Полная версия
– Что "её руки"? – блондин спокойно поймал слетевший платок и завязал его невидимке на затылке, специально резко затянув узел туже, на что невидимка что-то проворчал себе под нос. – Быть того не может… Ты? Вы? – он удивлённо заглянул мне в глаза, затем перевёл взгляд на Саймона. – Не думал, что мы встретимся вновь, ксерокс и её брат, – неловко улыбнулся блондин, смущённо вжав голову в плечи.
– Ты тот самый странный мальчик, который чего-то испугался и с сестрой убежал в лес? – сказал Саймон, вспомнив тех светленьких детей из белого микроавтобуса.
– Что же ты сейчас не назвал нас детьми убийцы? – косо глянула я на него. От воспоминания я перестала считать этого парня красивым. Ну, чисто визуально так оно и есть, он красив, но с головой беды, возможно, остались.
– Габ, что происходит? Я что-то не догоняю, – встрял невидимка, дёрнув своего друга за воротник безупречно отглаженной рубашки. – Когда вы с Эви в лес убегали? Что за "дети убийцы"?
– Да, я "тот самый странный мальчик", но об этом позже, – засмеялся зеленоглазый, не ответив невидимке и также сделав вид, что не услышал мои слова, – нам пора бежать – этот дурак привлёк к себе слишком много внимания, – он обернулся.
Изумлённые люди заметили отсутствие головы у типа в шляпе и уже снимали всё на свои смартфоны. Оператор программы про путешествия отвернул камеру от что-то обсуждающих ведущего и режиссёра, которые за своей беседой не замечали происходящего недалеко от них. Шумиха в интернете и на телевидении будет знатная.
Блондин нервно схватил парня в шляпе за подразумеваемую руку.
– Прошу простить нас, рад был вас увидеть, хоть по неведомым мне причинам не предвидел этого, и до встречи, – подмигнул он нам с Саймоном. Рад нас видеть? С чего бы? – Мил, быстрей!
Парни скрылись за ближайшим поворотом.
– Эй, парни, а руки? – крикнула я им вслед, но они уже не слышали. А если и слышали, то проигнорировали.
Что мне с руками-то делать? Пальцы на них до сих пор невидимы, но, к счастью, на месте. До странности интересное ощущение…
– Невидимка… – протянул поражённый Саймон. – Ты это видела? Чувак невидимый!
– Да-да, невидимка, красавчик тот ещё, – "красивый невидимка", как же странно и смешно это звучит. Но не хочется мне сейчас смеяться. – Теперь и я отчасти тоже невидима, – я показала брату руки.
– Ничего себе. Это как? – он потрогал мои пальцы, чтобы убедиться, что они всё ещё на месте.
– Понятия не имею, – запаниковала я, тряся руками у брата перед лицом.
– Думаю, через некоторое время пройдёт, не волнуйся. Это наверняка какая-то способность невидимок, – положил брат руку мне на плечо и погладил его большим пальцем. – Не ожидал спустя столько лет встретить пацана из машины, сбившей нашу. Я думал, их съели в лесу, – сменил он тему, глядя на угол дома, за которым скрылись парни.
– Да, я тоже не ожидала. И вёл он себя не так, как тогда. Либо притворялся, либо изменился сильно. Помнишь его взгляд перед уходом в лес?
– Такое не забыть, – едва заметно вздрогнул брат. – Я до сих пор не особо понимаю, почему он решил, что наши родители убийцы. И это при том, что их машина нас сбила, как уверяла девчонка, а не наоборот, – поджал он губы. – Кстати, тогда он чего-то очень испугался, коснувшись тебя, а сейчас вёл себя спокойно, – вспомнил Саймон. – И почему он тебя ксероксом назвал? Что это вообще такое?
