
Полная версия
Наша благодарность не имеет границ

Александра Лазан, Валерий Орлов
Наша благодарность не имеет границ
Дисплей на стальной переборке грузового ангара замерцал сперва красным, затем жёлтым цветом, и наконец светится зелёным в тот момент, когда выгрузка линейного челнока подошла к завершению. Александр подходит к экрану и набирает комбинацию клавиш, которая приказывает автоматическим системам отстыковать грузовые магистрали от корабля. Компьютер подтверждает приказ и извещает капитана о том, что операция пройдёт в режиме автопилота.
Мужчина складывает руки на груди и поворачивается к кораблю. Больше ему здесь было нечего делать.
Раньше, ещё в прошлом году, в грузовом ангаре ещё появлялись люди. Техники, инженеры, логисты путей сообщения и диспетчеры. Теперь, когда распределение уже прошло, человечество разделилось на две части, причём части весьма неравные. Люди, живущие на огромной космической станции, что вот-вот отправится далеко за пределы Солнечной системы, получили шанс на спасение и золотистые браслеты на правую руку. Все остальные – полтора миллиарда, подавляющая часть населения Земли, обречены были остаться на умирающей планете, колыбели человеческой цивилизации.
И те, первые, старались не говорить со вторыми. Кто-то говорит, что их мучает совесть, но в это Александр не верит. Кто-то ведь должен лететь. И кто-то, конечно, должен остаться. Элементарный закон полётов в бескрайнем космосе; если хочешь набирать скорость – нужно выбрасывать что-то в противоположную сторону.
– Вылет разрешён.
Тишину в грузовом ангаре нарушает синтезированный машинный голос, что звучит из динамиков возле экрана управления выгрузкой. Александр молча кивает и идёт к трапу своего челнока.
– Капитан!
Совсем другой голос. Живой. Мужчина оборачивается и видит, что шлюз в помещение диспетчерской, где он не был уже несколько месяцев подряд, открыт. Молодая девушка, лет двадцати пяти, не больше, переступает через низкий комингс и на ходу заглядывает в стандартный грузовой планшет. На ее руке позолоченный браслет.
– По моим данным, это был ваш последний рейс, – произносит она, подкрепляя свои слова виноватой улыбкой, – Трюм Ковчега заполнен. Больше вы ничем не можете нам помочь.
– Вот как.
– Наша благодарность не имеет границ.
Александр усмехается. Эта фраза уже стала больше походить на шутку. Особенно с того момента, когда её начали вставлять во все передачи и печатать на упаковках с гуманитарной помощью.
– Что мне делать с кораблём? – спрашивает мужчина, кивком головы указав на свой челнок, – Оставить его на космодроме, или…
– Вы можете приземлиться на ближайшем к вам космодроме. Затем вам следует самостоятельно отключить все системы корабля и оставить его там. Правительство прекращает финансирование полётов.
– То есть, я должен бросить его там?
– Напоминаю, что корабль принадлежит агентству и вы не можете использовать его в личных целях. Вам надлежит доставить его на космодром и отключить все системы.
Капитан поджимает губы и переводит взгляд на браслет девушки, чтобы вскоре вернуться к её глазам.
– Вы логист? Диспетчер?
– Нет, капитан, я психолог. Прощайте. Наша благодарность не имеет границ.
Она улыбается, делает несколько шагов назад и нажимает кнопку на панели управления гермозатвором – дверь задраивается без шума и очень быстро. Изнутри грузового ангара никакой панели управления шлюзом нет.
В стратосферу челнок входит под острым углом, почти параллельно орбитальной траектории. Тормозить без грузовых контейнеров сложнее, но ничего невозможного в этом нет. Капитан из чистой формальности вызывает центр управления полётами и запрашивает разрешение на посадку.
Никто не отвечает.
Тогда Александр, наплевав на инструкцию девушки с золочёным браслетом, ведёт челнок прямо к своему дому. Да, это против правил, но уже завтра или послезавтра, а может быть прямо сегодня все, кто эти правила составлял, покинут сферу тяготения Земли.
