Наследница Темного мага. Тьмы касание

Мон Ре Ми

Наследница Темного мага. Тьмы касание

Пролог.

– Мурдан, свершилось! – высокий темноволосый старец, чья аккуратная борода едва подалась сединой, вбежал в скромную комнату. Его лицо переполняла радость. – Проклятый амулет, наконец отозвался!

Оторвавшись от книги, старец с белоснежной бородой вскинул брови. Он оглядел гостя спокойным взглядом и глубоко вздохнул.

– Знаю. Я тоже прочитал небесные послания.

– Наконец Мы закроем эту главу. Почти сотню лет она пылилась, мешала и задерживала нас!

– Ты молод Исоним и не видишь всей картины, – грустно отозвался беловласый Мурдан, аккуратно закрывая книгу. -Возможно, для некоторых артефактов лучше оставаться забытыми.

– Но, – энергично замахал руками Исоним, не угасая. – Ведь кто-то, возможно, всю жизнь искал его! И опять же, наша главная задача, чтобы каждый артефакт нашёл своего владельца!

Старик подошёл к нему и положил руку на плечо, улыбаясь одними глазами.

– Мы все проходим сквозь года, когда пылаем ярче солнца. Но время раскрывает истину. Я видел знаки, которые сулят начало тьмы.

Возле входа в комнату вдруг появился третий старец, в изумрудном балахоне и с бородой, разделённой надвое.

– С одной лишь стороны. Когда для нас солнца свет, для прочих мрак тот час сулит.

– Ведар, ты тоже слышал? Он пробудился сегодня на рассвете. Какая добрая, должно быть, весть! – улыбнулся Исоним.

Старец в зелёном балахоне прошёл через комнату и остановился возле окна, из которого виднелись белые вершины гор и алые кроны деревьев.

– Сей мрак в добро не обратится. Погибелью наш пахнет мир, – задумчиво произнёс он.

– Истина. Артефакт не должен быть получен. Мы своими руками подпишем миру смертный приговор, – кивнул Мурдан.

Исоним, самый молодой из старцев, перестал улыбаться, встретив серьёзный взгляд старшего из них.

– Ведар! Но так нельзя. Нас покарают, мы лишимся силы. Ты знаешь, к чему приведёт потеря хотя бы одного из нас!

– Успокойся, Исоним, – одернул его Мурдан. – Такое происходит не в первый раз. Наши прообразы научились справляться с похожими бедами.

– Нам надобно решить, какую чашу с ядом стоило испить. Их две. И обе смертоносны. Однако, есть противоядие, но лишь к одной из чаш оно подходит, – задумчиво сказал Ведар, окинув обоих изумрудами глаз.

– Значит, есть два пути? Я видел лишь одного наследника. Старшие, вы видите больше меня, так расскажите же!

– Исоним. Видение, что открыто тебе, прекрасно?

На минуту младший задумался, прикрыв глаза.

– Нет, но в жизни магов страдания и боль почти обыденность. Уж так они устроены.

– Конечно. Теперь взгляни чуть шире – не все из смертных порочат жизнь других. Оглянись – ты многих повидал, ты видел их судьбу. Теперь вернёмся к главному, – Мурдан прошёл к столу и отодвинул книги в сторону.

Исчерченная множеством линий, на столе лежала карта, похожая на ночное небо. Только она не изображала всем известные созвездия Ориона или Воланса. Карта, понятная только троим – Мурдану, Ведару и Исониму.

Толстые и тонкие линии соединяли крупные и малые звёзды, и Мурдан указал на одну из них.

– Здесь артефакт остался не нужным. Его отвергли и пожелали забыть. А вот здесь, – он провёл пальцем через несколько крупных звёзд, и остановился на самой яркой. – Здесь его ждут, и это тот человек, которого видел ты, Исоним.

Младший внимательно рассмотрел карту и его пальцы нащупали едва заметные линии, которые шли от забытой звезды в другую сторону. Звёзды этой линии с каждым разом становились всё мельче, и кончались крохотной точечкой.

– Ещё один? Но Он слаб! – воскликнул Исоним.

– Да, он слаб, и артефакт ему не по силам, – подтвердил Мурдан.

– Когда судьбы завеса откроет пред наследником пути, он выбор сделает. Исход мы знаем, а значит, можем нить судьбы в другие руки передать.

– Ведар! Но, как же! Нас трое, и каждый под своим углом видит одно и то же! Неправильно отдавать артефакт не в те руки!

