Сталкерские байки. Взаимовыручка

Влад Молотов

Сталкерские байки. Взаимовыручка

Часть 1.

– Короче, слухайте, пацаны: появился, значит, в Зоне чёрный сталкер…

– Я те въебу щас! – перебил неблагодарный слушатель, отчего рассказчик утих и покосился на старшего, который всегда впрягался за него перед остальными.

– Да чë ты, Сазон? – усмехнулся Шпага – самый авторитетный сталкер в группе, состоящей из четырёх человек.

– Ну а хули он? Третий раз за день эту хрень слушаю! – зыркнув на Малого, Сазон поднялся, отряхнул штаны и, дабы размять ноги, в очередной раз сделал кружок по небольшой стоянке, осматривая унылые пейзажи выжженого леса вокруг.

– О, вон они идут… – Шпага оценивающе пригляделся к сталкерам, что показались на тропе вдалеке.

– Тяжёлые, бля. Слышь, Шпага, мож нахуй надо? – оживился Верёвка – худощавый, высокий парень, сверкающий серебряными зубами. – Он же псих по нáтуре! Миром не разойдëмся!

– Да заглохни, бля! – фыркнул главарь.

В направлении места привала неспешно вышагивали двое. Первым шëл Шум – грузный сталкер в крепком комбезе, с ВАЛом на плече. Репутация давно шла впереди него, а потому засевшие на стоянке бродяги прекрасно знали с кем имеют дело – жестокий, неуправляемый полупсих, имеющий какие-то свои понятия о морали. Те, у кого рыльце было в пушку, старались лишний раз не сталкиваться с ним, чтобы не стать объектом его пристального внимания.

Следом за ним шёл Саймон. Он был чуть поменьше ростом и комплекцией, и незнакомцами воспринимался как младший брат Шума – суровые лица этих двоих действительно имели некоторые общие черты, которые у Саймона потерялись за синяками, сечками, и шишками на побитом лице. Шагая следом за другом и наставником, он исподлобья рассматривал своих неприятелей и с трудом сдерживал себя от того, чтоб расстрелять всю четвёрку на месте, вот только Шум эту идею не одобрил. У него был свой план – а это значило, что лёгкой смерти шайка головорезов не сыщет.

Саймон был всего на несколько лет моложе своего напарника, не имел такого большого опыта, но заметно шёл по его стопам и неосознанно копировал привычки, повадки и характер, самой явной чертой которого являлось абсолютное отчуждение – на лице Шума всегда была каменная маска спокойствия. В любой ситуации он рассуждал холодно, будто смотрел на всё происходящее со стороны, словно гроссмейстер на шахматную доску. Он никогда не улыбался, не засиживался в весёлых компаниях и предпочитал компанейским посиделкам одиночество, в котором Саймон его поддерживал, будто младший брат.

– Спокойно, всё ровно! Говорить будем, – Шпага дал отмашку и его люди, поставив стволы на предохранители, прибрали их, дабы лишний раз не провоцировать оппонентов.

Двое новоприбывших заняли места на бетонном блоке и, усевшись, окинули взглядами всех присутствующих.

– Кто масть держит? – поинтересовался Шум, на что один из группы усмехнулся, чем приковал к себе его серьёзный взгляд. – Я что-то смешное сказал?

– Ну здоров, Шум! Я – Шпага, – подал голос старший и протянул руку.

Тот лишь хмуро глянул на пятерню и, подняв глаза на нового знакомого, медленно помотал головой, не желая с ним ручкаться. Главарь чуть поджал губы и вздохнул, переводя взгляд на второго.

– Тебе руку тянуть тоже смысла нет? Ну давайте, чë, поговорим тогда.

– Его знаешь? – Шум кивнул на своего напарника.

– Вот так знач говорить будем? – усмехнулся Шпага.

Шум, сверля его взглядом, чуть подался корпусом вперёд:

– А хочешь по-другому поговорить?

– Ну видали разок… – подал голос один из сталкеров.

– Не с тобой говорю, – сказал Шум, не сводя глаз со Шпаги.

– Замолкни, Сазон, – скомандовал лидер и глянул на Шума. – Знаю.

– Рассказывай.

– Да чë, столкнулись как-то у туманки, решили по аномалиям пошукать. Он в яму, а мы прикрывали. Нашёл там артэфакт, вылез, и говорит, мол, хуй вам, делиться не буду, – объяснил Шпага, и его соратники дружно покивали в немом согласии.

– Не так всё было, – заговорил Саймон и стал излагать свою версию. – Я их даже не знаю. Побродил по этой яме, наверх поднимаюсь, а там они. Давай, говорят, процент нам, мы ж охраняли пока ты искал.

