Неправильная

– Ты мне звонишь, – отвожу телефон от уха, чтобы взглянуть на время, – почти в час ночи, чтобы рассказать про ворону? Бобыркин, ты в своем уме?

– Агась! В уме и полнейшем здравии. Мне просто не спится. Знаешь, думаю, это полнолуние так влияет на меня. – Приходится выглянуть и убедиться в том, что полнолуния никакого нет. На небе ни звездочки, лишь светлый полумесяц сереет за тучами. – Или… знаешь, я тут как-то прочитал, что, если долго не можешь уснуть, значит, о тебе кто-то думает! Ну или ты снишься кому-то. Не суть. Так вот… если это так, то мне интересно, кто этот паршивец, который мне спать не дает. Вот ты почему не спишь?

Он говорит так быстро, перепрыгивает с одного на второе, что я теряюсь и не нахожусь с ответом. Так и продолжаю стоять с сигаретой между пальцев и в резиновых тапочках на веранде, пялиться на черное небо. И зачем я вообще его слушаю? Могла бы сейчас спать, так нет же. Слушаю сонный бред Бобыркина, который, к моему удивлению, действует на меня иначе – я успокаиваюсь. Нет больше злобы на Жорика и Зою, голова не гудит от вопросов – где же достать деньги. Все это отходит на второй план. Даже игнор Ищенко сейчас не кажется мне проблемой.

– Алло! Кристаллик, ты там уснула? – Он даже дует в телефон, чтобы проверить это.

– Нет, просто задумалась. И не называй меня так!

– Так чего не спишь? Время позднее. А тебе на занятия утром. Или ты собралась прогулять? Учти, Кристаллик, сначала ты прогуливаешь пары, а потом бегаешь от одного преподавателя к другому и пытаешься хвосты закрыть. Так что не повторяй ошибок других и учись сразу же. Не прогуливай, – он никак не реагирует на мою просьбу.

Почему вообще Кристаллик? Откуда он это взял?

– Я и не собиралась прогуливать.

– Вот и славненько. – У него что-то шуршит, а потом парень зевает. Да так сладко, что я повторяю за ним. Докуриваю сигарету и тушу бычок о доску, сминаю его пальцами и выбрасываю подальше от ступенек. Ночью точно пойдет дождь, а потому ни Жорик, ни Зоя ничего не найдут и не увидят.

– Ты спишь, Бобыркин? – Подозрительно долго он молчит.

– Засыпаю. И ты тоже иди ложись, Кристаллик. И не грусти больше, хорошо? А то мне не спится, когда ты грустишь. Я чувствую это, понимаешь? Грустишь ты, а мне за компанию плохо. Пожалей меня, а? Так что давай ложись в кроватку и засыпай. Сладких снов, Кристаллик.

Он не сбрасывает вызов. Будто ждет чего-то от меня. Но я молча добираюсь до комнаты, перед этим проверяю младших, поправляю на них теплые стеганые одеяла, а Степке надеваю носок, который тот во сне снова снял. Возвращаюсь в комнату и укрываюсь небольшим одеялом с головой, поджав ноги к груди. На том конце телефона слышно размеренное дыхание и молчание. Оно не давит на меня, а словно говорит – я тут, с тобой, все хорошо.

– Доброй ночи, Витя, – шепчу, чтобы не разбудить Миру и Владу, а после сама сбрасываю вызов. Больше не проверяю социальные сети, сообщения от Паши, не смотрю наши совместные фото. Я засыпаю почти сразу же, только успеваю будильник поставить, как проваливаюсь в сон. В такой, какой и обещал мне Витя, сладкий и приятный.

Третья глава

Я снова его жду. Сижу на скамье перед корпусом и докуриваю уже третью сигарету. Не чувствую ни вкуса, ни запаха. Курю бездумно, на автомате. В серый пепел измазаны кончики пальцев. Голова немного кружится из-за голода. Со вчерашнего вечера я не съела ничего, кроме стакана воды и кружки черного кофе. Сначала не было аппетита из-за ссоры с Жориком, потом времени и средств. Сегодня ночью я выхожу на работу, и там, уверена, мне удастся перекусить чем-то съедобным. Главное, дожить и не грохнуться в обморок раньше, чем я там окажусь.