– Исоним. Такое решение – залог спокойствия нашего мира ещё на полсотни лет.

Младший старец не соглашался, он не смел перечить изложенным канонам и не мог поверить, что старшие так просто пренебрегали правилами. Бурный разговор продолжался несколько часов, пока, наконец, младший не сдался.

– Никто не должен знать, о чём мы говорили – ни человек, ни летопись. Исоним, проклятый артефакт пускай покоится на прежнем месте. Ведар отправится на поиски наследника. Я же пойду к другому.

– Иным мы проведём путём проклятый артефакт. Его судьбу немножечко подправим, и этим мир спасём, – закончил Ведар, положив руку на тяжёлый фолиант.

Глава 1. Листхейл. Самый обычный день.

Предрассветные часы находились в гармонии. Первые заморозки сопровождались обильным туманом, он покрыл всю долину и дома маленького прибрежного городка Листхейл. Воздух настолько влажный, что можно вымокнуть, лишь выйдя на улицу. Туман плыл под мягким воздействием прохладного ветерка, пожелтевшие листья тихонько перешептывались. Осень набирала силу, оставляя отпечатки – это и жухлая трава, и потускневшие краски. Однако местами ещё пестрила и радовала глаз – поздние цветы и ещё не опавшие монетки листьев. В лесу раздались первые утренние трели птиц. Холмы сливались с морем, ставшим гладким продолжением осеннего воздуха. Кое-где едва заметно колыхалась невысокая еще зеленая трава, утяжеленная обильной росой.

Все вокруг замерло, и время словно остановилось, но картина менялась буквально на глазах, открывая зрителю всю прикрытую красоту.

Яркий солнечный луч пробился сквозь неуверенные дождливые облака, и с ним все вокруг стало ярче и сильнее. Природа оживала вместе с новым днем. Щебет птиц жизнерадостнее и громче, пожелтевшие деревья ослепительно отражали солнечный свет. Звезды и луна меркли, уступая небосвод теплому солнцу и пушистым облакам, небо заливало яркими пурпурными оттенками.

На секунду у солнца появилась конкурентка – одна непокорная звезда сорвалась с неба и стремглав упала в самую гущу тумана. Яркая вспышка потухла, словно свеча. Туман всколыхнулся, как водная гладь, которую потревожила капля. Необыкновенная тишина накрыла долину, даже ветер замер на какие то секунды, а солнце обиженно спряталось за облака.

Искатели осколков звезд могли бы со всех ног бежать к тому месту, на поиски желанного трофея. Возможно, любители тайн и загадок космоса тоже заинтересовались бы этим объектом. Да и простой человек мог задаться вопросом, и любопытство заставило его пойти посмотреть… Однако, долина находилась в равновесии и тишине, а жители города Листхейл еще не досмотрели свои интересные сны. Никто не заметил ничего необычного этим утром. Тем временем, с того самого места, куда упала звезда, выходил человек.

Рассекая воздух, он торопился как мог. Шаг его неровен – путник сильно хромает, ноги его путаются в ободранном балахоне. Левой рукой он грузно опирается на резной посох, со слабо мерцающим наконечником, правую крепко прижимает к груди, придерживая что-то под темными одеждами. Борода, опущенная до груди и разделенная надвое, спутана и взлохмочена, как и длинные волосы. Сторонясь фонарей и широких улиц, он осторожно пробирается между домов, избегая возможных прохожих.

Из-за угла раздался лай, заставив путника замереть возле стены одного из домов. Пожилая женщина, любительница собак, вышла на прогулку со своей сворой. Лицо и руки её давно покрыли глубокие морщины, но душа осталась юной, а энергии могли позавидовать молодые. Голову венчала пелена благородной седины, но глаза, словно море, все также ярки и остры. Только в это раннее время она могла свободно вывести своих любимцев на волю, не вызывая неодобрения, а иногда даже осуждения соседей.

Путник, выжидающий время, стоял в тени дома, слегка пригнувшись. Из его груди вырвался еле слышный стон, мужчина тихонько выругался, проклиная свою слабость. К счастью собаки так шумели, что не замечали ничего, кроме дороги. Выждав немного, пока дама с питомцами удалится, он пересек улицу и пробрался в сад небольшого двухэтажного кирпичного дома. Замешкавшись, он несколько секунд потоптался у заднего входа, а затем достал из щели между проемом и стеной ключи и скрылся внутри.

