Полная версия
Чтобы хоть как-то отвлечь себя от неприятных ощущений, запустила в голове калейдоскоп событий последнего месяца. Продажа квартиры в городе, как крайнее следствие не очень радостных изменений в, и без того не простой личной жизни, после которых она начала свою ежедневную игру в прятки с памятью, поиск нового дома подальше от суеты больших городов.
Вспомнила, как добиралась в отдалённое сельское поселение на границе двух областей, где продавался крепкий ещё сруб-пятистенок с небольшим огородом. Ехали через полузаброшенную деревню и застряли – после недельных дождей дорогу развезло, и машина увязла буквально на пустом месте! Пока шофер корячился с машиной и с помощью местных вытягивал её из обширной лужи, Варя разговорилась с местным главой администрации, узнала, что пустых домов у них тоже полно и она может выбрать себе любой.
После просмотрела почти все заброшенные дворы и чуть было не распрощалась с идеей уйти подальше от цивилизации, настолько всё ей показалось безнадёжным и унылым, а в селе-то, куда изначально путь-дорогу держала, что, по-другому? Собралась уже поворачивать обратно в город, но что-то позвало в конец улицы…
Дойдя до последнего дома на улице и зайдя во двор, впала в «дежа вю». Воспоминания из чьей-то прошлой жизни прыгали перед глазами картинками, происходившего в этом доме когда-то. В заросшем полынью и крапивой дворе играли дети, на солнышке грелись коты, в будке неохотно для порядка погавкивала смотревшая на подворье за порядком большая сторожевая собака. В начале прошлого века здесь жила крепкая большая семья, но что-то случилось…
Перед глазами, как в диафильме, прокрутились события, последовавшие затем – донос соседки, раскулачивание, как какая-то тётка, буквально в последний момент, ткнула маленькую девочку в руки кому-то из соседей, слёзно умоляла сберечь и сообщить дальней родственнице из другой деревни. Как приехала бабка по отцовской линии и она поселилась в этом вместе с девочкой. Как через несколько лет по углам начали шушукаться и тыкать пальцами, подозревая в колдовстве. Как то, что бабкино ведовство, знание трав и умение ими лечить, начали считать ведьмовством. Как однажды она пропала, а повзрослевшая к той поре девушка уехала в город и сгинула.
Дом с тех пор стоял пустой. Крепкий сруб, чуть покосившийся забор. Он словно бы манил и звал к себе. «Прятки» закончилась, стоило Варе переступить порог этого дома. Ни минуты не раздумывая, она решила поселиться именно здесь. Переговорив «с кем надо» и за месяц оформив все необходимые бумаги, она наконец-то приехала сюда на небольшом грузовичке с полным кузовом невеликого скарба, нажитого ею за всю свою городскую жизнь.
Пока мужики вытаскивали во двор её коробки с ящиками из кузова видавшего виды «каблучка», местные подтянулись «на огонёк», знакомиться. Вроде нормальные соседи – помогали заносить вещи в комнату, очищать дом от паутины. Показали, где у них принято держать утварь и где находится колодец. Через пару часов получившие оплату грузчики с «каблучком» уехали, удовлетворившие любопытство соседи потихоньку разошлись по своим делам, и Варя осталась наедине с собой, дальше вслушиваться в сказки далёкого прошлого, но вокруг было тихо.
Солнце пекло, жаркий воздух одеялом расплывался по округе… Она устало присела на ступеньки. Дом стоял на небольшом склоне, на отшибе, входом на юго-запад. Перед крыльцом небольшая лужайка, за ней заросший сад, в котором Варя, приглядевшись, нашла и яблони, и вишни, и сливы, и прочие многочисленные насаждения. Правда, всё это богатство сейчас утопало в лебеде, крапиве и другой сорной траве, но это было не важно. Солнца в её доме будет много всегда, и она наведет порядок – сад вздохнет свободно.
Она сходила в дом, заварила чай и вернулась на крыльцо уже с кружкой, поцеживала теплый душистый напиток и наблюдала, как на западе потихоньку начинал загораться закат. О том, что было до этого и что будет после, помнить решительно не хотелось.
