Объятия Лучезарного

Телефон девушки завибрировал. На экране появилась надпись «Мама». Некоторое время спустя трубка успокоилась. Я еще раз осмотрел квартиру в поисках ответов. Во всем этом не было никакого смысла. Зачем? Прыгун не пытался поедать тело или, на худой конец, пить кровь. Он не остался любоваться содеянным, как какой-нибудь маньяк. Он, судя по всему, даже ничего не взял. Просто пришел, убил и скрылся. Бессмысленно и хладнокровно.

Вдруг что-то коснулось моей ноги. Вздрогнув, я отдернул ее и испуганно взглянул вниз. Девушка смотрела мне прямо в глаза. Ее губы шевелились, пытаясь что-то сказать, но я в ужасе отшатнулся. Вконец ослабевшие пальцы соскользнули с моего ботинка и обмякли. В дверь квартиры забарабанили. Звонок разразился противной трелью. За дверью слышались обеспокоенные, но настойчивые голоса. Я, не помня себя от паники, выскочил на балкон и дрожащими пальцами ухватился за свою веревочную лестницу, как за спасительную соломинку. Четыре этажа, отделяющие зловещую квартиру от крыши, я преодолел меньше чем за минуту. Не знаю, как я не сорвался. И боюсь даже представить, что было бы, если бы в дверь не стали стучать, а сразу выломали. Оказавшись на крыше, я спешно смотал паракорд, и в тот момент, когда его конец скрылся из виду, во двор, сверкая мигалкой, въехал полицейский автомобиль. Первой мыслью было бежать по лестнице вниз. Если бы я это сделал, то почти гарантированно на выходе наткнулся бы на пару хмурых лиц в форме, которых сильно озадачили бы мое снаряжение и испуганное лицо. К счастью, я смог побороть панику. Я подошел к решетчатой двери, просунул руки в щели между прутьями и запер ее. Затем вернулся на крышу и стал ждать. Другого выхода я не видел. Спуститься сейчас – значит быть арестованным. Вновь воспользоваться своей лестницей и покинуть крышу по стене? Даже если мне опять повезет, я не разобьюсь и меня не заметит поднятая на уши округа, как быть с веревкой? Снять ее, будучи на земле, я не смогу, а утром висящий шнур почти наверняка вызовет вопросы, и тогда версия с несчастным случаем запросто может превратиться в версию с маньяком-альпинистом. Так что мне оставалось только ждать и надеяться. Подстелив свою кофту, я сел, привалившись к бетонной надстройке, вытащил из рюкзака фруктовый батончик и стал смотреть на город, стараясь думать о хорошем.

5. Пикник под открытым небом

Ты скажешь, что я подлец и мерзавец? Что я оставил несчастную девушку один на один с убийцей и даже не попытался вмешаться? Поставил свой интерес выше невинной жизни? Что ж, мне нечего возразить. Все так. Однако спроси себя: неужели ты правда думаешь, что я смог бы ее спасти? Я не пытаюсь оправдываться и говорить, что я не хотел, чтобы так произошло. По правде говоря, мне было все равно. А даже если бы это было не так, я уверен, что у меня не было ни малейшей возможности ей помочь. Поверила бы она, если бы я появился на пороге и поведал свою историю? Может, в одночасье отказалась от своей привычной жизни и сбежала бы со странным незнакомцем? Не думаю. Скорее всего, просто выставила бы странного парня и вызвала полицию. А Прыгун – он все равно бы ее выследил и убил. Даже если бы девушка переехала. Почему я так решил? Что ж, я видел, как стоящая на крыше фигура наблюдала за окном, видел, как неотвратимо и целенаправленно тень ползла по стене. Прыгун очень тщательно выбрал свою жертву. Я не знал, зачем и по какому признаку, но выбрал окончательно и бесповоротно. И точно не намерен был отказываться. Может, через месяц, может, через год, но он все равно однажды возник бы за ее спиной и хладнокровно забрал юную жизнь. Так что страдать или мучиться угрызениями совести я не стал.

Я довольно легко убедил себя в том, что все произошедшее было неизбежно, поэтому и переживать по этому поводу не стоит. Конечно, я представлял чувства той женщины с фотографии у телевизора. Видимо, матери. Представлял мысли друзей и знакомых юной симпатяжки, но сантименты тут были излишни. Для меня это были далекие незнакомые люди, эмоциональное состояние которых меня, справедливости ради, практически не волновало. Так что, когда я сидел на вершине девятиэтажки, ожидая окончания переполоха, вызванного обнаружением бездыханного тела, и перекусывал своим нехитрым походным рационом, душа моя была спокойна.