В редких окнах уже горел свет, хотя большинство жителей города Листхейл все еще спали. Они отличались от современного человека – неторопливо, без суеты проживали каждый день.

Добрые и отзывчивые, неравнодушные к друг другу, любящие и хранящие свой город; их жизнь протекала размеренно и спокойно. Соседи ходили друг к другу в гости, устраивали посиделки с чаем. Приятная смесь звуков наполняла улицы – кто-то латал крышу небольшого особняка; живая музыка, играемая местным музыкантом; смех детей, скромый собачий лай.

С заходом солнца яркие краски глушились, на смену им приходила ночная прохлада и тишина, но жизнь и тут кипела. В окнах домов приветливо горел свет, снаружи украшены светлячками, работающими от солнца. Из местных кафе разливались умопомрачительные ароматы, просто не дающие шанс пройти мимо. Море переливалось в свете луны, с окраины леса слышалось пение соловья, ночные птицы и мотыльки то и дело виднелись на небосклоне.

Отправляясь изучать город, он с каждым шагом будет нравиться все больше. Невысокие причудливые дома, увитые плющом и диким виноградом. Узенькие улочки и легкие ограды, клумбы и цветники, почти у всех велосипеды – машин очень мало.

В один из таких дней, Листхейл стал новым домом для девушки-знахарки, чье появление не осталось незамеченным. Сюда нечасто приезжали новые люди, а остаться и купить дом – событие для целой улицы.

Мусони Ассель, совсем юная девушка девятнадцати лет, казалась жителям города тихой и скромной. Она не любила рассказывать о себе, но с удовольствием поддерживала любую беседу, много улыбалась и с первого дня готова была прийти на подмогу. Она легко сходилась с людьми, а повадками сливалась с местными.

Ей помогли с приобретением хоть и старенького, но уютного дома. Он давно пустовал, зарос вьюнами и дикой травой. Хозяин проживал в крупном городе и был очень рад избавиться от приходящей в негодность недвижимости. Даже сделку оформил дистанционно, настолько был занят.

Скоро девушка освоилась и наняла рабочих, которые починили кровлю. Сама же упорно занялась садом. Запущенность и непроходимость уступали место порядку. Спустя несколько дней в нем нашлись дорожки, старые деревья вишни, велосипед и маленький полуразрушенный фонтан.

Мусони высадила некоторые травы для создания отваров. Работа в саду успокаивала сердце и лечила душу. Она часто вспоминала покойную бабушку, её мудрые советы и добрые речи. Находясь в своём уединении, ощущала, словно бабушка рядом, и как прежде они смеются над нелепой шуткой или ребячатся, кидаясь друг друга репейником.

Воспоминания грузом ложились на плечи, прошел всего год.

Бабушка попала в больницу, когда Мусони была на экскурсии в другом городе. Узнав об этом, девушка купила обратный билет и со всех ног бежала домой, но не успела.

Терзало осознание, что она звала её, ждала её, но внучка не пришла в такой важный и единственный момент…

Возложив букет полевых цветов на могиле, она подобрала чемоданы и двинулась в путь. Мусони не чувствовала себя в этом мире, ничто не держало её. Словно вольный ветер, она решила не стоять на месте и покинула родные просторы, купив билет в одну сторону на первый попавшийся поезд.

В окне мелькали леса и поля, широкие реки и узенькие ручейки, болота и озера, бескрайнее синее море – оно точно из сна, в котором Мусони играла на берегу, собирала ракушки и камушки, а чьи-то теплые мягкие руки нежно обнимали её…

Поезд резко заскрипел тормозами, прервав размышления. Мусони схватила чемодан и поспешила сойти на приглянувшейся станции. "Листхейл " – гласила надпись с завитками. Встав лицом навстречу ветру, она впервые почувствовала, что может дышать полной грудью. Это чувство разлилось по всему телу, а на глаза навернулись слезы. Воздух – соленый аромат моря, смешанный с нежным шлейфом луговых цветов. Весна здесь несравненно ярче и красочней, чем на севере Оремидора.

Осень пришла неожиданно и экстравагантно. С порога она меняла погоду с жары на холод, резко заявляя о себе заморозками, туманами и проливными дождями.

Именно в такое осеннее утро, с мокрым холодным туманом, в жизни Мусони начался преполох.

Она проснулась от громкого стука внизу. Переехав в этот дом, никак не могла привыкнуть к звукам внутри и снаружи, поэтому сон ее был беспокойный и прерывистый.

