Ночь гнева

– Мэрилин Мэнсон – уничижительно обвел взглядом присутствующих Славян – Рок-певец, работает в стиле «индастриал». Ну, и хард немного выдает. А что выглядит так… Имидж у него такой.

– Наш клиент – глянув на него, сказал Антонов – Ух, красавец! Глянешь – и рука сама к ножу тянется.

– Наш, не наш – неважно – вздохнул Морозов – Главное, чтобы он в Москве не надумал выступать. Наверняка ведь на эдакого чудика много охотников найдется – кому кровушку попробовать, кому мясца отщипнуть. Как-никак заморский деликатес!

– Так тут как раз пишут, что он в столицу летом на гастроли собирается – хмыкнул Баженов – Музыкальное событие года и все такое.

– Не было печали – еще сильнее опечалился начальник – Сначала на чемпионате по хоккею одиннадцатое место заняли, теперь эта напасть к нам намылилась, да и вообще… Но так-то я эту газету не просто так сюда принес. Беда в том, что ты, Славка, как обычно читаешь что угодно, только не самое нужное.

– А где нужное?

– Здесь – пошуршав страницами, Морозов ткнул пальцем в рубрику «Срочно в номер» – Можно вслух.

Баженов спорить не стал, и с выражением прочел небольшую заметку о том, что неподалеку от села Вороново, которое располагается в Подольском районе Московской области, обнаружены тела четырех молодых людей, причем здорово изуродованные. Основной акцент же автор материала сделал на том, что у них всех жесточайшим образом были вырваны глотки, сердца и половые органы, чем подвел читателя к мысли о том, что, возможно, тут не дикие звери потрудились, а люди. Например – сатанисты.

– Насчет сатанистов – бред – сразу сказал Олег – Эта публика, конечно, не сахар, но сотворить такое… Сильно сомневаюсь. Да и мало в Москве настоящих адептов тьмы, в основном этим всякие раздолбаи балуются, большей частью из студентов. Для них вообще главными являются три вещи – забавно одеться, нервишки ритуалами, в которых ничего не смыслят, пощекотать и свальный грех после устроить. Третья забава приоритетнее первых двух. Да и насчет того, что у пострадавших половые органы вырвали, тоже сомневаюсь. Мне кажется это так, для красного словца, приписано.

– Возможно – кивнул Александр – Но трупы такие есть, я уже пробил. И да, разодранные в хлам. Их в морг отправили, в близлежащий Троицк, дело там же завели.

– Волкодлаки? – предположил Антонов.

– Так близко от столицы? – усомнился Баженов – Да еще настолько жестко – четверых уработать, а после тела просто взять и бросить? По факту демонстративно, мол, «вот мы какие, умойтесь»?

– Самое скверное, что, может, так оно и есть на самом деле – глянул на него Морозов – Если ты не заметил, в последнее время подобных выпадов в нашу сторону все больше становится. Так почему бы волкодлаком не подтянуться к общему движению? Тем более что рядом с Вороновым обитает одна стая, довольно большая.

– Насколько? – уточнил Олег.

– Вожак, старшая мать, четыре волка, две волчицы. Ну, так было лет пять назад, сейчас, возможно, состав изменился. Но стая есть, я это точно знаю. Кстати – хорошо, что спросил. Давай-ка, Олег, бери руки в ноги и дуй сначала в Троицк, там глянь на трупы и со следаком поговори. Ну, а после езжай в Вороново, пообщайся с вожаком, попробуй понять – их клыков это дело, не их. Только поаккуратней, он мужик резкий, нашего брата не любит. Нет, добычей он тебя вряд ли сделать посмеет, но пошлет куда подальше только так. И вот что еще – Ольгина с собой захвати. Ему наука, а мне спокойнее будет.

– Не вопрос – покладисто согласился Ровнин, достал из стола растрепанный ежедневник с надписью «Комстар» и почти стершимся логотипом, раскрыл его и взял ручку – Выкладывай подробности про стаю. Где именно обитают, как вожака зовут и так далее.

Глава вторая

– Засиделся? – поинтересовался Олег у худенького голубоглазого паренька, сидящего на его бывшем месте в дежурке и думавшего о чем-то своем – Подъем, младший лейтенант Ольгин. Труба зовет! Со мной за город поедешь.

– В самом деле? – обрадовался тот – Вот здорово! А то последние три дня то под землей лазаю, то по чердакам. А за городом сейчас хорошо. Май же. Весна!

