Это его история

Annetta Verdi

Это его история

Начальная стадия

Эта история началась несколько лет тому назад. Меня давно нет в живых. Однако сейчас я стою на крыше местного театра и наблюдаю за тем как с криком разбегаются люди, в ужасе огонь, сжирающее здание. Я все ещё жив. Но я уже не тот, кем был раньше…

Огонь захватил уже все стены и лишь местами были просветы, где можно было пройти. Смотря на всю эту картину мне становилось спокойно, а блеск пламени в собственных глазах отдавал азартом. Да! Осталось совсем немного и мне составят компанию! Сегодня он как-то задерживается. В ожидании остаётся только слушать собственный смех, что разносится через пламя по городу.

Момент торжества и уединения с пламенем. Оно трогает всех, кроме меня. Ведь я его хозяин, я его создал и я знаю о нем всё. Как можно бояться того, что давно приручил? Я давно знаком с высотой и огнем, но узнав его ближе, кажется перестал бояться слишком многого. Но и я человек.

Стеклянная колба соскальзывает с изящных пальцев и летит вниз. Окна выбивает волной и вокруг оказывается куча осколков. Смесь определённо оказалась неплохой и действенной, но можно улучшить, поменять пропорции и…

– Арли! Стой, где стоишь цирковой ублюдок!

– Ох, кто ко мне пожаловал! Неужели это сам Энтони Стэнли? Тони, надеюсь тебе понравилось мое представление?

– Представление?! Разрушенное здание – это по-твоему представление? – кричит полицейский и черт возьми он бесится. Что неудивительно. И он не прав. Любой мой выход всегда представление. К тому же, оно всегда эффектно и производит впечатление. Особенно такое. И на него. Наверное стоит быть суицидником, чтобы бесить представителей доблестной полиции, но как я уже сказал, я мертв. Меня нет в этом мире. Да и меня они еще не видели.

– Возможно. Знаешь, вообще-то это было довольно тяжело устроить. Я бы сказал тебе адрес, куда ты можешь прислать мне благодарность за старания, но я ведь не настолько дурак. Всего лишь твой личный шут.

Улыбка так и сияла от вида ярости в глазах Стенли. Он знает, что я играюсь с ним. Его это бесит, ему не нравится безысходность ситуации. Мне же это доставляет неимоверное удовольствие. Если бы не эта реакция, все было бы куда скучнее и я давно бы завязал с тем, что делаю, но его лицо в такие моменты особенно ценно и прекрасно. Дразнил бы его вечность. Готов буквально на все ради этих бегающих нервных желовков на впалом лице.

Выстрел и пуля проскакивает совсем рядом со мной. Признаться честно, меня это напугало. Не ожидал от Тони такого. Во всяком случа, на него это просто не похоже. Я знаю, что нужен ему живым. При такои выстреле, я бы просто умер. Хотя… в его руке нет пистолета. Он в кобуре. Зато кто-то из его напарников посмел поднять руку. Прям слышу как они ставят мне условия о том, что я должен срочно сдаться полиции и положить свои замечательные ручки в наручники. Да даже если они там и окажутся, надолго они меня не сдержат.

–Ох, Тони, ты меня расстраиваешь. Где твои манеры и манеры этих остолопов? Я оскорблен. Да и мне уже пора. Пока!

В конце концов, как бы я не знал структуру пламени, в любом случае нельзя было долго оставаться. Следующие пули снова начали лететь в мою сторону. Шаг туда, шаг сюда, изящный наклон и мне удаётся их избежать. Затем из сумки я достаю стропы, к которым когда-то привязал крюк и цепляюсь им за опору карниза на соседнем здании. Пора сматываться. Уцепившись за крышу, я отталкиваюсь и прыгаю. На землю не приземлюсь уж точно. Ленты крепкие, а до самой крыши добраться не трудно. Вверх, словно по канату. Быстро и проворно. А дальше и того проще. Дома стоят вплотную и мне остаётся только добежать до нужного. Вернуться в родной чердак и окончательно скрыться из виду полиции.