Корабль садится на бесплодное поле, выжигая остатки сухой травы под посадочными опорами. Вымерший, обратившийся в сухое нагромождение ветвей, вереск трещит и ломается от воздушных потоков.
– Сломался? – спрашивает хромоногий старик, вышедший из дома на шум двигателей, – Здесь мы его не починим.
– Нет, – Александр качает головой, спускаясь по сходне, – Он никому больше не нужен. Послужит нам какое-то время. Топливо ещё осталось…
– Ясно.
Некоторое время они молчат. На западе собирается смог. Грязно-серая туча ядовитого газа, которая медленно набирается сил чтобы позже сдвинуться с места и отправиться в странствие по окрестным землям. Опять придётся закупоривать все окна и тратить энергию на контроль атмосферы.
– По радио сказали, что Ковчег отправится завтра.
– Да, я был там сегодня. Они готовы.
Между ними вновь повисает тишина. Мужчина поднимает голову к небу и в косых лучах закатного солнца видит тень исполинского корабля, что висит на орбите и завершает последние приготовления перед стартом. Корабль настолько большой, что его очертания можно различить невооружённым глазом.
Настоящий Ковчег.
– Они сказали, что возьмут ещё людей. Сегодня ночью.
– Кого?
– Не знаю.
Александр смеётся и хлопает старика по плечу.
– Наша благодарность не имеет границ.
– Этого не может быть. – Анна не отрывает взгляда от планшета в её руках. На экране ярлыки дел необходимых для старта постепенно меняют цвет с серого на зелёный, что является отметкой о выполнении, которую ИИ корабля проставляет незамедлительно. Однако не все из них сменили окраску и это заставляет Анну хмуриться. До запланированного старта осталось тридцать четыре часа, слишком мало времени сталкиваться с серьёзными трудностями, все проблемы должны были быть решены к этому моменту.
– Уже около часа об этом говорят по внутреннему каналу. – Регина, корабельный психолог, на своём экране выбирает необходимый файл и жестом ладони смахивает его на планшет Анны, где файл раскрывается в квадрат с воспроизводимым видеороликом. На нём капитан корабля и одновременно назначенный лидер всего движения Исхода, сидя за столом, на фоне которого лишь серая стена, за неимением флага или иного опознавательного знака ковчега, сообщает всем жителям космической станции о намерении поднять на борт ещё тридцать человек с земли.
– На планете это видели?
Регина кивает.
– Этого не может быть, – повторяет Анна. – Ковчег рассчитан ровно на две тысячи человек, даже один лишний потребует перераспределения ресурсов, а он хочет добавить тридцать.
– Тебе как будто не нравится идея спасения жизней этих несчастных.
– Конечно. Я предпочту, чтобы выжили те, кто уже на корабле, тщательно и честно отобранные в конкурсе, и мне не нравится идея рисковать всеми ради прихоти капитана делать благородные жесты.
Она недовольно качает головой и разворачивается на сто восемьдесят, чтобы пойти в обратную сторону, к мостику, где рассчитывает отыскать капитана. Или хотя бы старшего из архитекторов.
Архитекторами Анну и восемь её коллег, включая старшего – Максима, называют иносказательно. На космической станции, названной за недостатком воображения на библейский манер ковчегом, проектировать здания или города нет возможности и необходимости, это своего рода спасательная капсула для человечества и излишки здесь недоступны. Архитекторами называют тех, кто стоит у истоков Исхода, кто всё спроектировал и воплотил в жизнь, организаторы из различных областей, строго следящие, чтобы запущенный ими механизм работал как часы.