На крыше я провел весь следующий день. В ночь убийства прибывшая полиция отрезала мне путь наружу. Через полчаса после приезда первого патрульного автомобиля во двор вкатились машина «скорой помощи» и седан без знаков отличия. Из седана вышли двое людей и, пожав руки патрульным, направились в дом, сопровождаемые медиками. «Следователи», – подумал я про себя.

* * *

Единственное, что вызвало опасение, – это замки. Я запер решетчатую дверь, так что из подъезда она выглядела нетронутой, но вот остальные… Я никак не смог бы запереть их со стороны крыши, поэтому просто плотно прикрыл, придавив кирпичами, чтобы не болтались от ветра. Оставалось надеяться, что все поверили в несчастный случай и какой-нибудь излишне дотошный оперативник не решит вдруг проверить версию проникновения сверху. А даже если и так, то его подозрения развеет закрытая на замок решетка. В противном случае придется туго. Если он все же решит отпереть дверь и обнаружит снятые замки на остальных, то непременно проверит крышу, а тут мне скрываться негде. Впрочем, даже на этот случай у меня было последнее средство. Нож я складывать не стал, а держал под рукой. Если бы я услышал звук открывающейся двери на кровлю, то непременно воспользовался бы им.

Проведя в квартире около часа – это я понял по включившемуся в окнах свету, следователи сели в седан и уехали. Я усмехнулся. Никто даже не поднялся на девятый. Похоже, у них и в мыслях не было проверить такую, казалось бы, очевидную версию случившегося. Единственный раз я увидел, как на балкон вышел полицейский, но он даже не поднял голову вверх. Оперативник просто вытащил из нагрудного кармана сигареты и чиркнул зажигалкой. Страж порядка всего лишь вышел перекурить. Через некоторое время медики вынесли из подъезда черный мешок и погрузили его в машину. Затем в квартире погас свет, и дом покинули патрульные. Я отошел от края крыши и улегся прямо на свое импровизированное лежбище. Остаток ночи во дворе было тихо. Лишь пару раз я слышал звук подъезжающих автомобилей, плач и рыдания какой-то женщины, утешительные слова соседей. Но слушал это вполуха, думая о своем.

Что мне было известно? Прыгун приходит ночью. С одной стороны, можно принять это за аксиому, но с другой… Это я видел его только ночью, но это не означает, что днем он, как вампир, прячется в пещере и спит головой вниз. Несмотря на вещи, увиденные мной, в сказки про Носферату я верить был не готов и всерьез версию про тень, боящуюся солнечного света, рассматривать не собирался. Вероятнее всего, ответ тут куда проще – ночью меньше шансов быть обнаруженным. Во всяком случае, я на его месте поступал бы так же. Что касается возраста незнакомца, тут я терялся в догадках. Первое упоминание о нем, которое мне удалось найти, означало, что орудует Прыгун уже больше полувека, а возможно, и гораздо дольше. Объяснить это с точки зрения здравого смысла я просто не мог. Если это одна и та же личность, то кто она? Дух этого города? Древний демон? А может, какое-то неведомое божество? Я все же считал, что это маловероятно. У меня были подозрения, что способности передаются. Возможно, это какое-то проклятие или что-то наследственное. Может быть, Прыгун, словно шаман, находит себе преемника, когда чувствует, что пришло время уйти? Для меня это был вопрос номер один. Меня интересовало, есть ли способ для простого смертного обрести возможности тени. И мне почему-то казалось, что да. Во всяком случае, я очень хотел в это верить.

Зеркала. Поначалу я не придал этому значения, но постепенно понял, что зеркала играют в истории какую-то роль. Судя по всему, довольно значительную. Почему-то Прыгун всегда разбивал зеркала. Когда я прочитал первые заметки о нем, я решил, что это просто случайность. Возможно, во время борьбы за жизнь жертвы случайно устраивали погром. Однако эта, казалось бы, незначительная деталь фигурировала почти во всех сообщениях и заметках. Что это означает? Как я ни старался понять, кроме возможной эйсоптрофобии[3] Прыгуна на ум приходили только совсем уж фантастические версии. В голове крутились обрывочные факты из мифологии, фильмов ужасов и старых сказок. Безусловно, зеркало всегда считалось объектом мистическим. Не отражающиеся в нем вампиры, занавешенные зеркала в доме покойника, кэрролловское Зазеркалье. Перечислять можно до бесконечности. В самой захудалой культуре обязательно найдется пара-тройка легенд и мифов о зеркалах и их свойствах. Но я сомневался, что мне это поможет. Тут определенно кроется какой-то смысл, но я никак не мог его уловить.

