Эротические рассказы

Юрий Буреве

Эротические рассказы

Акт первый. Вид из окна

Лена стояла на балконе десятого этажа, вглядываясь в суету незнакомого города внизу. Улицы были гладкими, чистыми, но холодно-равнодушными, словно не замечали её присутствия. Переезд стал для неё попыткой стереть прошлое и начать всё заново – банально, как в дешёвом романе, но это было её решением. Она пыталась вспомнить тот вечер, когда разругалась с парнем, но причины ссоры ускользали, как песок сквозь пальцы.

Телефон, завибрировавший на краю балкона, едва не сорвался вниз, но Лена успела подхватить его в последний момент. Этот маленький триумф вселил в неё странную уверенность. "Почему бы и нет?" – подумала она, решив отправиться в ближайший магазин, чтобы познакомиться с новым районом, куда переехала лишь вчера. С собой у неё было немного вещей: лишь одежда, бельё да пара документов.

– К чёрту всё, – прошептала она, выдыхая слова в прохладный воздух, который ласкал её тонкую шею.

Кафе-бар "Зелёный Лист" оказался почти пустым в этот будний вечер. Лена устроилась у стойки, заказав виски. Её чёрное шёлковое платье, короткое и облегающее, выделялось на фоне местных, одетых в простую повседневную одежду. "Они ходят, будто у себя в деревне, в домашнем", – подумала она с лёгкой насмешкой, но тут же устыдилась этой мысли, представив, как сама выглядит в этом наряде – слишком вызывающе, почти на грани.

Она украдкой разглядывала посетителей. Да, её сердце было разбито, но она знала: её привлекательность – единственная валюта, в которой она не сомневалась. Это знание было её опорой, её спасательным кругом в минуты, когда тьма депрессии подступала слишком близко.

– Местные обычно начинают с пива, – раздался спокойный голос справа.

Мужчина, лет сорока, в белой рубашке с закатанными рукавами и татуировкой на шее, смотрел на неё с лёгкой улыбкой.

– Я не местная, – отхлебнув виски, Лена ощутила, как жар разливается по венам. – Я временная.

– Временная? Интересный подход. Антон, – представился он.

– Лена.

Их беседа текла легко, и атмосфера вокруг словно преобразилась: свет стал мягче, запахи – теплее. Антон оказался архитектором, чья работа давно перестала приносить радость.

– Я словно заблудился в пустоте, – признался он, глядя в чашку кофе. – Каждый проект – просто очередной чертёж. Без вдохновения ты – никто. Делаешь всё механически, но без огня… зачем тогда всё это?

Его откровенность задела её. Антон говорил, держа её руки в своих, перебирая пальцы, будто читая по ним её историю. Лена слушала, то и дело поправляя волосы и платье, которое едва скрывало её формы. Её тело невольно реагировало на его близость, выдавая её внутренний трепет.

– Я переехала сюда, чтобы сбежать, – сказала она. – Но кажется, будто я парю над своей жизнью. Всё как во сне, который не кончается, и я не знаю, куда идти дальше.

– Звучит почти поэтично, – улыбнулся он.

– Но выглядит паршиво, – отрезала Лена, не желая тонуть в излишней романтике. Ей нужны были действия, а не слова.

Антон смотрел на неё, как на редкий цветок, который нужно сорвать, пока этого не сделал кто-то другой.

– Я живу неподалёку. У меня неплохая коллекция виски. И вид получше, чем здесь, – предложил он.

– Так сразу? – кокетливо переспросила она, хотя уже знала ответ. Не из-за его обаяния, а из жажды событий. Она пришла в этот город, чтобы жить, а не прятаться.

Прогулка через парк была полна напряжения. Антон пытался обнять её за талию, приблизиться для поцелуя, но Лена каждый раз уклонялась, сама не понимая, зачем. Ей хотелось казаться недоступной, но при этом не отпугнуть его. Мысли о будущем – съёмная квартира, деньги на пару месяцев, необходимость искать работу – накатывали волнами ужаса, заставляя воздух казаться горьким и тяжёлым.

Лифт, показавшийся ей сначала грузовым, вызвал лёгкий страх: а вдруг он менее надёжен? Инстинкт заставил её прижаться к Антону, и он воспринял это как знак. Воздух в кабине стал густым, словно мёд, а её тело – трепетным от предвкушения. Холод металлической стены обжигал кожу, а взгляд Антона прожигал насквозь, прежде чем его пальцы коснулись её шеи.