Последовавшие за переездом несколько недель были посвящены тому, чтобы привести дом в божеский вид, отмыть и отчисть каждый его уголок, расставить и разложить всё по своим новым законным местам. После этого начать освобождать от сорняков сад. Варя складывала в очередную кучку стебли понадёрганной то тут, то там лебеды с крапивой, как вдруг…
Удар по голове, шум вокруг и темнота. В голове пульсировала боль. «За что они так со мной?.. За что?» Пытаясь понять, где находиться и в какую сторону идти, она начала медленно пробираться сквозь подлесок. Луны, как назло, не было, а звёзды то и дело прятались в многочисленных облаках. С трудом переставляя ноги, Варвара, в конце концов, вышла на какую-то тропинку. Идти стало легче, но куда вела тропа?
За что они так с ней? Стараясь не думать о том, куда в конце концов её выведет эта лесная тропа, из раза в раз задавала себе вопрос Варя, потихоньку продвигаясь вперёд.
За то, что днём часто спала, а по ночам работала через интернет? Так всем же сразу объяснила, что сотрудничает с компанией, территориально находящейся в другой части света, и из-за разницы во времени ей приходиться работать по ночам.
Или за то, что въехала в дом с «дурной» славой, который деревенские почему-то называли «Ведьмин угол»? С чего? Никто не знал. Колдовством в нём никто и никогда не промышлял, дом был светлый, теплый, уютный, а если и было что-то когда-то? Так, на земле, наверное, уже и не осталось «чистых» мест, везде что-то да происходило – и хорошее, и не только хорошее. Есть места, зачищенные от скверны, но в большинстве всё ещё загаженные болью, кровью и страданием.
За то, что знала, какие травы можно в чай заваривать, чтобы не болеть? Но ведь не «ведьма» же, а «веда»! За неделю она повесила на чердаке много таких душистых пучков на сушку. Таблетки не пила, врачей не любила. Лечилась силами природы. Но видимо и это многим не нравилось.
Или за то, что к дому прибился ободранный и голодный котейка, которого она так и не смогла выгнать? Что с того, что он радикально чёрного цвета, даже усы и нос у него чёрные, как ночь? Живая же душа… Накормила его, он мышей распугал, пригрелся, прижился. А что, если чёрный, так сразу топить или убивать надо?
Так, за что они с ней так? За что ударили и в лес? За то, что не такая, как они, деревенские? Не пью, в бабьих сплетнях и разборках не участвую? Или в колдуньи меня зачислили? Кроме ничем не подкреплённого человеческой логикой твердолобого «потому что», никаких ответов не было…
Она почти уже выбилась из сил, когда сквозь густые лапы ельника стали едва заметны два светящихся огонька – в чьих-то в окнах горел свет. «Господи, в лесу и жилой дом? Из местных мне об этом никто никогда не рассказывал». На исходе сил Варя кое-как добралась до старой заимки и, постучав несколько раз в стекло, начала оседать… Помогите!
Теряя сознание, она успела почувствовать сильные жилистые руки. Они, не дав ей упасть, подхватили, пронесли в дом, уложили на застеленную рогожкой широкую деревянную лавку и… Её вновь накрыла темнота. Варя изредка выплывала из этой мглы и урывками видела то белёную печь, на огне которой что-то булькало и шкворчало, то край стола с лежащей на нём большой толстой книгой в кожаном тиснёном переплёте. Рядом горело множество свечей различных размеров и цветов – белые, красные, зелёные, чёрные… На столе стояли банки и баночки, с мазями и с настоями. Запах трав и какого-то душистого дыма успокаивал и клонил в сон…
И руки… Руки, которые делали её боль тихой, убаюкивали и поглаживали. Иногда они вливали ей в рот что-то теплое и горькое, иногда чем-то мазали и проминали до боли, от которой Варя, сродни наркозу, снова проваливалась в сон…
Сколько времени провела в таком состоянии, Варе было неизвестно. Ей казалось, что она спит и видит сон, в котором руки бережно заботятся о ней, и она, окружённая их заботой, спит, не испытывая боли и не видя сновидений…
Очнулась Варя от того, что неведомым ей образом, в прямом смысле этого слова, подскочила в постели. За окном стояло раннее утро, на улице по земле стелился густой туман. Дверь в чуть покосившейся избушке была распахнута настежь, и через дверной просвет было видно залитую утренним светом опушку леса и почти заросшую тропинку. У порога морскими волнами, не решаясь заплеснуться в комнату, перекатывался туман…
Печь в заимке была всё ещё тёплой, угли в ней потихоньку превращались в золу и проседью оседали в настежь распахнутом поддувале. Варя медленно встала с лавки и подошла к столу. На нём уже не было ни разноцветных свечей, ни разнообразных баночек, обыкновенный начисто вытертый самосрубный деревенский стол, на котором лежал ломоть хлеба и стоял стакан молока, накрытые белым тканным рушником.