Полагаю они устроили за мной погоню, но не оказавшись со мной на одной высоте поймать меня просто невозможно. Прошлое подарило мне ловкость и любовь к этой самой высоте. Да и сомневаюсь, что кому-то вообще в голову придёт мысль о том, что я живу прямо на чердаке. Не в квартире и даже не в комнате, а именно на чердаке. Для меня это самое безопасное и бесплатное место проживания.

Сначала я оказался здесь совершено случайно. Это было четыре года назад. Мне надо было спрятаться хоть где-то. В квартиру просто так не попадёшь. Кто откроет её мальчику бродяге? Да никто. Им это не сдалось совершено. У них своих дел по самое горло и именно поэтому же им нет дела и до чердака. Вернулись домой после заработков и славно. Так что попал я сюда вполне свободно. По началу конечно было страшно, вдруг кто зайдёт, сдаст меня полиции. И однажды такое правда случилось. Одна женщина зашла ко мне на чердак. Тогда я испугался так сильно, как не боялся никогда. Но и она испугалась не меньше, увидев меня. Рванная, старая одежда, потрепанный вид, кудряшки превратились в самое настоящее гнездо. Я выглядел хуже ободранной кошки. Но как её это напугало, так и заставило растаять передо мной. Меня просто пожалели. И тогда я не хотел с ней спорить. А просто спустился вместе с ней в квартиру, где мне позволили умыться, привести себя в порядок и даже накормили. Было видно, что живёт женщина скромно, но кромкой каши она поделилась.

Постепенно я узнавал её. Сам никогда почти не спрашивал, но она рассказывала. То ей было нужно. Я слушал и старался по возможности поддержать. Гвен потеряла на войне сына и видно в ней осталась потребность заботиться о каком-то мальчике. Принять помощь я не мог. Она показала мне то, что я боялся увидеть. Однако и выбора у меня особо не было. Мне было некуда идти. Жизнь – крайне хороший шутник. Как никто умеет смеяться над грешниками. Так что приходилось видеть убитую горем мать и стараться, чтобы на лице была улыбка. Если когда-то меня спросят, то однозначно скажу, что это было моим личным наказанием. Шансом искупиться…сейчас нет смысла об этом говорить. В любом случае, Гвен, можно сказать, приютила меня и благо не душила. Мисс Гринберг на деле была мила и заботлива. В моменты я искренне радовался, когда помогал ей с домом, в качестве оплаты. Да и правда хотелось помочь. Я почти был вторым сыном. Отрицать пытался, но отрицать очевидное – крайне сложное и пустое дело. Рядом с ней быть мразью я попросту не мог. Не при таких обстоятельствах…

Итогом стало то, что я все же остался жить на чердаке. Мы были соседями. Несколько раз она просила о большем, но соглашение царапало бы и мой тремор тоже. Наверное, ей было грустно от этого. Я не знал, что в её голове. И не собирался углубляться. Сосредотачивался на своих нарывах. А что уж она думала, то были её мысли. Главное, мы не мешали друг друга и больнее не было. Мне хватало тех вечеров, что я помогал ей, но в остальное время я у нее не появлялся. И она ко мне никогда не заходила. Как и сегодня.

Подойдя к тазу с водой, я тяжело вздохнул. Как бы не было легко и хорошо там, сейчас я чувствую неимоверный груз на себе. Возможно дело в Гвен, Тони, а может… я уже не знаю что может. Я могу просто чувствовать себя плохо без видимых на то причин. Могу ведь? Я просто знаю, что мне тяжело. Тяжесть грима бьет по вискам. Хочу смыть все эти красные полосы и эту улыбку. Но именно это сейчас и мешает.

Зачерпывая воду руками, я начинаю смывать след помады с лица. Вскоре вода становится мутно-розовой и нет, мне не стало легче. Разве что, я наконец ощутил самого себя. Себя, а не того, кто спустя скрежеты в груди все сжигает, не оставляя следов. Только пустые ожоги.

Сцена неимоверно меняет человека. Это я понял ещё давно, когда только начинал свою карьеру и в целом втягивался в работу. Сцена сильно меня меняла. Грим тому способствовал. Простой ритуал со старых лет работал на возвращение меня самому себе. На сцене тоже я. Но лишь тот, кем никогда не покажусь людям рядом с собой. Особенно дорогим мне людям. А там… меня никто не знает и не должны знать. Маска арлекина – всё, что положено видеть. Я даю представление – ваша задача его смотреть.