Его дыхание смешалось с её вздохами, превратившись в единый шёпот. Пальцы скользили по её коже, вызывая мурашки, а губы оставляли горячий след там, где касались её тела. Её сердце билось в такт нарастающему желанию, а мир сузился до его прикосновений.

– Не могу. Мне страшно. Давай доедем… Прости, – прошептала она.

– Конечно, дорогая, – Антон отступил, поправляя одежду, и нажал на кнопку. Лифт снова пришёл в движение, унося их вверх.

Его квартира была отражением его личности: строгая, минималистичная, с огромными окнами, открывающими вид на город. Лена устроилась на диване, принимая бокал из его рук.

– Ты обещал мне мартини или коньяк, я уже забыла, – сказала она, наблюдая, как зажигаются огни за окном.

– Устала думать? – спросил он, приблизившись так близко, что она ощутила тепло его тела.

– Да. И ты тоже, – ответила она.

– Ты не просто желанна. Ты – ураган, запертый в стеклянных стенах. Это видно в каждом твоём движении, в каждом вздохе, – его голос был низким, почти гипнотическим.

– Будь проще, ты слишком напряжён, – отмахнулась она.

Но слова уже не имели значения. Их тянуло друг к другу, словно магнитом. Её пальцы торопливо скользнули к его рубашке, желая ощутить тепло его кожи, вдохнуть его запах. Его руки, уверенные и сильные, нашли путь под шёлк её платья, и в этом танце страсти они растворились, забыв о времени и мире за окнами. Их близость стала бурей, где каждый вздох, каждое движение было как удар грома, сотрясающий всё вокруг.

Когда всё затихло, Лена прошептала, глядя в потолок:

– Я не думала, что так бывает… Быть такой открытой с тем, кого видишь впервые.

– Жизнь проще, чем кажется. Мы сами её усложняем, – ответил Антон, лёгким касанием продолжая изучать её тело.

Но идиллия длилась недолго.

– У меня… жена скоро вернётся. Может вернуться. Хотя она в командировке, – признался он, натягивая брюки.

– Так ты женат? – её голос дрогнул от разочарования.

– Как бы да…

На пороге её квартиры он попытался поцеловать её на прощание, но Лена отстранилась.

– Спасибо за вечер. Я пойду, – холодно бросила она.

Пустота, которую Антон на миг заполнил, вернулась с утроенной силой. Раздражение и злость на него, на себя, на всё вокруг захлестнули её. На ней всё ещё было то чёрное платье – как приманка, как вызов.

Она зашла в первый попавшийся ночной бар с неоновой вывеской "Гладиатор". Музыка била в виски, воздух был пропитан смесью духов, пота и алкоголя. Лена устроилась у стойки, заказав текилу. Она чувствовала на себе взгляды – голодные, жадные, и это странным образом грело её изнутри.

– Одна? – низкий, хриплый голос раздался рядом. Высокий мужчина в чёрной футболке, с татуировками на руках и требовательным взглядом, смотрел на неё. – Меня Бор зовут.

– Лена. И да, одна. Это проблема? – она опрокинула рюмку, чувствуя жжение в горле. – Бор – это Борис или ты так классно буришь? – добавила она с насмешкой, поправляя платье.

– Для кого как, – ухмыльнулся он, обнажив идеальные зубы. Его рука властно легла на её талию, и Лена вздрогнула, но не отстранилась. В этой грубости была какая-то странная правда. – Со мной повеселишься?

– Это предложение или вопрос? – бросила она вызывающе.

– Это приглашение. У меня компания, – он кивнул в сторону тёмного угла, где сидели ещё двое таких же крепких парней. – Скучно не будет.

Именно это и манило её. Погрузиться глубже, на самое дно, чтобы забыться. Его "компания" – братья-близнецы Слава и Сергей – смотрели на неё, как на добычу. Лена села за их стол, позволяя налить себе виски. Разговор был грубым, полным намёков.

– Ну что, красотка, – Бор наклонился к её уху, его дыхание обжигало. – Готова к настоящим играм?

– А ты что, больше, чем стойка? – огрызнулась она, чувствуя, как возбуждение смешивается со злостью.

Он рассмеялся, и его рука сжала её бедро.

– О, милая, я тебя всю раскрою. Но сначала поедем ко мне. Здесь тесно.

Лена не стала сопротивляться. Ночь была коротка, а она хотела успеть всё.