Села в кровати, попыталась включить свет – снова нет. Так часто бывает, что электричества в доме нет. Звонок просто элемент декора, по назначению тоже не работает, впрочем, как и телевизор, интернет и радио. Даже сотовая связь не проникает. Свет то работал, то нет – дом как будто отвергал все прелести современной жизни. Зато камин разгорался с пол тычка, и свечи горели медленно и ярко, что часто выручало.

Похоже, придется все-таки раскошелиться на новую проводку, а денег с продажи бабушкиного дома осталось совсем немного. В соседниз окнах горит свет и фонари на улице работают исправно. Дом долго пустовал и теперь требовал сил и внимания. Мужские руки и острый мужской ум были как нельзя кстати, но Мусони осталась совсем одна. Родители давно пропали без вести, а бабушка Добрина, растившая её с трёх лет, умерла.

Стук внизу послышался вновь. Теперь она убедилась, что ей не показалось. Осенние ночи стали холодными, в доме стояла прохлада и влажность. Стиснув зубы, она накинула халат и тапочки. Возле лестницы прихватила метлу из чулана, помня о вероятности столкновения с крысами, как предупреждал бывший хозяин.

Девушка на цыпочках прокралась к приоткрытой двери, в боевой стойке с метлой, и легонько толкнув в сторону, ворвалась внутрь.

«Признаков грызунов не обнаружено», – подумала она, тут же заметив кое-что другое. В камине весело потрескивали березовые бревна, а на плите закипал чайник. Кто то проник в дом и хозяйничает.

Стук раздался вновь – совсем близко из гостиной. Сохраняя спокойствие, Мусони поправила волосы, плотнее укуталась в халат и направилась к источнику звука. Шторы гостиной плотно задернуты, освещалась лишь тонкая струйка света от камина с кухни. Свет падал ровно на силуэт высокого человека, сидящего в кресле к ней спиной. В руках его книга, над которой тот склонился и бубнил что-то себе под нос. Возле кресла стоял длинный посох с небольшим слабо мерцающим наконечником.

Метла против посоха – сомнительное сражение. Сердце девушки учащенно забилось, но прежде, чем она успела запаниковать, незнакомец произнес негромким, мягким голосом:

– Спокойствие. Причин бояться меня нет, – не отрываясь от книги, он продолжил. – Не зло пришло в твой дом. Виновен я, обязан был предупредить. На протяженьи многих лет я странствую, сей дом как пристань. Сегодня наконец совпало. Изволь беседу разделить, да для души тепла горячего чайку…

На всякий случай метла стояла возле камина. Оглядываясь, Мусони выполнила просьбу непрошенного гостя и налила свежего черного чая, с добавлением щепотки пряностей. Старик захлопнул и отложил в сторону книгу, принимая чашку из рук девушки.

Поблагодарив, незнакомец наслаждался чаем, не обращая внимания на хозяйку дома. Он громко пришмыгивал и пыхтел от удовольствия. Пил чай так, словно ничего вкуснее не пробовал. Мусони села в кресло, стоящее напротив, но метлу держала рядышком – вдруг пригодится. Её пробила легкая дрожь – как результат прохладного утра, или причина ситуация?

Она изучающе рассмотрела внешний вид гостя. Старик казался очень высоким и довольно худощавым – в кресле возвышался великаном. Скорее всего рыжие от природы, седые волосы спадали с плеч, были взлохмочены и грязны. Борода, разделенная надвое замысловатой лентой, прикрывала шею и касалась груди. Одет в длинный коричневый балахон, в нескольких местах прожжен и оборван, а подол больше похож на лохмотья. Сапоги, которые гость не удосужился снять, покрыты грязью с примесью какого-то синеватого порошка.

Его внешность заставила усомниться – он больше походил на бездомного сумасшедшего бродягу. Прогнать его не позволяла только вежливость, которую годами прививала бабушка. Она почитала любого гостя, и верила всем сердцем "Гость не случайно входит в твой дом". В большинстве случаев бабушка не ошибалась.

– Благодарю за чай, что греет каждый уголок души. Чудесный сбор, и сварено как надо, – пыхтя и крепко держась за посох, он прохромал на кухню. – Позволь, умыть уставший лик?

– Эм… Да, пожалуйста.., – Мусони кивнула, наблюдая за стариком из гостиной.

– Известно ли тебе, наследница, как Дом сей истинный владелец оберегал? Не то что крыс, тут и мышей вовеки не бывало. Невежды окрестили крыс меня, – голос старика ровный и негромкий, а слова он расставлял замысловато и путано. – Сей дом по праву твой, гнездо всегда зовёт птенца вернуться. Я не бродяга, а имя мне Ведар Конгранд.

