Владимир Филиппов
Квартира №7
2 мая. День первый.
…– От советского информбюро!..– громогласный и могучий голос, знакомый всей стране, сквозь шипящий репродуктор, транслировал на всю страну, о том, что – « Вчера, войска первого Белорусского, первого Украинского и второго Белорусского фронтов, полностью овладели городом Берлин!».
– Люсь, слыхала!? Ой, неужели войне конец!? – задиристо заглядывая на Люду, спросила кучерявая, светловолосая девушка в рабочей одежде.
– Слыхала…– усмехнулась девушка в ответ,– Слышала!
Приятным и чуть сиплым голосом, ответила жгучая чернобровая брюнетка, в такой же спецовке, с белым платком на голове.
– Люсь, а ты мужиков ждешь, или к учебе вернешься?!– задиралась еще одна рыжеволосая, постарше, с вульгарной манерой речи.
– Да хватит вам,– отвечала Люда,– Я, да, я учиться собираюсь. Мне это нравиться и стране это пригодиться. Токарь – это хорошая профессия, нужная.
С этой горячей речью, Людмила закончила свой перерыв на обед и отправилась, строго минуту в минуту, к своему боевому товарищу, токарному станку ДиП – 3001. Задиравшие её девушки, постарше, рассмеялись.
– Ну, че засиделись-то, лошадки мои!? – закричал грубый, пожилой голос начальника цеха. Суровый пожилой мужчина, старой закалки сердито рассматривал женскую половину цеха,– Снаряды сами себя не выточат!
– Ладно тебе, Леонидыч, подгонять нас! – отвечала коварная и кучерявая задира, – Одна вон Люська столько точит, можно фронт оснастить, да и война закончилась!
– Ага, закончилась! Нам теперь никто не простит этой победы, а хочешь мира – готовься к войне! Что бы больше никакой Хитлер носу своего не показывал! Поднимай свою пятую точку и марш за работу!!! – сердито и громко выступил Леонидыч.
– Поднимай свою заднюю Бабку2!!! – крикнул кто-то из женского коллектива и по цеху раздался женский смех.
Начальник цеха сам рассмеялся, поправив головной убор, после чего пошел в другой пролет цеха, одновременно с ним по рабочим местам энергично двинулись и все работники, точнее работницы и подростки. Погода действительно не радовала. Уже который день дожди, грозы, а ведь третье мая, но наслаждаться мирным небом не позволяет погода. Рабочий день уже закончился. Людмила, впрочем, как и всегда, выполняла работу сверх плана, не считаясь с усталостью и временем, просто из принципа, ради идеи сделать как можно больше, при этом, не забывая о качестве. Еще несколько минут, и очередной снаряд проточен, последние куски стружки упали в короб. Люся сняла деталь, убрала на поддон, начиналась уборка станка. В цеху никого не было. Весь трудовой коллектив уже был в душевой, кто-то уже переодевался, кто-то уже вышел через проходную и домой. Восемнадцатилетняя, голубоглазая Люда, сняла платок, расправила черные волосы, и устало волоча ноги, направилась в душевую. Взрослые женщины торопились домой, коллеги-задиры уже ушли. Ушли подростки мальчишки, они все делали быстро. Людмила тоже делала все быстро и в этот раз она расторопно приняла душ, и отправилась переодеваться. Огромный холодный цех, только иногда нагнетал ощущения страха и тревоги. Вот и в этот раз, девушке казалось, что кто-то смотрит за ней из пустоты большого пролёта. – « Это от усталости,»– успокаивала она себя.
Вот уже вечерний трамвай, вот она дорога домой. Несмотря на погоду, на лицах людей была радость, все обсуждали утреннее сообщение о вчерашнем взятии Берлина. Война фактически окончена. Людмила, рассматривая влюбленные и семейные пары улыбалась. В такие моменты, наверное, как любая девушка, она представляла, как могла быть на месте счастливых девушек, что дождались своих кавалеров.
– Людка, ну что ты так долго сегодня? – с таким вопросом встретила её мама, на пороге коммунальной квартиры.
– Много работы. Снова переработала чуть больше,– изображая бодрость духа, ответила девушка.
– Сколько же можно!? Всё! Война окончена, жить можно спокойнее. Всё отстроится, учиться поступишь. У тебя ведь опыт теперь богатейший!