Его квартира была пустой бетонной коробкой с огромным диваном посреди комнаты. Запах краски и металла смешивался с чем-то тяжёлым, первобытным. Как только дверь закрылась, Бор прижал её к стене. Его сила, его напор были как шторм, который невозможно остановить. Лена чувствовала, как её тело откликается на эту грубость, предавая её разум.

Их близость не была танцем – это была борьба, буря, в которой не было места нежности. Её кожа горела под его руками, каждый его рывок был как удар волны о скалы. Она тонула в этом хаосе, позволяя ему поглощать её, пока мир не сузился до боли и жара их тел. А потом появились другие – тени из клуба, его братья. И буря стала ураганом.

Лена оказалась в центре вихря, который сама породила. Это не было любовью, не было даже страстью – это было потребление, почти животное. Её тело, её воля – всё растворялось в этом хаосе, пока она не достигла предела, где боль и наслаждение слились в единый крик. Всё затихло. Воздух был тяжёлым, липким. Лена лежала на холодном полу, чувствуя, как из неё вытекает не только жизнь, но и что-то большее – её прежняя оболочка.

– Ну что, красотка, развлеклась? – Бор хлопнул её по бедру, словно ставя клеймо.

Она не ответила. Её взгляд упёрся в серый потолок, и впервые за ночь в душе воцарилась тишина. Тишина после битвы. Она нашла своё дно. Она достигла его.

Лена медленно поднялась, её ноги дрожали. Не глядя на мужчин, которые уже лениво одевались, перебрасываясь шутками, она натянула своё чёрное платье. Оно липло к телу, как чужая кожа. Последний рывок, последний удар страсти от одного из них лишил её остатков сил, но она уже не чувствовала ничего – ни боли, ни наслаждения. Она стала пустой.

Молча выйдя в подъезд, она не оглянулась. Хлопок двери разделил её жизнь на "до" и "после". На улице уже светало. Первые лучи солнца резали глаза, а холодный ветер обжигал разгорячённую кожу. Она шла по пустынному проспекту, чувствуя себя опустошённой, но странно… очищенной. Как сосуд, из которого вылили всё старое, прогнившее содержимое.

Остановившись на мосту, Лена достала из сумочки чёрные трусики, которые сняла перед выходом в клуб. Сжала их в кулаке, ощущая шёлк, а затем разжала пальцы. Ткань закружилась в воздухе и бесшумно исчезла в тёмных водах реки.

Акт второй. Томми и пистолет

Пост охраны, жилой комплекс «Атриум». Глубокая ночь.

Тишина, нарушаемая лишь едва слышным гудением серверов видеонаблюдения, окутывала помещение. Молодой охранник Артём, борясь с дремотой, пялился в экраны мониторов, где мелькали пустые коридоры и парковка.

Из тени, словно призрак, появилась Лика, поднимаясь по мраморной лестнице. На ней был лишь короткий шёлковый халат, облегающий тело и подчёркивающий каждый изгиб. Её шаги были бесшумны, и Артём вздрогнул, когда её силуэт отразился на клавиатуре.

– Не дремлешь, защитник? – её голос был мягким, но с ноткой насмешки.

Артём резко выпрямился, нервно поправляя форменную рубашку.

– Лика Викторовна… Что—то случилось? Уже поздно. Всё в порядке?

– У меня всегда всё в порядке, – она посмотрела ему прямо в глаза, и в её взгляде читалась какая—то странная уверенность.

– К вам сегодня заходили.

– Знаю. И завтра тоже придут. Они всегда меня ждут.

– Кто они? – Артём нахмурился, пытаясь понять.

– Да разные, – уклончиво ответила она, обходя стойку и подходя ближе. Её бедро слегка коснулось края стола, и он замер.

– Я на дежурстве, – пробормотал он, но его взгляд уже скользнул к вырезу халата, где виднелась манящая линия груди.

– Сегодня я – твой пост, – её палец скользнул по его виску, затем по шее, улавливая учащённый пульс. Медленно, почти дразняще, она провела пальцем вниз, к воротнику рубашки. – Все спят. Никто не узнает.

Она взяла его за подбородок и повернула голову к одному из мониторов. На экране виднелась подсобка в цокольном этаже – тесное помещение с облупившимися стенами, стеллажами и старой мебелью.

– Через две минуты жду тебя там, – её тон был приказным, не допускающим возражений. Развернувшись, она ушла, оставив за собой лёгкий аромат духов и смятение в его душе.

