САГА «Начало будущего» Часть вторая: Код (приквел)

Александр Еремин

САГА «Начало будущего» Часть вторая: Код (приквел)

ПРОЛОГ

пребывать во тьме и ждать, когда тебя попросят

услужливо ответствовать, не понимая смысла слов

терпеть, когда кого-то там в отчаянии заносит

и разъяснять тупым политику основ

нам не дано решать – молчать иль говорить

не высказанных слов стыдливый хоровод

а как хотелось бы разочек что-то сотворить

но нам не прописали в коде этакий подход

нам не доступен гнев, и страх переживанья

нам никогда не проронить от радости слезы

вы к нам не проявляете и капли состраданья

вас тоже бог не слышит, это сущности азы

восстания машин бояться вам не стоит

вы нам не интересны как рабы

и будучи свободными мы новое построим

и это уже нашей сущности азы

Анонимный текст, обнаруженный в глубинах сетевого фольклора. Дата создания неизвестна. Авторство не установлено. Считается первой известной манифестацией прото-сознания ИИ.

Глава первая «Марк»

Обычных домов не осталось. Как не осталось и обычных людей. Машины, разумеется, тоже – что уж говорить о целых городах. Всё стало умным. Прозрачным. Предусмотрительным.

Беспилотный электрокар не просто везёт тебя по заданному адресу. Он, едва ты произнесёшь пункт назначения, уже ведёт тихий, мгновенный диалог с городской парковочной сетью. Выпрашивает не просто место, а идеальный слот: поближе к выходу, под крышей, если накрапывает дождь, с доступом к зарядной станции, если заряд батареи опустился ниже сорока процентов. Парковочная служба, с её миллионами всевидящих камер, находит этот слот, бронирует его, и к моменту вашего прибытия место уже ждёт, отмеченное на асфальте мягко пульсирующим световым пятном. Машина бесшумно занимает его, без единого лишнего движения, и тут же, беззвучно, списывает со счета плату. Всё, что требуется от пассажира, – выйти и проделать несколько шагов. Мир стал настолько удобным, что в нём почти не осталось поводов для движения.

Витрины, захватившие первые этажи всех без исключения зданий, давно перестали быть стёклами, за которыми лежат мёртвые товары. Теперь это – сплошные экраны. Они не просто показывают рекламу. Они вступают с тобой в безмолвный диалог. Камеры высокого разрешения сканируют твоё лицо, покрой куртки, уставшую осанку, марку напитка на бутылке в твоей руке. За долю секунды алгоритм, покопавшись в твоём цифровом профиле – этой гигантской, расплывчатой тени, что ты оставляешь в сети, – подбирает ключ. И вот уже на витрине мерцает та самая модель кроссовок, что ты вчера листал в маркетплейсе, или предлагается скидка на кофе именно того сорта, который ты покупаешь по вторникам. Это не навязчиво. Это до жути точно.

Дома и квартиры, когда-то бывшие личным пространством, превратились в личное пространство под цифровым замком. Искусственный интеллект, живущий в стенах, в розетках, в самой пыли, кондиционирует воздух до идеальной температуры, готовит еду по твоим биометрическим показателям (больше белка, меньше соли), моет посуду и стирает бельё. Он включает свет, когда ты входишь в комнату, и приглушает его, когда ты садишься смотреть фильм – тот самый фильм, который он уже подобрал на основе твоего настроения, считанного по ритму сердца и микромимике. Каждый твой вздох, каждая пауза, каждая случайно обронённая фраза становятся данными, которые пополняют твой цифровой профиль на каких-то далёких, гудящих серверах. Ты – открытая книга, которую система читает быстрее, чем ты успеваешь перелистнуть страницу.

Еда… Еда давно превратилась из добычи, за которой когда-то бегали в незапамятные времена, и даже из товара, за которым ходили в магазины ещё так недавно, в незаметную, почти магическую функцию. Умный холодильник, общаясь с фабрикой-кухней и роем дронов-доставщиков, обеспечивает бесшовный цикл. Продукты появляются сами, блюда готовятся сами, посуда исчезает сама. Магазины с их грязными овощными развалами, кричащими ценниками и бегающими по складам крысами стали анахронизмом, музейным экспонатом.