Чуть в стороне лежала записка, в которой достаточно корявым почерком было написано, что очень рады её выздоровлению, но проводить до дома не смогут. Ниже была приведена схема, как самостоятельно добраться до деревни.
Варя вздохнула и села назад на лавку… Никаких мыслей не было, боли тоже, вместо этого в ней впервые за долгое время проснулся аппетит. С удовольствием съев хлеб и запив его молоком, она ополоснула стакан из стоявшей в дверях небольшой деревянной кадки с черпаком, и, как принято в деревнях укладывать чистую посуду, поставила его вверх дном на полотенце и накрыла сверху оставшейся его половиной. Подойдя к порогу, повернулась, поклонилась в пол, поблагодарила за помощь и вышла.
Прикрыв дверь, Варя, не найдя ни замка, ни засова, прислонила дверь небольшим бруском, после этого сверилась со схемой и, не торопясь, пошла в сторону деревни. Замотанный на голове тюрбаном платок, потихоньку развязался и спал на плечи. Огненно-рыжие волосы растрепались и переливались волнами при каждом дуновении ветра…
Варя шла по тропинке и с каждым шагом к ней вновь возвращались силы. Она, будто впервые, вновь прислушивалась к треску веток под ногами, к чириканью стайками сидевших на ветках и гомонивших в листве многочисленных лесных птиц, к тихому хрусту сосновых стволов, которые шевелили запутавшиеся в верхних их ветвях чуть заметные белокрылые облачка…
Сзади неожиданно послышались чьи-то шаги. Варя обернулась и замерла. По той же тропинке, но в её направлении, стремительно приближаясь, шёл молодой человек. Поравнявшись с Варей, он ненароком заглянул ей глаза, и от неожиданности молодые люди непроизвольно вздрогнули …
– Меня Игорем звать, – представился мужчина, – А вы, наверное, Варя? Вас всем миром ищут уже третью неделю! Пойдемте, я провожу Вас.
– Да, это моё имя… – удивленно сказала она.
Лицо молодого человека ей кого-то определённо напоминало, но она никак не могла вспомнить кого именно.
– Как три недели?
Они разговорились и, незаметно для себя, вскоре перешли на «ты». Игорь был деревенским, но учился в городе, ехал к родителям на каникулы и решил срезать крюк от железнодорожной станции до деревни. Он всегда так делал – дорогу знал хорошо, с закрытыми глазами мог весь лес насквозь пройти.
Несколько лет назад он вернулся из армии и поначалу работал в разных местах, но лес тянул к себе, и в конце концов он поехал в город, поступать в лесотехнический колледж. Отец ему писал про неё. Оказывается, Варю хватились, ещё, когда она не пришла на почту за очередной посылкой с «Алладин-транзита». В деревне все знали, что она в лес за травами ходит, вот и подумали, что могла приблудиться…
Спустя несколько дней почтальонша было пошла к ней домой, но там никого не оказалось, только угольно-чёрный кот Антрацит метался по пустым комнатам и, что было мочи, орал во всё своё кошачье горло…
Дверь на замок была не заперта, и когда её открыли, тот вылетел из дома пулей и помчался в лес. Кота, естественно, никто искать не стал, погуляет и сам вернётся, а вот Варю… В её поисках прочесали все тропинки и тропы в радиусе десятка километров, но никаких её следов не было.
Поиски остановили только после сильнейшей грозы, которая разразилась на пятый день поисков. Такого разгула стихии в деревне не помнил никто! Мотало ветром и хлестало дождем так, что на трёх дворах порушило почти всё – сорвало крыши, покосило сараи, повалило заборы! Деревья выдирало с корнем, как зубочистки! Один из старожилов намекнул было, что неспроста это… «За Варю Спиридониха мстит… Видать, чем-то эти трое перед ней провинились…» Но кто ж в эти сказки-то поверит! Все крутили пальцем у виска и тихо шептались: «Старик сосем уже из ума выжил»…
Так за разговорами и дошли до деревни. Уже на подходах к дому, встретили Михалыча, местного егеря. В народе он слыл чудаком и сказочником, в основном за то, что по пьяной лавочке любил рассказывать небылицы про лес, про леших и водяных.
С Михалычем у Вари сложились душевные отношения. Старшие сыновья лесничего осели в городе и ни в какую не хотели возвращаться к отцу. Вечерами он подолгу разговаривал о лесе и о его чудесах. Михалыч рассказывал ей местные байки и показывал травы, она же, в свою очередь, рассказывала ему, какая трава, какую хворь лечить может.