– Не знаю, может что-то наподобие телека? – выдвинула я гипотезу. "Ксерокс", ксерокопия, копия, копировать. Насколько мне известно, телевизор не умеет выполнять данное действие. Я уже семь лет вне цивилизации, грубо говоря, живу, может уже и телевизоры копировать научились. Надо поискать информацию. – Нет, это штука, которая умеет копировать что-то, документы какие-нибудь, – не такая уж я и глупая, как думала.
– Почему он решил, что ты умеешь что-то копировать? – не унимался брат.
Я улыбнулась, пожала плечами и начала собирать с дороги огурцы, по крайней мере те, которые ещё не успели съесть бродячие коты. С прозрачными пальцами сделать это оказалось не так просто. Так что, с помощью Саймона мы как можно быстрее собрали их и пошли дальше, продолжая обсуждать только что произошедшую ситуацию.
Пальцы вернулись, вот и славно!Десятое сентября. Две тысячи одиннадцатый год. Молодая семья едет с дачи, на которой провела этот тёплый субботний день. Ароматный шашлык, игры на природе – всё как положено. Они веселились, их одежда впитывала запах дыма, всё в этот выходной у них было хорошо. Но семья даже не могла представить, что этот день, проведённый вместе, может стать для них последним…
Маленькая зелёная машина спокойно едет по шоссе, охваченному тьмой. Свет фар создаёт в лесу пугающие тени рук, скрюченные пальцы которых тянутся к одинокой машинке. Рык волков неподалёку от дороги разыгрывает воображение, заставляя думать, что рычит лесное чудовище. Но от осознания, что это волки, легче не становится. По радио играет медленная, убаюкивающая песня. Маленьких детей, брата и сестру, клонит в сон, и они засыпают, удобно устроившись на заднем сиденье, из-за тонированных стёкол не замечая страшных теней в лесу.
Через некоторое время маленькая девочка просыпается от сильной встряски, жуткого грохота, едкого запаха дыма и чьего-то тихого плача. Прижавшись к сестре всем телом, мальчик вытирал слёзы о рукав её кофты. Лобовое стекло автомобиля было разбито, лишь небольшие острые кусочки стекла остались в раме. Бампер смят, масло вперемешку с бензином и кровью растеклось по асфальту. Напротив стоял такой же помятый и разбитый белый микроавтобус. В нём проглядывались пять мёртвых, жутко искорёженных тел, застывших в неестественных позах, и двое испуганных, плачущих детей, примерно того же возраста, что дети из зелёной машины.
Но это ещё не самое ужасное в этой картине: дети из маленькой машины своими глазами увидели смерть своих родителей. Их отец лежал на окровавленном руле, сквозь его шею проходил стеклоочиститель, из многочисленных ран сочилась бордовая кровь, впитываясь в мягкое сиденье. У матери, окровавленной ничуть не меньше отца, в лоб и глаза вонзились большие осколки лобового стекла, глаза вытекли, оставив немного синего пигмента на щеках, горели её длинные, красивые волосы цвета каштана; до смерти она пыталась спасти семью, предотвратить аварию, кинувшись к рулю, девочка интерпретировала положение тела погибшей матери именно так. Маленькие брат и сестра остались одни, их родителей не стало…
Задняя дверь микроавтобуса, сбившего зелёную машину (а может это зелёная машинка сбила микроавтобус, кто знает), с шаркающим звуком отворилась и оттуда в лужу крови выпрыгнули двое белокурых детей и стали наблюдать за пожаром с обочины. Мальчик прижимал к себе плачущую девочку, хоть и сам плакал, гладил её по волосам. Временами блондин озирался на лес позади них, боясь, что оттуда в любой момент может выйти волк. Пора бы ещё одной паре детей выходить из машины, огонь подступает.
– Мама, папа! – кричал маленький мальчик. Тёмные глаза опухли от слёз. – Не бросайте нас!
Старшая сестра ничего не смогла ему ответить. Да и что она могла сказать в данной ситуации? В последний раз глянув на родителей, она сдержала подступившую тошноту.