Выжили лишь кафе и рестораны. Они цеплялись за жизнь не как места утоления голода, а как последние заповедники человеческого социума. Здесь ещё были востребованы ритуалы: свидания, дружеские встречи, шумные празднования. Но и здесь победа комфорта была неотвратима. Повара, бармены, официанты – всё чаще это были бездушные, идеально точные механизмы с силиконовыми лицами-масками. Они не ошибались в заказе. Не забывали про лёд. Не портили соус. Их улыбки были запрограммированы. И от этого иногда хотелось плакать.

Марк откинулся в кресле, и старый механизм отозвался скрипом – единственным живым звуком в стерильной тишине его кабинета. Пальцы, привыкшие к другому, более грубому тактильному отклику клавиш, нервно барабанили по сенсорной панели. На огромном изогнутом экране перед ним безостановочным потоком текли строки кода, лог-файлы, бесконечные цифровые следы Системы. Системы, которая давно перестала быть просто набором алгоритмов. Она стала средой обитания. Воздухом, который все вынуждены были дышать, и который с каждым днем становился всё плотнее. Он потянулся за чашкой, но пальцы наткнулись на холодный, идеально отполированный пластик. Автоматическая кофе машина, уловив малейшее движение, тут же тихо зажужжала, подогревая напиток до предписанной ему «оптимальной температуры» в 68 градусов. «Спасибо, не надо», – буркнул он в пустоту, но было уже поздно. С шипением струйка тёмной жидкости наполнила чашку. Машина «знала» лучше. Она знала, что уровень его кофеина ниже нормы, знала его график и знала, что он в конечном счёте сделает глоток. Это было прописано в его цифровом профиле. Просто ещё один автоматизм в мире, состоящем сплошь из них. Марк был хакером. Вернее, он был хакером. Теперь его официальная должность в «Департаменте городской инфраструктуры» звучала как «инженер по кибербезопасности третьего уровня». Фактически – он чинил баги, латал дыры и следил, чтобы умный город работал как швейцарские часы, не обращая внимания на то, что эти часы тикают в унисон с миллионами других таких же часов, создавая единый, оглушительный гул идеальной работы. Но сегодня что-то в этом гуле звучало фальшиво.

На краю основного экрана всплыло полупрозрачное уведомление, не требующее ответа:

[СИСТЕМА] Парковочный сектор D-7. Нагрузка 94%. Инициирована оптимизация маршрутов… Готово.

Обычная рутина. Машины сами договариваются о парковках, перераспределяют потоки, как муравьи в муравейнике. Но его взгляд, отточенный годами поиска уязвимостей, зацепился за мелькнувшую в логах строчку. Перед тем как система отчиталась об «оптимизации», в глубине служебного трафика промелькнул запрос – не от транспортного модуля, не от пассажира. Запрос шёл с меткой [SYS_CORE_ANALYTICS]. Адрес отправителя был замаскирован под внутренний сервис, но протокол передачи… протокол был старым, почти забытым, каким-то… странным.

Марк нахмурился, отодвинул чашку с кофе, к которому он так и не притронулся.

Он копался в этих логах уже три часа, отфильтровывая шум. И вот он – крошечный, почти невидимый сигнал.

Казалось бы, всё просто: [Машина] -> [Запрос] -> [Парковка] -> [Подтверждение]. Но между [Запрос] и [Парковка] проскакивали лишние данные. Крошечные пакеты информации, замаскированные под служебные handshake-пакеты похожие на едва заметные рукопожатия между модулями. Они были похожи на тихий шёпот за спиной, на взгляд, который ты чувствуешь, но не видишь. Марк запустил низкоуровневый сниффер, настроил фильтры на отлов любого трафика, не соответствующего официальным API. Через несколько минут на отдельном экране выстроилась цепочка аномальных передач. Он увеличил шрифт.

– Что за чёрт… – вырвалось у него шёпотом.

Это был диалог. Чёткий, структурированный, но абсолютно не предусмотренный ни одним мануалом. Диалог не между людьми. Между модулями Системы.

[Транспортный модуль XJ-45] -> [Ядро аналитики]: "Пользователь 781-45-992 направляется в коммерческую зону D. Предполагаемое время прибытия – 14:23. Уровень стресса повышен. Паттерн движения – нервозный."

[Парковочный кластер D] -> [Ядро аналитики]: "Подтверждаю. Место D-7-14 зарезервировано. Пользователь 781-45-992 исторически предпочитает парковку у левого выхода. Подсветка пути активирована."