– Ладно, мам. Это позже, я спать хочу.
– А что, вам не отменили смены на завтра? – с заботой спросила мама.
– Нет, мам. Работы много, план большой, а враг не дремлет, как говорит начальник цеха.
С трудом скрывая уставшую походку, она прошла в их комнату, переодеться. Большой, не новый, дом, красивой архитектуры, уже несколько лет служил коммунальными квартирами. Людмила жила с мамой в одной из комнат, пятикомнатной квартиры. В соседней комнате молодая семья военного с ребенком, в третьей комнате пожилая супружеская пара – он инвалид, она работает дворником и сторожем. В четвертой жила женщина, Тамара, когда-то работавшая врачом или фельдшером, сейчас она числится работником культуры, при местном театре, но все знают и считают её „легкодоступной“ женщиной. В пятой квартире жила семья с сыном, четырнадцатилетний хулиган, но мог бы добиться большего, ведь иногда работает, а родители порядочные, труженики.
3 мая. День второй.
По утрам, здесь всё как у всех: суета на большой общей кухне, движение как на перекрестках, туалет, ванная. Молодая семья собирает ребенка в садик, с театра возвращается соседка Тамара, дед на коляске сидит в комнате, разглядывая жизнь через окно, родители бандита Пашки отправляют парня в школу, с уверенностью, что он исправится, а сами готовятся к работе. Люда с мамой тоже собираются на заводы. Очередной рабочий день, очередная норма плана. Стране нужен металл, снаряды, порох, рельсы, солдаты. Женщины и дети трудятся в мужской норме, невзирая ни на что.
Вот двенадцати часовая смена по законам военного времени окончена. Все торопились в душ и домой. Кому-то повезло, им просто объявили не рабочий день. Людмила сидела уставшая возле станка. Её любовью была поэзия, поэтому, она делала кое-какие записи в свой блокнот. Она любила писать стихи про любовь, про чувства, про трагедии, предательства и преданность.
– Людка, ты идешь?! Уже все ушли,– раздался голос откуда-то от входа в цеха.
– Ой!! – опомнилась Люда, оглянувшись, – Засиделась, дура! Бегу!!
В душевой она снова оказалась одна, в раздевалке одна. Ей уже было привычно и не страшно, скорее тоскливо. Выйдя из душевой, в цеху ей показалось, что кто-то стоит в темноте, между станков. Люда остановилась, всматриваясь в темноту.
– Эй, ты чего там стоишь?! Дядь Паша, это ты что ли?
В ответ была тишина. Силуэт не двигался. Девушка шагнула навстречу. Со стороны входа в цех, за её спиной раздался голос:
– Люська, ты что, не торопишься домой?
– Ой! – вздрогнув, обернулась Люда, – Пал Потапыч, напугали!
– Прости, дочка, прости! Не хотел! – говорил добродушный дед, не высокий, но крупных размеров, в больших очках с толстым стеклом. Бывший токарь. На его левой руке не хватало трех пальцев. – Смотрю, стоишь, всё стоишь.
– Да просто увидела там, – Люда указала рукой и обернулась, но там ни кого не оказалось.
– Да уж все ушли, милая,– улыбнулся старик, – Беги скорей домой, сколь можно работать.
Снова полупустой вечерний трамвай. Ей так нравилось. Нет лишней толпы, посторонних глаз и можно было писать стихи под качание вагона. В этот раз она пропустила остановку, и пришлось идти назад пешком.
–„Ну и ладно“– подумала девушка,– „Можно и пройтись, вечер прекрасен“. На остановке, в киоске, она купила свежий номер газеты «комсомольская правда» и пошла домой. Путь её пролегал мимо старых аллей и палисадников, где некогда стояли роскошные усадьбы, со времен царской России. Густой, заросший парк, мрачные порушенные заборы из кирпича и металлических ограждений. Проходя мимо главного входа, она остановилась. Ей показалось, что воздух загустел как мёд, дышать стало тяжело. От волнения Люда стала оглядываться по сторонам – никого. Её охватило чувство, что её вот-вот схватят за руку, ноги стали ватные, воздух стягивал дыхание. Девушка ощутила звериный страх, зрачки расширились. Проезжавший где-то по дороге автомобиль посигналил пешеходам, на другой стороне улицы, это и привело Люду в чувства. Быстрым шагом она поспешила домой.