Девочка кое-как открыла заднюю дверь автомобиля, обожгла безымянный палец, взяла брата за руку, не обращая внимания на боль, выпрыгнула из салона, расплескав лужицу бензина, и помогла выбраться мальчику.
Брат и сестра отошли на обочину и, обнявшись, стали наблюдать, как языки пламени всё сильнее захватывают автомобили и людей в них в свой плен. Мальчик прикрыл ладошкой глаза и тихо поскуливал. К ним подбежала светловолосая девочка, вырвавшаяся из объятий такого же белокурого мальчика, видимо её брата.
– Пожалуйста, простите моего отца, – срываясь на рыдания, кричала девочка, – он был пьян! Простите, простите, – она обняла их и громко зарыдала, судорожно вдыхая воздух.
Девочка из зелёной машины наконец дала волю чувствам и тоже разрыдалась. Её брат подхватил за ней несмотря на то, что с самого начала не сдерживался. Их родителей больше нет. Больше нет. Что же теперь с ними будет?
Светленький мальчик, стоявший в стороне, аккуратно подошёл к детям и молча обнял их троих, зарываясь лицом в волосы своей сестры и тёмные локоны маленькой незнакомки. Через некоторое время он резко отпрянул и, схватив за руку свою сестру, так же резко оторвал её от незнакомых ему ребят.
– Держись от неё подальше! – запаниковал зеленоглазый мальчик и невежливо указал пальцем на черноглазую девочку из маленькой машинки. – Она забирает наши силы!
Блондинка посмотрела на своего брата как на сумасшедшего. Темноглазые ребята тоже не понимали, что происходит. Какие силы забирала девочка? И почему мальчик из микроавтобуса в такой страшный момент отвлекается на что-то выдуманное?
– Пойдём, Эви, – грубыми рывками он повёл сестру в сторону леса.
– Н-но, Габриэль, там лес! – светленькая девочка начала вырываться, но у неё это не получалось – мальчик был сильнее.
– И что? Идём! – блондин перевёл взгляд с глубины тёмного леса на детей, оставшихся на обочине. – Не хочу находиться рядом с детьми убийцы, – процедил он сквозь зубы.
– Переключился с одного на другое. Что ты несёшь? – девочка пнула брата по голени. – Не смей обвинять их родителей! Это мой отец сбил их! Мой! – сорвалась девочка на крик.
– Ты не понимаешь! Я видел…
– У тебя крыша поехала от произошедшего, скоро и у меня из-за тебя она поедет. Ничего ты не видел! Ещё хоть раз заикнёшься на эту тему – пну сильнее, – светленькая девочка отвернулась от брата. – Простите его. И, в особенности, моего папу.
– Не проси за меня прощения, мне не жаль, – мальчик посмотрел на детей с нескрываемой ненавистью. Брат и сестра из зелёной машины не скоро забудут злые искры изумрудных глаз.
Дети из микроавтобуса последний раз, с болью, глянули на горящие машины и быстро скрылись в тумане тёмного леса. Где-то вдали завыл волк, но даже это не заставило их вернуться к месту аварии.
– Он реально с ума сошёл, – смотрел темноглазый мальчик вслед белокурым ребятам и крутил палец у виска. – Наши родители же не убийцы, правда?
– Конечно же нет, ты сам знаешь какие они добрые. Были… – старшая сестра вдохнула, сдерживая очередной поток слёз. – Пойдём, – она протянула брату руку. Нет больше сил смотреть на машину, где горят их родители.
– В лес? – испугался мальчик. – Там же волки.
– Нет, мы идём в город. Надеюсь, звери не выйдут на дорогу.
Взявшись за руки, дети медленно пошли вдоль плохо освещённого шоссе, размышляя, что им делать дальше. И как не встретиться с грозными обитателями леса.
Золотые наручные часы, которые старшей девочке передала мать незадолго до смерти, остановились на 23:07, на времени, когда не стало семьи… Двух семей…
* * *
– Мадлен, Мэд, – звал меня приятный слуху голос. – Доброе утро, ты с кровати упала.
