Выше только небо

Риз Боуэн

Выше только небо

Посвящается моим близким друзьям Пенни и Роджеру Фонтейнам, которые с неизменным радушием принимали меня в Линкольншире, помогали собирать материал для книги и познакомили с экспозицией музея Королевских ВВС.

Пенни и Роджер показали мне бомбардировщик «Ланкастер» и вдохновили взяться за работу над романом. Вы оба очень дороги мне!

Rhys Bowen

WHERE THE SKY BEGINS

Copyright © Janet Quin-Harkin, writing as Rhys Bowen, 2022

Печатается с разрешения Amazon Publishing, www.apub.com.

Издательство выражает благодарность литературному агентству Synopsis Literary Agency за содействие в приобретении прав.

© Ю. П. Крусанова, перевод, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Иностранка®

Глава 1

Лондон, ноябрь 1940

Больше всего Джози Бэнкс любила начало дня, когда в половине девятого утра она вышагивала по Майл-Энд-роуд, направляясь на работу. В этот ранний час улицы города оживали: мужчины с перепачканными угольной пылью лицами возвращались с ночной смены в доках, они брели, спотыкаясь от усталости и поглядывая на мир потухшим взглядом; торговцы, которым повезло и чьи витрины уцелели после ночной бомбежки, поднимали жалюзи своих лавчонок; те, кому повезло меньше, с хмурым видом сметали с тротуара осколки стекла. Сырой запах гнили, распространявшийся со стороны Темзы, перемешивался с запахом выхлопных газов и разнообразными ароматами, которые плыли из дверей магазинов и открытых окон.

В погожие дни зеленщик раскладывал на лотке брюкву, репу, морковь, капусту, пытаясь придать товару привлекательный вид. А торговец рыбой демонстрировал весь свой незатейливый ассортимент – обрезки, которые ему удалось раздобыть на рынке Биллинсгейт. Чем ближе подходила Джози к его владениям, тем сильнее становился рыбный дух, перебивавший все остальные запахи. Хозяин лавки неизменно находил для нее пару-тройку любезных слов.

– Эй, красавица, не желаешь отведать китового мяса? – выкрикивал продавец.

– Нет, благодарю, я еще не опустилась так низко! – парировала она.

– Ну, кое-кто был бы рад и этому. Все лучше, чем помирать с голодухи.

– Интересно, а какое оно на вкус? – спрашивала Джози, с подозрением поглядывая на кусок розоватой плоти, лежащий на потрескавшемся мраморном прилавке.

– Понятия не имею. Никогда не рискнул бы положить эту штуку в рот. – Оба рассмеялись, и Джози продолжила свой путь. Она догадывалась – мужчина пытается флиртовать с ней, однако не видела ничего дурного в том, чтобы перекинуться с ним безобидной шуткой. К тому же тот факт, что местные торговцы приветствуют ее, поднимал настроение, давая почувствовать себя своей в этой части Лондона.

Заведение, куда она ежедневно направлялась, было не совсем обычным. Точнее, удивляло само его присутствие на оживленной улице среди пабов и дешевых забегаловок, где собирался рабочий люд. Джози миновала станцию метро «Майл-Энд» и подошла к крохотной кондитерской, витрина которой была украшена выцветшими кружевными занавесками, а вывеска над входом гласила «Медный чайник». Достав из кармана ключ, она отперла дверь и вошла. Каждый раз, переступая порог и обводя взглядом уютное помещение, Джози не могла сдержать вздох удовольствия.

Кондитерская появилась здесь в начале века. Хозяйку звали мадам Ольга. Бежав от беспорядков в России, она обосновалась в Лондоне и открыла свое заведение, попытавшись создать крошечный островок изящества и хорошего вкуса среди шума и суеты Ист-Энда. Накрахмаленные скатерти с кружевной отделкой, тонкие фарфоровые чашки, расписанные бело-розовыми цветами, свежие бисквиты и бутерброды на хлебном мякише с обрезанной корочкой. Однако теперь скатерти уступили место простым стеклянным столешницам, а свежие бисквиты и кексы исчезли из меню. В тех редких случаях, когда удавалось достать муку и маргарин, Джози умудрялась напечь прекрасных булочек. В остальное время посетителям приходилось довольствоваться тостами с джемом, печеными бобами и намазанной на хлеб пастой «Мармит», а также гренками с сыром, если случалось чудо и по продовольственным книжкам выдавали сыр.