Слушая подопечного, Шум внимательно смотрел на лицо Шпаги, сидящего напротив, и улавливал каждый его мимический жест – оборзевший ублюдок раздувал ноздри и хмурился, когда на свет вылезали подробности его делишек.

– Саймон, ты просил? – уточнил Шум.

– Да нет, говорю же, я их вообще не видел, столкнулись только когда вылез! – уверял парень.

– Так а чë нас просить, видно же что парнишке помощь нужна, живность там всякая поблизости бегала, мы и взялись! Как брату-сталкеру не помочь?! Мы ж не суки какие, чë такое братская взаимовыручка знаем! – изъяснялся Шпага, активно жестикулируя руками для убедительности.

– Ну во-первых это нихуя не взаимовыручка, – Шум выдержал паузу, словно давая время переварить его слова, и продолжил, – а во-вторых тебя никто об этом не просил.

– Ты пойми! Не успели договориться, там же ж уже животина начала стягиваться, стая целая, и пёс этот, блять, здоровенный!

– Да мне хоть десять. Ты пацану палец сломал, два вывиха сделал, трещины в рëбрах, и артефакт отнял.

– Так он за пушку схватился!

– И? – Шум склонил голову на бок и уставился на Шпагу. – Выстрелил? Смотрю и ты целый, и щеглы твои.

– Э?! – воскликнул Сазон и поднялся с корточек. – Ты кого щеглами назвал?

Шум покосился на молодого сталкера и, резко поднявшись, пробил локтем прямо в его зубы, выбивая несколько передних жёстким налокотником. Усевшись на задницу, тот замычал и зажал свою кровоточащую пасть, а Шум спокойно присел обратно на блок. Остальные было дëрнулись к стволам, но Шпага вскинул руку, призывая их к спокойствию.

– Тихо, бля, тихо! Сазон за дело получил! – уверил старший и двое, с непониманием глянув на него, отложили стволы.

– Понятия знаешь, – заключил Шум, убеждаясь в своей правоте.

Резвая четвёрка. Они назывались сталкерами, но в какой-то момент ступили по кривой дорожке и, занимаясь мутными темами, заработали себе не самую лучшую в сталкерских кругах репутацию, чем и привлекли к себе внимание. Каждый из четверых так или иначе подмочил руки. По одному ошиваясь у стоянок и лагерей, они навязывались в напарники, либо же в проводники, в то время как остальные трое организовывали подставу, в результате которой их жертва оставалась с пустыми карманами, а двоих из таких пассажиров и вовсе более никто никогда не видел.

Шпага заметно напрягся. Движения его были скованы, глаза бегали. Он, может, хотел бы Шума прикончить, да только позволить себе этого не мог, ведь этот волчара наверняка продумал всё до мелочей, и если пришёл, то значит всю группу давно изучали в оптику его люди.

– Под кем двигаешься? – вполне резонно поинтересовался Шум и закурил, смакуя горький дым и с прищуром глядя на Шпагу.

– Да мы сами по себе, мы ни с кем не работаем.

– Ссать в уши можешь кому-нибудь другому, не мне, – настаивал Шум. – Двигаешься под кем-то, или просто с блатными чаю попил?

– Ни под кем я не двигаюсь, – он насупился, глядя на сталкера в упор. – Ты чë мне доказать пытаешься?!

– Думаешь мне надо чë-то доказывать? – Шум в очередной раз затянулся сигаретой и незаметно ткнул напарника плечом, подытоживая разговор со Шпагой. – Не вышло у нас с тобой по душам поговорить. Ты – баклан. Я тебе клеймо такое даю. Понял?

Шум поднялся и казалось, что он поставил точку, но он вдруг врезал сапогом в лицо беззубого, уже пострадавшего парня, и набросился на главаря шайки. Опрокинув ублюдка на землю, он крепко прижал его, уселся сверху прямо на его грудь и, расставив колени на его руках, лишил всякой возможности дотянуться до ножа или ударить, а Саймон, не теряя ни секунды, подскочил к двоим, что оставались на ногах. Первым прямым ударом он выбил серебряные зубы одного сталкера, а вторым отправил в глубокий нокаут мелкого, который в испуге пятился к кустам, выронив из рук пушку.

Шум несколько раз впустую пыхнул сигаретой, разжёг её уголëк и, глядя в глаза недруга, заговорил:

– А это клеймо, чтоб не забывал.

Шпага в отчаянии забился и чем ближе был уголёк сигареты к его глазу, тем сильнее он вырывался, вот только скинуть с себя здоровяка, одетого в тяжёлый костюм, не смог. Тот, наваливаясь всем весом, прижал голову стервятника рукой, пальцами той же руки раскрыл его веко и стал тщательно выжигать тлеющей сигаретой глаз, пока уголёк не начала затухать. По округе стали разноситься вопли нестерпимой боли и в какой-то момент даже удалось уловить запах жареного мяса. Затем сталкер вновь раскурил угасающий окурок и продолжил жечь. Повторял он эту процедуру снова и снова, пока не начал плавиться фильтр, который он в итоге вдавил в глазницу пальцем.