Наконец можно лечь. Чердак не может похвастаться наличием кровати и уникальной мебели. Простая табуретка, матрас, набитый опилками, хилая подушка и лоскутное одеяло. И если честно, мне не нужно большее. Гвен когда-то предложила жить мне в комнате её покойного сына и это наверное единственное, где мне пришлось ей отказать и не позволить заботиться о себе. Хоть там и удобная кровать, там куда теплее и вместо таза в квартире раковина, мне здесь на самом деле хорошо живётся. Лучшая жизнь мне не нужна, пусть я и достоин её. Я там, где должен быть…

Следующим утром я проснулся рано. Весь дом ещё спит и это великолепная возможность окончательно побыть одному. Днем и вечером в доме очень шумно и у тебя просто нет ощущения, что ты один. Пусть в это сложно поверить, но общий шум дома прекрасно слышен даже на чердаке. А тут… я могу спуститься в подъезд и не услышать ни звука. Я точно знаю, что никто не появится никто меня не потревожит и я могу окончательно услышать себя. Всё равно что мысли перед сном, только утром они более ясные и свежие. Ты просто чувствуешь себя куда легче. В разы. Лёгкость была во всём. В каждой частичке моего тела – в руках, пятках, пальцах, волосах, но самое главное в голове. Мыслей не было. Никаких. Не было ничего, что могло бы тревожить. Такие моменты действительно ценны. Жаль нельзя дополнить момент прогулкой по крыше.

В жизни на чердаке есть свои плюсы. Когда я на крыше, кажется, будто вся энергия мира направлена на меня, будто мысли простираются на тысячи километров и ты по-настоящему свободен. Тебя не сковывают стены, ежедневная рутина, тяготы работы. Даже если работа очень нравится, одно осознание о ней с утра тяготит и моментально сковывает. Я не люблю оковы. Но с ними приходится жить. Ежедневно проживать жизнь грузом обязанностей.

Если честно, мне не хочется слушать о чём говорят мужчины. Иногда это целые лекции на различные темы, а порой и обсуждение проституток на грядущий вечер в ближайшем пабе. Совершенно отвратительно. Насколько низки и безобразны эти разговоры, настолько они мне противны. И ведь подобные думы могут длиться часами, а не минутами.

Мне бы однозначно не помешала новая белая рубашка. Эта вся в пятнах кофе и увы, но они никак не выводятся, даже стараниями Гвен. Но выбора нет никакого. Придётся идти в чем есть. А пятна закрою фартуком.

Работа начинается рано. И утро, как бы светло ни было на улице, придётся пропустить. Кофейня ждёт того, кто сварит кофе, выйдет к гостям, примет их заказ и обслужить на высшем уровне. Кофе, еда – все о второстепенно. Мужчины ходят сюда прятаться от жён. И как хорошо, что с недавних пор дамам не зазорно посещать кофейни. Увы, не часто, но они стали появляться в стенах заведения. Когда девушка в зале, меняется атмосфера всего заведения и работать становится не так отвратительно.

Утром конечно же одни мужчины. Заказ всегда стандартен: кофе, колбаски, яичница с помидорами и бобами. Типичный завтрак британца. Чем все же прекрасно утро – разговоры более интеллектуальны. Свежая газета и последние новости, волнующие население.

«Безумный Арлекин снова устроил поджог. На этот раз пострадало здание городского театра. Строению был нанесён серьёзный ущерб. По оценкам экспертов на восстановление здания могут уйти годы. Среди пострадавших числятся 8 человек, получивших отравление дымом и незначительные ранения. Погибших нет.»

– Какая же он мразь! Испортил такую прекрасную архитектуру.

Из-за пожара пострадали люди, а тебя волнует всего лишь ущерб зданию? Серьезно?! Это возмутительно! Как можно волноваться о здании, которое можно восстановить и не подумать совершенно о людях? Да, все остались живы, но и пострадавшие есть! Люди ещё более гнилые, чем я полагал.

– И куда вообще полиция смотрит?

Достаточно типичная фраза в адрес меня и ещё пары опасных преступников Британии. Нас никак не могут поймать. И если честно, мне самому интересно, где же их глазки и почему же мы все на свободе.