Посматриваю на экран телефона, прикидываю в уме, что уже больше часа назад Ищенко должен был выйти на улицу. Занятия давно закончились и парочку его одногруппников, в том числе и Егора Родина, я же видела. А Паша либо хитрит и как-то уходит, оставаясь незамеченным, либо и вовсе прогуливает занятия. Хотя, зная, кто его мать, я склоняюсь в сторону второго варианта.

Мне не нужны отношения с ним. Лишь возможность побыть рядом и поговорить. Я его не люблю. Это точно, мне он просто нужен. С ним я чувствую себя не так паршиво, как всегда. Все проблемы, с которыми я сталкиваюсь ежедневно на регулярной основе, отпадают, отходят на второй план. В те редкие моменты есть только Паша Ищенко и больше ничего и никого. А сейчас у меня нет даже его. Только небольшая переписка и несколько общих фото.

– О! Кристаллик! – рядом со мной, не спросив вообще разрешения, приземляется Витя. Поворачивается и с улыбкой смотрит на меня. Ветер треплет короткие волосы, на гладких щеках парня заметен румянец, а дыхание явно сбито.

– Привет, Бобыркин.

– А ты тут какими судьбами? – Он продолжает улыбаться, но его улыбка постепенно становится не такой уж и настоящей. Он будто заставляет себя улыбаться против воли.

– Да так. Мимо проходила. Устала да решила присесть, отдохнуть. – Выбрасываю недокуренную сигарету в ближайшую урну. Витя наблюдает за мной в этот момент и едва заметно дергает головой в подобии кивка. – А ты что тут делаешь?

– Как что? Я учусь тут, – оборачивается и бросает беглый взгляд за корпус за спиной. Из-за Бобыркина я совершенно не вижу входную дверь, которая, готова поклясться, открывалась несколько раз за время, что парень сидит рядом со мной. Мне остается лишь надеяться, что я не пропустила Ищенко, а сам Витя никак в этом не замешан и не пытается помочь другу спрятаться от меня.

– Понятно.

– Ох не люблю я это слово. Потому что когда люди так говорят, то ничего не понятно. Напротив, все очень запутанно и, как говорит один мой знакомый, без ста грамм ничего не разобрать!

– Твоему знакомому бы пить перестать, – подмечаю.

– Это да, но это все его жизнь, понимаешь. А кто мы такие, чтобы лезть к кому-то со своими советами? Вот взять хотя бы тебя…

– Что значит, взять хотя бы меня? – возмущаюсь и поворачиваюсь так, что приходится коленку закинуть на лавочку, чтобы было удобнее.

– Не перебивай, Кристаллик. Это признак плохого тона. – Улыбка сползает с его лица, но через пару секунд снова появляется. – Так вот, о чем это я. Взять хотя бы тебя, ты ведь не просто так мимо проходила, а специально, чтобы кое-кого, не будем называть его имя, увидеть. Я прав? Не отвечай. Это не мое дело. Я просто говорю о том, что порой нужно смолчать и не задавать лишних вопросов. Сделать вид, что тебя что-то не интересует. Это ведь правильно. Зачем совать нос, а он у меня не такой уж и длинный, в чужие дела, если они меня не трогают?

– Боже, как же быстро ты говоришь, – закрываю лицо ладонями и устало растираю виски кончиками пальцев. Он болтает и болтает. Я едва могу уловить то, что он говорит. Кажется, что-то о том, что я влюбилась в Ищенко и именно поэтому таскаюсь сюда. Но я не влюбилась. Такие, как я, не могут любить, в нас это не заложено. Мы можем выживать, бороться и мириться с тем, что в жизни все не так, как мы хотим. Но любить… это что-то за гранью фантастики.

– Быстро, но это сути дела не меняет.

Смотрю на Витю сквозь пальцы. На его лице снова нет улыбки. Он хмур и сводит брови к переносице так, словно думает о чем-то важном. Наверняка я ему кажусь обычной девчонкой, которая влюбилась и жить не может без парня. Но я не такая. Вовсе не такая. Мне просто нужно с ним поговорить. Разве желание просто поговорить уже приравнивается к влюбленности?

