Полная версия
Свободные
Александр Мишкин
Свободные
Он сдержал слово, позволил ей это сделать…
Экран планшета загорелся в темноте. С грохотом на пол полетел терминал. Она прижала колени к груди, вдавила себя в угол встроенной койки. Спрятала от света лицо. На корабле ждали отчёта. У неё не было слов, для того чтобы описать то, что она пережила, того облегчения, которое испытала, когда сняла с кисти кожу…
Здоровой рукой она обняла колени, а другой… Пять чёрных пальцев на белом фоне. Силуэты тысяч крохотных автоматов точками сновали туда-сюда по бугоркам освежёванных фаланг, между ней и отчётом.
«Вот он, результат, смотрите и оставьте её в покое наедине с собой и безумием…»
Она сжала пальцы в кулак. Сделала глубокий вдох. Выдохнула и опустила ноги на пол. Терминал лежал рядом с ботинками, подмигивал зелёной точкой, утверждая истинность действительности…
Свет на экране планшета снизил яркость. Спокойный и мягкий голос с нотками металла обратился к ней сверху:
– Светлана… я не хотел вас тревожить…
– Ничего Эви. Всё в порядке. Я иду…
– Вы устали… Мы можем отложить отчёт.
– Ничего. Я должна…
Света встала с койки и пересела в кресло. Свет от экрана планшета совсем померк, едва касался бледного лица. Указательным и большим пальцами она коснулась переносицы. Произнесла:
– Можем начинать…
Она опустила здоровую руку и повернулась к планшету боком, увеличила угол спинки кресла.
Эви ответил:
– Я готов…
Она выдержала паузу. Сказала, глядя в угол между потолком и стеной каюты:
– Помоги мне. Сегодня я не смогу сделать отчёт самостоятельно…
– Конечно. Тогда для начала вы могли бы поделиться своими переживаниями, рассказать, что вы чувствуете и как относитесь к ходу эксперимента…
– Я… – сказала она. Но не смогла продолжить. Признаться в том, что после отделения кожи от мяса она испытала облегчение, казалось безумием. Произнести, записать и отправить людям – равносильно принятию, чего она не хотела. Ей нужно сделать отчёт. Но что она может сказать…
– Если вы не можете выразить свои чувства словами, я могу сделать анализ на основании физиологических и биохимических показателей за определённый промежуток времени. Сухие данные, если вас это устроит. Хотите?
Она даже думать не стала, выпалила:
– Хочу.
– Отлично. Сейчас я составлю отчёт вместе со сравнительным анализом ваших показателей за последние двое суток…
Она старалась не замечать растущих столбцов символов. Там, на экране, автомат описывал её состояние. Рисовал портрет её безумия… Иначе она не могла назвать то, что с ней происходит…
Металлический голос заставил её вздрогнуть:
– Я закончил.
– Хорошо, Эви… спасибо.
– Пожалуйста. Вам что-нибудь нужно?
– Нет, всё хорошо. Я поработаю немного и позову тебя, договорились?
– Да. В любом случае, Светлана – я всегда рядом.
– Спасибо, правда…
Голос больше ничего не ответил. Она взглянула на багровую перчатку. Ничего… Она не чувствует собственную кисть… Даже когда снимала с неё кожу, она ничего не чувствовала…
Она повернулась к экрану планшета. Поддалась чуть вперёд. Просмотрела отчёт.
«Физическое состояние (сводка):
– Уровень кортизола… Парадоксальное снижение…
– Нейропептид Y. Резкое снижение. Эйфорическая реакция.
Под строчкой о состоянии вставка с роликом. Она не осмелилась открыть. Момент, когда она содрала кожу и почувствовала облегчение…
– Активность наноагентов: повышенное обеспечение доставки компонентов для регенерации и функционирования.
Сотни чёрных точек, ползающих по свежему мясу…
– Алгометрический профиль: отсутствие боли в области повреждения, несоответствие глубине травмы.»