– Все относительно, мой романтический друг – спустил юношу с небес на землю Ровнин – Сначала нас ждет морг, там с солнышком и весенней зеленью дела сильно так себе обстоят.

– Лучше в морг, чем в канализацию – стоял на своем его коллега – Хоть не изгваздаюсь там.

– Тогда собирайся – не стал спорить с ним Олег, доставая из кармана легкой светлой куртки сигареты – Жду тебя на улице.

Ольгин появился на Сухаревке в январе 1998 года, через три дня после того, как сотрудники отдела, только-только оправившиеся от ухода Францева, понесли новую потерю. В схватке с пиявцем погиб Савва Свешников. Погиб, как жил – спокойно, взвешенно, без лишних раздумий и сожалений. Он знал, что на идет на смерть, заступая путь озверевшему от жажды крови и подгоняемому проклятием существу, но выбора особого у него не было. Либо отыграть ценой своей жизни пару минут, за которые к месту схватки подоспеют его друзья и завершат начатое, либо дать пиявцу пройти к детскому саду, откуда слышались голоса беззаботной ребятни, очень некстати вышедшей на вечернюю прогулку. В этом случае сотрудники отдела все равно бы, разумеется, прикончили тварь, в которую, благодаря мстительной жене и одной не сильно благоразумной ведьме, превратился еще недавно успешный бизнесмен, но Савва не хотел выкупать свою жизнь ценой чужих, да еще и детских.

Он еще дышал, когда пиявец перестал существовать, но шансов спасти Свешникова у коллег попросту не было. Но при этом Савва, верный своему принципу доводить начатое дело до конца, дождался того момента, когда Морозов снесет бывшему бизнесмену голову, улыбнулся, а после тихо, без стонов и предсмертных пророчеств, умер.

А через три дня в отдел пришел Ольгин, вытеснив из дежурки Антонова, который толком там и посидеть-то не успел. Впрочем, Василий по данному поводу совершенно не сокрушался, поскольку с первого дня жаждал обосноваться в оперской. Вот не понравился ему тихий первый этаж, и изучение архивных дел гиперактивного парня не сильно привлекало. Он вообще не очень любил читать, но зато в плане пострелять, подраться и за девками побегать мог Баженову фору дать. Эти двое вообще были как две части одного целого, потому, собственно, довольно быстро друг с другом подружились.

Ольгин же, напротив, оказался парнем обстоятельным, вдумчивым, не склонным к штурмовщине, и вдобавок изрядным законником. Последнее обстоятельство, кстати, крайне расположило к нему тетю Пашу, считавшую, что без такого человека отделу существовать трудно. По ее мнению, выводить в расход всех тех, кто это заслужил, можно и нужно, но при этом всегда надо быть готовым к тому, что скоро времена опять поменяются и многие действия отдела снова придется обосновывать со стороны закона, потому Ольгин с его фотографической памятью и знанием вообще всех российских кодексов, несомненно, очень пригодится.

Впрочем, по фамилии к нему никто не обращался, так как с легкой руки Ревиной вскоре все Ольгина стали называть просто Саней. Во-первых, потому что это имя замечательно совпадало с его среднерусской внешностью, во-вторых, поскольку один Саша в отделе уже имелся. Нет, со временем Морозов, конечно, стал Александром Анатольевичем, как минимум во время проверок, но поначалу он оставался для коллег все тем же Сашей. Впрочем, он и не настаивал на лишнем официозе, хотя, конечно, некоторая фамильярность, вроде «Сашк, бухать с нами сегодня будешь?» довольно быстро сама по себе испарилась. Дружба дружбой, а служба службой, как верно подметила все та же Елена.

– Сань, ты за «баранкой» – сообщил своему сегодняшнему напарнику Ровнин, перебрасывая ему ключи от машины – Давай. Время идет, мы стоим.

– «Девятка»? – уточнил парень и печально вздохнул – Блин!

– Не «блин», а повезло – осадил его Олег – Радуйся, что не своим ходом придется тащиться. Концы-то ого-го! В Троицк электрички не ходят, потому сначала на метро прокатишься, а после на междугороднем автобусе, который ходит раз в час. А потом еще обратно, причем вечером. А до темноты мы вряд ли управимся, уж поверь.