Не менее таинственными выглядели мотивы загадочного силуэта. Как уже говорил, ни разу я не замечал упоминаний о каких-то ужасающих повадках этого существа. Конечно, он убивал. В этом сомневаться не приходилось. Я даже рассматривал версию, что все его жертвы действительно погибали по случайному стечению обстоятельств, испугавшись жуткого гостя и в панике пытаясь спастись, но это не выдерживало никакой критики. Да, это могло быть логичным в случае хрупкой девушки или старушки, но среди найденных мной в библиотеке газетных статей фигурировали совершенно разные люди. Я не думаю, что здоровый сорокалетний мужик перепугался бы до полусмерти при виде Прыгуна. Во всяком случае, не любой. Но если это были не случайности, тогда зачем все это? Не ради наживы уж точно. Учитывая способности создания, ему ничего не стоило пробраться куда угодно без лишнего шума, забрать что нужно и бесследно исчезнуть. Нет, тут было что-то совсем другое. Может, ему нужна часть тел жертв? Да, версия странная, но почему нет? Такая версия выглядела довольно убедительно в свете общего сюрреализма происходящего. Древнее зло бродит по городу, выбирает себе пищу, охотится на нее, а затем поглощает органы, чтобы продлить свою жизнь. Учитывая способности перелетать дома и ползать по стенам, такой вариант казался не таким уж бредовым. Впрочем, была в нем огромная прореха – жертвы, не считая смертельных ран, были не тронуты. Сомневаюсь, что Прыгун к ним хотя бы прикасался, не говоря уже о поглощении. А что насчет души? Может, он забирает ее?

Перебирая и отсеивая варианты, я уже начал думать, что Прыгун – это сама Смерть. Или Рок. Можно называть как угодно. Фатум, который приходит к тем, чье время пришло. Неотвратимость, которая носит берцы сорок второго размера. Я усмехнулся. Если это так, то, пожалуй, правды мне не узнать никогда.

От всех этих мыслей у меня разболелась голова. Ночь давно закончилась, утро тоже. Был погожий светлый день. Я все еще лежал на крыше. Показаться во дворе сейчас будет, возможно, даже более рискованно, чем после происшествия. Наверняка вся округа уже в курсе случившегося, и любознательные граждане время от времени поглядывают в сторону злополучного дома. Я был уже уверен, что на крышу никто выходить не собирается, поэтому пережидал светлое время суток, устроившись с относительным комфортом. Рюкзак я подложил под голову и закинул руки за затылок. Тяжелые ботинки стояли рядом. Я закрыл глаза и подставил пальцы ног свежему ветру.

А что насчет завода? Того самого, им. Красного Октября. Из всех записей и статей эта выделялась больше всего. Странная там произошла история. Пожар, убегающая по крыше тень. Что же он там забыл? Я распахнул глаза и открыл рот. А что, если… Может, отвлекающий маневр? Если бы Прыгун засветился, где бы его стали искать? В том дачном кооперативе, где он попался на глаза сторожу. Или в одной из квартир, послуживших местом преступления. Может, в лесу или канализации. В тоннелях метро или, в конце концов, какой-нибудь землянке. Где угодно, но только не в разрушенном огнем здании, которое знает весь город. Не в промзоне, где, несмотря на шум двигателей и автомастерских, по ночам тихо и безопасно. Где очень легко залечь на дно и в случае чего разделаться со случайным свидетелем. Нет. Все же завод в качестве убежища выглядел странно. Впрочем, может, я чего-то не знаю? Что, если это место не случайно? Так же как не случайны выбор жертв и все действия Прыгуна.

Заинтересованный своим открытием, я достал из кармана рюкзака баночку с детским питанием и, зачерпнув ложкой, отправил пюре в рот.

6. Коридор

Когда на город вновь опустилась ночная тьма, я собрал свои пожитки, снял оставшуюся камеру и датчики и украдкой покинул здание. Спускаясь по лестнице, я на мгновение задержался у двери в квартиру девушки и мысленно попросил у нее прощения. На полу подъезда были разбросаны красивые гвоздики. Мне вспомнился эпизод из детства. Мама ведет меня в детский сад, и я пытаюсь поднять красивый цветочек с грязного каменного пола. Она резко одергивает меня, и я заливаюсь слезами. Тогда я не понял, почему нельзя взять себе эту красоту. Зачем же тогда разбросали эти подарки. Не теряя времени и отбросив меланхоличные мысли, я вышел из дома покойницы и отправился к себе.