Сейчас же, столкнувшись с ним в очередной раз лицом к лицу, Варя с удивлением поняла, на кого был так похож её сегодняшний провожатый. Игорь был младшим сыном Михалыча, о котором, впрочем, тот ей раньше почти ничего не рассказывал.
За оставшийся до «Вединого угла» путь, егерь, не торопясь, обстоятельно расспросил её, что случилось и нужна ли ей его помощь. Варя не торопилась посвящать в детали, где она была всё это время, ограничилась лишь вежливым: «Спасибо, всё в порядке».
Успокоившись, что непоправимого ничего не произошло и, проводив до калитки, Михалыч ушёл вместе с сыном восвояси. Проводив их взглядом, Варя подошла к дому и присела на крылечке. Ощущение, что вернулась домой придало силы. Откуда-то из-под забора с воплем выкатился Антрацит. Урча, как трактор, он тёрся об её ноги, изо всех сил ластился и лез на руки, выпрашивая ответной ласки. Варя гладила его и не могла отделаться от ощущения, что на ощупь эта жесткая теплота его шерсти была ей очень даже знакома…
Из задумчивости её вывел местный участковый, которому уже успели доложить, что его пропажа нашлась и сама пришла в деревню с почти зажившей раной на голове и следами крови на рубашке…
Расспросив, что да как, он так же, как и Михалыч, не получил внятных ответов на свои вопросы. Варвара отнекивалась, ссылаясь на то, что ничего не помнила, а очнувшись просто вышла на тропинку, где и столкнулась с Игорем. Открывать уголовку по факту нападения на неё, ведь кто-то же звезданул по голове и после вывез в лес, наотрез отказалась. Просила только, чтоб розыскное дело по ней закрыли – нашлась же ведь потеряшка, да и живая она, невредимая!
Участковый раздосадовано хмыкнул и промычал что-то нечленораздельное себе под нос. С тем и ушёл. Рассказывать кому-либо о лесной заимке, выходивших её руках, о записке, которая подсказала дорогу к дому, Варя не хотела – не время ещё, да и поверит ли кто… Сочтут, что умом девка от ушиба головы двинулась за три недели своего пребывания в лесу – за век не отмоешься.
На улице начинало темнеть, а Варя так и сидела на ступеньке. Рядом, напившись молока и слопав трехдневный запас колбасы из холодильника, мирно дремал кот. На работе Варвару Степановну хватиться были не должны, у неё ещё срок официального отпуска истечь не успел. «Новости и электронные письма разберу после…» Она задумалась и не услышала, как рядом на ступеньку присоседился Михалыч. Лаги крыльца скрипнули, они переглянулись.
Варя пригласила его в дом и налила чашку своего особого душистого чая. Только после этого приступила к расспросам. Кто такая Спиридониха? И почему о ней говорят только шепотом? И почему кто-то сказал, что гроза – это месть Спиридонихи тем троим за то, что они с ней, с Варей, сделали?
Михалыч долго мялся и отнекивался, но, когда Варя рассказала, как её ударили по голове, как очнулась в лесу, с каким трудом она дошла до избушки, и что чьи-то руки её там лечили, как очнулась и как туман волнами плескался у порога, лесничий сдался.
Говорил он, не торопясь, тщательно подбирая слова, часто останавливался, будто вспоминая что и как было, а что уже было додумано деревенскими пересудниками после. Рассказал, что в этом доме, где сейчас живет Варя, после революции жила бабка Мария Спиридоновна, но называли её все промеж собой просто Спиридонихой. Жила с внучатой племянницей, одной, чудом уцелевшей из всей их многочисленной семьи после раскулачивания. На деревне её не любили, считали ведьмой и, чуть что случись, сразу списывали всё на её колдовство, хотя вся вина Спиридонихи была только лишь в том, что умела она лечить травами. Племянница выросла, уехала учиться в город, а саму Спиридониху чуть не забили кольями после пожара. В деревне тогда сгорело несколько домов. Поговаривали, что хозяева сами были виноваты в пожаре, но по привычке или же для «страховой» списать всё пытались на Спиридониху, которую после этого и выгнали в лес, в старую охотничью заимку, где она и жила, пока не пропала… А куда, когда и как – знать никто не знал. Ходить к ней в лес как-то побаивались…
– А как ты сама-то из леса то вышла? Как дорогу нашла, или подсказал кто? – спросил о мучавшем его всё это время Михалыч.
