Форчекин

Я послала Мире взгляд, полный обиды, но она только отмахнулась. На что я рассчитывала: что она будет осторожно выбирать слова или, еще более невероятный вариант, ей хватит ума промолчать? Она всегда была такой – болтает что думает. И ее взгляды на мои чувства мне давно известны. Ничего нового.

– Если ты сегодня такая откровенная, то тут важно уточнить одну деталь, – огрызнулась я. – Все это было в прошлом. Я не видела его целый год. – Я сделала паузу. – Он мог измениться. Может, сейчас его увижу и пойму, что это на самом деле была просто детская влюбленность. И все.

– Хотелось бы, – сказала Мира, – смотреть на бесконечно тоскующую подругу очень депрессивно.

А чего хотелось бы мне? Сегодня я спрашивала себя тысячу раз, чего ждала от этой встречи, но ответа не находила. Тимур возился со мной, сколько я себя помнила. Первое время я даже думала, что он тоже мой брат, и бегала за ним хвостиком. Когда ребят взяли в «Викингов», родителям удалось пристроить меня в эту же школу в экспериментальную группу для девочек, и мы стали много времени проводить вчетвером: Макс, Роберт, Тимур и я. Из всех троих, игнорируя даже собственного брата, я липла к Тимуру при каждой удобной возможности. Мира говорит, у него комплекс героя и ему нужно опекать младенцев, спасать котят и переводить бабушек через дорогу, поэтому он был так рад распахнуть мне свои объятия. Мне же хочется верить, что он был рядом не поэтому. Он вел себя как рыцарь, защищал меня от нападок Макса и шуток Роберта, развлекал смешными историями, читал, играл и таскал мой баул. Ну и как мне было не влюбиться, когда в двенадцать лет он уже выглядел как предел моих мечтаний? Идеально взлохмаченные светлые волосы, зеленые глаза, желтые брызги веснушек на носу и щеках и искренняя дружелюбная улыбка.

Я думала, что чувства притупились за последний год, который мы не виделись. Казалось, катастрофа, унесшая жизни родителей, изменила во мне все привычки и привязанности. Но стоило Роберту упомянуть о возвращении Тимура, надежде понадобилось одно мгновение, чтобы воспрянуть духом.

– А мой кумир – Макс, – продолжала Мира.

– Да ладно? – Я рассмеялась. – Ты на километр к нему не подойдешь, сама же говорила, что боишься.

– Почему? – поинтересовалась Арина. – Он такой страшный?

– Нет. – Мира уставилась в потолок и поджала губы, вызывая его образ в памяти. – Он софо… фосо… он… Скво, ну что такое?

Ее задорный смех разлился по кухне, сопротивляться ему было невозможно и бессмысленно, поэтому мы подхватили и тоже расхохотались.

– Что ты хотела сказать? – Теперь уже я болтала ногами. – Что вы идеально друг другу подходите? Оба бессердечные и толстокожие?

– Он сфокусированный, – наконец выговорила она. – И мне по душе его типаж. – Она помедлила. – Мрачный Ромео. Прекрасный и опасный.

– Я бы хотела на него посмотреть. – Арина собрала наши пустые стаканы и отошла к окну, чтобы смешать нам новые порции. За дверью грохотала музыка, слышались возгласы и взрывы смеха. В гостиной шла своя вечеринка, а у нас на кухне – своя. И раз к нам пока никто не сунулся, значит, веселье развивается по правильной спирали.

– Посмотришь, – уверенно пообещала Мира, – но не более того. Он и словом с тобой не перекинется. Подружек Миши он не жалует, как, впрочем, и ее саму.

Арина раздала нам снова наполненные стаканы, а я вспомнила, что хотела сказать.

– Прошу прощения, но должна влезть со своим занудством. – Я хищно улыбнулась. – Макс был таким распрекрасным год назад. Это большой срок, девочки. За двенадцать месяцев зебра выносит свое потомство, а мышь восемнадцать раз родит. Поверьте: Макс изменился до неузнаваемости. Растолстел, полысел, зарос бородавками и превратился в слабохарактерного дурня.

Девчонки рассмеялись.

– Предлагаю тост за добрых принцев! – закричала я, почувствовав головокружительную эйфорию от смеха.

– Нет, – простонала Мира, – только не это.

– Да, – отрезала я, расхрабрившись, – а жалкий Ромео пусть катится ко всем чертям.

Мы стукнули бокалы друг о друга и рассмеялись.