– Говорят, он не особо прям скрывается, чтобы его не нашли. Уверен, это не так сложно и я бы сразу его заметил. Тут же отправив на виселицу.

– Ваш кофе, сэр.

Милая вежливая улыбка и тебе никогда не догадаться, кто перед тобой стоит. Ну же, узнай, заяви обо мне в полицию! Или же убей, пристрели, повесь прямо здесь. Посмотри на меня, восстанови правосудие за сожженное здание.

– Ага, спасибо.

Как всегда отстраненный ответ. До окружения им нет никакого дела. Только личные проблемы и пустые слова о геройстве. Никчёмные мужчины. Что ж, все же в моей работе есть определённые плюсы. Ты всегда видишь людей напрямую. Слышишь про себя то, что в лицо тебе бы в жизни не посмели сказать. Великая интеллигентная Англия.

– Хэй, парень! Принеси-ка ещё кофе.

– Да, сэр.

И вот так изо дня в день. Ты носишься с заказами, варишь кофе, слушаешь новости и честное непредвзятое мнение про себя. Потом выслушиваешь претензии или хамство в адрес уже более реального себя, когда гостям не понравились буквально мелочи, да хоть моя прическа и по итогу со всем этим ты живёшь и ждёшь завершения рабочего дня. Кажется этот день ничего не исправит.

А впрочем…Дверь в кофейню захлопывается и среди мужчин наконец появляется дама. Как я и говорил, присутствие девушки полностью меняет все настроение в кафе. Мужчины сразу замолкают и смотрят теперь только на неё, а не в свеженапечатанные газеты. Статная, грациозная и эффектная. После снятия запрета не многие дамы находили в себе смелость на поход в подобного рода заведения. В обществе это продолжалось порицаться, хоть и не так ярко, как было несколько десятилетий назад. И даже если бы правило осталось бы по сей день действующим, она бы пришла сюда в любой ситуации и одежде. Даже в брюках. Смелости ей хватит и не на такое.

– Олли!

Так зовёт меня только она – Марго. Мы дружим не более трех лет. И за все эти годы она не перестаёт удивлять меня своей силой и с тем нежностью. Она всегда была рядом.

Как только остальные посетители поняли, что внимания девушки ожидать им не стоит, все вернулись к своим прежним делам и диалогам. Марго же подошла к кассе и мы могли спокойно поговорить о том, что так необходимо. Им всем снова нет никакого дела до окружения.

– Доброе утро, родной. У меня для тебя важные новости и на деле очень серьезные.

Добродушие и радость от встречи, что были в начале, совсем испарились к концу фразы. Её лицо в миг стало серьезным. И это начинает беспокоить. О чем именно пойдут разговоры и каковы её новости для меня, я догадываюсь. Вернее кого и чего они касаются.

– Миледи. Не омрачайте мой рабочий день. К тому же то, о чем ты собираешься мне рассказать, совершенно не для этих ушей.

– Так ты знаешь?

– Нет, но предполагаю.

И именно поэтому будет совершенно опрометчиво говорить здесь о подобном, когда вокруг масса людей. Я шут, но не дурак. Все эти разговоры не для них. Да, не рядом. Да, отвлечены, скорее всего не слышат, да, им нет дела до нас, но никто не отменяет случайности, что может привести к фатальности. Она явно не о погоде пришла говорить. Часть преступного мира – разговоры о том же. Я не собираюсь подать им себя на тарелочке так легко и с паром.

– Может выпьешь чашку кофе?

– Не откажусь.

Крепкий кофе с двумя ложками сахара и каплей молока. Я знаю её вкус наизусть. Пока готовлю кофе, Марго продолжает говорить, не унимая темы. Неужели все настолько серьезно?

– Послушай, я бы не стала приходить к тебе на работу, не будь все так как есть, однако дело вправду срочное. На этот раз всё куда серьезней.

А вот это интригует и заставляет задуматься, от чего у меня выгибается бровь. Видимо действительно в моей жизни совсем скоро все станет плохо, если не уже. Она правда не приходит без особой надобности. В её голосе слышны нотки беспокойства за меня, во мне же можно прочитать сожаление перед ней. Я заставил волноваться её о своей никчёмной жизни.