Измена. Души в клочья

Я подошла к каменному возвышению и раскрыла книгу на нужной странице. Просто знала, какая именно потребуется в моём случае. Упав на колени возле алтаря, стала читать молитву. Закончив, собралась с мыслями, чтобы верно сформулировать просьбу.

– О, Пресветлые! Молю, помогите моему супругу одолеть недуг и как можно скорее прийти в себя. Дайте ему сил справиться с заданием, порученным ему отцом. Ниспошлите озарение, помощь, которая так необходима. Пусть Ипервория снова заживёт так, как прежде, не зная забот. Её подданные и правители никогда не нарушали ваших заветов, чтили и уважали вас. Проявите к ним снисхождение и поддержите в это трудное для страны время. На вас уповаю, – последние слова я уже практически шептала, так как сама просьба всегда отнимала массу сил.

Книгу я в руках не держала, но стоило мне слегка перевести дух, как она с грохотом упала на пол. Такого не случалось ещё ни разу. Я не впервые молилась Богам и знала таинство наизусть. Если Пресветлые услышали просьбу, они посылали какое-то знамение. В окно могла залететь птица, или, если погода была пасмурной, проглянуть лучик солнца из-за туч. Но никогда мне не доводилось становиться свидетельницей такого ответа от всемогущих.

Поднявшись, я подошла к упавшему фолианту и заглянула на страничку, которая при этом открылась. Никакой молитвы на ней не было, только в самом углу мелкими буквами была оставлена какая-то пометка. Не золотыми чернилами, как все остальные тексты, а простыми, чёрными.

«Пресветлые всё видят и всё слышат. Наберись терпения, дитя, и тебе воздастся,» – гласила надпись.

На улице начало темнеть. Я водрузила тяжеленный молитвенник на место и поспешила вернуться в свои покои. Мне совершенно не хотелось сейчас попасться на глаза свекрови. То, как она вела себя при нашей последней встрече, доказало, что мы не просто не поладим, а станем друг для друга бельмом на глазу.

В дворцовых окнах зажглись огни, на небе миллиардами мерцали звёзды. Невидимые пока простым смертным, они были заметны мне. Их, равно как и силу в глазах диалов, я видела так же отчётливо, как своё отражение в зеркале. Филипп обладал огромным потенциалом и практическим неисчерпаемым резервом. Таких, как он, в нашем мире единицы. Но что мне с того? Разве осознание этого делает меня счастливее? Да, я его законная жена, обладающая титулом и купающаяся в роскоши. Вот только всему этому я предпочла бы куда более скромные условия и небольшой достаток, зародись между нами любовь. Настоящее искреннее чувство, а не то животное утоление собственного вожделения, которое мне довелось наблюдать в нашу первую ночь. Их ночь.

Кляня себя за слабовольность и терпимость, я всё же вернулась в выделенную мне спальню. Служанки здесь не оказалось, поэтому пришлось самой избавляться от платья и заколок. Пару раз уколовшись об острые шпильки, я всё-таки не выдержала и дала волю чувствам. Села на постель и, закрыв лицо руками, тихонько заскулила. Плакать было просто нечем. Казалось, что за несколько дней в этом месте я успела выплакать их все. Ах, если бы я знала, что слёзы мне придётся пролить ещё не единожды.

\

Наутро мне с трудом удалось продрать глаза. Ночной срыв сказался, в том числе и на моей внешности. Лицо опухло, голова болела, а недосып вызывал общую слабость.

– Ваше Высочество, что же вы себя не бережёте? Вон как испереживались за супруга. На вас же без слёз не взглянешь, – не стеснялась открыто выражать свои чувства моя служанка.

«Интересно, смогу ли я провести хоть один день в этом дворце и не проронить ни слезинки?» – подумала я про себя.

– Как же быть? Вы же, поди, и не знаете ничего. Его Высочеству стало лучше. Пришли в себя к утру. Но мне кажется, что уж лучше бы они ещё в обмороке полежали денёк-другой, – покачала она головой.

– Что-то случилось? – заинтересовавшись сплетнями, что ходили по дворцу, спросила я.

– Да как же? Они как узнали, что к нам гости из Дикеи скоро пожалуют, так рвут и мечут. Никто угомонить не может. Слуги Его Величества все по углам разбежались, господа диалы чуть главную приёмную не разнесли, пока кхм… беседовали.

– Что за гости? – не сдержалась я, так как упоминание этого небогатого государства всегда будило во мне нечто светлое и доброе. Жаль, что всё это в прошлом, а моё настоящее серо и угрюмо.

– Не знаю. Говорят, какие-то важные военные. Не разбираюсь я в этих делах, госпожа. Давайте-ка я помогу вам одеться. Пора уже к обеду спускаться, завтрак-то вы проспали. – Служанка подала мне умывальное полотенце и приветливо улыбнулась.

Болтушка болтушкой, но на сердце от такого простого жеста небезразличия стало теплее.