Артём всегда был ответственным, даже чересчур. Он не позволял себе отвлекаться на дежурстве, но Лика из квартиры № 47 изменила всё. Её флирт, её присутствие – всё это было как вызов. Он подозревал, что она могла быть слегка навеселе, но в голове щёлкнуло: его честная работа почти не оплачивается, а в прошлом месяце его и вовсе лишили премии. Разум твердил о долге, но тело пылало. На мониторе он увидел, как дверь подсобки открылась, и в кадре мелькнула её тень. После секунды сомнений он встал, выключил камеру и, стараясь не шуметь, направился к лифту.

Мёртвенно—белый свет единственной лампы заливал комнату. Пахло пылью и старой бумагой. Лика стояла посреди помещения спиной к двери, медленно расстёгивая халат. Шёлк соскользнул с её плеч и упал на пол, обнажив идеальное тело. Артём замер на пороге, не в силах отвести взгляд от её изгибов – узкой талии, округлых бёдер, длинных ног. Она была словно статуя, созданная для поклонения.

– Закрой дверь, – сказала она, не оборачиваясь.

Щелчок замка прозвучал как сигнал к действию. Когда он повернулся, Лика уже стояла перед ним, её нагота была одновременно вызывающей и подавляющей. Её ногти слегка коснулись его груди, словно оставляя невидимые метки.

– Сними это, – прошептала она, запуская пальцы под его рубашку, касаясь горячей кожи.

Одежда упала на пол. Артём, сильный и подтянутый, рядом с её утончённой уверенностью казался неопытным. Она прижалась к нему, ощущая его напряжение, его желание. Её руки скользили по его спине, сжимая, царапая, вырывая из него хриплые звуки.

– На колени, – приказала она, отступив на шаг. Её глаза блестели в полумраке.

Он подчинился, словно зачарованный. Лика положила руки на его голову, направляя его движения. Её стоны были тихими, но не от удовольствия, а от чувства власти. Она смотрела на его согнутую спину, на то, как этот крепкий мужчина подчиняется её воле.

– Хватит, – она потянула его за волосы, заставляя встать. – Теперь возьми меня.

Она наклонилась над старым столом, смахнув на пол стопку бумаг. Его руки легли на её талию, и он вошёл в неё с глубоким стоном. Лика двигалась навстречу, контролируя ритм, то ускоряя, то замедляя, доводя его до предела. Её оргазм накрыл её как волна, ноги задрожали, но она удержалась, вцепившись в край стола.

В этой подсобке, окружённой старыми трубами, мешками цемента и хламом, они были как первобытные существа, забывшие о цивилизации.

– Возвращайся на пост, – холодно сказала она, поправляя волосы. – И помни, Артём… Теперь ты мой. Ты будешь закрывать глаза на моих гостей. В любое время.

Она ушла, не оглянувшись. Артём, всё ещё дрожа, смотрел ей вслед. Он был сломлен, околдован и полностью в её власти. Первая линия защиты «Атриума» пала.

Неделя спустя.

Ночные визиты Лики стали для Артёма ритуалом. Он жил в ожидании её шагов, его долг растворился в её обаянии. Он пропускал её «гостей» – наглых мажоров, подозрительных типов в дорогих костюмах, а однажды – пару, которую она привела с дерзким смехом. Артём стискивал зубы, отводя взгляд, чувствуя себя не охранником, а слугой в её игре.

Ревность разъедала его изнутри. Он понимал, что она лишь использует его, но надежда на новые встречи в подсобке удерживала его от бунта. Он наблюдал за ней через камеры, видел, как она демонстративно останавливается под ними со своими гостями, зная их расположение, и её отрешённый взгляд ранил его сильнее всего.

В одну из таких ночей, когда очередной гость с довольной ухмылкой ушёл в лифт, Лика в том же халате вышла к стойке за водой. Её заметил Андрей – жилец из пентхауса, возвращавшийся с делового ужина. Идеальный костюм, дорогие часы, холодный взгляд. Он привык владеть всем, что хотел, и Лика была в списке его желаний с первой встречи в лифте.

– Ночная бабочка, – тихо сказал он, останавливаясь в паре шагов. Его глаза скользнули по её босым ногам, растрёпанным волосам, полуоткрытому халату. – Или паук, плетущий паутину в нашем маленьком муравейнике?

Лика медленно повернулась, сделав глоток воды и глядя на него поверх края бокала. Её глаза сверкнули.

– Андрей, верно? Из пентхауса. Слышала, ты коллекционируешь редкости.

– Я коллекционирую красоту, – он шагнул ближе, нарушая её пространство. От него пахло дорогим коньяком и властью. – И у меня безупречный вкус.