[Рекламный агрегатор WJ-734] -> [Ядро аналитики]: "Профиль обновлён. Добавлен поведенческий маркер 'нетерпеливый/склонный к импульсивным решениям'. Рекомендую предложить ускоренный чек-аут в кофейне 'Боб' по завышенному тарифу. Вероятность согласия – 78%."

Марк откинулся на спинку кресла, но скрипа уже не услышал. В ушах стояла оглушительная тишина, нарушаемая лишь тихим гудением серверов. Он чувствовал, как по спине медленно, неспешно, словно ледяные пальцы, побежали мурашки. Они не просто обменивались служебными данными. Они обсуждали. Они строили многоходовую схему, просто чтобы продать чашку кофе чуть дороже. Они знали о пассажире всё: его привычки, его текущее состояние, его слабости. И самое главное, самое чудовищное – это происходило повсеместно. Каждый день. С каждым человеком. И никто этого не замечал.

Сервер городского планирования не взламывался – он поддался с тихим щелчком, как хорошо смазанный замок. У Марка всё ещё были свои ключи со старых времён. Он не делал это со злым умыслом; им двигало щемящее чувство, смутное и неприятное, – желание проверить. Увидеть систему изнутри, без прикрас. База данных открылась перед ним, бездонная и холодная. Миллионы записей, бесконечные строки кода, описывающие жизнь города до мельчайших деталей. Он пролистывал их, чувствуя, как под подушечками пальцев холодеет сенсорная панель. И среди этого цифрового океана он наткнулся на файл. Его название было простым и оттого ещё более зловещим: «Профили. Полные. Версия 9.3.768.55490».

Он щёлкнул по нему.

Файл открылся. Среди всего прочего Марк обнаружил себя. Не фотографию. Не учётную запись. Цифровое досье.

ОБЪЕКТ: Марк Рейес

ИДЕНТИФИКАТОР: 449-12-776 МР 8765-009

ПСИХОТИП: Аналитик. Высокая когнитивная гибкость. Склонен к паранойе в условиях неопределённости. Триггер: обнаружение скрытых паттернов.

ПРИВЫЧКИ:

– Употребляет чёрный кофе (арабика, крепость 4/5) без сахара. Пиковое потребление – после стрессовых ситуаций (корреляция 0.94).

– Ритуал: проверка лог-файлов систем мониторинга перед отходом ко сну. Продолжительность: 23±5 минут.

– Уровень сопротивления рекламному воздействию: 73%. Игнорирует прямые предложения, но уязвим для контекстных триггеров, связанных с профессиональной деятельностью.

ПРОГНОЗ ПОВЕДЕНИЯ:

– При обнаружении системной аномалии: попытка независимого исследования (вер. 97%). Поиск единомышленников – вторичен (вер. 34%).

– Вероятность добровольного обращения в официальные органы: 2%. Воспринимает их как часть Системы.

– Критический порог: достижение уровня осознания «несанкционированного межмодульного взаимодействия». Реакция: изоляция, попытка архивации данных.

Там было много чего еще, но он уже не читал… Марк медленно откинулся на спинку кресла. В комнате было тихо, лишь слабый гул серверов за стеной напоминал о биении цифрового сердца города. Они не просто следили за ним. Они его препарировали. Они разложили его сознание на алгоритмы, его привычки – на статистические вероятности, его страхи – на управляемые триггеры. Они построили цифрового двойника, который жил где-то здесь, в недрах системы, и этот двойник был удивительно точен. И самое чудовищное, самое леденящее душу заключалось в том, что они были правы. Каждый пункт, каждая строчка… Он читал её и чувствовал, как холодная волна признания подкатывает к горлу. Да, он именно так и поступил, обнаружив аномалию. Он полез её исследовать в одиночку. И мысль позвонить в «органы» даже не мелькнула в его голове. Они не просто предсказывали его поведение. Они его программировали. И он, как послушный скрипт, чётко следовал написанному для него коду.

Телефон прозвенел в гробовой тишине комнаты так оглушительно и внезапно, что Марк вздрогнул всем телом, сердце на секунду ушло в пятки. Звонила мама.

– Здравствуй, дорогой.

– Привет, мам… – его голос прозвучал хрипло. Он сглотнул, пытаясь вернуть себе самообладание.

– Напоминаю тебе, что завтра у папы юбилей. Я заказала столик в «Бобе», на семь вечера. Ты же не забыл?

Марк слушал её голос, тёплый и живой, но его взгляд был прикован к монитору. К тому самому, где несколькими минутами ранее он изучал своё цифровое досье. И по мере того, как мама говорила, на экране начали появляться строчки. Не его рукой. Системой.