– Роберт, когда ты просил меня присмотреть за твоей сестрой, ты не говорил, что у нее есть… определенного рода сложности, – раздался ледяной голос Макса. – Это в корне меняет дело.

Что?

В дверном проеме стояли Макс, Роберт и Тимур.

Я моргаю. Потом еще раз.

– О нет, – скулит Мира. – И давно они здесь стоят?

– Вы тоже их видите? – слышу я Аринин голос и в нем улавливаю восхищение.

Я вижу только Тимура, и никого больше. Молчу, потому что слова излишни. Его зеленые глаза смеются, когда встречаются с моими. И это, пожалуй, единственное, что осталось неизменным. Его удивительные глаза цвета мокрой хвои я не спутаю ни с чем. Мои губы растягиваются в непроизвольной улыбке, и я буквально чувствую, как каждый нейрон в моем мозгу кричит и стонет. Мой ответственный любимый гипоталамус синтезирует окситоцин со скоростью света, а задняя доля гипофиза бесперебойно качает его мне в кровь. Еще секунда, и я состою на восемьдесят процентов не из воды, а из гормона любви и доверия.

Я таю, захлебываюсь нежностью, меняю кожу на бархат. Пять минут назад я думала, что увижу его – и моя детская влюбленность пройдет.

Я отличный мастер прогнозов.

Моя детская влюбленность прошла в ту секунду, когда я утонула в его зеленых глазах и нырнула в глубокий вязкий омут пронзительного чувства под названием «любовь».

Глава 3

– Миша, что здесь происходит? – Роберт сделал шаг в нашу сторону. – Веселитесь, я смотрю, – и он посмотрел на мой стакан раздраженным взглядом.

Он недоволен. Очень. Недоволен.

– Ох ты, Капитан Очевидность, – закатила глаза Мира. – Что мы делаем такого запрещенного? Мы совершеннолетние, – дерзко заявила она, но, понизив голос, спросила у Арины: – Тебе же есть восемнадцать? А то этот поборник нравственности изведет нас, если что-то не в рамках закона.

Арина быстро кивнула, с благоговением и ужасом взирая на Роберта.

– Я спрашивал не тебя, – ответил он грубо, обращаясь к Мире. – Я и без этого знаю, что с тобой бесполезно разговаривать.

– Роберт, – я наконец заставила свой язык шевелиться, – ты с ума сошел? Мы не делаем ничего плохого. Просто болтаем. Выпили по коктейлю.

– Ты прекрасно знаешь, что с некоторых пор я тебе не доверяю, – прошипел он.

Похоже, тот единственный раз, когда я попала в небольшой переплет, Роберт будет вспоминать мне всю жизнь. Два года назад, умирая со скуки, Мира предложила отметить зороастрийский праздник – день летнего солнцестояния. В программу входило разжигание костров и купание. Я не знаю, какое отношение Мира имела к зороастрийцам, но сопротивляться ей бесполезно, поэтому мы отправились к берегу Пахры, вооружившись гитарой, картой звездного неба и лентами, чтобы вплетать в венки. По пути домой я потеряла сумку с телефоном и уснула в вагоне метро. Очнулась уже на конечной, слава богу, живая и здоровая. Домой добралась под утро и получила от родителей такой нагоняй, что до сих пор страшно вспоминать.

Отношения Миры и Роберта остаются для меня загадкой. Они необъяснимо терпеть друг друга не могут, хотя знакомы несколько миллионов лет – ровно столько, сколько мы с ней дружим.

Мира перевелась к нам в пятом классе из Воронежа. До нее у меня не получалось дружить с девочками. Я не могла поддержать разговоры про Барби и единорогов, а мое мнение про последний матч ЦСКА – «Спартак» никого не интересовало.

Она быстро смекнула, что может открыть мне новый чудный мир и увлечь своими идеями. А они рождались у нее в голове каждую секунду. Взять, к примеру, наши уроки по макияжу красками для рисования, от которых у меня началась аллергия, спасение бездомных кошек из подвалов, где меня укусила крыса, попытку попасть в сериал, когда мы топтались под дождем возле «Мосфильма», где я подхватила простуду, тайную поездку на автобусе в Рязань или изучение астрономии ночью на крыше многоэтажного дома.

Ну и все мы помним, кто привел меня на кружок по анатомии человека, из-за которого я бросила хоккей.