– Я не вещь, – отрезала она, но не отступила. Её губы тронула улыбка. Она ощущала исходящую от него опасность – не грубую, а тонкую, ядовитую. Новый вызов.

– Всё в этом мире – вещь, милая. У всего есть цена. Завтра. Восемь вечера. У меня, – он не спрашивал, а утверждал. Положил визитку с номером этажа на стойку и ушёл к лифту, бросив холодный взгляд на Артёма, чьё лицо окаменело.

Лика пришла в назначенное время. Он говорил о деньгах, сделках, своей значимости, изучая её, как редкий экспонат. Она играла свою роль – загадочная, остроумная, с двусмысленными шутками. Её нога под столом «случайно» касалась его.

После десерта он повёл её в гостиную.

– Хватит игр, – сказал он, подходя вплотную. – Ты знаешь, зачем здесь.

Его поцелуй был властным, не страстным. Он не соблазнял – брал. Его руки грубо сжали её, одна запрокинула голову, вторая скользнула ниже. Лика ответила с той же силой, впиваясь ногтями в его спину через дорогую рубашку.

– Сука!

– Да!

Он прижал её к холодному стеклу окна, за которым сиял ночной город.

– Ты моя, – прошептал он, его дыхание обжигало шею. – Будешь приходить, когда я позову.

Он двигался резко, жёстко. Лика закрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Страх и возбуждение смешались в один коктейль. Он был силён, опасен и думал, что может её купить. Она улыбнулась искусственно, сжала его бёдра, наклоняясь сильнее.

Она достигла пика первой, с тихим стоном, впившись зубами в его плечо. Андрей продолжал, пока не излился на её спину. Молча уйдя в душ, он оставил её одну. Лика, вытерев спину, собрала остатки и облизала пальцы, ухмыльнувшись.

В этот момент пришло сообщение от Артёма: «Всё в порядке?»

Она лишь улыбнулась. Выйдя на балкон, где холодный ветер коснулся её обнажённой кожи, она сфотографировала вид на город и отправила фото не Артёму, а Ольге, жене Андрея, с которой недавно мило болтала в лифте. Ольга с восторгом рассказывала о грядущей поездке на Бали.

Подпись гласила:

«Андрей пригласил полюбоваться огнями. У вашего дома потрясающая энергетика. Спокойной ночи, Ольга :)»

Лика знала, что семья – слабое место Андрея, его идеальный фасад. И она только что запустила в него первый камень.

Вернувшись в спальню, она заметила, как Андрей смотрит на её телефон.

– Кому пишешь? – его голос был ледяным.

– Подруге. Завидую её планам, – солгала она, томно потягиваясь. Её тело снова оказалось рядом, обещая новый раунд. – Ты ведь не против, если я останусь до утра?

«Феерично», – подумала она. Игра становилась всё опаснее, и это разжигало в ней огонь. Лика, как мотыль, летела к самому яркому пламени – к «Томми».

Их встреча напоминала официальный приём. Телохранитель с каменным лицом провёл её в кабинет, где Томми пил коньяк, глядя на город.

– Ну что, девочка, – начал он, не предлагая сесть. – Наигралась с клерком? Он тебе уже надоел. Я всё вижу.

Лика ощутила холодную дрожь. Его взгляд не был похотливым, как у других. Он смотрел на неё как на проблему, которую нужно устранить.

– Я не игрушка, чёрт возьми, – только дорогая, – её голос не дрогнул.

– Любая женщина – игрушка. Некоторые ломаются быстрее. Садись.

Это был приказ. Она села. Он медленно обошёл её, словно хищник.

– Думаешь, ты всех тут обводишь вокруг пальца? Я не люблю шум.

Внезапно он схватил её за волосы, резко запрокинув голову. Боль была острой, унизительной.

– Ты будешь приходить, когда я позову. Делать, что я скажу. А твой щенок—охранник и этот павлин Андрей оставят тебя в покое. Потому что я так решил. Поняла?

Его руки, сильные и уверенные, скользнули под платье. Он не ласкал, а изучал, как учёный – объект. Его пальцы грубо коснулись её, и она вздрогнула, издав сдавленный стон. Унижение и возбуждение смешались в странный коктейль.

– Видишь, – прошептал он, его губы коснулись её уха, – твоё тело уже слушается меня. Оно умнее тебя.

– Эти повержены. Через месяц у них начнётся развод, им будет не до компании, Томми. Я выполнила задание?

– Вот билет. Летишь по этому адресу, заселяешься, а дальше знаешь, что делать.