Хотя в целом грусть коллеги ему была понятна. «Девятка», которая досталась отделу еще при жизни Францева, по сути, дышала на ладан, и даже усилия приятеля Баженова, являющегося чудо-автомехаником, который мог оживить почти любой автомобиль, помогали ей все меньше. Впрочем, микроавтобус она все же пережила, поскольку тот в какой-то момент окончательно отказался заводиться, и реанимировать его не удалось. Но нет худа без добра, произошло это горестное событие крайне своевременно, поскольку буквально через пару дней после того, как Баженов, приехав из автосервиса произнес фразу «Ну все, теперь ходим пешком. «Девятку» Мишаня через неделю отдаст, а «микрик» все, аллес капут», какому-то очень серьезному чину из правительства понадобилась помощь отдела, поскольку у него дома начало твориться нечто непонятное. В результате Морозов с Баженовым добирались до очень и очень респектабельного дома, находящегося в пригородной зоне Москвы, часа два с лишним, а когда обладатель высокой должности высказал им свое недовольство, то те без малейшего почтения ему ответили, что они опера, а не спринтеры, и впереди паровоза в самом прямом смысле бежать не умеют. Да и не желают.

Возможно, в другой ситуации грозный чиновник начал бы обещать сотрудникам отдела то, что они последний день в органах работают или сулить «волчий билет», но поскольку его любимая внучка уже третий день не желала просыпаться, и при этом еще в самом прямом смысле зеленеть начала, то он страшилки при себе оставил, вместо этого предоставив Александру со Славяном свободу действий.

Дело оказалось несложным, довольно быстро ребята выяснили, что аккурат три дня назад семилетняя Маруся с дневной прогулки притащила домой винтажный костяной гребень, который нашла на берегу лесного озера, находящегося неподалеку. Вот так девчушке одновременно и свезло, и не свезло. Свезло, поскольку гребешок тот на самом деле был предметом, сработанным не один век назад, и тянул на музейную редкость. А не повезло, потому что он принадлежал шишиге, нечисти для людей не сильно опасной, но крайне мстительной. Само собой, обнаружив пропажу и поняв, что с этого момента волосы ей расчесывать нечем, шишига бросилась на поиски любимой вещицы и быстро добралась до дома чиновника. Внутрь людского жилья без приглашения она попасть не могла, Покон не дозволял, но у изобретательной озерной жительницы имелись другие способы поквитаться за нанесённую ей обиду. Проще говоря – она через гребень навела на похитительницу порчу, которая стремительно начала превращать малышку в шишигу же. Будь Маруся постарше и урони первую женскую кровь или пройди обряд крещения – такой номер бы не прошел, а так изобретательной нечисти ничего не мешало.

Дальше все было просто – Морозов нашел под подушкой малышки гребень, дождался вечера, вышел за пределы участка, где без особых сложностей и отыскал в близлежащем леске шишигу, знавшую, что вот-вот новая служанка притащит ей желаемое, поскольку третья ночь стала бы для Маруси последней. Ясное дело, поначалу злая на людей нечисть общаться с начальником отдела не пожелала, но последовательная демонстрация сначала гребня, а после ножа оказала на нее нужное воздействие, и минут через десять было достигнуто согласие. Шишига отправилась на берег своего озерца расчесывать сбившиеся в зеленые колтуны волосы, а Александр Анатольевич обратно в дом.

Зрелище проснувшейся внучки, у которой зелень с кожи пропала, настроило чиновника на крайне благодушный лад, настолько, что он сначала сотрудников отдела коньяком попотчевал, а после задал вопрос на тему: «не надо ли чем помочь».

Морозов, воспитанный Францевым в традициях аскетизма и, как он, не любящий подарков с барского плеча, хотел было сказать, что ничего им не нужно, но его опередил Баженов, заявивший, что при наличии у отдела транспорта Марусе полегчало бы куда быстрее. Высокий чин кивнул и уже к следующему вечеру во дворе, где стоял желтый дом, появилась новая машина. Не микроавтобус, что всех опечалило, всего лишь «Волга 2402», но это было лучше, чем ничего. Тем более она, несмотря на то, что с конвейера уже как десять лет сошла, была как новая, что и подтвердил знакомый Славяна, к которому автомобиль отогнали на следующий же день. Надо же было понимать, что ждать от нового приобретения?

Но, понятное дело, Ровнину эту машину никто бы сегодня не доверил, ибо Морозов во второй половине дня собирался наведаться к Ростогцеву для профилактической беседы.

– Знаешь, Олег, может на автобусе было бы и лучше – вздохнул Саня, выруливая со двора – Как бы движок не полетел. Ладно если в городе, тут хоть что-то придумать можно. А если нет? Тачку одну на трассе ведь не оставишь, мигом «разуют». И голосовать без толку, все равно никто не остановится. Что делать станем?