Мира все время искала новых ощущений, и чем старше она становилась, тем экстремальней были ее идеи. Мальчишки влюблялись, очарованные ее харизмой, а девчонки боялись ее колких замечаний. Впрочем, ей ни до кого не было дела, она дружила только со мной.

Роберт был единственным, кто не выносил ее на дух, и Мира отвечала ему взаимностью. Их общение неизменно сводилось к словесным перепалкам, а я испытывала чувство вины за то, что не могу погасить их тлеющую вражду.

– Как же ты планируешь оставить Мишу, если не доверяешь ей? – Мира скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на Роберта.

Очень плохая идея.

– Наши с сестрой дела тебя не касаются, – выдавил Роберт. – Я знаю, что это ты организатор всех проблем, поэтому, когда крутишься рядом, о доверии не может быть и речи.

Она поджала губы, нахохлилась и всем видом дала понять, что отказывается воспринимать слова Роберта.

– Видишь, Макс, с чем приходится иметь дело. Тебе нужно держать Мишу подальше от этого генератора тупых идей. – И он кивнул в сторону моей подруги.

Я ждала, что Мира взорвется, но она только переводила изумленный взгляд с Роберта на Макса. Тимур чуть нахмурился: он не любил, когда плохо говорили о девушках. Ах, Тимур… окситоцин все еще носился по моей крови и расправлял мои мозги, и я легко игнорировала слова брата. Наверное, я еще полвечера разглядывала бы Тимура, блаженно улыбаясь, если бы Мира не гаркнула:

– Миш, приди в себя.

– Что? – Я нахмурилась.

– Сосредоточься, – прошипела она, – и послушай.

– Во сколько она должна сообщать, что пришла домой? – Голос Макса был отстраненным и холодным – ничего необычного.

Роберт почесал голову.

– Думаю, в десять. Позже ходить по улицам небезопасно.

О ком они говорят?

– А подруга? – Макс указал на Миру.

– Если тебе не нужна головная боль, ограничь их общение, – сказал Роберт и открыл холодильник. – Хочешь есть?

Макс отрицательно покачал головой и уставился на меня немигающим взглядом. А он несильно изменился за последний год: такое же скучающее выражение лица, презрительно поджатые губы и неизменное равнодушие.

Я поежилась: Макс всегда приводил меня в странное состояние, хотелось бежать со всех ног подальше. Я пожала плечами и отвернулась, он меня не интересовал, меня влекло к Тимуру.

Неожиданно я уловила предупреждение, оно стучало в голове негромко, но настойчиво. Я насторожилась, пытаясь понять причину беспокойства, посмотрела на Миру, она вопросительно подняла брови и кивнула на Макса. Я нахмурилась и снова взглянула на него – он продолжал стоять, уставившись на меня, теперь в его взгляде появился вызов.

И тут до меня дошло.

– Что? – прошептала я. – Что ты сказал, когда вошел?

– Я сказал, если у тебя… хм… некоторые сложности, – он кивнул в сторону подоконника, уставленного бутылками, – то это совсем другая история.

– История с чем? – прошипела я, чувствуя всем телом напряжение в воздухе.

– Миш, – встрял Роберт, – мы пришли сюда с ребятами, чтобы обсудить нюансы и договориться о правилах. Макс присмотрит за тобой, пока я буду в отъезде.

Вы знаете, что такое эмоциональное онемение?

Это состояние, в котором уменьшается способность реагировать на внешний мир и отключается эмоциональная чувствительность. В этот момент человек ощущает внутреннюю пустоту и ставит переживания на «стоп». Боль, гнев, страх накапливаются, и со временем организм начинает заглушать все, что приносит страдания.

Мой организм работает исправно, он мгновенно реагирует, когда ему хорошо, и бросается защищать, когда ему плохо. Я хлопала глазами, смотрела на Роберта и ничего не говорила, мне не хотелось впускать его слова в сознание, чтобы не отвечать на них. Да и что тут ответишь, когда все стало ясно? Мой брат думает, что я вообще не могу о себе позаботиться, раз просит своего друга опекать меня, словно я трехлетний ребенок, контролировать и решать, с кем мне дружить, а с кем нет. С точки зрения закона – я взрослая, имею право голосовать и водить автомобиль. С точки зрения брата – я безмозглое существо, не способное принимать решения, и управлять моей жизнью он поручает самому отвратительному на всем белом свете, жесткому, зацикленному на себе придурку.

– Нет. – Мой голос был оглушительно пустым. – Обойдусь без няньки.