– Мусони…

– Ассель, знаю я. Мне многое открыто, – перебил её Ведар.

Он снял балахон и сапоги, расправив вещи на стуле перед камином, сапоги поставил сушиться поближе к огню. Теперь он одет в темно-зеленый халат по колено, с белой вышивкой на рукавах, и в таких же широких брюках. Вязаные полосатые носки разбавляли серьезный образ.

"Без балахона и массивных сапог он похож на волшебника из старых сказок" – промелькнуло в мыслях девушки и она улыбнулась про себя. Обильно плеща вокруг, Ведар стал умываться. Брызги разлетались в разные стороны, создавая половодье.

«Кошмар, какой неряшливый! Моя идеальная кухня…» – думала про себя Мусони, представляя, сколько уборки предстоит выполнить.

Закончив водные процедуры, Ведар выхватил из-за рукава плоскую деревянную расческу и принялся расчесывать волосы и бороду, которые стали чистыми и даже не мокрыми. Заметив это, брови девушки невольно поползли на лоб.

«Интересный фокус!»

Тем временем, старик достал откуда то толстенную иглу и сейчас штопал балахон, по-хозяйски сев на прежнее место.

– Уж рассвело давно, пора впустить лик солнца в дом. Раскроешь шторы ты?

За окном уже вовсю переливались солнечные лучи, они томились за плотно закрытыми шторами и пытались найти щелочку. Пожалуй, действительно пора, но какое-то глупое упрямство вдруг нашло на Мусони. Вероятно причиной стало не владение ситуацией, находясь на своей территории. Странный гость хозяйничает и раздает указы. Топнуть ножкой и капризно отвернуться – совсем по детски, но это чувство распирало изнутри.

– Раскрою, когда захочу. Мой дом.

Едва сорвалось последнее её слово, шторы на всех окнах встрепенулись и резко раскинулись в разные стороны.

– Что за…, – Мусони подскочила от неожиданности и зажмурилась. Такие фокусы уже немного перебор.

Желтый солнечный свет озарил гостиную. Ведар же невозмутимо продолжал штопать дыры, словно не замечая ни происходящего вокруг, ни испытующего взгляда девушки.

– Не бойся, сядь на место. Итак. Другое дело! – старик встряхнул свой балахон еще раз и нитки, схватывающие лохмотья рассеялись, оставив после себя совершенно целую ткань. Ведар рассмеялся заметив, как округлились глаза собеседницы. – Так будем знакомы, Ассель Мусони! Я Путник, Хранитель, Колдун Ведар.

Повертев в руках свой балахон, старик просиял – ему нравилось, что одежда приобрела опрятный вид.

– Рада знакомству, – по инерции ответила Мусони, но вдруг осеклась. – Хранитель и колдун? Это псевдонимы?

Ох и не обычно начался этот день. Странно, путанно и непривычно. Мусони старалась совладать с волнением, которое наростало в ней : «Спокойствие, он не выглядит опасным, он гость, а значит, всё хорошо.»

– Из Далекого Края, из Тайных Земель прибыл я сегодня, на рассвете. Почти уверен, что о местах таких ты не слыхала. Не в этот раз поведаю о них, да о былом. О прошлом, что воедино сплетает и минуты и столетья. Молвить историю могу я днями, месяцами, – продолжил Ведар и вдруг посерьезнел, голос его стал на тон тише, как будто он размышлял вслух. – Немного предисловия поведать стоит, иль нет?…

Старик прикрыл глаза, как будто решил вздремнуть. Его дыхание звучало сипло и громко, в тишине комнаты оно звучало как гром. Честно говоря, состояние путника вызывало у девушки опасения, а опыт знахарства подсказывал, что ему можно помочь.

– Вы здоровы?

Старик вдруг раскрыл глаза и лукаво подмигнул Мусони, как будто она сказала несусветную чепуху.

– Здоровье крепко, да зорок глаз, хотя испытаньям подвергался не раз, – бодро сказал он, положив посох поперек колен. – Недуг мой неизвестен простому люду. Мудра была, но не всесильна Тарэй Добрина. Судьбою тебя наградили, однако…

Последние слова старик произнёс с задумчивой грустью. Едва успокоившись, девушка вновь пришла в волнение. Она никому не рассказывала о своей прежней жизни, тем более имена.