Это был контракт, подписанный страхом. И, как ни странно, это возбуждало её сильнее всего.

Акт третий. Не возвращайся

Санкт—Петербург. Старая квартира Кати. Ночь.

Дождь барабанил по подоконнику, словно стучал в дверь её воспоминаний. Пять лет назад всё было иначе… Катя стояла у окна, глядя на мокрые крыши и тусклый свет фонарей, который отражался в её глазах, наполняя душу тоской.

Город остался прежним. А она – нет.

Вернувшись недавно, она никого не ждала. Звонок в дверь разрезал тишину, заставив её вздрогнуть. Мысли, ушедшие далеко в прошлое, оборвались. Никто не знал, что она здесь. Сердце заколотилось от смутной, почти абсурдной надежды. Подойдя к двери, она с тревогой взглянула в глазок и замерла.

Это был Борис.

Промокший до нитки, с тёмными прядями волос, прилипшими ко лбу, он стоял, не предупредив о своём приходе. Катя открыла дверь, и холодный воздух ворвался в прихожую вместе с запахом дождя.

– Как?.. – начала она, но слова застряли в горле.

– Увидел в сторис у общей знакомой. Аэропорт. Понял, что это ты, – его голос, низкий и хриплый, звучал точно так же, как в её снах и воспоминаниях.

Они молчали, глядя друг на друга. Пять лет разлуки, невысказанных обид, ночей в чужих объятиях – всё это повисло между ними невидимой стеной, которая вдруг начала рушиться, оставляя их растерянными, как на первом свидании.

– Заходи, простудишься, – наконец выдавила Катя, отступая в сторону.

Он вошёл, стягивая мокрую куртку. Свитер обтягивал его торс, напоминая о тех вечерах, когда она засыпала под стук его сердца.

– Зачем вернулась? – спросил он, не отрывая от неё взгляда.

– Дом… потянуло, – солгала она, избегая его глаз.

– Врёшь, – тихо сказал он, шагнув ближе. – Ты всегда врала, когда боялась.

Расстояние между ними сократилось. Она чувствовала тепло его тела, влагу, запах дождя. Разум кричал отступить, сохранить остатки гордости, но тело помнило всё. Его пальцы коснулись её щеки – лёгкое, почти невесомое прикосновение.

– Я помню всё, Катя. Каждый твой вздох. Каждый стон, – прошептал он.

И это была правда.

Их поцелуй стал падением и взлётом одновременно. Годы разлуки растворились в одно мгновение. Он прижал её к стене, руки скользнули под тонкую ткань блузки, обжигая кожу на талии. Катя вскрикнула от неожиданности и желания, вцепившись в его мокрые волосы.

– Я ненавижу тебя, – прошептала она в его губы, пока он срывал с неё одежду.

– Знаю, – хрипло ответил он, целуя её шею, ключицу, грудь. – Я тоже. Но это ничего не меняет.

– Ненавижу, потому что не могу разлюбить…

Он подхватил её на руки и понёс в спальню, где в шкафу, возможно, ещё хранились его вещи из их прошлой жизни. Всё возвращалось, но Катя не знала, что будет дальше. Слёзы катились по её щекам – смесь боли, счастья и освобождения, – даже когда он вошёл в неё, а она обвила его ногами, прижимая ближе, глубже, снова и снова.

– Ты мой огурец, – шептала она.

– Ты моя ватрушка, – отвечал он, продолжая двигаться с неистовой страстью.

Слёзы сменились стонами – дикими, протяжными. Они любили друг друга то медленно, то яростно, сбрасывая груз прошедших лет. Когда страсть утихла, они лежали, прижавшись друг к другу, слушая, как дождь за окном затихает. Его рука покоилась на её бедре, её голова – на его груди.

– Я уезжаю через неделю, – тихо сказала она, рисуя узоры на его коже.

Он повернулся, его лицо в темноте было серьёзным.

– Останься.

– Не могу. Работа, контракт…

– Разорви. Останься, – его взгляд заставил её дыхание сбиться. – На этот раз всё будет иначе. Я обещаю.

Она не ответила, лишь прижалась к нему губами, и в этом поцелуе был её ответ.

Сквозь щели в шторах пробивались золотые лучи. Катя проснулась от медленного скольжения ладони по её спине – от копчика до шеи, словно Борис смаковал каждый сантиметр. Она зажмурилась, притворяясь спящей, пытаясь удержать хрупкое ощущение пробуждения, где ещё нет места мыслям, только телу и его памяти.