– Ребята, я попрошу вас выйти ненадолго. – Макс указал на дверь. – Похоже, у нас намечается драма, а нам надо бы расставить все точки над i.

Арина встала и направилась к выходу, как по команде за ней последовала Мира, неловко спрыгнув со стола. Я попробовала схватить ее за руку, но она отрицательно покачала головой.

Что? Даже Мира готова ему подчиниться? Плохо дело.

Тимур закрыл дверь и сел на освободившийся стул.

– Тим, оставь нас, – приказал ему Макс.

– Ну уж нет, – его глубокий и бархатный голос окутал меня словно одеялом, – я не оставлю Мишу вам на растерзание. Давайте попробуем объяснить ей все без угроз и давления.

Я говорила, что Тимур – лучший парень на свете?

Он протянул руку и сжал мои пальцы. У него горячая ладонь, твердая и мозолистая. От этого короткого прикосновения у меня внутри словно переключили тумблер, и от бездействия организм за миллисекунды перешел в наступление, отчего пульс подскочил теперь уже точно до трехсот. Нужно было что-то делать.

Я быстро перебирала варианты: устраивать скандал было нельзя, Тимур не одобрит, да и выглядеть истеричкой не хотелось. Надо попробовать убедить Роберта. Шансов мало, потому что он упрям как осел, но стоит попытаться найти аргументы и надавить на нужные кнопки. Вот ведь гад, ни словом не обмолвился сегодня утром! Я вздохнула и вступила в переговоры:

– Роберт, давай не будем торопиться с промоушеном некоторых личностей, а сначала все спокойно обсудим. – Я соскользнула со стола и выпрямилась. – Без свидетелей.

– Миш, обсуждать нечего. Я все решил, – сказал Роберт жуя. Он нашел пачку печенья и отправил в рот сразу половину.

Макс ухмыльнулся, а Тимур сочувственно посмотрел на меня. Я облизнула губы.

– Ты ведь помнишь, что не являешься моим опекуном? – Мой голос был вкрадчивым и спокойным. – И что я совершеннолетняя?

– Ага, – кивнул Роберт, – но дела это не меняет. Макс присмотрит и проконтролирует, чтобы у тебя все было хорошо.

– А что у меня может быть плохо? – продолжала допытываться я.

Он отправил в рот вторую половину пачки и пожал плечами.

– Все что угодно. Я не хочу, чтобы ты болталась неизвестно где и непонятно с кем, а тем более вляпалась в историю.

– Ясно, – сказала я, – если обещаю, что буду паинькой и в девять буду лежать в кровати – это сможет повлиять на твое решение?

– Не-а. – Его глаза, такие же голубые, как мои, смеялись. Только вот мои мне нравились, а его глаза я ненавидела в эту секунду.

Придурок.

– Может быть, у меня есть право выбрать себе охранника? – Я с трудом сохраняла спокойствие, понимая, как Роберт сейчас развлекается. – Тимура, например?

Тот растерянно моргнул, и на его лице отразилось замешательство:

– Я бы рад помочь, Миш, ты же знаешь. Но уезжаю в Питер через неделю. У меня контракт с «Невой». Я хотел рассказать тебе не при таких обстоятельствах… – Он развел руками, и весь вид его выражал сожаление.

Черт. Мой гениально разработанный план с треском провалился, и, по-моему, я не смогла скрыть разочарование. Я знала: если Роберт попросил Макса присматривать за мной, то спорить с ним бесполезно. Его чрезмерная опека и страхи после смерти родителей душили. Он возомнил, что мне каждую секунду угрожает опасность, а во главе всех ужасов, которые со мной непременно случатся, стоит Мира. Поэтому вместо пустого спора мне в голову пришло единственное верное решение – выбрать Тимура.

Я заметила, как Роберт с Максом переглянулись и их плечи немного расслабились.

– Мы договорились? – спросил Роберт.

– Нет, – зло бросила я. – И не договоримся.

Разочарование от того, что Тимур, появившийся на секунду в моей жизни, снова уезжает, накрыло с головой. Стало ужасно себя жаль. Все, кого я люблю, покидают меня. Родителей нет, Роберт едет в Германию, Тимур – в Питер. А я остаюсь в Москве с единственным человеком на свете, который терпеть меня не может. С человеком, не способным подарить и капли тепла. Я знаю, как это будет, видела много раз, как он тренируется словно бездушная машина. Точно будет ходить по пятам и изводить меня.

Черт возьми!