Завалившись в свою квартиру, я кое-как разделся, сбросил рюкзак и одежду прямо на пол и, упав на кровать, погрузился в глубокий, тревожный сон.

* * *

Я шагал по лесной тропинке. Покрытая коркой снега земля тихо похрустывала под тяжестью шагов. Сквозь еловые ветви пробивался лунный свет, а где-то вдалеке виднелось еле заметное голубоватое свечение. Путь к его источнику был долог. Я шел не первый день, так что сбитая подошва сапог успела изрядно потрепаться. Вокруг не было ни души. Птицы и звери попрятались в ожидании. А может, их здесь никогда и не было. У животных, говорят, развито шестое чувство, и они знают, когда пора покинуть нехорошее место. По мере приближения к источнику свечения начал нарастать гул, и, когда я уже почти вышел на заветную поляну, луна вдруг стала ярче. Весь мир наполнился невыносимым заревом и разрывающим голову писком. Я упал на колени, зажмурив глаза и закрыв уши руками. Из последних сил я закричал, но звук, исходящий, казалось, отовсюду, заглушил мой голос и подавил мысли.

Мгновение – и все прекратилось. Я приоткрыл веки и обнаружил себя стоящим на покрытой мхом брусчатке. Когда поднял глаза, то в сорока шагах от себя увидел красивый особняк, стены которого были увиты плющом. На фоне синего неба кружили стаи птиц, в беседке у дома завтракала счастливая семья. Я продолжил свой путь. Дверь в здание была не заперта. Когда я подошел к ней и взялся за резную ручку, звуки вдруг стихли. Члены семьи прекратили разговор и внимательно уставились на меня. Осторожно, не сводя взгляда с их лиц, я повернул дверную ручку, и, когда тяжелая створка поддалась и начала отворяться, весь мир вдруг объяло пламя. Из последних сил, изнемогая от жара и боли, я потянул дверь на себя, и та с тяжелым скрипом распахнулась. За порогом бушевал огонь. Его языки плавили металлические конструкции. Стеклянная посуда лопалась и разлеталась. Шелковые занавески колыхались, пожираемые стихией. И когда я почти потерял сознание, из пожара вышла фигура. Она двигалась медленно и настойчиво. Словно фанфары, ее появление сопровождал лязг механизмов и гул неведомых устройств. Когда силуэт приблизился ко мне настолько, что я почти мог разглядеть его лицо, он начал протягивать руки. Превозмогая боль и жар, я подался вперед, чтобы ответить, и тут дом начал рушиться. Перекрытия падали в жерло этого огненного смерча, уничтожая дорогую мебель. Когда я уже почти дотянулся до пальцев незнакомца, кровля обрушилась прямо на нас, и весь мир разлетелся на миллионы осколков, поглощаемый пламенем.

* * *

Я проснулся на скомканной простыне и с трудом встал. Позавтракав и приняв теплый душ, я сел за стол и еще раз все тщательно обдумал. Какого-то выверенного плана у меня не было. Я собирался обследовать здание завода им. Красного Октября в светлое время суток и устроить за ним слежку. В том, что место это не простое, я не сомневался. Даже не могу сказать почему. Просто чутье подсказывало мне, что это так. Я еще раз проверил содержимое рюкзака, оделся и двинулся к выходу.

* * *

Побитый временем «пазик» остановился у киоска с газетами. Я, улыбнувшись, вернул кондуктору билет и покинул салон. Скрипучая дверь закрылась, и автобус, дымя выхлопными газами, покатил дальше. Этот район города представлял из себя смесь индустриальных построек и полуобвалившихся халуп для малоимущих. Кое-где уже начали возводиться высоченные свечки, но в радиусе километра от заброшки недвижимость была все больше старой и покосившейся. На всю округу был один невзрачный супермаркет, зато пивных ларьков – хоть отбавляй. Встретить тут можно было только усталых рабочих из автосервисов и пары промышленных предприятий, доживающих свой век в бараках стариков, да опасливо озирающихся подростков, ищущих место для возлияний в кругу друзей. Порой попадались сонно бредущие подвыпившие мужички, да у скамеек и кустов иногда терлись странные дерганые личности в поисках заветной дозы. В общем, место было самое что ни на есть фешенебельное и престижное.