– Баженову позвоним – беззаботно ответил Ровнин, показав напарнику «Нокию 3210», купленную им в прошлом году – Машины зона его ответственности, так что приедет, никуда не денется.

– Не факт. Мобильные ваши и в городе не везде берут, а уж за ним и вовсе в куски пластмассы превращаются – резонно возразил Ольгин, до сих пор не обзаведшийся стремительно завоевывающей массы технической новинкой, а потому относящийся к данному виду связи с определенным скептицизмом – Плюс сегодня пятница, Славян с Антоновым наверняка куда-то забурятся, чтобы бухнуть и девок снять. Традиция, однако.

– Второй аргумент более убедителен, чем первый. Хотя, если совсем честно, оба имеют право на существование. А значит что?

– Что?

– Значит, нам не надо клювом щелкать и поставленные задачи выполнить до того, как эти двое пустятся во все тяжкие – назидательным тоном произнес Олег, надевая очки «Ray Ban», те самые, которые ему сто лет назад подарил Васек – Это в наших интересах.

– Так я не против, просто хочу заранее обозначить… – забубнил Саня, после заметил, что коллега его, похоже, вообще не слушает, и пробормотал – Да и ладно. Мое дело предупредить.

Что до Олега, то он, глядя в окно через прозрачную черноту очков, вдруг вспомнил родной город, в котором за минувшие годы побывал всего дважды.

В первый давно, еще в девяносто седьмом, и то, что называется, «наездом». Не в смысле «под кем ходишь», а – утром приехал, вечером отбыл. Ну да, мама расстроилась, даже всплакнула, батя тоже не одобрил, но времени у Ровнина совсем не было. Да он бы и не поехал, да оказия выдалась, один знакомый Морозова в Саратов за рыбой на рефрижераторе отправился, вот и согласился парня с собой туда-сюда прокатить. Плюс то, что Олег мент и при оружии, тоже сыграло свою роль, ибо если в Москве и области установилась относительная тишина, то в остальной России дороги не везде были безопасны.

Вот потому юноша только и успел объяснить родителям, что все у него хорошо, он на отличном счете в новом ОВД, а также в достаточных количествах есть, пьет и спит. Мама было хотела задать уточняющие вопросы, но Олег это дело сразу пресек, поскольку у него не было ни малейшего желания объяснять в подробностях что именно пьет и с кем именно спит.

Но в целом поездку можно было считать удачной, поскольку Ровнин приволок в Москву половину своего гардероба и, на радость Баженову, здоровенную сумку с мамиными соленьями и вареньями, а также сушеной рыбой, которую батя от сердца оторвал.

Второй раз Олег наведался в родной город в прошлом году летом, уже более основательно, на несколько дней. Походил по улицам, повстречался кое с кем из одноклассников и одногруппников, узнал подробности о тех, кого не увидел и искренне изумился тому факту, что почти все девчонки уже замуж вышли и мамами стали, причем иные не по разу. За несколько лет в Москве он уже привык, что представительницы слабого пола в роддом не стремятся, аргументируя это тем, что сначала надо карьеру сделать, а уж потом рожать. И то если будет от кого, потому что одни же козлы кругом? Впрочем, рассуждать на тему кто именно прав, москвички или саратовчанки, Олег не стал по одной простой причине – ему было пофиг.

Ну, а незадолго до отъезда он повидался с Васьком, который теперь занимал должность заместителя начальника охранного агентства «Стальной легат». Бывший опер прибавил в весе, кожанку сменил на бордовый пиджак с блестящими пуговицами, а «Ray Ban» на обычные очки в золоченой оправе. Но при этом деловая хватка у него, похоже, осталась та же, а рукопожатие, как прежде, крепкое.

– Заматерел – похлопывая Олега руками по плечам, хохотал он – Был щенок, а сейчас вон… Ну, не волчара еще, конечно, но и не сеголеток. Поди, уже старлейт?

– Пока нет – не стал скрывать Ровнин – Но не теряю надежды.

– Да, звездочки не главное – отмахнулся Воронин – Куда важнее уважение тех, кто на твоей земле живет. Уважение и немножко страх. Помнишь, я тебе объяснял, что все, кто под тобой ходит, точно должны знать свое место?

– Помню.

– Ну вот. А остальное, включая звание, мелочи.