У самого подъезда, за её спиной, грянули мощные раскаты грома, эхом отразившиеся в кварталах жилых домов. Переступив порог и вбежав по ступенькам, она обернулась, и только увидела плотный занавес дождя. Не теряя больше ни секунды, девушка поднялась домой, на четвертый этаж.
– Милочка, это ты?! – раздался не мамин голос в коридоре.
– Баб Зоя, вам, милая моя, чего не спиться-то? – улыбнувшись в ответ, спросила Люда.
– Да еще чего,– улыбнулась баба Зоя,– Время-то. Да деда по-быстрому помыла, чтоб не мешать ни кому.
– Спят что ли все? – спросила Люда.
– Прям, – отмахнулась бабушка, – Павлик опять угодил куда- то, милиция приходила. Наша, эта, та самая, в театре. А мама твоя, вон она, моется, пока вода горячая есть. Кушать идем, поухаживаю за тобой.
Обе собеседницы мило, с чувством юмора, улыбнулись и прошли прямо по коридору на кухню.
– А Крапивины где? – спросила Люда.
– Он же военный. Его-то на концерт пригласили, или награждать. Тем более, он же по ранению,– не совсем понимая, что к чему, баба Зоя отмахнулась на них рукой.
– Ясно-ясно, – поняв, о чем речь, ответила Люда.
– Ты давай, присаживайся, милая моя, картошечка у нас жареная, огурчики у нас соленые, а борщ какой, м-м. Под дождь-то не попала?
– Успела,– улыбнулась девушка, чуть скрывая тревогу.
– А чего ты такая? Обидел кто? – заботливо спросила баба Зоя.
– Нет, все хорошо. Устала. Нечаянно проехала лишнюю остановку, пришлось пешком идти.
– Ах!! – шарахнулась от досады старушка,– Милочка, а ведь чуть-чуть и под дождь бы! О-ох!
– Точно! Ну, ничего, успела я, успела!
Из ванной вышла мама Людмилы.
– С легким паром!– встретила маму девушка.
– Ой, Милочка, привет! Ты что так поздно? Спасибо, заяц мой!
– Да мимо остановки проехала, – с улыбкой ответила Людмила, после чего повторила свой рассказ.
Гром продолжал греметь, мощнее артиллерийской канонады. Дождь шел стеной. По дорогам и тротуарам текли реки. Тусклый свет тепло-желтых лампочек в коридоре периодически мерцал. Окна были заперты, форточки открыты. В доме было уютно, воздух был добрым. Радио на кухне было выключено. Наступила тишина, другая, послевоенная тишина. К полуночи, из милиции, вернулась семья Павлика, чуть позже с концерта возвратилась семья офицера фронтовика, оставив ребенка у бабушки – молодые, их можно понять. Задерживалась работница культуры, Тамара.
Около двух часов ночи гром стих. Даже не было слышно, как далеко он ушел. Ночь настала спокойная, тихая. Входная дверь „зачавкала“ в замочной скважине, английский замок щёлкнул, дверь открылась. В коридоре запахло табаком и алкоголем. Деятель культуры вернулась в свои апартаменты – всё как она любит; много комнат, высокие потолки, большие просторные помещения, прислуга, которая следит за уборкой, чистотой и кухней. Людмила вздрогнула от тяжелого грохота. Сеньора Тамара несколько раз, не удержавшись на хмельных ногах, рухнула на пол. Второй раз она, правда, застонала от боли. Мила тихонько приоткрыла дверь, убедиться, что с ней всё в порядке. Уставшая, не выспавшаяся, совсем еще девчонка, она с отвращением наблюдала за таким „деятелем культуры“ которая на четвереньках, в рваных колготках, с бутылкой шампанского в руке вползала в свою дверь. После такого вторжения, входная дверь оказалась не закрыта. Аккуратно, на цыпочках, стараясь не разбудить соседей, Людмила заперла входную дверь. После, она прошла в кухню, выпить воды. За окном от звездного неба блестели огромные лужи.
Вернувшись в комнатку, она легла на кровать, тоскливым взглядом осмотрела стены, переведя взгляд в окно. Взяв с тумбочки часы, увидела, на отсвет, что время без двадцати три. Оглядев еще раз комнату, вспомнив Тамару, Люда для себя еще раз усвоила, что нужно учиться, учиться, учиться. Подумав и замечтавшись о «прекрасном», она задремала.