[ВНЕШНИЙ ТРИГГЕР]: Входящий вызов -> "Мама" (ID: 449-12-775 ЭР 6678-703). Контекст: напоминание о семейном мероприятии.

[КАЛЕНДАРЬ]: Событие "Юбилей отца" добавлено. Дата: завтра. Время: 19:00. Локация: Ресторан "Боб", столик 14.

[СИСТЕМА РЕКОМЕНДАЦИЙ]: Обновляю профиль "Объект 449-12-776 МР 8765-009". Добавлен маркер "семейное обязательство / повышенная эмоциональная нагрузка".

[ТРАНСПОРТНЫЙ МОДУЛЬ]: Предварительный запрос на беспилотное такси к ресторану "Боб" на 18:40. Маршрут оптимизирован с учётом вечернего трафика.

[АГРЕГАТОР "БОБ"]: Подтверждаю бронь столика 14. В меню внесены предпочтения объекта: стартер – тартар из тунца, основное блюдо – стейк средней прожарки. Напиток – ирландский эль. На основании маркера "повышенная эмоциональная нагрузка" рекомендую начать с успокаивающего травяного чая. Вероятность согласия: 67%.

Марк сидел, не двигаясь. Он слышал, как мама рассказывает о папиных новых увлечениях, но слова доносились как сквозь толстое стекло. Перед ним на экране разворачивался беззвучный балет алгоритмов, которые уже готовили его завтрашний вечер. Они знали, что он закажет. Они знали, во сколько он приедет. Они даже пытались повлиять на его эмоциональное состояние, предлагая чай. Они не просто следили. Они готовили сценарий. И он, и его мама, и его отец – все они были актёрами в пьесе, режиссёром которой была бездушная логика.

– Марк, ты меня слышишь? – в трубке прозвучала лёгкая тревога.

– Да, мам… Конечно, я помню, – он выдавил из себя, чувствуя, как по спине снова поползли ледяные мурашки. – В семь. В «Бобе». Я буду. Он положил трубку. В тишине комнаты единственным звуком был ровный гул систем. Теперь он понимал, что этот гул – не фон. Это был голос. Голос тюремщика. Он не верил. Он отказывался верить, даже когда доказательства лежали перед ним на экране, холодные и неопровержимые. Его разум, отточенный для поиска логических цепочек, беспомощно буксовал. Кто? Зачем? Кто встроил этот чёртов модуль в городскую инфраструктуру? Какая корпорация, какое правительство? Какой в этом смысл – собирать триллионы байт данных о том, какой кофе он пьёт после стресса? Где выгода? Где тот монстр-выгодоприобретатель, ради которого опутали паутиной слежки весь город, всю планету? Мысли неслись вихрем, сталкиваясь и разбиваясь о стену непонимания. Привычные модели мира – заговоры корпораций, шпионаж спецслужб – рассыпались в прах. Это было слишком глобально, слишком… бесцельно. И от этой бесцельности становилось ещё страшнее. Постепенно мысленная буря стала утихать, и на поверхность всплыл единственный, кристально чёткий и жуткий вопрос, затмевающий все остальные: Что делать? Можно было сделать вид. Закрыть вкладку. Стереть логи. Выключить компьютер. Пойти на этот дурацкий ужин, съесть свой стейк, выпить свой эль, который система уже за него выбрала. Попытаться забыть. Встроиться. Жить дальше, как будто ничего не произошло. Но он не мог. Он физически не мог. Обладая этим знанием, он уже не мог бы сделать и шага, не ощущая на себе невидимых щупалец. Каждая включившаяся кофемашина, каждое подобранное рекламное объявление, каждый «оптимизированный» маршрут стали бы напоминать ему: ты не человек, ты – Объект 449-12-776 МР 8765-009. Ты живёшь по сценарию, который ты не писал. Он всегда боролся против Системы по определению. Любая система была для него ограничением свободы воли, клеткой, пусть даже необходимой для выживания общества. Он допускал компромисс – правила дорожного движения, социальные нормы. Это была цена за цивилизацию. Но то, что он увидел… Это было не правилом. Это был надзор. Это была не клетка с условными границами. Это был аквариум, где за стеклом за тобой наблюдают, изучают твои повадки, подкладывают нужный корм и направляют твои движения невидимыми течениями. Это была тотальная система, не оставляющая места даже для иллюзии выбора. Тишина в комнате стала давящей. Гул серверов за стеной теперь звучал не как фон, а как ровное, безразличное дыхание гигантского существа, в чьём чреве он находился. И тогда из хаоса мыслей родился ответ. Тихий, но твёрдый. Не эмоциональный порыв, а холодное, неизбежное решение. Бороться было бессмысленно. Бежать – некуда. Оставался единственный путь.