Когда стало известно, что атмосфера земли настолько загажена деятельностью человека, что всё живое на планете погибнет в течении следующих пяти-десяти лет, именно архитекторы запустили свой проект. Одновременно с космической станцией параллельно запустили план подземных и подводных убежищ, но перспективными они не выглядели. Это архитекторы собрали команду учёных, инженеров, строителей, которые смогли воплотить мечту о космической станции, которая в своё время станет кораблём и семенем, что человечество надеется посадить в другом мире. Это они наладили поставки материалов, механизмов, рабочих рук. Это они определили специалисты из каких отраслей понадобятся для беспрецедентного путешествия и разработали план конкурсного отбора на каждое из двух тысяч мест на Ковчеге. Они исключили возможность для богатейших жителей планеты купить себе место, исключили гуманистические позывы общества спасать женщин и детей, самые великие умы планеты и власть имущие остались за бортом, если они ничего полезного не могли сделать для путешествия и колонии, которую человечество надеется основать в конце пути. Частично несправедливость распределения шансов на спасения они решили, но не полностью, выбирая какого-то специалиста они предлагали место на Ковчеге ему одному, тем самым разрушая семьи, вынуждая их оставлять всех своих близких на верную гибель. Очень жаль, конечно, но в деле спасения расы сантиментам не место. Это Архитекторы утвердили личность каждого из присутствующих на Ковчеге, а теперь капитан, которого они же назначили на это место принимает такие значимые решения без согласования и даже без их ведома.
Уровень доступа, закодированный в золочёном браслете Анны позволяет ей пройти на мостик, где она обнаруживает пятёрку членов экипажа, капитана Виктора, старшего из архитекторов – Максима и двух её коллег. Между ними пылает спор, а значит новость о дополнительных пассажирах для них всех неожиданность.
Максим как раз возмущённо говорит капитану о запасах продовольствия, медикаментов, кислорода, рассчитанный на обитателей станции с учётом их физических и биохимических параметров, о степени износа механизмов, инструментов и запасных для них деталях, о максимальной массе, о запасах топлива. Но Виктор не похоже, чтобы прислушивается, он только дожидается паузы в монологе старшего архитектора, чтобы привести собственные доводы.
– Я вовсе не намерен изменять численность населения Ковчега, вы всё неправильно поняли. – Невозмутимо отзывается капитан, медленно поднимаясь из капитанского кресла.
– Тогда зачем вся эта демонстрация? Зачем обещать людям на земле то, что мы не можем сделать? Они и без того достаточно напуганы и разозлены предстоящими событиями.
– Дело в том, что я намерен поднять тридцать человек с земли и при этом сохранить столь оберегаемое вами равновесие.
– Как? – Спрашивает Елена, ещё одна из архитекторов.
Анна фыркает и отвечает раньше капитана.
– Он намерен кого-то спустить вниз.
Все, в том числе Виктор, переводят взгляд на неё.
– И кого же ты собрался убрать с корабля? – Она в упор глядит на зачинщика смуты. Они ещё даже не стартовали, а проблемы уже начались. – Инженеров? Работников заводов? Врачей или фермеров?
– Я просмотрел все списки внимательно много раз и нашёл несколько должностных позиций без которых мы, в целом, сможем обойтись.
– Без кого? – настаивает Анна.
– Без нас, – вместо капитана отвечает Максим.
Действующих метеорологических станций осталось совсем мало, а те, что до сих пор ещё посылали шифрованные передачи в центры погоды, уже некому было переводить с машинного языка на человеческий и составлять карты изменений климата. Без того было очевидно, что с каждым днём становится только хуже. Истончившаяся атмосфера пропускала все больше солнечной радиации, медленно, но верно убивая органический слой планеты. Трещины и континентальные разломы, образовавшиеся после излишне жадной добычи ископаемых и газа из недр Земли, выбрасывали на поверхность смрад и вредные, убивающие все живое испарения, которые периодически скапливались в смертоносные облака и передвигались благодаря переменчивым ветрам. Сегодня Александру и всей округе – их было немного, всего шесть человек на расстоянии десяти минут перелёта челнока друг от друга – повезло и ветер сменился, утащив тучу в другую сторону.
Раньше люди старались переселяться, убегая от разломов и пытаясь защитить себя от ядовитого смога, но в последний год это занятие представлялось бессмысленным. Слишком уж много таких трещин образовалось на поверхности планеты.