И хотя мир вокруг летел в тартарары, «Медный чайник» по-прежнему привлекал домохозяек, которые желали выпить чашечку чая и ненадолго отвлечься от дневных забот или перевести дух после очередной ночи, проведенной в бомбоубежище. Что касается Джози, для нее это место было поистине раем на земле.

Она хорошо запомнила тот день, когда впервые обнаружила кондитерскую – словно чудесный мираж в пустыне, – зажатую между скобяной лавкой и ломбардом. После пяти лет, отданных дому и мужу, Джози вновь готова была устроиться на работу. Когда Стэна призвали в армию, она заявила, что в столь тяжелые времена ни один трудоспособный человек не может сидеть сложа руки: мы все обязаны помогать своей стране. Заявление, на которое мужу трудно было что-либо возразить. Джози отправилась на поиски места с воодушевлением, смешанным с некоторой долей беспокойства. Она не работала целых пять лет, да к тому же весь ее предыдущий опыт ограничивался работой на швейной фабрике. Однако стоял прекрасный январский день, один из тех прозрачных дней, когда вдоль Темзы дует порывистый ветер с моря, принося свежесть и разгоняя вечно висящее над городом облако удушающего смога. Небо поднималось над крышами складов и шпилями церквей сияющим голубым куполом. Джози вдруг обнаружила, что шагает легкой пружинистой походкой. Жизнь казалась полной возможностей и чудесных открытий. Джози направлялась к железнодорожному вокзалу на Ливерпуль-стрит, где находилось бюро по найму, когда на глаза ей попалась витрина, украшенная кружевными занавесками. Здесь же на пыльном стекле висело объявление «требуется помощник». Девушка приблизилась и заглянула сквозь окно внутрь – кондитерская, – похожее заведение находилось неподалеку от их дома, Джози изредка позволяла себе забежать туда – передохнуть и выпить чашку горячего чая.

Она взялась за ручку и робко толкнула дверь. Над головой звякнул колокольчик. Джози переступила порог и замерла, любуясь открывшейся перед ней картиной: аккуратные круглые столики с расставленными на стеклянной поверхности симпатичными чашками и блюдцами. Каждый столик был украшен маленькой вазочкой с букетом искусственных цветов. Портьера в дальнем углу зала качнулась, и из-за нее появилась крупная пожилая женщина. Вид у нее был устрашающий: черное глухое платье, высоко зачесанные седые волосы, скрепленные двумя черепаховыми гребнями, и густой макияж, слишком броский для ее возраста – кроваво-красная помада, алые пятна румян на щеках и тонкие, выщипанные в ниточку брови.

– Мы пока закрыты, – женщина говорила с сильным иностранным акцентом. – Приходите в одиннадцать.

– Я по поводу работы, – поспешила сообщить Джози. – Там у вас объявление на окне – сказано, что требуется помощник.

– У вас имеется опыт? – спросила хозяйка, окидывая Джози подозрительным взглядом. – Это респектабельное заведение, и наши клиенты желают, чтобы их обслуживали на должном уровне. Где вы раньше работали?

– Последнее время нигде, занималась домом. И никогда прежде не работала в заведениях вроде вашего. Но теперь мужа призвали в армию, а мне, как и остальным женщинам в таком положении, следует подыскать себе подходящее занятие.

Хозяйка качнула головой, массивные серьги у нее в ушах подпрыгнули и ритмично закачались из стороны в сторону.

– Извините, у вас нет опыта. Попытайте счастья где-нибудь в другом месте.

– Подождите минутку, – быстро заговорила Джози. – По крайней мере, дайте мне шанс. Кто вам требуется – официантка или кухарка?

– И то и другое, всего понемногу. Мои старые ноги уже не так проворны. К тому же я быстро устаю.

– Знаете, муж ничуть не жаловался на мою стряпню. Особенно когда дело касалось тортов и пирогов. А уж по части булочек мне нет равных. Стэн так и говорит: ничего вкуснее не пробовал.

Хозяйка вздохнула. Вздох получился тяжелым, все три ее подбородка заходили ходуном.

– По нынешним временам нам не часто приходится печь булочки. Ни муки, ни сахара, не говоря уж о масле и яйцах. Обходимся без выпечки. Однако вы только что выдали себя с головой, моя дорогая, своим «ничуть не жаловался». Такие просторечные выражения вряд ли понравятся моим посетителям – людям с утонченным вкусом.