С ответом Варя сначала колебалась, но после вспомнила и достала из кармана записку. «Эх, будь что будет!» Пока разворачивала сложенный вчетверо листок, произошло странное – бумага на глазах пожелтела и осыпалась трухой на колени…
– Точно Спиридониха… – выдохнул Михалыч.
– Это хорошо или плохо? – не понимая его тона, переспросила Варя.
– Тебя Спиридониха приветила. Завтра с тобой в её хибару сходим, только никому об этом ни-ни, хорошо? А то местные не поймут! Я за тобой на рассвете зайду. А сейчас отдыхай… И захвати для неё какой-нибудь подарок, любит она подношения…
На том и расстались. Лесник поковылял домой, а Варя ещё долго сидела на крыльце рядом с сопящим котом, уткнувшимся носом в её коленку. Антрацит дергал усами и помявкивал в своих кошачьих снах.
Ощущение того, что происходит что-то очёнь важное и неотвратимое не покидало её на уровне кожи, но не пугало, ведь неведомое может страшить своей неизбежностью только тогда, когда оно к тебе ещё приближается. Когда оно уже рядом, и тебе, чтобы докоснуться до него стоит лишь протянуть руку…
Основательно продрогнув, Варя всё-таки ушла в дом, нежно неся на руках черное посапывающее кошачье чудо чёрного цвета. В сон она провалилась сразу же. Рядом сопел кот, иногда ворочаясь во сне. Ей же самой в эту ночь не снилось ровным счётом ничего.
Утро наступило быстро. В дверь тихонько постучал Михалыч, наскоро собравшись, они вскоре вышли за деревенскую околицу. Краем глаза Варя заметила в кустах улыбающееся лицо Игоря. Тот заметил взгляд её изумрудно-зелёных глаз, приветственно помахал рукой и исчез в лесу…
Шли по известной обоим тропинке, но подойдя к месту, где тропа огибала ствол большой толстой липы, Варя тихо сказала, что идти нужно прямо, а не в огиб. Михалыч сильно удивился – сроду там ни тропинок, ни дорог не было, но только он сделал шаг влево, как в зеленой траве проявилась еле заметная ниточка…
– Точно! Это Спиридониха проход к избушке своей открыла. Сколько раз здесь ходил – не было этой тропинки…
Петляли долго, дорожка то появлялась, то исчезала вновь, тянулась среди деревьев и высокой травы. И вот, наконец, они вышли на небольшую полянку, в глубине которой стояла от времени покосившаяся изба, по одному только виду которой можно было смело сказать, что не жил здесь никто уже лет десять точно…
Дверь была приотворена, а брусок, которым Варя не так давно подперла её, аккуратно стоял рядом с косяком. Михалыч поклонился дому, попросил прощения за беспокойство, открыл дверь нараспашку и первым вошел в дом. Следом за ним зашла и Варя. Углы комнаты были окутаны паутиной, на полу ровным слоем лежала пыль, никаких следов, что в доме недавно кто-то обитал не было…
Михалыч подошел к столу, ладонью смахнул пыль с его части, степенно, не торопясь, достал из рюкзака немудрёные подарки и аккуратно разложил их на поверхности – пряники, конфеты, чай, какао, сахар. Отдельно положил общую тетрадь и набор цветных карандашей.
– Спиридониха сладкое очень любит, – в ответ на недоумённый взгляд Вари заметил Михалыч, – И рисовать тоже! Всегда, когда сюда тропа приводит, делюсь с ней. Наверное, потому со мной ничего и не случается, бережёт она меня в лесу…
– Вот на этой лавке я лежала… – тихо произнесла Варя, – Вот как раз отсюда и видела, как огонь в печи горел… А, тут, на столе свечей было много … А, вот тут…
Внезапно она замолчала… Михалыч обернулся и тоже замер – воздух над недавно смахнутом углом стола начал сгущаться, пульсировать, и, словно из воздуха, начала проявляться большая книга в тиснёном кожаном переплёте. Когда фолиант стал четко виден целиком, Варю будто кто-то тихонько подтолкнул в спину. Она осторожно подошла к столу и перевернула его обложку. «Лечебные травы, ведовство, целительство и заговоры», – гласил титульный лист на старорусском. Варя с любопытством перелистнула несколько страниц, взгляд наткнулся на заговор «Как сделать видимое невидимым и вспять». Она заинтересованно прочитала текст про себя, и книга тот же час исчезла. Проговорила в обратку – книга вновь лежала на столе, будто бы никуда и не пропадала.