– Полтинник с тебя, мразь. Через неделю не будет – второй глаз выжгу, – спокойно объяснил Шум и похлопал мудака по щеке. – Кивни, если понял, сука.

Получив судорожный кивок, он глянул на Саймона. Тот, возвышаясь над тройкой битых парней, собрал в кучу их стволы.

– Нашивки срежьте, пидоры. Нет у вас больше права сталкерами зваться, – проговорил Саймон и, не дождавшись реакции, показательно щëлкнул предохранителем.

Те, оживившись, взяли из кучи своего хабара один нож. Малой дрожащими руками срезал нашивки вместе с кусками кожзама, оставив в результате две большие дырки на плечах. Соратники его проделали то же самое со своими комбезами, но уже чуть аккуратнее, по шву. Одобрительно кивнув, Саймон подобрал нашивки и сунул в карман.

– Слышал? – Шум снова заглянул в один оставшийся глаз Шпаги. – Ты чепуха ебаная, а не сталкер. Услышу что ты сталкером называешься – ещё и на лбу тебе клеймо сделаю, чтоб знали кто ты есть.

Перед уходом Шум хорошенько врезал в челюсть Шпаги и, убедившись что он уснул, срезал его нашивки вместе с кусками ткани комбеза, после чего двинул прочь со стоянки.

– Переверните его, хуесосы, задохнëтся же, – бросил напоследок Саймон.

– И до встречи через неделю, – добавил Шум.

Следующие три дня с момента той встречи оба безвылазно просидели в одном из сталкерских лагерей, ведь чуйка подсказывала, что зачинщиков конфликта могут попытаться убрать дабы дело не дошло до крупномасштабной бойни. Шпага со своей шайкой залёг на дно, а слухи о произошедшем разошлись по всей Зоне – такие методы борьбы со сволотой среди сталкеров одобрили далеко не все, и в один ничем не примечательный вечер разговор в баре сталкерского лагеря зашёл о Шуме. Задымлëнный полуподвал был полон народа. Местные охотники наперебой хвастались своими трофеями, а искатели вытряхивали артефакты из контейнеров прямо на стол, за что получали нагоняй от охранника, который в этих причудливых штуковинах не разбирался, а потому каждую из них расценивал как потенциально опасную, обладающую губительным излучением хрень. Тут и там, распивая спиртное, сидели небольшие группы сталкеров – одни праздновали удачную ходку, другие поминали тех, кто не вернулся, и лишь одна компания, собравшись за большим столом, принялась перемывать кости Шума.

Невольно слушая болтовню о себе, тот в разговор не встрявал и предпочитал если не пропускать мимо ушей, то хотя бы не разводить скандалов. Он спокойно поедал свой скромный ужин, периодически отхлëбывал компота из кружки и выглядел так, словно говорили вообще не о нём, а о ком-то постороннем – о том, кем он не только не являлся, а даже не был с ним знаком.

– Это чë за замашки садистские, слышь? – заговорил один из сталкеров в итоге продолжительного обсуждения этой передряги со своими собеседниками.

Поняв, что реакции это не вызвало, изрядно выпивший мужик оставил своих соратников и пересел за стол Шума. Тот, положив столовые приборы, откинулся на спинку стула и выжидающе глянул на нежелательного гостя.

– Тя, блять, будто не касается! Я говорю: чë за замашки садистские? – повторил пьяница.

– Назовись, – произнёс Шум, чем вызвал бурное удивление сталкера.

Он всплеснул руками и глянул на своих товарищей. Те заржали. Кажется, для него большим удивлением стал факт, что ещё есть люди, которые его не знают. Солидная порция алкоголя, принятая им на грудь, явно сбавляла его коммуникабельность, равно как инстинкты самосохранения.

– Барин меня звать! – дерзко бросил он.

– Чë хотел, Барин?

– Слышь! Я тя спрашиваю: ты хули людей калечишь?! – он упëрся локтями в стол, в упор глядя на Шума.

– «Выслушай», а не «слышь», – он положил руки на стол, глядя на сталкера. – Так будешь с отмычками своими разговаривать.

– А-ахуеть! Он меня ещё разговаривать учит! Слыхали?! – заржал удивлённый Барин.

– Говори чë хотел или иди, – Шум кивнул в сторону стола, где чуть ранее пьяница распивал со своими друзьями.

Тот закурил и выдохнул дым в лицо Шума, после чего по его примеру откинулся на спинку стула. Шум также закурил.

– И чë теперь? Я тебе слово против, а ты меня сигаретой? – усмехнулся Барин.