Сладкий сон был нарушен шумом замка на входной двери. Вздрогнув, Люда открыла глаза. Вслушиваясь в тишину, она поняла, что ей не приснилось – шуршит замок.
–„Все дома. Кто бы это мог быть?“– подумала Мила и медленно, стараясь не разбудить маму, встала с кровати. Осторожно выйдя в коридор, она всматривалась во мраке на входную дверь. Шуршание в замке прекратилось. Иногда это бывал сосед, с пьяных глаз путающий двери и этажи.
«ТУВ», «ТУВ», «ТУВ»– раздались три увесистых, глухих удара в дверь, отразившись в стенах коридора. Напуганными глазами, пытаясь выждать, чья еще дверь откроется от шума, она поняла, что все остальные спят крепче, чем она. Но становилось страшнее и холоднее. В ушах от страха зазвенело, гул нарастал, сердце билось быстро, ударяя адреналином под дых. Чем больше она смотрела на дверь, тем больше ей становилось не по себе.
По спине пробежал холодок, когда в дверь еще раз постучались, но постучались деликатно, тихо, будто ноготком, будто незваный гость, с улыбкой, прислонив ухо к двери, лукаво ждал, «кто же ему отзовется, а еще лучше откроет».
Решившись, Люда медленно, касаясь руками стен, оглядываясь, подошла к двери. В полуметре от входной двери, она потянулась вперед, пытаясь на слух определить, что там твориться. И вдруг тишина… она как пыточная камера стала насаждать и грузить сознание. Никто не проснулся на шум, она одна.
–Кто там? – шепнула Людмила, прислонившись к створкам. В ответ послышалось кокетливое постукивание, точно как ноготками. Три раза. Девушка накинула цепочку на дверь, набравшись мужества выглянуть и самостоятельно разобраться с нарушителем спокойствия. Замок отворился, и, приоткрыв медленно дверь, Люда увидела, что её тревоги напрасны, за дверью-то никого не было. Девушка закрыла дверь, на все замки, оборачиваясь, она вздрогнула, увидев силуэт:
–Ой, Хоспади!! – от неожиданности, Мила чуть не захлебнулась воздухом, схватившись за сердце.
– Ты чего не спишь? Что случилось? – шепотом спросила мама.
– Фух… Мама!! Да показалось, кто-то стучал.
– Иди спать, уже вставать скоро,– шепотом сказала мама и прошла по коридору в уборную.
Людмила тяжело и одновременно облегченно вздохнула, протерев лицо руками. Не привлекая внимания, Люся вышла в кухню. Набирая воду в стакан, девушка подумала: – «Надо отдыхать иногда». Сделав несколько глотков, вылив остатки воды в раковину, она прошла в коридор, но замерла. Кто-то стоял возле её комнаты. Выдохнув от неожиданности, покачала головой, усмехнувшись над собой:
– Иду. Я иду, – не глядя на маму, ответила Люся.
За спиной послышалось клацанье шпингалета. Мила обернулась и увидела выходящую из уборной маму. Испуганно взглянув на дверь своей комнаты, она никого не увидела.
–Милка, ты чего? – шепотом спросила мама.
– Уже мерещится, думала ты стоишь у двери.
– Ой,– усмехнулась мама, – Пошли спать, скорее.
И только они прикоснулись к подушкам и закрыли глаза, как коварный и предательский будильник оповестил, что пора вставать на работу
4 мая. День третий.
Утро как утро. Все как обычно. Очередь в уборную, суматоха, жизнь кипит. Все на работу. Ничего необычного, ничего особенного. Майское утро после дождя, лужи еще блестели, деревья цвели и распускались, город ожил. А дальше как всегда; трамвай, проходная, станки запущенны, стружка сыпется, план выполняется. И вот уже конец смены и Людмила нарушает свои собственные привычки и правила, и, окончив работу по времени, отправилась со всеми в душ.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
ДиП -300 – токарно винтовой станок ссср «Догоним и Перегоним» (300 – диаметр обработки детали в мм)
2
Задняя бабка – Узел токарного станка для поддержки заготовки. Другое название «упорная».