Земля билась в агонии, стараясь сбросить с себя полтора миллиарда надоедливых паразитов.
– …убедительно просит вас не пытаться преследовать Ковчег на личных кораблях и не пересекать траекторию движения, о которой будет объявлено заранее, – негромко говорит радио в пустой гостиной, звук доносится до слушателей через открытое настежь окно, – В целях безопасности мы просим вас воздержаться от полётов вблизи Ковчега и ни в коем случае не приближаться к грузовым и пассажирским гаваням. Нарушители безопасной дистанции могут быть поражены бортовой охранной системой. Наша благодарность не имеет границ.
Александр качает головой и делает несколько глотков крепкого, терпкого чая. Конечно, настоящим чаем это назвать сложно, но лучшего нет, приходится обходиться тем, что есть. Рано или поздно привыкаешь ко всему, даже к странным белковым заменителям и странным высушенным листьям, которые дают куда больше цвета, чем вкуса. Необходимость достать хорошее, пригодное для генераторов топливо, встаёт на первое место и замещает собой потребность во вкусной еде и привычных напитках.
Впрочем, тем, кто помоложе, приходится легче. Александру сорок, и он ещё застал настоящие продукты, но это было так давно, что кажется несбыточным сном. Он был ребёнком и не вспоминает прошлое с теплотой. Лиз, которой недавно исполнилось тридцать, жила с мужем к югу отсюда и вовсе не помнит ни красного животного мяса, ни заправочных станций с почти бесплатным топливом. Тео, старик семидесяти двух лет, каким-то чудом продержавшийся так много при средней продолжительности жизни в пятьдесят семь лет для мужчин, не может выпить чашку эрзац-чая и не припомнить о том, каким вкусным был настоящий листовой напиток.
– Неужели кто-то будет тратить топливо на такую бесполезную затею? – удивляется Артур, бывший диспетчер пассажирского причала ближайшего космопорта, а ныне фермер-любитель с вымирающими полями, – И много вообще осталось кораблей, которые ещёспособны выйти на орбиту? Бред какой-то.
– Может быть, это предупреждение больше для лунатиков? – предполагает Лиз, имея в виду жителей Луны, – Если, где и работают ещё фабрики по переработке ископаемых, то только там.
Александр откидывается на спинку шаткого кресла и закладывает руки за голову.
– Доперерабатывались уже… ничего там нет, и людей – тоже. Шестой флот снял оттуда последних инженеров ещё в прошлом месяце. Без поддержки с Земли работать там невозможно, а Земля…
– Ее благодарность не имеет границ, – шутит старик и за столом под тусклой лампой накаливания раздаётся тихий смех, – Посмотрите, с гор опять тянет этой пакостью. Пора бы нам расходиться по домам.
На старой веранде под дощатой крышей кружки стучат об обшарпанную деревянную столешницу. Александр не двигается с места и молча поглядывает за тем, как собираются остальные. Ветра нынче предсказать практически невозможно, и никто не может сказать наверняка, пойдёт ядовитое облако к ним или уйдёт в другую сторону, отравлять жизнь соседней общине, которая едва ли больше размером и тоже медленно умирает. Дети не рождаются, пшеница тоже. Умирает картофель и давно уже сгнили в земле кости последних животных. На планете остались только самые живучие её создания – люди – но и тех с каждым днём все меньше. Не научившись морали и бережному отношению к своему дому, человечество встало на ноги и начало размахивать руками, стараясь достать до невиданных высот и разрушая при этом пространство вокруг себя. Как ребёнок, оставшийся без мудрых родителей.
Лиз уходит последней. Прочие уже уехали и пылят по наезженным тропам среди вымерших полей, но ей нужно совсем в другую сторону. К опустевшему домику на берегу высохшей реки, где похоронен её муж, который умер несколько недель назад.