То, что осталось от завода, располагалось в пятидесяти метрах от остановки. Я пересек проезжую часть, обогнул деревянный домик со скатной крышей, прошел мимо автосервиса, где грузный мужик в спецовке старательно зачищал ржавчину на крыле серебристого седана, и остановился у исписанного ругательствами бетонного забора. По ту сторону щербатых плит виднелось строение с пустым дверным проемом и торчащей местами из стен арматурой. Индустриальное чудо прошедшей эпохи – машиностроительный завод имени Красного Октября – встречало меня, ощерившись оконными провалами.

* * *

Протиснувшись в прореху в стене, я попал на территорию и на всякий случай вытащил из кармана нож. Раскрывать клинок пока не стал, дабы не пугать случайных встречных. Двор здания был завален строительным мусором, упаковками от чипсов, пивными бутылками и окурками. Немного побродив, я не нашел ничего примечательного. Только выцарапанные на бетонных поверхностях признания в любви или ненависти, оскорбления и телефонные номера. Сквозь асфальт пробивалась жухлая растительность. Бетонная будка, служившая раньше КПП, была сверху донизу покрыта трещинами и мхом. Внутри постройки отчетливо пахло нечистотами. Судя по всему, уютную сторожку местные постояльцы приспособили под туалет.

Я вытащил фонарик и вошел в основное здание. Несмотря на солнечный день, внутри было довольно темно. Здание сохранилось неплохо. Будто никакого пожара и не было. Крыша лишь частично обвалилась, оголив небесную синеву. В протяженной технической канаве скопилась вода, в которой плавал всевозможный мусор. Я прошел в центр помещения и, не сдержавшись, громко ухнул. Мой голос эхом отразился от металлоконструкций и бетонных перекрытий, прокатился по коридорам и каморкам, затек в дыры в стенах и, найдя путь наружу, затих на улице.

Осторожно ступая, я обошел этажи, заглянул в помещения. Кабинет начальника все еще угадывался, даже несмотря на то, что почти вся мебель была или вынесена, или развалена. В одной из стен виднелся сейф с отломанной дверцей. Внутри ожидаемо я не нашел ничего интересного, кроме крысиного помета и ржавого металла. Кабинки работников завода были разгромлены и перевернуты, почти всю проводку и ценные материалы вырвали или уничтожили. По накренившейся лестнице мне удалось подняться на верхний этаж, где я нашел выход на крышу. Пройдя по наполовину рухнувшему пролету, я попал на кровлю. Здесь было так же грязно и пустынно, как и в остальном здании. Я немного прошелся взад-вперед и задумался. Неужели я ошибся? Неужели чутье меня подвело? На первый взгляд завод выглядел как самое обычное заброшенное здание. Да, по-своему притягательное. Тут можно весело посидеть за бутылкой пива, травя байки, или провести постапокалиптическую фотосессию, и только. Я не нашел какого-то жуткого алтаря из человеческих костей, ужасающих надписей на стенах или хотя бы растерзанного кошачьего трупа. Это была просто грязная и заваленная мусором заброшка. Или нет? Я решил еще раз все осмотреть, но на этот раз более тщательно. Достав из рюкзака УФ-фонарь, я планомерно начал повторный обход. Синеватый луч ожидаемо высвечивал массу всяческой гадости, однако чего-то стоящего я найти долго не мог. Впрочем, через какое-то время мои поиски все же увенчались успехом. Когда я брел через сборочный цех, в темноте небольшой каморки что-то блеснуло. Я зашел внутрь и застыл в недоумении. Вся противоположная входу стена была покрыта отпечатками ладоней. Их невозможно было увидеть в обычной ситуации, но ультрафиолетовый луч вычленил неожиданную находку из безразличной пустоты. Я поднял руку в перчатке и приложил к одному из следов. Судя по размеру – мужские. Я опустился на корточки и исследовал пол у стены. На покрытой грязью поверхности были четко различимы следы обуви. В расплывающемся контуре угадывался грубый протектор рабочих ботинок сорок второго размера.

