Неудавшаяся командировка

Сергей Громов

Неудавшаяся командировка

Оксана заметила, что в доме между ней и остальными членами семьи появилось какое-то напряжение. Сразу отнесла это на загруженность детей в школе. Сын Алексей учился в десятом классе и после уроков занимался в кружке программирования. Дочка Даша училась в девятом классе и после уроков была увлечена на курсах кройки и шитья. Что касается мужа, он вечно находил какие-то подработки и это приносило в семью дополнительны доход, но и занимало у него много времени. Неделю назад она, за ужином, сообщила, что в следующую пятницу уезжает в областной центр, на курсы повышения квалификации. Никто, из сидевших за столом, не отреагировал. Её информация была воспринята молча. О том, что это курсы повышения квалификации, было придумано её подругой Аллой. На самом деле Оксана решила провести субботу и полдня воскресенья с Артуром, инженером, недавно появившимся у них в офисе. Он пока безуспешно флиртовал с ней. Подруга заметила это сразу и сказала, что такой мужчина как Артур – это мечта женщины! Они обсудила весь план на выходные с Аллой по телефону. Поскольку дома никого не было, Оксана включила громкую связь, одновременно переодевалась в домашнее и говорила с подругой. Она не знала, что тихо сидевший за своим компьютером сын Алексей, всё слышит и, более того, записывает эту откровенную беседу на диктофон. В разговоре подруги предусматривали и меры, направленные на то, чтобы об этом не узнал муж Оксаны.

Сегодня, в четверг, Оксана пришла домой пораньше, собрала вещи с собой в «командировку» и приготовила ужин. Муж пришёл с работы в обычное время, ближе к ужину пришли с занятий и дети. Когда все сидели за столом, Оксана развила бурную деятельность, и в это время в дверь позвонили. Поскольку Оксана находилась ближе всех к дверям, она пошла и открыла. Перед ней стояла женщина, которая спросила:

– Вы Оксана Дмитриевна?

– Я, а что, собственно, случилось?

– Вам заказная корреспонденция. Я могу посмотреть документы, подтверждающие вашу личность?

– Да, конечно.

Оксана принесла паспорт, расписалась в получении корреспонденции. Девушка, доставившая пакет, ушла. Посмотрев на конверт, Оксана увидела, что, судя по отправителю, корреспонденция пришла из суда. Она прямо в коридоре вскрыла конверт и достала повестку в суд, а также приложение в виде искового заявления на развод. Вернулась в кухню и спросила мужа:

– Петя, ты можешь мне объяснить, что происходит?

– А что происходит? Я хочу, чтобы ты с чистой совестью ехала в придуманную командировку с Артуром, и чтобы ничего не омрачало ваше «повышение квалификации». Надеюсь тебе и диплом дадут о прохождении этих курсов?

– Что ты говоришь? Какой диплом?

Сын сказал:

– Мам, у нас парень, в кружке, рисует такие дипломы за деньги и даже печати ставит. В цвете, на лазерном принтере отпечатанные, они отлично смотрятся. Вот он и тебе такой сделал. Могу показать. Он мне сбросил посмотреть. Я папе показал. Папа сказал, что сделано красиво. И главное, оценка за курсы тебе поставлена «отлично».

– Да что вы такое говорите?

Дочка вступила в разговор:

– Мама, ну, ты же не дурочка. Неужели ты не понимаешь, что ты попалась со своим Артуром?

– Пётр, а ты, что молчишь?

– Оксана, заявление на развод тебе принесли. Повестку в суд тоже. Там же имеется список совместно нажитого имущества и предложение по его разделению. Отдельно мои предложения по ипотеке. Я не хотел войны. Сегодня я хочу выйти из этой ситуации без скандала. И вот что, наша беседа записывается на диктофон, который лежит на столе.

Слова мужа повисли в воздухе, тяжёлые и неоспоримые, как удар гильотины. Оксана почувствовала, как пол уходит из-под ног, а лицо заливается краской стыда и ярости. Весь её тщательно спланированный мир, построенный на лжи и самоуверенности, рухнул за одну минуту. Её первый порыв был, взорваться. Закричать, обвинить их всех в сговоре, шпионаже, в том, что они не любят её и не дают ей глотка свободы. Но, холодный, официальный конверт в её руке и беззвучно мигающий индикатор диктофона на столе заставили её сглотнуть этот крик. Войны, как сказал Пётр, не будет. Она её уже проиграла.

Вместо истерики Оксана сделала нечто совершенно противоположное. Она медленно, с преувеличенным спокойствием, подошла к своему стулу, села, положила повестку и исковое заявление рядом с тарелкой и внимательно посмотрела на мужа. Глаза её были сухими и холодными. Она тихо сказала, и её голос прозвучал непривычно ровно:

– Хорошо. Войны не будет. Ты получил доказательства. А я получила свои.

Она кивнула на конверт и продолжила:

– Значит, будем говорить как взрослые люди, раз уж ты начал этот разговор именно так.