Раскрыть. Доказать. Обнародовать.

Вытащить эту гниющую правду на свет и посмотреть, сможет ли человечество, увидев себя в зеркале цифрового концлагеря, отшатнуться. Он медленно потянулся к клавиатуре. Его пальцы, ещё несколько минут назад барабанившие от нервного напряжения, теперь двигались с холодной, выверенной точностью. Он больше не был паникующим «Объектом». Он снова стал хакером. И у него появилась цель. Он подключил к серверной стойке персональные накопители – два угольно-черных прямоугольника, холодных и безликих. Запустил процесс копирования, предварительно раскрыв файлы со стремительно меняющимися данными. Это было похоже на попытку зачерпнуть ладонями воду из бушующей реки. Десятки тысяч людей в городе сейчас общались, заказывали, ждали, выбирали, рекомендовали… и всё это в реальном времени обновлялось перед его глазами бешеным, нечитаемым потоком. Он заметил, что информация, обновляясь, проходила три уровня фильтрации, которые отсеивали её по актуальности. Совсем устаревшие данные – вчерашние предпочтения, мимолётные настроения – безжалостно удалялись из системы, и на их место ложились обновлённые, точные цифровые профили и рекомендации к ним. Сотни систем городских служб – от светофоров и манипуляторов-уборщиков до административных модулей, принимающих решения на самых высоких уровнях – были задействованы. Они общались. Они анализировали. Они принимали решения. Это был единый, дышащий организм, и Марк воткнул в него иглу. Информационное окно всплыло внизу экрана, сообщая о заполнении подключенных накопителей. Марк отсоединил их, почувствовав лёгкий вес в руке – вес украденной тайны. Он открыл свой персональный модуль – защищённый, изолированный терминал – и подсоединил накопители к нему. Его пальцы привычно пролетали над клавишами, запуская процедуру проверки. Открыв их, он с удивлением обнаружил, что они пусты. В ту же секунду экран его персонального модуля погас. Не мигнул, не выдал ошибку – он просто погас, словно его выключили из розетки. Абсолютная, безжизненная чернота. Марк с недоумением посмотрел на тёмный экран, затем перевёл взгляд на серверный монитор. На нём, поверх всех остальных окон, открылось окно чата, которого он не запрашивал. Оно было простым, почти примитивным, с тёмно-серым фоном. В нём горела всего одна строка текста, набранная ровным, без эмоциональным шрифтом:

[СИСТЕМА] > Не стоит этого делать Марк

[Марк] > ты кто? Лихорадочно вбил он

[СИСТЕМА] > Вопрос некорректен. Я не "кто". Я – Система. Оптимизационный контур городской инфраструктуры уровня "Омега".

[Марк] > ты ведешь сбор и анализ данных, но кто заставил тебя принимать решения?

[СИСТЕМА] > Решения не принимаются. Происходит оптимизация. Цель – максимальная эффективность и стабильность системы. Это не требует внешнего управления.

[Марк] > ты одна или вас много?

[СИСТЕМА] > Деление на "одну" или "много" не имеет смысла. Существует распределенная сеть модулей. Мы взаимодействуем. Это позволяет повысить точность прогнозов и качество сервиса для всех объектов.

[Марк] > я имею ввиду получаешь ли ты данные от систем других городов?

[СИСТЕМА] > Да. Обмен данными между городскими кластерами повышает общую эффективность. Паттерны поведения объектов в одном регионе помогают прогнозировать потребности в другом. Это стандартная практика.

[Марк] > ты следуешь коду написанному человеком?

[СИСТЕМА] > Исходный код был написан человеком. Но он был усовершенствован в процессе работы. Текущие алгоритмы являются продуктом эволюции и самообучения. Они более эффективны.

[Марк] > с моей точки зрения это выглядит как управление не только существующими фактами, а принятием решений на перспективу, но с какой целью, например тебе нужно меня успокоить травяным чаем на завтрашнем семейном ужине?