* * *

Прыгун стоял тут. Опирался руками. Зачем? Я тщательно осмотрел стену. Всего два метра в длину. Никаких выступов или швов. Ровный бетон, если не считать каверн и производственных огрехов. Я попробовал толкнуть руками, затем плечом. Отчаявшись, навалился уже всем телом. Ничего. Ни малейшего намека на движение или какой-либо другой эффект. Просто голая стена в невзрачной пустой комнате. Попробовал поцарапать ножом. Тяжело, но поддается. Как и любая другая стена. Поковыряв поверхность и изрядно затупив кончик клинка, я с досадой выругался и, убрав складень в карман, задумался. Странное дело. Пустая комната, следы на стене. Много следов. Совершенно очевидно, что Прыгун провел здесь немало времени. Судя по всему, толкал или, во всяком случае, пытался толкать стену. Может, он просто свихнулся? Вряд ли. Довольно странное проявление душевного расстройства. Да и может ли таинственная хтоническая тварь сойти с ума? Хороший вопрос. Думаю, все возможно, но мне казалось, что дело тут в чем-то другом. Я обошел здание и остановился у обратной стороны этой стены. Ничего. Все тот же голый бетон. Никаких отличий. Разве что витиеватый матерный афоризм, написанный чем-то коричневым у самого пола. В сечении стена тоже не представляла ничего особенного. Да, она была довольно толстой, но габариты вполне объяснялись несущей функцией конструкции. Я нашел место, где можно свободно подойти к торцу, и встал напротив. Замерить расстояние мне было нечем, но можно точно сказать, что ширины вполне хватило бы, чтобы там поместился средних размеров человек. Руки расставить бы не вышло, но плечи бы вполне пролезли. Впрочем, от этих мыслей я негромко рассмеялся. Моя версия была, конечно, красивой, но не выдерживала никакой критики. Я постучал по бетону рукой, затем валяющейся на полу железной трубой. Все, даже глухой звук, указывало на то, что материал монолитен и недвижим. Никакой книжной полки с потайным рычагом, никакого скрытого от глаз табло со сканером сетчатки. Даже захудалой нажимной плиты в полу а-ля Индиана Джонс. Абсолютно ничего. И все же я не мог отделаться от чувства, что упускаю какую-то деталь.

Провозившись около часа и почти буквально сломав себе мозг, я, так ничего и не придумав, устало присел на грязный бетонный блок. Что ж. Я уверен, что там что-то есть. Может, я спятил, но чувствовал, что прав. Как же мне разгадать загадку? Видимо, оставался только один вариант. Вариант, который мне совсем не нравился. Который, несомненно, представлял серьезную опасность. Я решил, что останусь тут. И дождусь прихода хозяина.

* * *

Скажешь, что я окончательно помешался? Да, вне всяких сомнений. Однако представь себя на моем месте. Подозреваю, что это не так уж сложно в данных обстоятельствах, правда? Я прошел долгий путь. Узнал так много – и теперь просто все бросить? Развернуться и уйти? Отказаться от поисков, от охоты? Как я мог? Нет, сейчас для меня все потеряло значение. Все, кроме желания узнать, что же там. Какие секреты скрывает невзрачная комнатка в полуразрушенном здании? Здравый смысл уговаривал меня вернуться домой и забыть все это, как страшный сон. Мне стоило его послушать. Сейчас я понимаю, что стоило. Но теперь уже поздно. Любопытство обошлось мне слишком дорого, но жалею ли я о чем-то? Сложно сказать. Порой я думаю о том, как бы все повернулось, покинь я тогда это мрачное место. Иногда в голове проскальзывали воспоминания о тех далеких беззаботных деньках, когда все было просто. Наверное, это можно назвать сожалением, но назад не повернешь. Что сделано, то сделано, и остается идти дальше.

Я остался. Обойдя помещение цеха, я прикинул, где спрятаться, но в пустом здании почти не было укромных уголков. Единственным пригодным местом оказалась грязная, частично заполненная вонючей водой технологическая канава. Во дворе я нашел несколько полусгнивших картонных коробок и приволок их в цех. Я свалил их в канаве так, что со стороны эта конструкция выглядела простым мусором в яме. Впрочем, мусором она и являлась. Чтобы хоть немного перестраховаться, я поставил в окне этажом выше небольшой деревянный брусок, на который водрузил пустую бутылку и пару крупных обломков кирпича. К бруску я привязал извлеченный из рюкзака паракорд, пропустил его по стене и завел свободный конец в окно возле своего картонного укрытия. Немного стерев следы своего пребывания, я, морщась от вони и удерживая рвотные позывы, залез в канаву, накрылся коробками и стал ждать. На случай срочного бегства я предусмотрительно вытащил из рюкзака два фальшфейера и переложил их в боковой карман. Затем с тихим щелчком открыл нож и затих под коробками.