Оксана отпила глоток воды, давая себе время собраться с мыслями. Дети смотрели на неё с любопытством, ожидая слёз и сцен, но не этого ледяного спокойствия. Оксана, глядя на Петра, начала:

– Первое, ты прав. Курсы – это ложь. Выезд в областной центр – тоже ложь. Артур, да, это правда. Причин и оправданий я искать не буду, это бессмысленно. Факт есть факт. Ты предоставил свои доказательства моего обмана, я их признаю.

Оксана перевела взгляд на детей и добавила:

– Второе. Алексей, Даша. То, что вы участвовали в этом расследовании против своей матери, это больно. Очень больно. Мы поговорим об этом с вами отдельно, позже. Сейчас разговор между мной и вашим отцом.

Она снова посмотрела на мужа отвечая ему:

– Третье. Я принимаю твой иск. Я не буду оспаривать его в суде, если предложенные условия раздела справедливы. Но я изучу их с юристом. Не потому, что не доверяю, просто, теперь у нас такие отношения. Идёт делёж имущества.

Она отодвинула тарелку. Сказала:

– Ну вот, аппетит пропал окончательно. Но четвёртое. На субботу и воскресенье мои планы, как ты знаешь, сорвались. Я остаюсь дома. В гостиной. Ты можешь делать что угодно. Я думаю, нам нужно время, чтобы обсудить, как мы будем жить дальше, до суда под одной крышей. И главное, как мы всё это объясним своим родителям.

Она встала из-за стола, взяла со стола повестку, конверт и объявила:

– Я пойду в свою комнату. Мне нужно время, чтобы всё это прочитать. И подумать.

– Не спеши, ты ещё не все услышала, что тебе надо услышать.

– Например?

– Вопрос: как мы будем жить дальше, до суда, под одной крышей, нами уже решён. Завтра я с Алексеем и Дашей съезжаем. Потому что жить под одной крышей мы не сможем.

– Я не пойму, зачем ты втянул в это детей?

– Мама, папа нас не втягивал. Но, когда ты по громкой связи обсуждаешь своего любовника с подругой, ты убедись, что в квартире никого нет. Это я рассказал всё, сначала Дашке, и мы вместе решили рассказать об этом папе.

Оксана, едва сдерживая слёзы, вышла из кухни. Её походка была прямой и уверенной, но за закрытой дверью спальни она прислонилась к стене и, наконец, позволила себе задрожать. Из глаз покатились слёзы. Её окружила всепоглощающая пустота и жгучее осознание собственной глупости. Её тайный флирт, не доведённый до конца, обернулся публичным крахом. Но в этом крахе родилась новая, горькая решимость. Если войну ей не дали начать, то она выиграет хотя бы мирные переговоры о капитуляции. И первым её шагом будет звонок подруге Алле с рыданиями, а завтра, с утра, посещение адвоката. Чтобы понять, что же именно она только что подписала своей росписью в получении этой злополучной повестки.

Она упала на кровать и схватила телефон. Пальцы дрожали, Оксана с трудом находила в списке контактов имя «Алла». Наконец, звонок пошёл. Алла подняла трубку сразу, с привычной бойкой лёгкостью.

– Оксана! Привет! Ну, что, чемоданное настроение? Уже предвкушаешь?

Вместо ответа Оксану прорвало. Тихое, сдавленное рыдание переросло в истеричный всхлип. Она не могла вымолвить ни слова. Алла настороженно спросила:

– Оксана? Что случилось? Ты плачешь? С тобой всё в порядке?

Оксана, захлёбываясь слезами, выдохнула:

– Всё… Всё пропало. Они… они всё знают…

Алла, переходя в режим спасателя, приказала:

– Что пропало? Кто они? Что знают? Успокойся, говори понятно!

Оксана, сбиваясь и путаясь, сквозь рыдания, выложила ей всю историю. Про повестку, про диктофон, про сына-хакера, дочь-сообщницу и мужа-судью. Про то, как её унизили за собственным столом, лишив даже права на скандал.

На другом конце провода воцарилось молчание. Оксана слышала лишь собственные всхлипы. Наконец, Алла прошептала:

– Это же полный провал.

Оксана взмолилась, снова чувствуя себя маленькой девочкой:

– Что мне делать, Аллочка? Он подал на развод! Я даже не читала, что там! Я просто расписалась! И они уезжают! Завтра! Все!

Последовала ещё одна пауза, но теперь Оксана уловила в ней не шок, а стремительный процесс анализа и перелопачивания информации Аллой. Наконец, та, всё осмыслив, сказала:

– Так, стоп, стоп, стоп, Рыдать сейчас и себя хоронить рано. Время на слёзы потом будет. Слушай меня внимательно. Скажи, кто уезжает?

– Пётр и дети.

– Куда они уезжают?

– Этого я не знаю.

– Предложи им вариант.

– Какой?

– Уедешь ты ко мне, они пусть остаются дома. Но ты будешь встречаться детьми.

– Они знают, что ты причастна к организации этой встречи с Артуром.

– Да, это думаю, плохо. Вот что ещё, ты сказала, что не будешь оспаривать, если условия справедливые?

– Именно это я и сказала.