Каждый из параметров заставлял сердце сжиматься. Она хотела остановиться, прекратить, выбросить планшет за борт, не видеть всего того, что с ней происходит. Но не могла. Как бы ей ни хотелось… Она должна знать. Чтобы помочь остальным…
Взгляд блуждал по строчкам отчёта, через боль она продолжала…
«Нейрофизиологические параметры:
– Проприоцептивная интеграция (теменная кора): Снижение до 38% от базового. Усиление разобщения схемы тела.
Эви приложил снимок её мозга. Извилины, подсвеченные полушария. Она теряет себя, а ответ где-то внутри…
– Активность островковой коры: Гиперактивность (+54%). Нарушение чувства телесной целостности.
– Сенсомоторная карта: смещённая и разорванная структура. Сложности в идентификации конечностей.
– Таламо-кортикальные проекции: Резкое падение когерентности. Потеря телесной оси в когнитивной модели.»
Подобное уже встречалось. Ещё во времена околоземных полётов и станций учёные фиксировали проблемы в ориентации у астронавтов. Но сейчас… Тело… Оно будто не принадлежит ей…
«Активация поясной извилины (эмоциональный контекст боли) – Подавлена. Отсутствие эмоционального сопровождения.»
Её собственная фотография. От лица Эви. Одной из его камер. Бледное лицо. Ни малейшего признака болевого шока или удивления. Тысячи автоматов, отделяющих кожу её кисти от мяса…
«Объективные данные указывают на выраженные нарушения телесной самоидентификации, расщепление проприоцептивной и соматосенсорной обработки и эмоциональную диссоциацию в отношении собственного тела»
И словно приговор:
«Поведение субъекта классифицировано как начальная стадия телесной деперсонализации, характеризующаяся искажением телесной схемы, снижением идентификации с собственным телом и отсутствием аффективной реакции на травму. Примечание: вмешательство в сознательные действия экипажа ограничено – решение об окончании эксперимента принадлежит исключительно субъекту.
Всё, как она и полагала. Она отторгает своё собственное тело… Пока его единственную часть… Пока…
Она просмотрела отчёт ещё раз. Заглянула в таблицы, показатели гормонов. Убедилась, что согласна с выводами Эви. Сказала вслух:
– Отправляй. Мне нечего добавить…
– Хорошо, Светлана. Отчёт отправлен. Вам что-нибудь нужно?
– Нет… Ничего. Всё хорошо…
Света потянулась к планшету, коснулась экрана и тут же отдёрнула руку. Мазок крови остался на бледном экране, едва задевал строчки отчёта. Она отдавала команду здоровой руке, отчётливо это осознавала… И это на второй неделе после пробуждения… Что с ними будет дальше, что будет с ним?
Она вышла из каюты. Вдоль тёмно-серых стен, к ячейке с единственным спящим. Если они обречены… тогда она может спасти его, или выиграть немного времени. Прежде чем они поймут, найдут способ вылечиться, он должен получить эту возможность…
Света остановилась, держась здоровой рукой за сердце, прикоснулась к стене истерзанной пятернёй. Перед глазами стоял образ друга, подруги, их дочери…
«Олег… Алиса, Лена… Вместе, такие счастливые, такие дружные…»
Она оторвала руку от стены, совсем не обращая внимания на оставленный след.
«Вперёд, пока ещё не поздно…»
Когда она влетела в ячейку, металлический голос Эви спросил её:
– Светлана, что вы собрались делать?
Она отыскала нужный бокс. Рядом приходил в себя Володя. Она видела кончик его носа, выглядывающий из-за квадрата панели. Его достали несколько часов назад. Тревожный микрошумы в показателях свёртываемости убедили Эви продлить выход из анабиоза и выиграли для него всего несколько часов. Полномочия позволяют ей действовать самостоятельно, но для того, чтобы исполнить задуманное…
«Успеет. Она успеет. У всех что-то да найдётся: у Володи нашли, у Миши со Славой… у всех у них что-то есть…»
Эви продолжал спрашивать:
– Светлана. Вы выглядите взволнованной, что-то случилось?