– Будешь сопротивляться, – продолжал Роберт, словно говорил о погоде, – лишу тебя денег.

А вот это было хорошо. Свежо и небанально. Шантажировать меня деньгами от аренды бабушкиной квартиры Роберт еще не пробовал. Смотрю, он сегодня в ударе.

Я собиралась с силами и аккумулировала ярость, чтобы сказать ему все, что думаю о его идеях и методах, когда мой телефон моргнул и на экране высветилось оповещение.

Мира

Мы найдем, как обмануть систему.

Я перечитала сообщение. Покорность Миры явно была показной. Она наверняка подслушивала у двери. Подруга неплохой стратег, любит играть в шахматы и прекрасно понимает, когда нужно принести фигуру в жертву, чтобы потом сделать неожиданный атакующий ход. Я поняла ее мысль: Макс не Роберт, он не знает нас и не отдает себе отчета, на что мы способны. Да, пожалуй, стоит отдать пешку, чтобы успокоить соперника.

– Хорошо, – сказала я. – Пусть будет Макс, раз ему нечем заняться.

Он поднял одну бровь и снова на меня уставился, на губах играла презрительная улыбка.

– Если ты думаешь, что мне доставляет это удовольствие, то ты ошибаешься, – тихо произнес он, чтобы не слышал Роберт. – Твой брат попросил меня.

– Так не нужно было соглашаться, – прошипела я в ответ и уже громко спросила: – Итак, огласите ваши требования.

Этот придурок Роберт ухмыльнулся:

– Вот сразу бы так, и не тратила бы время на спектакль.

Я скрипнула зубами.

– Требования простые. Каждый день в десять вечера будешь звонить Максу и отчитываться, что ты дома. При этом ты и в самом деле должна быть дома. Мы узнаем, если это не так.

Я закатила глаза. Тоже мне – ясновидящий.

– Поездки, хотя я надеюсь, что их не будет, походы в кино, встречи с друзьями согласовываешь с Максом.

Господи.

– С Мирой ты перестаешь общаться.

– Ну уж нет! – вскинулась я.

Пусть лишает меня денег, на такое я никогда не соглашусь.

– Роб, это перебор, по-моему, – послышался голос Тимура.

Я говорила, какой он хороший?

– Думаю, что смогу контролировать ситуацию. Не волнуйся, – добавил Макс.

Какой у него противный самоуверенный голос. Ага, пусть думает, что сможет «контролировать ситуацию». Ага, конечно.

– Тогда, – Роберт развел руками, – у меня все. Пойдемте к ребятам, а то нас, наверное, потеряли.

Я направилась сразу за Тимуром, надеясь перекинуться с ним парой фраз, но Макс заставил меня замереть одной фразой:

– Подожди секунду.

Что ему нужно?

– У меня есть еще одна просьба.

Его сине-серые глаза сверлили меня, а лицо было задумчивым, словно он подбирал слова.

– Ну? – не выдержала я.

– Я хочу, чтобы ты пообещала, что не будешь бегать за Тимуром.

Раздался грохот – это телефон упал из моих разжавшихся пальцев.

Глава 4

Мы с Мирой в нетерпении переминались под крышей автобусной остановки недалеко от станции метро «Площадь Революции».

– Сколько времени? – в очередной раз спросила меня подруга.

– Минуту назад было без десяти девять. – Я откинула со лба волосы, которые начали завиваться от жары.

– Где же Скво? – От нетерпения Мира почти скулила.

– Она написала, что подъезжает. Автобус отправляется только через девять минут. – Я покачала головой. – Она успеет.

С Ариной мы познакомились всего несколько недель назад, но она сразу стала той самой. Девчонки довольно часто дружат не парами, а тройками. Наличие третьей подружки – это как вода, которой нужно развести концентрат. А Миру уже давно нужно было немного разбавить. Пусть Арина теперь отдувается, не мне одной страдать.

– Мне скучно, – простонала Мира, достала телефон, посмотрела на него с кислым видом, не удосужившись открыть уведомления, которые высвечивались на экране, и неожиданно улыбнулась, словно вспомнила смешную шутку.

– Что? – спросила я, хмурясь, потому что знала, ей в голову пришла очередная сумасбродная идея.

– Ничего, – продолжала она улыбаться, – кажется, у меня появилась мысль, чем мы займемся в следующий раз. И это будет, – ее глаза засверкали, – феерично!