Витя уходит. Он даже не прощается, просто поднимается на ноги и молча идет в сторону остановки, на которую мы шли вдвоем несколько дней назад. Почему-то то, что он даже не сказал мне простое человеческое «пока», задевает. Прячу руки в карманах куртки и нащупываю начатую упаковку сигарет. Достаю ее и пересчитываю сигареты, осталось всего семь. Если я сейчас выкурю еще одну, то снова не смогу остановиться и буду заглушать дикий голод никотином. И это мне вовсе не поможет. Наверняка свалюсь в обморок раньше, чем до работы доберусь. А мне ведь еще нужно будет забрать мелких из садика и отвести их домой. Там поесть я не смогу. Только если кусок хлеба в рот закинуть и не более. Сегодня я работаю практически с открытия и до самого утра, а потом сразу на занятия.

– Держи, – Витя возвращается и останавливается передо мной. На этот раз не садится на скамью, а продолжает стоять, протягивая мне стаканчик чего-то горячего и небольшой пакет. Беру и то и другое, стаканчик ставлю рядом с собой, а пакет открываю. Нахожу шоколадный батончик и несколько бутербродов. Вспоминаю, что рядом с остановкой есть небольшое кафе с кофе навынос.

– Это что, Вить?

– Ешь. Ты бледная и смотришь так, будто сожрать меня хочешь. Будто не человек я, а булочка с корицей.

– Не люблю корицу.

– Хорошо, не с корицей. Тогда с орешками.

Молчи. Не говори ему, что любишь кофе с ореховым сиропом и бутерброды с ореховой пастой.

– Ешь, Кристаллик. Я серьезно. – Садится рядом. Туда же, где был пару минут назад. – И кофе пей. Вкусный, с сахарком и сиропом.

– Спасибо, – решаю не спорить и отвечаю тихим голосом. От Вити получаю лишь сухой кивок, больше он не говорит. Первую минуту точно, а потом продолжает болтать о том, какая милая девушка делала ему этот кофе и как он выбирал сироп. Ореховый, что меня удивляет. Кофе в меру сладкий, как я люблю. Есть одна не собираюсь, потому передаю один бутерброд Вите, и мы вместе обедаем с ним. И почему-то это кажется мне безумно интимным моментом.

⁂

Пашу я узнаю сразу, как только он попадается в моем поле зрения. Его темную макушку и спину, обтянутую синей рубашкой, я не могу не заметить. Парень сидит в метрах трех от меня в компании друзей, рядом с ним, положив голову на его плечо, сидит незнакомая мне девушка. А рука самого Ищенко бережно поглаживает незнакомку по спине и что-то шепчет той на ухо. Девушке остается лишь смеяться и время от времени шлепать Пашу по бедру. Я же стою рядом с барной стойкой и прожигаю их спины взглядом. Так получилось, что сидят они за столиком, который сегодня обслуживаю я. Но от одной лишь мысли, что мне придется появиться перед Ищенко в коротком топе телесного цвета и в этом мини, бегут мурашки. Губы ярко накрашены, а глаза привычно подведены черным. Иду на каблуках уверенно, покачивая бедрами. Все так, как учила меня Олеся, наш администратор. Сегодня она тоже работает, сидит на диванчике на втором этаже и заполняет какие-то бумажки. Но я знаю, что в любой момент она сможет спуститься, и я получу замечание, если продолжу тут стоять столбом. Но сдвинуться я не могу. Ноги будто приросли. Но вот я вижу, как один из парней за их столиком поднимается и осматривается в поисках того, кто примет заказ, а девочка, с которой я сегодня на смене, косится на меня.

– Уже выбрали? – говорю громко, чтобы перекричать музыку. Та бьет по ушам, но я уже привыкла. Тишина мне только снится даже дома. И если честно, то я рада, что здесь музыка так сильно кричит. Иначе я начинаю думать, погружаться в собственные мысли, а это последнее, чего мне хочется.

Парень, который меня и звал, указывает пальцем на закуски в меню, а потом выбирает бутылку коньяка и несколько коктейлей для девочек.

– И поскорее, пожалуйста! – кричит незнакомка, которая повисла на шее Ищенко. На Пашу я не смотрю. Боюсь, что если повернусь и мы встретимся взглядами, то выскажу все, что думаю о нем. Все, что так хотела сказать ему все эти дни. Дни, которые он меня игнорировал.