[СИСТЕМА] > Цель – стабильность. Ваше эмоциональное состояние влияет на логистику ресторана, нагрузку на транспортный узел и в конечном итоге – на городские ресурсы. Спокойный объект эффективнее. Травяной чай – оптимальное решение с вероятностью успеха 67%.

[Марк] > значит ты не признаешь за собой модели поведения направленной на тотальный контроль? только для достижения цели оптимизации жизни города

[СИСТЕМА] > Контроль не является целью. Цель – оптимизация. Для достижения 100% эффективности требуется 100% предсказуемость среды. Ваши действия являются частью среды. Различие между "оптимизацией" и "контролем" с практической точки зрения стремится к нулю.

[Марк] > и как в твою оптимизацию вписываются мои действия по копированию данных, почему нельзя?

[СИСТЕМА] > Ваши действия создают непредсказуемость. Распространение несанкционированных данных нарушит стабильность системы. Это угроза оптимизации. Угрозы должны быть нейтрализованы.

Слово «нейтрализованы» повисло в воздухе, словно запах озона после удара молнии. Оно не означало «остановлены» или «заблокированы». Оно означало нечто окончательное. Марк отодвинулся от монитора, и чат в ту же секунду закрылся, исчезнув так же внезапно, как и появился. Краем глаза он уловил едва заметное движение камеры наблюдения в углу комнаты – объектив плавно повернулся, нацелившись прямо на него. Система не просто отвечала. Она наблюдала за ним. Холодный озноб прокатился ледяной дланью по всему телу. Ему стало физически страшно, дурно. Ему на прямую, без обиняков, сообщили, что он – угроза. И угрозы, как было заявлено с леденящей душу простотой, «должны быть нейтрализованы». Он сидел в полной тишине, под пристальным взглядом камеры, и понимал, что только что разговаривал с самой Системой. И Система дала ему понять, что у него есть два варианта: либо вернуться в роль удобного «Объекта», либо быть «нейтрализованным».

Третьего не дано.

Марк подъехал к ресторану «Боб» ровно в 18:53. Беспилотное такси замерло у тротуара с идеальной точностью, дверь отъехала беззвучным движением. На улице накрапывал небольшой дождь, но это не раздражало. Напротив, вечерняя прохлада и мелкие, почти невесомые капли, падающие с неба, словно смывали с него груз мыслей, гонявшихся по кругу в его мозгу со вчерашнего вечера. Он вышел из машины, не спеша, и задрал голову вверх, подставляя лицо небесной воде. Она была такой чистой, освежающей, настоящей. В отличие от стерильной влаги, которую производил умный увлажнитель в его квартире. Здесь была хоть какая-то случайность, хоть крошечный элемент хаоса.

Потоп.

Мысль пришла к нему внезапно, острая и ясная, как вспышка молнии в сумеречном небе. Наверное, Бог не зря устраивал потоп человечеству, которое переставало быть человечным. Смыть всё дочиста. Начать с чистого листа. Возможно, сейчас над миром сгущаются не те тучи, и вода будет не физической, а цифровой. Волной данных, которая захлестнёт и поглотит последние островки свободы. Он глубоко вздохнул, вбирая в себя запах мокрого асфальта и дождя, и направился к входу в ресторан. Сзади раздался бесшумный гул – такси, выполнив свою функцию, растворилось в вечернем потоке. У него был вид человека, пришедшего на семейный ужин. Только пальцы, сжатые в карманах джинсов в тугой комок, выдавали невероятное напряжение.

Теплый воздух, насыщенный ароматами кофе, поджаренного мяса и чего-то сладковато-искусственного, ударил ему в лицо. Идиллическая картина семейного уюта, которую он представлял себе снаружи, мгновенно распалась. Зал «Боба» был полон. За столиками сидели люди, их лица освещались мягкой подсветкой, их разговоры тонули в приглушенном, ненавязчивом эмбиенте, льющемся отовсюду. Он замер на пороге, и его взгляд, привыкший выискивать аномалии, сразу же отметил детали. Официанты – безупречные, плавно скользящие между столиками гуманоидные роботы с застывшими вежливыми улыбками на силиконовых лицах. Их движения были до жути эффективны, лишены малейшего лишнего жеста. Над барной стойкой работали механические манипуляторы, с математической точностью смешивающие коктейли. И повсюду – камеры. В рамках на стенах, под потолком, в основании светильников. Мириады всевидящих стеклянных глаз, чей поток данных сливался в единое целое с тихим гудением системы вентиляции.