Девятая история

Едва это предположение было облачено в вербальную форму Андрей с визгом выпрыгнул из воды.

– Нахер! Я в это не играю! – он пытался отряхнуть воду стекающую с одежды, словно от похлопываний ладошками она бы моментально высохла не оставив трупного привкуса.

– Давайте все здесь осмотрим. – бывший солдат был единственным из нас кто сохранял хладнокровие, и первым принялся прочесывать высокую траву, снова и снова осторожно запуская в нее длинную палку.

– А что если он и правда здесь? – робкий голос Артема поднимал вопросы на которые отвечать никому не хотелось.

– Ты ищи давай. – сказал вояка. – Думать потом будешь.

– Это вас так в армии учат? – огрызнулся Аретем, впрочем солдат пропустил этот укол мимо ушей.

– Тема, давай ка заткнись и ищи. – сидя у костра Роман несколько сгладил углы все сильнее нарастающей между нами паники и облачил все описание этого момента в короткую фарзу. – К этому моменту все мы уже были на пределе.

– Да пошел ты, заткнись сам.

– Просто тыкай чертовой палкой в кусты твою мать.

– Парни! – в перепалку вклинился голос. Хриплый, плаксивый стон, словно холодный душ опустился на наши головы откудо-то сверху. – Это вы? Это правда вы?

– Мы замерли, судорожно переглядываясь, пытались понять кому принадлежит этот голос – Роман сделался жутко довольным, история подходила к развязке. – Но мы уже знали.

Мы вскинули головы к небу и скользнувшие по стволам деревьев лучи наших фонарей уперлись в толстую ветку в пяти метрах над землей. На ней, дрожа от холода, сидел Тимур. Живой. Мы нашли его.

4

Он лежал животом на ветке вцепившись в нее руками и ногами, совершенно голый. Изрезанные в кровь стопы сочились красным, оставляя на дереве блестящие в дрожащем свете фонарей мокрые следы. Один шлепанец слетел с него когда он отрубился, второй он потерял уже после пробуждения в панике убегая из лагеря, и судя по состоянию его ног, по пути он сумел собрать все до единой торчащие из земли колючки и ветки.

Его лицо и руки были иссечены ветвями и текущие из глаз слезы заполняя собой глубокие борозды на щеках заставляли его каждый раз вздрагивать от боли.

– Му-Мужики… – Он смотрел на нас с той надеждой с которой идущий по пустыне путник за несколько секунд до смерти смотрит на живительный оазис посреди барханов. Зрелище, признаться, отвратительное.

Свой рассказ, Роман завершил довольно лаконично и как положенно под конец нагнал безысходной жути. Мы подняли головы и увидели его сидевшим на дереве, совершенно голым. Он плакал и смеялся одновременно. И когда наконец мы вернулись обратно в лагерь, Тимур до самого конца похода, а это еще шесть дней, больше не проронил ни слова. Все мы разъехались и больше ничего и никогда о нем не слышали. Наверное не нужно быть гением чтобы понять что на следующий год в поход он не пошел.

Эта история, по большей части, джае близко не была страшной. Мистической, бузусловно. Но как только была поставлена точка, я знал что спать сегодня точно буду отвратительно, если вообще смогу. А вот наши девчонки, к моему облегчению, восприняли ее не более чем жуткую байку, благо тому поспособствовали уточняющие вопросы Даши и Кристины и наши ответы, преисполненные радикальным нежеланием закреплять рассказ как основанный на событиях реальных или, и того хуже, истинно существоваший случай.