С трудом открыв слипшиеся от слёз глаза, я подняла их на голос. Рядом со мной, лежавшей на полу, на корточках сидел младший братик. Уже совсем взрослый, живой и здоровый…
– Саймон, – бросилась брату на шею так, что тот не удержал равновесия. Стакан мутной воды, который он сжимал в руке, пролился на нас.
Это был лишь сон. Сон-воспоминание…
– Всё хорошо? – юноша аккуратно погладил меня по тёмным, спутанным волосам, не обращая внимания на пролитую на одежду воду. – Снова это приснилось?
Я кивнула, сглотнув ком рыданий. Шрам от ожога неприятно заныл, как бы лишний раз напоминая о событиях той ночи.
– Мне тоже трудно это принять, – Саймон мягко вытер солёные дорожки с моих щёк. Его глаза заблестели, – но мы живы. И это чудо. Нам надо жить дальше, а ты тут самоубийством занимаешься, мама и папа вряд ли бы это одобрили, – засмеялся он.
– Я всего лишь с кровати упала, – несильно стукнула брата в плечо и натянула краешек губ в подобии улыбки.
– Согласен, не самое подходящее время для шуток. Нам надо жить дальше, – серьёзно повторил брат, закрепляя свои слова ударом кулака по колену, – даже если нашу жизнь хорошей не назовёшь. Но я не имею права жаловаться, да и не собираюсь. Меня, в принципе, всё устраивает. Могло быть и хуже.
Да, прятаться от тёти и двоюродного брата, который старше нас лет на десять и до сих пор живёт с матерью, в старом заброшенном доме на окраине города, практически без денег, нормальной одежды, без разнообразия пищи – не очень заманчиво. Но нам не до жалоб! Мы благодарим удачу за крышу над головой, хоть и дырявую. По крайней мере мы с братом считаем, что это лучше, чем жить с чокнутой тётей и братом – "висю у мамы на шее". И в детдом мы тоже не хотим. Тем более, до моего восемнадцатилетия остаётся чуть больше года, и я хоть что-то смогу сделать для улучшения нашей жизни, хотя бы свои документы восстановить без вмешательства тётки и органов опеки.
– Саймон, давай-ка встанем, – привела мысли в порядок. Не стоит на холодном сыром полу лежать. Лечиться практически нечем.
– Не хочу, – брат приобнял меня за талию и прижал к себе. – Мне и так хорошо, тепло, – от его тела исходил приятный жар. – Я жуть как замёрз.
– Домогаешься, значит? – я лукаво улыбнулась, выгнув бровь.
Когда младший брат вредничает, не слушает добрых советов, я иногда прибегаю к подобным издёвкам. На других они не сработают, но на нём – прекрасно. Саймон не любит клевету, даже шуточную.
– Ещё чего! – воскликнул Саймон и откатился от меня, собрав пыль с пола на свою одежду. – Встаю я, встаю.
Саймон, что-то ворча себе под нос, поднялся с сырого пола, подошёл ко мне, сидевшей на полу, и помог встать на ноги. После он отряхнул свои брюки и пригладил изрядно поношенную футболку.
– Уже утро, – глянула я в давно не мытое окошко, распутывая густые волосы пальцами.
– Только заметила? – улыбнулся брат. – Одевайся теплее, на улице прохладно, – скрипнув дверью, а затем случайно хлопнув ею, он вышел из комнаты. От стены рядом с косяком откололся кусочек кирпича. Ещё несколько таких хлопков и дверь вывалится из стены.
Надев на себя тёплую растянутую кофту, я вышла на улицу, как обычно споткнувшись о ветхий гнилой порог, и отбросила кусочек кирпича в кусты. В нос ударил уже привычный запах со свалки слева от нашего домика. Мёртвая сухая яблоня смотрела на меня, будто обвиняя в её погибели. Где-то вдали взревел мотор мотоцикла. Не без труда я умылась ледяной водой из ржавой дождевой бочки. Давно дождя не было – вода заканчивается.