Глава 7. Нелюбовь

Филипп

Я сидел в своем кабинете, обхватив руками голову и пытаясь хоть как-то справиться с раздирающими меня изнутри противоречиями.

А всë из-за неë.

Эту милую девчушку я взял в жены исключительно для того, чтобы заключить политический союз с Лиссией – самым богатым из королевств.

Да и сделать это было несложно. Десятая дочь их правителя – скромная и очевидно неизбалованная мужским вниманием. Мне достаточно было всего лишь выказать свой интерес, как эта наивная принцесска уже ловила каждый мой взгляд и смотрела с обожанием.

И вот на моём запястье красуется брачное украшение, а что толку? Да, её папенька прислал обещанное приданое, но, когда я на него соглашался, у нас ещё не было неприятностей на границе. Теперь же дефицит казны ненадолго закрыт, но головной боли меньше не стало. Нужно срочно найти решение проблемы, или отец отправит просьбу о помощи этим недомагам из Дикеи. Никогда не любил менталистов, но, пока все они находились далеко, меня это не волновало. Почти все. Один являлся занозой в заднице, даже пребывая за множество километров.

Его Величество то и дело ставили мне в пример талантливого наследника Милдора Справедливого. Казалось, что бы я ни делал, в итоге всё сведётся к тому, что старший принц Дикеи справился бы быстрее и утончённее. И умён, и мордой вышел, и котелок варит так, что любого обхитрить способен. Всё в этом засранце восхищало отца. Мне же оставалось довольствоваться редкими похвалами в свой адрес, да и те высказывались не мне лично, а каким-нибудь советникам на очередном сборе знати.

Высшие – маги, которым неведомы границы возможного. С моим даром управлять каменной породой я мог бы сравнять с землёй все шахты Дикеи, в которых она черпала берит, и отправить эту страну в забытье, но нет. Мы не всесильны. И дело даже не в том, что резерв можно просто-напросто исчерпать, а в том, что диалы обязаны жить по законам Пресветлых. Как богов, чтить своих отцов, следовать правилам, установленным всемогущими, почитать их и никогда… ни при каких условиях не нарушать заветов.

Я любил своего родителя. По крайней мере, старался. Уважал так точно. Но с его стороны ответных чувств не замечал ни разу. Конечно, Богами же не завещано демонстрировать привязанность к наследникам. Но, когда я был ребёнком, мне этого никто не объяснил, а понять сам я был не в состоянии.

Матушка же, наоборот, носилась со мной как с писаной торбой. Но разве мог я – диал с практически неограниченным потенциалом – опуститься до телячьих нежностей и обнять её в ответ, когда она сжимала меня в крепких объятьях. Всё, что я помнил из детства о правительнице, так или иначе ассоциировалось со словами, что она говорила мне при каждой нашей встрече: «Филипп, ты просто обязан быть сильнее всех. Материя в твоей власти, скоро будет и вся страна. А если что-то пойдёт не так, мама поможет. Трон твой по праву, и никому, кроме тебя, на нём не сидеть. Будь непреклонен, словно камень, которым управляешь, и всё сладится».

Слышать это из года в год было неприятно. Спустя десять лет после обретения дарованной души при виде матери я вспоминал лишь то, что мне нужно походить на камень. Холодный, твёрдый и непрошибаемый – вот каким его видел я. Поэтому старался соответствовать.

Давалось мне это легко. Отец не дарил мне признания либо каких-то других искренних чувств, кроме ощущения вечного несоответствия высоким требованиям. Матушка требовала каменного сердца и твёрдой воли, братьев или сестёр они мне не подарили, а друзей я не желал заводить сам. Женщин выбирал исключительно для наслаждения, не более. Да и они от меня всегда ждали богатств и драгоценностей. Взаимовыгодный обмен.

Нравилось ли мне это? Возможно. По крайней мере, всё было понятно, привычно и спокойно.

А потом… потом моя маленькая молодая супруга в порыве чувств выкрикнула, что любит меня.

И это было сродни удару булавой по незащищенной голове.

Множество раз мне доводилось слышать, как молодые либо супруги говорили друг другу подобное, но я и предположить не мог, что услышу это в свой адрес.

Даже в период сватовства я писал Дафне о привязанности, не более.

Еë вдохновленные речи и взгляды, полные восхищения, расценивал как заслугу моей яркой внешности и еë личной радости оттого, что она всë же не останется старой девой, а выпорхнет из отчего дома, даже будучи аж десятой дочерью по рождению. Да ещë и не самой яркой среди остальных.

Но это признание…

Поднялся с кресла и сделал круг по кабинету. Стены и обстановка давили и сводили с ума. Я будто потерял привычную стезю в жизни, а новую отыскать не выходило.

Упал обратно в кресло и, прикрыв глаза, снова прошептал имя супруги:

– Дафна.