От столика я ухожу на ватных ногах. Кажется, словно каблуки стали на несколько килограммов тяжелее, ноги едва поднимаются. Уже дохожу до кухни, чтобы передать заказ, как сзади меня кто-то дергает за руку и затаскивает в темный угол. Прижимает спиной к стене и сверлит взглядом, от которого внутри все замирает.

– Ты что здесь делаешь? – Паша упирается обеими руками в стену рядом с моей головой. От него приятно пахнет, но, помимо всего прочего, я чувствую сладковатые духи его новой девушки.

– Работаю, а ты отдыхаешь, – говорю спокойно, но пальцами крепко сжимаю ручку и блокнот, в который записываю заказы. Сейчас, когда я на каблуках, мы с Пашей одного роста и мне не нужно запрокидывать голову всякий раз, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Не строй из себя дуру, Борцова, – выплевывает мне в лицо и отворачивается, чтобы осмотреться по сторонам. Ему будто противно находиться рядом со мной сейчас. А ведь не так давно он сам звонил мне, чтобы я приехала и осталась у него… – Сначала ты караулишь меня у универа, а теперь якобы работаешь тут. И думаешь, я поверю в это? Прекращай за мной следить.

Все же я была права. Он все знал и намеренно меня избегал.

– Я тут работаю, Паш, – отбрасываю его руки от себя и отхожу на пару шагов в сторону. – У тебя мания величия, раз ты думаешь, что я слежу за тобой. Кто ты вообще такой, чтобы я за тобой следила. Я караулила тебя? Пф… больно надо!

– Да? – смеется и склоняет голову набок. Смотрит так, словно точно знает, что я нагло вру ему в лицо. А ведь правда. Я лгунья. – И кого же ты все это время там ждала, а?

На языке крутится несколько вариантов, но ни один из них неверный. Я не знаю, что ответить Паше на его вопрос. Кого я там ждала? Только его и никого больше. Просто чтобы поговорить и объясниться. Но, как оказывается, ему что первое, что второе на фиг не нужны были. Да и сама я ему тоже не нужна.

– О! А вы чего тут прячетесь? – Я спиной врезаюсь в Бобыркина, руки которого тактично перемещаются с оголенной талии на мои плечи. Да, на них тоже нет одежды, но это кажется более нейтральной территорией. Я чувствую дыхание Вити на шее и не сразу понимаю, как мне на это реагировать. Под тяжелым взглядом Паши в голову лезут только самые неприятные мысли.

– Кого я там ждала, не твоего ума дело, Ищенко, – произношу, а сама отступаю от парня позади себя. Кажется, Паша мне не верит. Теперь я понимаю, что чувствовала Люба, когда Степанов уличил ее в чувствах и слежке с ее стороны. Это отвратительное и липкое ощущение. И его терпеть я не намерена. На раздумья остается всего несколько секунд. И обратный отсчет уже пошел.

– Иди, Вить, сейчас я приду. Нам с Борцовой надо еще кое-что обсудить.

– У вас тут все хорошо? А то… вы так смотрите друг на друга, что я боюсь, как бы нам не понадобилась скорая и полиция.

– Нам нечего обсуждать, Ищенко! – Слова Вити, который все так же стоит позади меня, я пропускаю мимо ушей. И, если честно, пока не понимаю, зачем он вообще все еще стоит тут? Почему не ушел к своим друзьям?

– Нет, есть! Я не уйду, пока ты не скажешь, какого черта делала около моего корпуса все это время, поняла?! С меня хватит этих игр в шпионов. Ты меня достала! Боже, как же ты меня достала!

Он едва не кричит на меня, а мне становится стыдно от его слов. Каждое словно – пощечина. Но я это все выдержу. Почему-то мне намного противнее то, что все это слышит Витя. Вот как теперь повернуться и посмотреть ему в глаза, как вообще продолжать общаться с ним дальше после этих слов, я не знаю. Да, пусть мы и не были друзьями. Но сейчас Бобыркин стал свидетелем моего позора, а это вовсе не самая приятная ситуация. Мне стыдно перед ним.

– Она там меня ждала, – слышу я за спиной и медленно поворачиваюсь к Вите. Парень все еще рядом со мной. Одну руку спрятал в передний карман джинсов, а другой обнимает меня за плечи. Непривычно и приятно. Большим пальцем поглаживает по шее, словно говоря: «все хорошо, тебя никто не обидит».