– Где, на Майл-Энд-роуд? – Джози рассмеялась. – Да бросьте! Бьюсь об заклад, в радиусе пяти миль нет ни одного человека с утонченным вкусом. Но я попытаюсь научиться изысканным манерам. Я вообще быстро учусь. Если же вы не хотите, чтобы я попадалась на глаза вашим посетителям, запихните меня подальше на кухню и поручите работу посудомойки.

В глазах женщины появился интерес.

– Почему вы так хотите работать у меня? – спросила она. – Сейчас война, рабочих рук везде не хватает. Вы могли бы поступить на государственную службу: в Женский трудовой корпус, например. Там у них дел невпроворот.

Джози окинула взглядом уютную комнату.

– Мне нравятся красивые вещи. Я смотрю, у вас костяной фарфор от «Роял Альберт»? – добавила она.

– Откуда такой, как вы, известно о фарфоре «Роял Альберт»? – удивилась хозяйка.

– Возможно, я не могу позволить себе хорошие вещи, но это не означает, что мне о них не известно. Говорят, и кошка имеет право смотреть на короля, не так ли? – Джози бросила на собеседницу вызывающий взгляд. – К тому же мне случалось наведываться в «Либерти» и «Селфридж»[1]. А что касается вашего заведения, тут явно царит запустение. Вы утверждаете, будто ваши посетители – утонченные люди. Но вряд ли таким людям нравятся грязные окна и пыльные занавески? – Женщина молчала. Не дождавшись ответа, Джози продолжила: – Я могла бы хорошенько прибрать тут. И сделать кондитерскую более привлекательной. Я не боюсь тяжелой работы. – Хозяйка по-прежнему хранила молчание. Тогда Джози решила перейти в наступление. – Вы же иностранка, верно? А значит, в свое время нашелся тот, кто поддержал вас и дал шанс проявить себя. До приезда в Англию вам доводилось работать в кафе или кондитерской?

Женщина грустно улыбнулась.

– До приезда сюда я вообще не работала. Мне пришлось покинуть Россию в начале века. Я была замужем за высокопоставленным чиновником. Мы жили в великолепном особняке в большом городе, и у нас была роскошная усадьба в деревне. Масса слуг. Так что за всю свою жизнь я палец о палец не ударила. Моим основным занятием были балы и светские вечеринки – беспечное и нелепое существование. Но затем в России начались еврейские погромы. Я, видите ли, еврейка. Мужа убили у меня на глазах, мне лишь чудом удалось избежать расправы. Я приехала в Лондон, продала фамильные драгоценности и купила этот магазинчик.

– Почему здесь, в Ист-Энде, а не в более респектабельной части Лондона?

– Потому что в Ист-Энде рады евреям. Боюсь, в той части Лондона, которую вы называете респектабельной, все еще существуют предубеждения на этот счет. Ну и, в конце концов, цена оказалась мне по карману. Но, как вы верно подметили, заведение нуждается в некотором улучшении. Я и сама об этом думала, – призналась женщина.

– Так вы дадите мне работу? – спросила Джози. – Если нет, я, пожалуй, пойду. Но если возьмете меня – не пожалеете. Я приведу это место в порядок!

Женщина разгладила складки на платье, словно вытирая ладони о шелковистую ткань.

– Я дам вам испытательный срок – неделю. А там посмотрим. Меня зовут мадам Ольга. – Она протянула девушке руку.

– Джози Бэнкс. Рада знакомству.

* * *

Неделя в «Медном чайнике» превратилась в месяц, а затем стало совершенно понятно: Джози – настоящая находка. После смерти матери девушке пришлось ухаживать за пятью младшими братьями и сестрами, она привыкла много и усердно работать, поэтому никакие трудности ее не страшили. Джози любила болтать с покупателями, и посуда у нее всегда была вымыта до блеска. К тому же она умела растянуть скудные запасы муки и маргарина и время от времени выпекала свои чудесные булочки.

– Ты проворная хозяйка, – в один прекрасный день изрекла мадам Ольга, расщедрившись на комплимент. – У вас с мужем есть дети? – спросила она.

Джози качнула головой и отвернулась, уставившись на улицу сквозь сверкающее оконное стекло.

– Нет. Мы пока не обрели эту радость. – Она вновь повернулась к хозяйке. – А вы? У вас есть дети?