С самого детства я разрушал всё, к чему мог привязаться. Новые игрушки тут же оказывались раздавлены в пыль, интересные знакомства завершались на первой встрече, любимые лакомства… никто никогда не узнал, что то или иное кушанье вызвало у меня особенные чувства. Чтобы не терять. Боль от лишения чего-то, что бередило душу, а затем и обе души, доставляла мне… дискомфорт. А значит, нужно было избавиться от предмета, вызывающего симпатию ещё ДО того, как он стал бы мне дорог.

Так было и с моей новоиспечённой супругой. Первая брачная ночь должна был навсегда отбить у неё желание проявлять ко мне хоть какие-то нежные чувства. Сломать и уничтожить любые зачатки привязанности и с её, и с моей стороны. Жила бы себе, не зная нужды, и купалась бы в роскоши. Всё же титул наследной принцессы – это не пшик, он давал ей огромное влияние при дворе. Занималась бы чем-нибудь женским… вышивкой, музицированием или чем они любят убивать время.

Но нет! Этот мышонок не только пережил то, что мы с Лейлой ей показали, но и нашёл в себе силы огрызаться на меня. Уже после первого признания Дафны мне внезапно опротивели сладкие объятия фаворитки, хоть я и пытался жить по-прежнему. Удержаться в привычном для меня мире.

Тогда… под действием проклятого взвара матери, я будто впервые увидел свою супругу. Не удержался и поцеловал. Чуть не перешёл грань, которую сам для себя установил. Нельзя привязываться к мышке. Ломать можно… хотеть – нет. Но стоило ей в слезах выкрикнуть своё глупое, никому не нужное признание, как я вдруг осознал, насколько она искренняя, нежная, чистая, будто первый весенний цветок.

На душе стало чудо как хорошо.

И кому же она призналась? Тому, кто не умеет любить. Моя сила – управление каменной породой.

Булыжник и цветок не способны породить что-то общее.

Дафна не может меня любить. Да и никто не может.

Голова шла кругом. Стало не по себе. Нужно срочно поговорить с женой и расставить все точки над «и». Нет, я не хотел ещё раз увидеть её… прикоснуться к ней, вызвать к себе отвращение и насладиться тем, как хороша она в моменты отчаяния. Вовсе нет. Или… да?

***

«Зачем? Зачем я подошёл к ней так близко? Идиот! Почувствовал же, что что-то неладно. Когда магия взбунтовалась, не обратил внимания. А стоило. Изначальная душа наломала дров, а мне отдуваться», – подумал, едва вновь обретя контроль над телом.

– Филипп? Хвала Пресветлым, ты очнулся! – раздался прямо над ухом голос матери. – Как же я за тебя переживала, мальчик мой!

– Не стоило, мама. Всё в порядке. Сколько времени я тут провалялся? И где Дафна? – Почему-то именно эти две вещи беспокоили меня больше всего. Вторая даже сильнее, но вида подавать я не стал.

– Сказала, что пошла за тебя молиться. Даже не вызвалась побыть с супругом, когда тому нездоровится! Вот же неблагодарная! Надеюсь, что хоть в плане наследника от неё будет толк, – начала ворчать мать.

Мне же стало так тепло на душе, что аж противно.

– Верно! Неблагодарная! – Я со злости поднялся с постели резче, чем следовало, и заработал головокружение.

Много лет уже я не чувствовал себя таким немощным. Стоило обрести дарованную душу, и все недуги забыли ко мне дорогу. Ни слабости, ни болезней. Только сила!

Раздался тихий стук в дверь, и в мои покои заглянула девушка. Среагировал сразу. Надеялся, что это Дафна, но это была всего лишь служанка.

– Ваше Величество, мне велено передать, что гости скоро прибудут, – чуть ли не шёпотом сказала она и тут же юркнула обратно, прикрыв за собой дверь.

– Какие ещё гости? – напрягся я, понимая, кто именно это может быть. – Как долго я пробыл в Забвении?

– Всего ночь, мальчик мой. Недолго. Но я настолько испереживалась, что чуть сама к Пресветлым за тобой не отправилась, – запричитала мать.

«Зато пошла Дафна просить за меня…» – подумал я про себя и скривился.

Злило и то, что жена не осталась со мной, хотя вроде и не должна была после всего-то. Но и то, что ушла молить Богов помочь мне, раздражало не меньше.

– Ближе к делу, – начал я закипать, но сдерживался из уважения к родительнице.

– Его Величество отправили просьбу о помощи этим недомагам из Дикеи. И те, видимо, тут же выехали к нам. Вернувшийся гонец сказал, что его отправили восвояси и просили передать, что принц выезжает немедленно. Кто же мог подумать, что немедленно – это сразу же следом за посыльным? Вот, приехали, видимо. Пусть твой отец сам с ними разбирается, раз так на них надеется. А ты отдыхай, набирайся сил.

Женщина попыталась вернуть меня в постель, но я настолько вышел из себя, что чуть ли не вскочил на ноги. Набросил на себя рубаху, что лежала рядом на кресле, и отправился разбираться в происходящем. Некогда мне разлёживаться, когда во дворце творится не пойми что.