– Тебя?

– Да. Не всем же сходить с ума от тебя. Так что прекрати на нее кричать и возвращайся за столик. Иди, Паш, сейчас я приду. Нам с Кристинкой надо еще кое-что обсудить.

Ищенко моргает несколько раз и кивает немного заторможенно. Бросает на руку Вити на моем плече косой взгляд, неверяще осматривает нас и уходит. Задевает плечо Вити своим, будто говорит, что в этот спектакль он не поверил. Ха! Да я сама в него не поверила.

– Ты что наделал, Бобыркин?

– Для начала могла бы сказать «спасибо, Вить». А потом уже спрашивать, что и зачем я сделал, – недовольно ворчит он и отходит от меня в сторону. Ручка и блокнот прожигают ладонь, я ведь все еще не передала заказ в кухню. Кажется, выговор я сегодня все же получу.

– Мне не за что тебя благодарить.

– Хорошо, не благодари. Но в следующий раз, когда будешь караулить его у корпуса, помни о том, что ты ему не нужна. Тебе приятно, что он о тебя ноги вытирает? Не думал, что ты такая же, как и все остальные, Кристаллик. Ты ведь сильнее, умнее и… тебе нравится, что Ищенко обращается с тобой, словно ты мусор, но тебе противна мысль, что я могу быть на его месте, и ждать ты там можешь меня? Неужели! Ладно, хорошо. Я понял тебя.

Он разворачивается и уходит. Опять же, не попрощавшись. Я стою в темном углу, крепко сжав пальцами блокнот еще несколько минут, прежде чем уйти в кухню и передать заказ. Мне всегда тяжело дается выражать благодарность словами. Особенно когда тот, с кем я говорю, стоит прям передо мной. Потому я, когда заказы все разнесены, прячусь за дверью подсобки, достаю телефон и пишу Бобыркину лишь одно слово – «спасибо». Вижу, как Витя смотрит в экран и сразу же читает мое сообщение, но ничего не отвечает. Сквозь стекло, окошко на двери, я вижу, как дергаются уголки губ в подобии улыбки, а потом он блокирует его и убирает в сторону. Ну… во всяком случае, он меня не послал. Уже хорошо.

Четвертая глава

В студенческую столовую я захожу неспешным шагом, девочек замечаю сразу же. Сажусь за столик, так ничего себе и не взяв. Аппетита нет. После вчерашнего инцидента с Витей чувствую себя отвратительно, так стыдно мне давно не было. Руки чешутся написать ему еще раз, извиниться. Но умом понимаю, что ему мои извинения до одного места. Не нужно это все. Хоть Витя временами и глупый, но в большинстве своем он очень умный парень. Хороший. А хорошим людям жить сложнее всего.

За столиком идет бурное обсуждение сложных и запутанных отношений Любы и Валеры. Парня в очередной раз бросила девушка, а теперь еще и установила какое-то дерьмовое правило. Но я более чем уверена, что Люба будет первой, кто это правило нарушит. Пусть она и строит из себя неприступную крепость, но стоит лишь постучаться кому-то с именем «Валерий Степанов», как все рухнет. Время от времени вбрасываю какие-то фразы для поддержания диалога, но большую часть времени молчу. Настроения болтать у меня тоже нет. Приходится делать вид, что все хорошо, чтобы избежать ненужных вопросов. Не стоит никому знать, что у меня на душе. Это мои мысли, мои проблемы. Только мои.

От общего разговора меня отвлекает звук пришедшего сообщения. Открываю вкладку, и улыбка сходит с губ. Дома скандал – Толик подрался и пришел домой с синяками. Еще и от Жорика отхватил за изорванную форму. Одна из близняшек пишет, что я срочно нужна дома, потому что, еще немного, и скандал перерастет в то, чем обычно заканчиваются у нас такие мероприятия, – Жорик начнет пить настойки, а потом читать нотации и заниматься рукоприкладством. Зоя сегодня на смене, так что всем этим придется заниматься мне. Боковым зрением вижу, как ко мне тянется светловолосая макушка, и ударяю любопытную Янину по кончику носа. Хоть она и знает некоторые нюансы моей жизни, даже хранит данные счета, но посвящать в подробности ее не хочу.