В нашем небольшом городке на северо-западе Англии очень странная погода: за один день, да что день, час может пойти дождь, светить солнце, начаться ураган, резко закончиться, будто и не было, и это всё дополниться туманом или снегом. Потом снова сияет солнце. Странная погодка, не так ли? И как это объяснить? Она будто зависит от чьего-то настроения. Хотя, может так оно и есть?
– Когда же они угомонятся? – возмутился брат, подойдя сзади.
– Опять розыск? – я вытерла лицо кое-как отстиранным полотенцем, оставшимся от прошлых хозяев дома. От них много чего осталось. Например, одежда более-менее нормального вида, большая часть которой нам велика, посуда и прочие мелкие безделушки, которые, к сожалению, никак не продать: такая ерунда даже коллекционерам не нужна.
– А что же ещё? Опять их хренову кучу занесло, – он указал на сломанную калитку, который год держащуюся на тоненькой верёвочке, где валялось много таких же объявлений. – Зато будет чем печку топить, если они не отсыреют. И когда копы поймут, что бестолку искать нас уже седьмой год по фоткам, где нам по восемь и девять лет?
– Им всё равно по каким фоткам искать. Это тётя, как всегда тупит, она же у нас умом не блещет, – иногда мне кажется, что она и её сынишка нам и не родственники вовсе. Что мама, что папа – они оба детдомовцы. А тётка "нашлась" за три года до их смерти, они даже ДНК-тест не делали. – А так, нам же выигрышней, братец, – пожала я худым плечом. – Какие фоточки на этот раз? – резким движением выхватила у брата объявление.
Фотографий было две. На одной из них была я: тощая, девятилетняя девочка с волосами цвета каштана, безобразно торчащими во все стороны, огромными чёрными дырами на месте глаз, и с каким-то дурацким выражением лица. Впрочем, ничего не изменилось. На другом фото был восьмилетний Саймон: всё та же шевелюра цвета молочного шоколада, большие карие глаза и радостная улыбка до ушей, маленький курносый носик с веснушками, ушедшими с годами. Он ничуть не изменился, всё такой же милый оптимист. Это должен быть один снимок, но его зачем-то разделили на два и обрезали верх: на снимке с Саймоном видна рука отца. Я хорошо помню тот день: мы с братом, мамой и папой за пару недель до их смерти ходили в парк аттракционов, меня и папу неплохо так укачало после девяти американских горок. Неплохие фотографии. Оставлю. Откуда тётя взяла это фото? Оно есть только в нашем семейном альбоме, оставшемся в квартире родителей. У тётки есть ключи, только не это… Хотела бы я их потребовать, но не могу – упекут в приют или придётся с тётей жить. Остаётся надеяться, что она не присвоила квартиру своего "брата" себе. По достижении девятнадцати лет заберу то, что по праву наше с Саймоном. Через год лучше не рыпаться – брат ещё не будет совершеннолетним, заберут ещё в детдом. Мы давно бы могли подать на эмансипацию, но без документов мы ничего не сделаем: в наличии их у нас нет, а паспорт мы так и не получили. Появись мы в паспортном столе – отправили бы в полицейский участок, так как мы в розыске. Признали бы нас пропавшими без вести, и тётка забрала бы нашу квартиру себе. Но она, судя по всему, совершенно глупа, раз за семь лет не догадалась об этом. Но не исключено, что она проживает там со своим сынулей без прописки. Если это так, то у них два года.
Сложив объявление пополам, я положила его в карман кофты, затем повернулась к Саймону, которого уже и след простыл.
Парень, сгорбившись, сидел над маленьким участком вспаханной земли. Его руки судорожно тряслись, стараясь вырастить какой-то овощ, но ничего не выходило: росток появлялся, но мигом вял, засыхал и уходил под землю.