– Был. Сын. Саша, – пожилая женщина говорила медленно, будто каждое слово давалось ей с трудом. – Свет моей жизни. Такой славный мальчик. Мы обожали его. Но он был таким хрупким. Однажды зимой малыш простудился, играя в снегу. Простуда перешла в воспаление легких, и ребенок умер. Смерть Саши разбила сердце его отца. И мое тоже. Нашему сыну было всего четыре года.

– О, мне так жаль. – Джози инстинктивно подалась вперед и коснулась плеча мадам Ольги. Женщина отшатнулась от непривычного прикосновения, но затем ее глаза встретились с глазами Джози.

– Я вижу в тебе столько любви, девочка. Надо признать, твоему мужу несказанно повезло.

– Пойдите и скажите ему об этом, – горько усмехнулась Джози. – Слова доброго не дождешься. Только критикует: это не так, то не эдак. А отсутствие детей – один из главных предметов его критики.

Мадам Ольга расправила плечи и грозно сверкнула глазами.

– Пришли-ка его ко мне. Я быстро вправлю ему мозги.

Джози расхохоталась.

– Да он в армии. К тому же ни одна женщина на свете не сумела бы ни в чем его убедить. – Джози взглянула на мадам Ольгу, которая буквально кипела от возмущения, готовая вот-вот взорваться. – Правительству стоило бы натравить вас на немцев, как наше секретное оружие. Бьюсь об заклад, вы нашли бы способ вправить мозги Гитлеру.

Мадам Ольга тоже усмехнулась.

– Да уж не сомневайся, у меня нашлась бы парочка ласковых выражений на его счет. Если бы женщины правили миром, уверена, никаких войн не было бы и в помине.

Шли недели, и между ними завязалась дружба, которую трудно было ожидать вначале. В часы затишья, когда в кондитерской не было посетителей, хозяйка и помощница сидели за одним из столиков и попивали чай, налитый из пузатого русского самовара. Мадам Ольга рассказывала Джози свои захватывающие истории о молодости, проведенной в России, о грандиозных балах и веселых катаниях с красавцами гусарами. Все эти рассказы звучали слишком романтично, чтобы быть правдой. Но Джози все равно любила их и могла слушать до бесконечности.

– Расскажите еще разок о великом князе, который ухаживал за вами, – просила она.

Мадам Ольга грустно улыбалась.

– Это было так давно, что похоже на прекрасный сон. – Она ласково коснулась щеки девушки. – Джози, ты стала мне как дочь. Дочь, которой у меня никогда не было.

Джози догадывалась, что именно хотела сказать пожилая женщина: до сих пор у нее в целом свете не было никого, кроме любимого кота Мишки. А еще мадам Ольга намекала, что после ее смерти кондитерская достанется Джози.

Глава 2

В детстве Джози была убеждена, что аист оставил ее на чужом пороге. Члены семьи девочки были типичными представителями крестьянского племени – крепко сбитые, круглолицые и светловолосые. Джози, напротив, была миниатюрной, с высокими тонкими скулами, смуглой кожей, темными волосами и изумрудно-зелеными глазами. Мать однажды сказала, что ее прабабка убежала с цыганом и у Джози явно имеется цыганская кровь. В устах матери это звучало как нечто постыдное, однако девушка нашла поступок прабабушки романтичным. Также она была наделена богатым воображением – еще одна черта, начисто отсутствовавшая у ее братьев и сестер, – и любовью к красивым вещам, которых в их тесном обшарпанном домишке, притулившемся на задворках газовой фабрики, отродясь не водилось. Отец Джози работал носильщиком на вокзале и иногда приносил домой глянцевые журналы, брошенные пассажирами в зале ожидания. Девочка часами рассматривала яркие иллюстрации, словно они были порталами в иной прекрасный мир, куда можно перенестись, достаточно лишь хорошенько этого пожелать. Она вырезала фотографии женщин в модных нарядах и изображения роскошных особняков, представляя себя участницей вечеринок под открытым небом в цветущих садах и светских раутов на скачках в Аскоте.