Варя осторожно закрыла книгу, будто бы та, словно живая, от малейшего неосторожного прикосновения к ней могла умереть, и хотела было уже выйти из заимки, как прямо на её глазах в слое пыли на столе, вроде выведенная чьим-то невидимым пальцем, появилась надпись «Забирай!».
– Спиридониха книгу тебе передаёт. Бери, но никому не рассказывай. Применяй её знания, да не для баловства используй! – в самое ухо прошептал ей Михалыч и протянул Варе отрез красного бархата.
«Откуда у него бархат? И как он всё это в своём маленьком рюкзаке-то носит? Тот ещё кудесник… Поди, Спиридониха всё-таки и его чему-то да научила…». Варя взяла протянутый кусок плотной ткани и бережно завернула книгу в него. Михалыч тут же аккуратно уложил свёрток в рюкзак. Они поблагодарили хозяйку дома и леса, поклонились, и егерь, пятясь, начал выходить из заимки. Варя чуть замешкалась, достала из кармана заранее припасенные подарки – старинное зеркальце и расческу, найденную ею при уборке дома, быстро положила их на стол, улыбнулась и только после этого направилась в сторону выхода. Вещи были старинные, из чернённого серебра, с витиеватыми узорами и каменьями – бирюза, сердолик, жемчуг…
Варя быстро шла по тропинке, пытаясь догнать Михалыча, который умудрился уже прилично пройти вперёд. Почти догнав его, Варя окликнула лесника, и они, не сговариваясь, обернулись – из дома доносилась лёгкая тихая мелодия, которую без слов напевал красивый женский голос. В окне им вслед мелькнул озорной солнечный зайчик.
– Спиридонихе понравились мои подарки, – улыбнувшись, тихо произнесла Варя.
Начинало темнеть, нужно было постараться успеть до заката, и они со всех ног поспешили назад в деревню. До деревни дошли быстро. Михалыч лишь на минуту зашел к Варе, выложил из рюкзака на стол свёрток с книгой, попрощался и быстро ушёл.
Закрыв за Михалычем дверь, Варя заварила себе травяной чай и долго сидела перед так и не развёрнутой из отреза красного бархата книгой, не веря, что всё это не сон… Рядом с ней на соседнем стуле сидел чёрный кот, который с таким же с благоговейным трепетом смотрел на фолиант, свёрток с которым лежал перед ними на столе.
С того памятного дня в деревне что-то неуловимо, но изменилось. К Варе перестали относиться, как к чужой. Участковый как-то быстро уладил все имевшие отношение к ней бумажки и более не приставал. За советом начали бегать деревенские бабы, какую травку от головной боли заварить или чем опоить мужа так, чтобы горькую не пил.
Расчищенный от сорняков сад, радовал своим видом и обильно плодоносил. «Сказки» стариков, что проживающую в «Ведином углу» Варьку Спиридониха в обиду не даст, сделали своё дело… То, что её кто-то когда-то стукнул по голове и, как собаку, вывез умирать в лес, она давно уже простила. Да и все трое обидчиков сами к ней по одиночке, ночью, чтобы никто не видел, приходили. Каялись. Простила всех.
И, самое интересное… Потихоньку потянулась к ней и вся болящая живность – от жучка-паучка до крупного рогатого скота. Кошки и собаки тихо и мирно уживались на лужайке у её дома, на деревьях сидели птицы. Принимали лечение и уходили туда, откуда недавно пришли, и только черный кот Антрацит жил постоянно с ней. Частенько забегал посоветоваться недавно присланный из города ветеринар, только-только выпустившийся из ветакадемии, и многого на практике не знавший. А вот откуда это всё знала Варя, никто и не интересовался…
Ещё, на удивление всем, к Варваре начали липнуть дети – теть Варь покажи, теть Варя расскажи, теть Варь, а пойдемте в лес, а покажите, как растет вон та травка. Теть Варь, а расскажите про эту букашку или про этого червячка. Местные сначала ёрничали, и с чего это она с ними возится, своих, мол, заводить давно пора, но поняв, что плохому Варя не учит, а рассказывает, как жить в ладу с природой, да и дети все при деле, не озорничают, руки-ноги не ломают, начали спокойно отпускать их сначала к ней, а потом и с ней. Для местной ребятни даже было придумано самое страшное наказание – «С тетей Варей в лес не пойдешь!».