У Саймона есть суперспособность что ли, не знаю, как ещё это назвать. Он может, даже без семян, выращивать многие растения за считанные секунды и, соответственно, ускорять рост уже посаженных. Благодаря его способности у нас всегда есть некоторые овощи. Когда-то были яблоки, но яблоня засохла, а новую у Саймона не получается вырастить – не хватает сил или опыта. На голод не жалуемся. А на небольшие деньги за проданные на рынке овощи можем купить хлеба или молока, а мясо мы не берём – готовить его у нас не получается. Первая и последняя попытка приготовить его закончилась тем, что нам пришлось опрокинуть полную бочку дождевой воды на разрастающийся костёр, стремительно идущий к дому. Как же хочется вкусного мяса.
– Прости, сегодня свежего не будет, – брат опустил руки на колени и сжал их в кулаки, стараясь унять дрожь.
Иногда у Саймона бывают проблемы с его способностью, но длятся они не более двух дней. Он думает, что эти проблемы возникают из-за частого использования силы.
Довольно странно, что у него есть суперспособность. До восьми лет я не верила в магию на Земле, хоть и была ярой фанаткой мультсериала про феечек, но благодаря Саймону поверила, что есть люди со сверхспособностями. Но подобных ему ни он, ни я пока не встречали. Если есть супер-люди, то может и феи где-то есть? Вдруг я фея с красивыми крылышками, не подозревающая о своей природе?
Эта способность у Саймона, наверное, с рождения, но узнал он, да и вся семья, о ней, когда ему было семь лет. Саймон облокотился рукой на дерево, и с него упало несколько спелых красных яблок. Вы спросите, что тут такого? Ну упали яблоки и упали, со всеми яблонями бывает. А дело в том, что зимой они не плодоносят…
У меня же никакой сверхспособности нет – я самый обыкновенный человек и за суперсилами не гонюсь. Да и если бы гналась, то где бы я их нашла? Конечно, было бы неплохо уметь управлять огнём или водой, к примеру. Полезные способности: не замёрзнешь и от жажды не помрёшь. Но не даны мне силы, только если жизненные.
– Слушай, – вывел Саймон меня из раздумий, – пойдём сегодня на рынок огурцы продадим. Их полно – сами не съедим. Испортятся – жалко будет. Да и думаю, моя проблемка пройдёт завтра.
– Пойдём, – согласилась я. – Потом хлебушка купим. И молока, – можно иногда себя побаловать. Если продажа пойдёт, конечно.
– Да! – обрадовался брат.
Подходя к входной двери, я заметила книгу про животных Великобритании, лежащую на полуразвалившейся низкой табуретке. Вчера я её из рук не выпускала пока не дочитала.
Воспоминания той страшной ночи десятого сентября снова всплыли в голове. Я отчётливо помню рык волков. Но, как я вчера вычитала, в Англии нет волков, их всех истребили три века назад. По телу пробежал мороз. Кого же мы тогда слышали?
– Мэд, всё нормально? – заглянул мне в лицо брат.
– Да-да, – медленно кивнула головой. – Идём собираться, – не стоит пугать его этим фактом, спать перестанет из-за раздумий. И меня тоже сна лишит.
Съев по паре огурцов и переодевшись в одежду более приличного вида, без сквозных дыр, мы вышли из дома с двумя потрёпанными коробками огурцов и неспеша направились на рынок.
– Как вчера провёл день с друзьями? – прервала я тишину, вспомнив, что Саймон вчера встречался с двумя своими друзьями детства.
– В принципе, хорошо. Сходили в парк, погуляли, побегали, поорали, как придурки, мяч погоняли… ах да, ещё от полиции побегали, – ответил он, закусив губу, и выжидающе смотря на меня.
– Второй раз я на это не куплюсь, – обломала его затею, и перехватила коробку поудобнее.