Мать твердила Джози, что из пустых мечтаний ничего хорошего не выйдет и чем раньше дочь столкнется с суровой реальностью жизни, тем лучше для нее. Женщина знала, о чем говорит: девять детей и десятый на подходе, да в придачу муж, чьей зарплаты едва хватает, чтобы сводить концы с концами, даже если бы он не пропивал половины заработанных денег. Единственной отдушиной для Джози была школа. Учителя неизменно хвалили ее, отмечая стремление к учебе, сообразительность, математические способности и любовь к чтению, и даже обещали дать рекомендацию для поступления на педагогические курсы. Джози была в восторге, однако мечтам не суждено было осуществиться. Мать умерла, рожая десятого ребенка, и на руках Джози остались пятеро малышей. Трое ее старших братьев к тому моменту уже покинули родное гнездо, а старшая сестра находилась в услужении вдали от дома. Поэтому Джози пришлось бросить учебу и стать матерью для младших. Так продолжалось до тех пор, пока отец не женился вновь на вдове с двумя детьми, которая ясно дала понять, что девушке пора самой зарабатывать себе на жизнь. Шанс получить педагогическое образование к тому моменту был безвозвратно упущен. Соседка Алиса неплохо зарабатывала на швейной фабрике и предложила Джози присоединиться к ней.

«Работа монотонная, но у нас там весело», – заверила Алиса. Так Джози оказалась за швейной машинкой в большом фабричном зале, где находились еще пятьдесят женщин, которые громко пели за работой, перемежая пение шутками и смехом. К грохоту машин и неумолчной болтовне товарок пришлось долго привыкать.

«Ну же, детка, улыбнись, – частенько подбадривала ее одна из новых приятельниц. – У тебя такой кислый вид, того и гляди молоко свернется. Этак ты себе никогда мужа не найдешь, если будешь ходить с таким унылым лицом».

У Джози не было ни малейшего шанса найти себе мужа, если бы не Алиса, которая однажды взяла ее с собой на танцы в рабочий клуб. Там-то Джози и познакомилась со Стэнли Бэнксом. Статный парень, разодетый как настоящий щеголь – кричаще и безвкусно, с модными усиками а-ля Рональд Колман и нагловатой улыбкой. К несказанному удивлению Джози, красавчик заинтересовался ею. Танец следовал за танцем. Стэнли был прекрасным партнером. После вальса он вывел Джози на крыльцо и поцеловал. Джози была потрясена. Совершенно очевидно, парень был желанной добычей собравшихся в зале девиц, но он почему-то выбрал ее. Джози поняла – у нее появилась возможность выбраться из отцовского дома. Три месяца спустя молодые люди поженились и переехали в небольшую квартиру в районе Бетнал-грин.

У Стэнли была хорошая работа – грузчик на мясном рынке Смитфилд. С самого начала он заявил, что не допустит, чтобы жена работала.

– Добытчик в семье я. А твое дело – содержать в порядке дом, чтобы мне приятно было возвращаться после трудового дня, а когда пойдут дети – заниматься их воспитанием.

Поначалу Джози считала, что ей несказанно повезло: прибрать в их крохотном жилище было несложно, и у нее всегда оставалось достаточно свободного времени, чтобы пройтись по окрестным лавочкам, а порой, когда появлялись деньги на автобус, съездить на Оксфорд-стрит – поглазеть на витрины дорогих магазинов. Также Джози брала книги в библиотеке, а еще ей нравилось разгадывать кроссворды в газете. Оба занятия вызывали насмешки Стэна. Он обзывал жену выскочкой и ученой зазнайкой. Сам Стэн читал только раздел про бега и юмористическую страницу. Что касается детей – они так и не появились. Дерзость и напористость мужа, которые в начале их знакомства казались Джози привлекательными чертами характера, теперь обернулись жестокостью и откровенным запугиванием. Любая мелочь выводила его из себя: переваренное или недоваренное яйцо, незаметные крошки на ковре или складка на отутюженной рубашке.

– Что, черт подери, с тобой происходит? – рычал Стэн, если обед не был подан на стол в ту же секунду, как только он переступил порог дома. – Чем ты вообще занималась весь день? Я и не подозревал, что женился на яловой корове. Смотри, не возьмешься за ум, вышвырну тебя и найду нормальную женщину, которая нарожает мне кучу детей и сумеет вовремя подать обед мужу.

Джози хотела было ответить, что причина может быть вовсе не в ней, но промолчала, не имея ни малейшего желания проверять, насколько сильно его широкая ладонь припечатает ей щеку. Она все чаще думала о том, чтобы оставить Стэна, и сделала бы это, будь ей куда уйти. А затем вмешалась сама судьба в образе Гитлера: началась война. Сперва ничего не изменилось, жизнь шла своим чередом. Правда, им выдали удостоверения личности и продовольственные книжки. Продуктов стало не хватать, а рацион сделался более скудным. Стэн приспособился таскать с рынка куски мяса.