– Ты предъявлять мне будешь? – Шум затянулся, спокойно глядя на пьяного сталкера.

– Да нет, понять пытаюсь нахуй ты так живëшь… – рассуждал тот.

– Да мне похуй, как хочешь – так и понимай. Только за другим столом.

Барин вновь усмехнулся и, сделав последнюю затяжку, воткнул сигарету в тарелку Шума, после чего вдруг схватил его за грудки, протянув руки через весь стол.

– Слышь ты! – рявкнул он, пытаясь подтянуть Шума к себе.

Сбив чужие руки со своего комбеза, тот вскочил и, схватив неприятеля за голову, несколько раз хорошенько приложил его лицом об стол, затем толкнул его на спинку стула и со всего маха влепил в побитую рожу тарелку с остатками ужина.

Друзья Барина и не дëрнулись. Ошарашенно глядя на своего товарища, они было хотели подорваться к нему, но уж очень опасались попасть под горячую руку.

– Если мне тут предъявить кто-то хочет, —начал Шум, оборачиваясь к публике, – или спросить с меня – давайте.

Само собой, желающих не нашлось. Он окинул взглядом собравшихся в баре и, подхватив свой рюкзак, собрался идти, но внезапно из отключки вышел Барин. Встряхнув разбитой головой, он снова подскочил со стула, но даже не успел замахнуться, и уже через пару секунд опять сблизился со столом, отчего отключился уже надолго.

Прямо в этот момент в бар вошёл Саймон и, застав такую картину, замер.

– Знакомьтесь! – кивая на вошедшего произнёс Шум. – Это Саймон. Чудом выжил после встречи со Шпагой. Сломали палец, два вывиха нарисовали, фанеру помяли, отняли артефакт. А ведь ему не хуже всех пришлось. Ему вообще грех жаловаться – он хотя бы живой остался. А вот другие двое…

Шум застыл, задумчиво глядя в пустоту перед собой, затем, опомнившись секунд через пять, продолжил:

– Я Шпагу глаза лишил. И любому из вас глаз вырву, если узнаю, что кто-то такими делами занимается, – спокойно изъясняясь, он прошёл в центр бара и указал на своë плечо с красующимся на комбезе потускневшим знаком радиации. – Это не для красоты. Это знак сталкерского единства. А они это единство в крови замочили.

– Так мы ж не о том… – начал было один из присутствующих.

– А я о том, – перебил Шум. – Я не без греха, хорошим в ваших глазах казаться я не хочу, и не надо оно мне. Но такую мразь я вырезал, и буду вырезать.

– Мы ж без претензий, Шум… – подал голос один из собутыльников Барина. – Просто ты походу палку перегнул, с глазом-то…

– Я палку перегнул? – вскинув удивлённые брови, он прошагал к незнакомцу и навис над ним, опираясь на стол. – Двоих нет, и даже тел не нашли, Саймона поломали. А я палку перегнул?

– Да там мутно всё, без свидетелей… – пожал плечами тот.

– Вот свидетель, – Шум кивнул на подопечного, который так и стоял у дверей. – Не веришь его словам – мне похуй, я твоего мнения и не спрашивал. Их закопать надо только за одного Саймона, а я всего лишь глаз выжег. И я буду наказывать так, как посчитаю нужным. Все уловили? Этот очнëтся – и ему доведите.

В баре повисла гробовая тишина и, убедившись, что желающих поговорить больше нет, Шум двинул прочь из лагеря, прихватив с собой помощника.

– Чë там? – шагая наравне с напарником спросил молодой.

– Ерунда. Лучше скажи чë там у тебя? Пробил за пассажиров? – Шум закурил и, глянув на часы, чуть ускорился, дабы успеть к нужному времени.

– Заебись всё, как по маслу, ещё и бесплатно.

– Бесплатно? – Шум повëл бровью.

– Да там старая история. Услуга за услугу, короче.

– Деньги тогда себе оставь, – покивал Шум.

– От души.

Не прошло и часа, как они, успев ещё до заката, оказались на хуторке, где их уже ждали двое из пострадавших от рук этой шайки, и встреча оказалась весьма плодотворной.

Сталкеры, которым "повезло" столкнуться с этими нелюдями, не только дали ценные показания, изложив свои истории, но ещё и указали на человека, тесно связанного с одним из безвестно пропавших. Человек этот, по словам, в глаза не видел самого исчезнувшего, но вот прихвостня Шпаги, с которым столкнулся по дороге, смог бы без труда опознать. К их удаче находился он совсем неподалёку, вот только встречу было решено перенести на утро, потому как последние лучи солнца давно исчезли за горизонтом, а тащиться куда-то на ночь глядя никому не хотелось. Они устроились ночевать прямо на хуторке, в месте встречи, и Шум, оставив в карауле Саймона, уснул.