– Вот что ты за сестра, поржать не дала! Точно, Рон и Джим нам пачку макарон, чай и бананы подарили.
– Знаю, мы вчера с Джанет чай открыли, – ко мне вчера приходила подруга детства. Мне немного неудобно встречать гостей в наших хоромах, но выбора нет – мне лучше не высовываться в город лишний раз, сколько раз говорила Саймону, что ему тоже не стоит – бестолку. Мы с Джанет очень долго болтали. Оно и неудивительно, мы редко видимся, раз в два месяца где-то.
Нам очень повезло, что друзья с начальной школы не прекратили с нами общение. Вот еда и некоторые лекарства иногда перепадают. Родители Джанет, когда узнали, что с нами произошло, и вовсе хотели нас усыновить, но у них есть свои трое детей и родители подруги финансово не потянули бы ещё двоих, даже с пособиями, поэтому они иногда передают через свою дочь немного денег.
И, главное, Джанет, её родители и друзья Саймона не выдают нас полиции, органам опеки и тёте. Замечательные люди!
* * *
– Ну, подруга, рассказывай, что новенького, – отпила Мадлен чая, пролив немного себе на ноги. Недовольно зашипев, она смахнула кипяток с кожи.
– Всё как обычно: дом, школа, художка, дом, и заново, – Джанет откусила песочного печенья. – Лучше расскажи ты. Как ты себя чувствуешь, до сих пор никаких изменений? – девушка, изучая, пытаясь поймать малейшие эмоции, осмотрела лицо своей подруги. – Как твой братец, научился выращивать что-то ещё, помимо огурчиков и помидорок? – она перевела цепкий взгляд на глаза Мадлен. От этого взгляда девушке стало не по себе.
– Откуда ты это знаешь? – стараясь не выдать испуга, спросила Мадлен. Она доверяла подруге всё, но не сверхспособность её младшего брата, решила, что о ней никому знать не стоит ради его защиты.
– Случайно увидела как он её использует, – уголок её губ медленно пополз наверх. Джанет продолжала смотреть подруге в глаза.
Недавно Мадлен прочитала книжку по психологии. Девушка не думала, что знания из неё пригодятся ей так скоро. Её подруга врала ей. Да и без психологических знаний она могла это понять: Саймон никогда не пользуется своей силой при посторонних.
– Никому ни слова, – Мэд сделала вид, что не заметила обмана. Горечь от первой за всю их дружбу лжи подруги осела на сердце. – Мне кажется, ты не удивлена.
– Он не первый на моей практике, – Джанет облокотилась на спинку старенького стула и выжидающе скрестила руки на груди.
– Ты такая же, как он?
– Нет-нет, я самая обыкновенная, но знакома с несколькими "Ненормальными": с Саймоном, ещё одним парнишей и… тобой, – брюнетка дёрнула бровями.
– Джанет, я обычная, как ты.
– Да-да, ты точно такая же обычная, как я, – тихо хихикнула лучшая подруга Мадлен, спрятав улыбку за ладошкой. Глаза странно сверкнули. – Да-да, – она кивнула, будто заставляя саму себя поверить в это.
– Джанет, – недовольный взгляд глубоких чёрных глаз был направлен на девушку.
– Расслабься, я шучу, – девушка закатила глаза и рассмеялась, заливисто, как в первый день их знакомства.
Мадлен показно засмеялась. Она не могла понять, как подруге удалось над ней пошутить, ведь Мадлен всегда начеку, всегда разоблачает шутки с самого начала. Но не эту. Догадка сверкнула в голове, как молния: это не розыгрыш Джанет. Девушка отказывалась в это верить. То, что её подруга знает о каких-то "Ненормальных", не означает, что она сама обладает сверхъестественными способностями. Мадлен хорошо знала Джанет, они ведь лучшие подруги с первого класса. Юная Стенфилд не сомневалась в верности подруги, она бы ей рассказала, обладай она силой.