Джози была в ужасе.

– Стэн, это же воровство!

– Послушай, ты хочешь нормально питаться? Да и кто заметит пропавший кусок стейка? Кроме того, у нас все парни так делают.

– И все же так не годится.

– Отлично. Тогда просто поджарь мне отбивную и можешь посмотреть, как я наслаждаюсь хорошим ужином.

Джози боялась, что мужа поймают, и молилась, чтобы его поскорее призвали в армию. Однако сам Бэнкс, похоже, не волновался по этому поводу.

– Успокойся, я не подлежу призыву. У меня ценная профессия. Стране ведь нужно мясо, чтобы выжить, верно?

Но постепенно мужчины с их улицы один за другим уходили на фронт. Вскоре колонны солдат в новенькой униформе, марширующих по мостовой, стали обычным явлением. Затем появилась угроза бомбежек и началась эвакуация детей. На вокзал потянулись вереницы маленьких мальчиков и девочек с бирками на шее, на которых были написаны их имена, и с крошечными чемоданчиками в руках, где лежала смена белья, и толпы плачущих матерей. Некоторые дети выглядели напуганными, но большинство воспринимали происходящее как захватывающее приключение.

А затем в январе 1940 пришла повестка, которой Стэн никак не ожидал.

– Черт подери, – бормотал он, верят в руках официальный конверт со штампом.

– Что там, Стэн? – спросила Джози.

– Мои документы. Велено явиться на призывной пункт в Ислингтоне. Наверняка какая-то ошибка. Пойду, поговорю с этими ребятами. Уверен, они во всем разберутся. – Дерзкая ухмылка вновь вернулась к нему. – Не беспокойся, старушка. Просто канцелярская неразбериха. Все утрясется.

Через час Стэн вернулся молчаливый и подавленный.

– Они сказали, что армия не ошибается. И мой долг отправляться туда, куда меня посылает страна.

– О, мне так жаль, Стэн, – Джози ласково коснулась плеча мужа. Но тот отшатнулся и стряхнул ее руку.

– Не уверен, сможем ли мы позволить себе платить за квартиру с моим-то армейским жалованьем. Думаю, нужно отказаться, пока не поздно, а тебе – переехать к моей сестре.

Сестра Стэна Ширли и ее муж Фред были шумной семейкой – типичные кокни, которые либо хохотали до одури, либо пьянствовали и дрались. Они жили неподалеку от доков в мрачном переулке, а окно их гостевой спальни смотрело на стену склада. Ни за что на свете Джози не согласилась бы переехать к ним.

– Все в порядке, не волнуйся, – поспешила успокоить она мужа. – Я найду работу. – И добавила, видя, что Стэн собирается возразить: – Сам знаешь, на улице полно плакатов, каждый трудоспособный взрослый обязан работать на оборону. Я готова работать: можно, например, поступить в Женский трудовой корпус.

– Нет, – резко ответил Стэн, – не хочу, чтобы ты шла на государственную службу, там полно мужчин, которые будут увиваться вокруг тебя. Ты могла бы вернуться на швейную фабрику. Думаю, сейчас там шьют военную форму.

– Как бы там ни было, не переживай обо мне. Я что-нибудь придумаю. Главное – береги себя.

В душе Джози всколыхнулось беспокойство, смешанное с чувством вины: при мысли о том, что Стэн уходит, она ощутила нечто вроде облегчения. Но разве это правильно? Ведь он ее муж. Было же время, в самом начале, когда она любила его?

– Ну, тогда до свидания, – Стэн старался говорить бодрым голосом, но видно было, что он напуган. – Иди сюда, детка, поцелуй своего старину Бэнкса.

– С тобой все будет в порядке, – сказала Джози, покорно подставляя губы. – Скажи начальству, что умеешь разделывать мясо, и тебя определят на кухню.

– Пожалуй. Отличная идея. – Он стоял, глядя на жену сверху вниз и явно желая добавить что-то еще, но не находил слов. – А ты… это… Смотри тут, веди себя прилично, ладно? Не заглядывайся на других.

– Стэн, не говори глупостей! – Джози рассмеялась, пытаясь обернуть разговор в шутку. – Ну, давай, тебе уже, наверное, пора. Не заставляй армию ждать своего солдата.