– Ну и дура! Никогда, слышишь, никогда нельзя соглашаться с первым предложением! Это же Пётр! Он инженер! Он всё просчитал, но исключительно в свою пользу!

– Но я же не виновата, у меня с Артуром ничего не было, кроме флирта.

– А вот этого никто не знает. И Пётр будет прав, если не поверит тебе. Ты виновата в эмоциональной измене. И сейчас была готова довести её логического завершения. Проще говоря, лечь с ним в постель. Но измена это не значит, что ты должна соглашаться на развод по его сценарию и остаться на бобах! Ты что, двадцать лет брака за просто так отдашь?

– Не двадцать лет. Мы живём семнадцать лет вместе.

– А ипотеку, ты тоже помогала платить? Помогала! Потом у вас квартира общая? Общая. Так что хватит реветь. Ты сейчас сделаешь вот что.

Оксана затихла, слушая совет подруги:

– Первое, ты идёшь в ванную, умываешься ледяной водой, прикладываешь к глазам что-то холодное. Второе, находишь тот конверт и внимательно, с калькулятором, читаешь его предложение по разделу. Всё читаешь и пересчитываешь. Третье, завтра, с утра, к первому открывшемуся адвокату. Не к тому, кого он тебе посоветует, а к своему, хорошему, желательно по рекомендации. Ищешь в интернете, звонишь, записываешься.

– Но он сказал, что всё записывает на диктофон.

– И пусть записывает! Ты теперь ничего лишнего не говоришь. Только «да», «нет», «я подумаю», «я изучу с юристом». Всё. Ты замок. Твоя задача сейчас – не оправдываться и не искать прощения. Твоя задача – сохранить лицо и не остаться у разбитого корыта. Поняла?

Слова подруги, жёсткие и бескомпромиссные, как удар камня, придали Оксане сил. Истерика отступила, уступая место ознобу трезвости. Алла была права. Войны не будет. Но начиналась другая битва – битва за ресурсы. Оксана тихо, но уже твёрдо, сказала:

– Алла, я тебя поняла.

– Молодец. И забудь про Артура нафиг. Это конец. Теперь он – твоя проблема, а не радость. Пётр его упомянет в суде. Ты глаза в пол и говоришь, не подтверждаю, это было дружеское общение. Всё. Стираешь его номер, все переписки. Ты его вообще не знаешь.

– Только надо Артура предупредить.

– Я его на работе встречу, скажу ему.

– Так его в пятницу не будет. Он сказал жене, что в командировке.

– Я позвоню ему. Скажу, чтобы тебя не ждал.

– Ладно, иду читать этот дурацкий иск…

– Именно. И перезвони мне после адвоката. И, Оксана, ты держись. Все через это проходят. Просто, у кого-то крах громче, чем у других.

Они попрощались. Оксана опустила телефон и подошла к зеркалу. Из него на неё смотрело заплаканное, распухшее лицо с глазами, полными стыда и страха. Но где-то глубоко, на дне этих глаз, уже теплилась новая эмоция – ожесточённая решимость.

Она повернулась, взяла со стола злополучный конверт и достала оттуда стопку бумаг. Она больше не была Оксаной-изменщицей. Теперь она была Оксаной-ответчиком по делу. Включила настольную лампу, взяла ручку, блокнот для пометок и принялась читать.

С каждой строчкой холод внутри неё нарастал. Алла была права на все сто. «Справедливые условия» Петра были высчитаны с убийственной, инженерной точностью, оставляя ей ровно треть от того, на что она могла бы претендовать. Истерика окончательно улеглась. Её место занял ледяной, ясный гнев. Она не намерена сдаваться.

Первая ночь после краха её иллюзий была бессонной. Оксана провела её за чтением искового заявления и изучением семейного кодекса в интернете. С каждой минутой холодная ярость нарастала. Алла видела насквозь не только её, но и её мужа. Предложения Петра о разделе были выгодными для него. Он предлагал ей долю в квартире, но хотел выкупить её часть по заниженной, почти символической цене, аргументируя это тем, что именно он был основным кормильцем и дети останутся с ним.

К пяти утра Оксана составила список вопросов для адвоката и свой черновой вариант встречных требований. Её больше не мучила вина. Её глодала мысль, что семнадцать лет жизни он оценил в такие жалкие гроши. Она думала, глядя в предрассветную тьму за окном:

– Хорошо, Пётр. Разговор взрослых людей? Ты получишь его!

Утром, в пятницу, квартиру наполнили непривычные звуки: скрип открывающихся шкафов, открывание чемоданов, приглушённые шаги и тихий, деловой голос Петра, отдающего распоряжения детям. Оксана не вышла к завтраку. Она слышала, как хлопнула входная дверь ушёл Алексей, потом Даша. Она дождалась полной тишины и только тогда вышла из комнаты.

В гостиной царил порядок, но настораживающий, временный. Пётр заканчивал собирать документы в портфель. Увидев её, он сказал:

– Я вернусь к вечеру за остальными вещами. Ключи от новой квартиры у меня. Адрес и контакты я оставлю Алексею. Если что-то срочное с детьми, обращайся к нему.