От Васька Олег узнал, что Емельяныча все же хватил удар. Бывший начальник Ровнина от него с трудом, но оправился, только вот теперь не пьет и не курит, отчего ему стало очень скучно жить, потому, вероятнее всего, он все же скоро помрет. Оленька вышла замуж за следака из прокуратуры и уже второго ждет. Сан Саныч таки вышел на пенсию и в городе вовсе не появляется, круглогодично обитая в добротном домике на берегу Волги верстах тридцати от Саратова. Что характерно – откуда у него деньги на постройку этого жилья взялись, никому неизвестно, но кое-какие догадки на этот счет у Васька имеются. Впрочем, он Нестерова ни разу не осуждает, поскольку все мы люди. И потом – один раз не водолаз. Вон, Пузырь, что Емельяныча сменил, отбитых на всю голову отморозков через одного за деньги с самого начала принялся выпускать под подписку, а после они условные сроки получали – и ему хоть бы хрен. Правда, его полгода назад кто-то в собственном подъезде по классике, той, которая «два в корпус – один в голову» завалил, но туда этой падле и дорога.

Вот тут уже у Ровнина появились определенные подозрения насчет того, кто эдак Пузырем распорядился, но он их, разумеется, вслух озвучивать не стал. Потому что если он угадал, то Васек, сняв форму, так и остался в душе ментом, а это достойно уважения. А если нет… Хотя и так ясно, что да. Какое там нет?

Коснулся Воронин и темы Алирзаева. В то, что у матерого бандоса-кавказца сердце оказалось слабое, Васек, разумеется, сразу не поверил, и был уверен, что тут кто-то из своих постарался. Мало ли хорошей и надежной химии на белом свете существует, той, которая и очень здорового человека угробит быстро, качественно, по естественным причинам и без малейшего криминального следа? Да полно.

Но, тем не менее, следом за этим он шустро заслал некоторую сумму милицейским экспертам с тем, чтобы те не слишком докапывались до правды. Так сказать – умер Максим, да и хрен с ним. Эксперты, разумеется, сопротивляться не стали, поскольку до отбывшего в лучший мир азербайджанца им дело никакого не было, потому в акте появилась формулировка, свидетельствующая о естественных причинах смерти гражданина Алирзаева Равиля Магомедовича, 1967 года рождения, уроженца города Баку. И которая, по сути, являлась индульгенцией для свалившего в Москву молодого и непутевого бывшего коллеги Васька.

Олег, поняв, что Воронин оказал ему услугу пусть и меньшую, чем Ленц, но все равно крайне весомую, мигом заявил, что долг платежом красен, и он, Ровнин, всегда готов его вернуть. Бывший коллега же, дослушав заверения юноши, только усмехнулся, похлопал его по плечу, а затем достал из сейфа бутылку коньяку, кою они вдвоем под нарезанный жопастой секретаршей Васька лимончик и выкушали.

А вот с Яной Олег так и не увиделся – ни тогда, ни потом. Пропала куда-то красотка-ведьма, точно ее и не было вовсе. Да и Марфа в жизни молодого человека после похорон Францева ни разу не появлялась. Видеть Ровнин ее несколько раз видел, но задушевных разговоров, вроде как тогда, в девяносто седьмом, между ними больше не случалось.

Хотя – какие тут разговоры? Ситуация что в столице, что в стране складывалась такая, что никто уже не понимал за что хвататься и куда бежать. Да, стрелять на улицах стали куда меньше, это правда, но зато начали громыхать взрывы, добавляя седых волос смежникам из Конторы. Опять же дефолт в конце лета девяносто восьмого здорово подкосил народ, причем досталось даже тем, кто, согласно пословице, красиво жить и не начинал. Да что народ! Вурдалакам – и тем от грянувшей финансовой напасти досталось будь здоров как. Им и так вечно денег не хватало, а тут еще и сбережения в банках, которые еще вчера казались незыблемыми глыбами, накрылись местным тазом. А самое главное – не поделаешь ничего, хоть прокусывай шею управляющему отделением, хоть нет – толку ноль, нет у него денег. Да что управляющим – рядовым сотрудникам банков досталось как бы не больше, чем кому-то другому. С одной стороны их пострадавшие от дефолта вкладчики матюками обкладывают и норовят в рожу плюнуть, с другой собственное высокое руководство исключительно завтраками кормит. Нет, деньги платит, конечно, вот только переводит их на карту, а в банкоматах наличных при этом сто лет как нет. И в хранилищах тоже.