Я закатила глаза, предвкушая с ужасом и любопытством, что опять придумала Мира, а мы ведь только собрались, чтобы осуществить ее нынешнюю задумку. Сегодня нас ждала автобусная экскурсия по ночной Москве.

– Зачем нам это делать? – удивилась Арина, когда мы пригласили ее провести с нами несколько часов, мотаясь в автобусе. – Мы же выросли здесь. Все знаем.

– Я уверяю тебя, что ты откроешь для себя много нового, – стояла на своем Мира. – План такой: ты приносишь свои коктейли в кофейных стаканах, давай что-нибудь соответствующее летнему настроению и культурной программе. Мы с Мишей берем на себя покупку билетов, а также я готовлю каждому по одному заданию, которое нужно будет выполнить на одной из экскурсионных остановок.

Я похолодела и посмотрела на Миру. Арина только хлопала глазами. Бедная девочка, она еще не подозревала об удивительном мире фантазий Миры.

– Надеюсь, это будут адекватные испытания.

Мира без колебаний кивнула.

– Не переживай, авторских заданий не будет. Это будут просто задания, которые я напишу на бумажке, и мы будем тянуть их наудачу.

И на этом спасибо. Авторские пытки Мира умеет выдумывать изощренные и мучительные, используя страхи, личные преграды и моральные барьеры.

– Зачем нам что-то выполнять? – продолжала удивляться Арина. Ее глаза распахнулись, а брови недоуменно изогнулись.

– Для веселья, – пожала плечами Мира, а я только вздохнула.

И вот мы прыгаем под навесом автобусной остановки и ждем Арину, чтобы отправиться в увлекательное путешествие по ночной Москве, приправленное, словно острыми специями, предвкушением чего-то опасного от предстоящих заданий.

– Я немного волнуюсь из-за этого дурацкого ежедневного звонка Максу. – Я скользнула взглядом по толпе, высматривая Арину. – Сегодня только третий день, как я в новом статусе, и должна отзвониться в десять.

Мира закатила глаза.

– И о чем ты ему докладываешь, интересно?

– Всего несколько слов. – Я пожала плечами. – «Я дома. Одна». – И усмехнулась, вспоминая свой первый звонок Максу с отчетом. Тогда я обнаружила, что это был в целом мой первый звонок ему. У нас есть история переписки, но в основном это были односложные слова или простые фразы, касающиеся наших перемещений по сборам и играм в прошлом. Например: «Роберт поедет с нами завтра». «Заберем вас утром в семь». Или «Передай Роберту, пусть позвонит мне».

Так что два дня назад я впервые услышала, как звучит голос Макса по телефону, и должна сказать, он звучит неплохо, несмотря на холодность и отстраненность; он все равно глубокий и приятный, не бархатный, как у Тимура, а царапающий и почему-то волнующий.

Мысль о Тимуре заставила мои щеки немедленно окраситься в пунцовый цвет. Точнее, мысль о том, как Макс попросил меня не бегать за ним.

Ну что он за человек? Как можно было просить меня о таком?

Я только что сказала, что его голос по телефону звучал волнующе? Забудьте.

У таких придурков, как Макс, абсолютно ничего не может быть волнующим.

Если вы захотите дать описание слову «неловкость», вспомните про меня, как я почти физически ощущала, как подо мной разверзается пол и я проваливаюсь… не знаю куда, возможно, к соседям этажом ниже, а этот идиот Макс стоит и сверлит меня взглядом. Вспомните о том, как я пыталась выдавить из себя хоть слово, но не могла и это молчание затягивалось и усугубляло обстановку.

Вспомните, как горели мои уши и как я ненавидела в тот момент Макса. Единственное, что я смогла выдохнуть: «Я не…» А что планировала сказать дальше, я и сама не знала. Не буду бегать? Получается, что тогда я расписалась бы в собственной глупости. Не бегаю? Похоже, всем было очевидно, что бегаю. Короче, ситуация – полное дерьмо. У меня и сейчас кровь начинает мчаться быстрее, как только всплывают воспоминания про тот вечер.

– Не переживай. Позвонишь ему из автобуса. – Мира взмахнула рукой, увидев Арину, и показала на запястье левой руки, намекая, что она опаздывает.

Я кивнула, но почему-то почувствовала неприятный страх. Ведь я не дома и уже нарушаю правила. Ну и ладно! Меня вынудили согласиться, на меня давили, поэтому такое согласие легитимным не считается. В конце концов, это просто невинная экскурсия.