– Вы знали мою бабушку?

Кажется, он не слышал вопроса и продолжал свои рассуждения:

– Ещё не смирилось сердце, не обрела душа покой, – вздохнул путник, глядя на сияющий кристалл и осторожно вынимая его. – Добрина, она же Зорина. Нелегка того судьба, кто служит людям. Бескорыстно. Самоотверженно. До конца. Как кажется несправедливо, что не вечны они, уходят… Никто не поможет, руки не подаст, не скажет слов…

Прикусив нижнюю губу, Мусони почти проткнула её зубами. Он знает её семью, и он не случайный гость. Осталось набраться терпения, когда старик расскажет, зачем пришел.

– Ведар, зачем вы здесь?

Справившись с кристаллом, сейчас он крутил его в пальцах, но внимательно смотрел на девушку, как будто изучал её, словно внутри его терзали сомнения. Мусони поежилась – создалось ощущение, что её сканируют. Она свела брови, стараясь выдержать этот пристальный, слишком долгий взгляд.

Изумруды глаз пали на кристалл и повернув его еще разок, старик протянул руку. Светящийся камень из посоха подарком лежал на ладони, но принимать его девушка не торопилась. Она непонимающе смотрела на старика и ждала объяснений, готовая задать кучу вопросов, но не решаясь. Улыбнувшись и положив камень на столик, Ведар встал и прошел к камину. Вытянув ладони, он начал что-то нашептывать себе под нос. Могло показаться, что он просто поворошил поленья и пламя в камине стало расти. Вот только реагировал камин на его бормотание, и теперь поленья огню вовсе стали незачем.

Мусони этого не заметила, её вниманием завладело завораживающие сияние кристалла. Словно заколдованная, она вгляделась в него – он манил и мягко сиял. Внутри него как будто перетекало что то жидкое, привлекательное и тёплое.

– Клеймом бродяги одарила ты меня. Как же еще? Сумасшедший? Вор? Единый раз сочувствие ты проявила к здоровью моему, да лишь только потому, что дома чистота тебя заботит…

В голове девушки переполошились мысли и стояла жуткая неразбериха. Напряжение росло – те самые мысли, которые обычно умалчиваются на задворках сознания, и всячески скрывают, озвучивали вслух. Изнанку её души выворачивали наружу.

Смятение, охватившее её, прогнала мягкая беззлобная улыбка старика. Он вернулся и уселся в своё кресло и вдруг резко посерьезнел:

– Теперь услышь! Запаса время не имею я. С заходом солнца снова в путь, но прежде, необходимо раскрыть тебе грядущего виднеющие дали. Миновали опасности времена, и Магия почти обыденна стала теперь, ведь разные имена носит она, оставаясь собой, тем не менее, – старик поднял вверх указательный палец, наставнически покачивая им. – Сложно положение твое, ведь ранее не говорил Никто всерьез о связи магии с тобой. Наследница. Ты из другого мира и Магией всесильной ты наделена.

Молчание. Странное чувство сковало ей горло, не давая вымолвить ни слова. Она только покосилась на кристалл, как будто искала в нём поддержку слов старика.

– Невежество тебе мешает. Сейчас ты скована, и магия твоя слаба. Отсюда и неверие в мои слова. Прими сей дар, и скоро, может быть, сей дар тебя и убедит. А коль не убедит – долой. Забудешь про него, меня, сей день обычным станет.

Мусони вскинула брови и наконец обрела дар речи, справляясь с эмоциями. Губы тронула легкая насмешливая улыбка.

– Хороший розыгрыш, но вы опоздали лет на десять. Возможно тогда я бы скакала от радости в кресле и бежала запаковывать чемодан, – с сарказмом сказала она.

Магия? Кто верит в такие вещи на пороге своего двадцатилетия? Лучше не заражаться ересью, чтобы потом не было больно от разочарования. Магии не бывает, она живёт в старых книжках. Возможно ли, чтобы пшых – и все готово! И вот тебе и карета из тыквы, и поцелуи сделают жабу человеком, и от вечного сна они тоже пробуждают. Верить и любить сказки – это здорово. Они переворачивают с ног на голову, заставляют потерять ощущение настоящего. Именно это ощущение обожала Мусони, прочитывая очередную книгу – окрыление, проживание, погружение в другие миры. Однако реальность сильно опрокидывает, ведь чудес не бывает. В жизни все жестко, а некоторые с детства чувствуют жизнь сильнее.