К смертям они уже привыкли, и кто-то даже зовёт это избавлением. Оставшиеся в живых стараются держаться вместе, потому что отсрочить конец можно только так. Они учатся ценить друг друга, учатся помогать друг другу и жить сообща, существовать в гармонии с окружающим пространством и ценить то, что имеют, а не мечтать о несбыточном. Жаль, что подобного рода мудрость пришла слишком поздно. Впрочем, могла ли она прийти раньше.
– Останешься? – спрашивает Александр, поймав женщину за руку, – Смотри, облако уже спустилось с гор. Трудно тебе будет ехать.
Туча с тусклым голубым сиянием действительно подходит все ближе.
– Пожалуй, – кивает Лиз, – Правда, у меня открыто окно. Ладно, не в первый же раз… это что, почта? Она все ещё работает?
Александр поднимается на ноги и прислушивается. Вокруг тишина, но сквозь неё в самом деле пробивается негромкий свист автоматического доставщика. Выйдя из-под навеса, он задирает голову и всматривается в зелёную точку, что медленно приближается к дому по тёмному уже небу.
Через минуту дрон опускается ниже и аккуратно сбрасывает пластиковый ящик прямо возле крыльца. Машину Александр ловит и совершенно варварским методом вонзает отвёртку в панель управления, повреждая связи внутри аппарата. Огни на панели горят красным, значит – он все равно не пролетит и километра, а зарядный хаб на дорожной развязке давно отключён.
– Что там? – спрашивает женщина, взглядом указав на ящик, – Гуманитарная помощь?
Александр пожимает плечами и открывает посылку, приложив указательный палец к специальной панели. Крышка отщёлкивается и разделяется на две половины, а те в свою очередь расходятся в стороны.
Мужчина вынимает запечатанный конверт с официальными визами космического агентства и вскрывает печать. Вынимает лист бумаги и быстро пробегается глазами по строчкам.
– Ты биохимик, да? – вдруг спрашивает он, подняв глаза к Лиз, – Я и не знал.
– Какая уже разница, – смеётся она, – Но… почему ты спрашиваешь? Там что-то про меня?
Александр не отвечает. Вместо этого он сунет руку внутрь пластикового ящика и достаёт какую-то вещь, замотанную в несколько слоёв непрозрачного полиэтилена. Весит она совсем немного.
Разорвав упаковку, он мельком заглядывает внутрь и передаёт посылку женщине.
– Это твоё.
– Что это? – спрашивает она, одновременно разрывая пластик ещё сильнее, – Что…
В её руках оказывается золотистый браслет. За то время, пока она в полной мере осознаёт происходящее и приходит в себя, Александр успевает скрыться в доме и вернуться уже в лётном комбинезоне.
– Почему… почему его отправили тебе?
– Потому что у меня есть корабль и доступ на Ковчег. Формально я все ещё числюсь на флоте. Я должен отвезти тебя наверх и…
Капитан вздыхает, замерев на полуслове.
– …и, очевидно, спустить кого-то вниз. Первая часть мне нравится больше. Пойдём.
3 часа до старта. В продолговатой комнате, куда собрали всех архитекторов, нескольких учёных, учителей, психолога, специалистов по искусственному интеллекту, заводских рабочих, и других менее значимых для миссии людей, висит тишина. Все только переглядываются между собой и невольно накрывают ладонями браслеты на правом запястье, как будто опасаются, что их вот-вот отберут. И не верят, никто из них не верит, что их в самом деле спустят на землю, ведь многие в том числе и Анна уже два года не была на поверхности.
Как только на станции появились помещения пригодные для жизни туда отправили полсотни сотрудников необходимых для строительства, обустройства, настройки и управления. Их были сотни – архитекторов, которые бывали на станции, когда здесь ещё и гравитации не было, каждый следя за подвластными ему делами, выискивая недостатки в конструкции или технике строительства, расположения отсеков, чтобы их можно было исправить ещё на начальном этапе, а не предоставлять улетевшим посреди дороги сталкиваться с дополнительными трудностями, которых можно было избежать.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.