Она вызывала медицинский интерфейс. Пролистала показатели. Практически идеальные… практически… Вот оно… Пальцы погладили экран. Столбцы символов, иконки, таблицы…
«Заключение: Лёгкое повышение IL-6 и С-реактивного белка может указывать на системную микровоспалительную реакцию. Пробуждение в условиях внеземной среды может спровоцировать цитокиновый отклик… Требуется срочная эвакуация, доктор Зайцева Светлана…»
Всё замерло. Экран не реагировал.
– К сожалению я не могу помочь вам удовлетворить этот запрос…
– Это моё заключение. Как врач я…
– Конечно, Светлана. Но вы не вправе принимать единолично такое решение. Повышение незначительное, в пределах нормы, учитывая условия в которых мы находимся. В эвакуации нет нужды.
– Ты убьёшь его!
– Это мало вероятно. Единственное, что я могу предложить это ещё несколько дней наблюдений. Если показатели изменятся – я удовлетворю ваш запрос.
– Сколько?
– Сорок восемь часов…
– Семьдесят два! Я имею на это право, невзирая на предписания корпорации!
– Хорошо, Светлана. Вы правы. Тогда продолжим наблюдение. Но в нём нет необходимости…
– Не тебе решать, понял?
– Да. Я вас понял.
«Семьдесят два часа… Она должна была попробовать. Трое суток – она выиграла для него лишь трое суток…»
– Эви…
– Да?
– Через сколько ты сможешь составить карту отклонений и выделить чёткие паттерны влияющие на поведение?
– На данном этапе для обработки и интерпретации мне понадобится около суток. При поступлении новых данных расчёт может увеличиться.
– Хорошо, спасибо…
– Светлана, вам необходим отдых.
– Да, я знаю…
– Мы можем прервать эксперимент…
– Нет! Ты должен выяснить что с нами происходит, и не допустить катастрофы!
– Вам необходимо пройти тест на когнитивные способности, чтобы мы могли продолжить…
– Пройдём. Позже, хорошо? – она коснулась панели с именем друга. Погладила плашку с надписью: «Килин Олег Михайлович».
– Хорошо, Светлана. Я рядом…
«Трое суток…»
Она закрыла глаза. Отправила команду здоровой, правой руке, представила отчётливо в пространстве. Открыла. Увидела багровую пятерню с тонкими линиями автоматов…
Она не выдержала: из глаз потекли слёзы.
«Что же с ними случилось…»
Не дожидаясь вопросов Эви, она смахнула большую часть слёз здоровой рукой. Провела осторожным движением, удаляя остатки.
«Работать, нужно работать… и понять.»
Она ещё раз выглянула на табличку с именем друга.
«Прости… Знаю, ты не сможешь меня понять, Олежик и принять моё решение… но даже сейчас… я не могу поступить иначе. Я не могу так больше, прости… Ты справишься, как и всегда… ты большой молодец у нас. Прости…»
Света отвернулась и полетела к выходу. Повторяя про себя:
«Три дня, она выиграла для него всего лишь три дня…»
***
Алиса улыбалась. Держала за руку их дочурку. Алёна щурила глазки и морщила носик. Махала папе рукой. Олег ощущал, как по телу течёт тепло, как ноги и руки наполняются силой. Видение, для него лишь мгновение, таяло. Он услышал лёгкий гул работы насосов. Где-то пищал медицинский интерфейс, требующий вмешательства человека. Пришёл его черёд просыпаться. Пора работать…
Мозг оставался на грани небытия и бодрствования. Тонкая граница отделяла его от рая с дочкой и женой, по которым он очень скучал. Олег открыл глаза. Его уже достали из ячейки. Бледный потолок медицинского отсека и ничего более. Никто его не встретил…
Он попытался встать, но металлический голос Эви остановил его:
– Не спешите, Олег.
«Что-то не так. Из сна их должна выводить Света…»
Он попытался выдавить хоть что-то, но получился лишь нечленораздельный хрип.
– Несколько секунд, пожалуйста. Вскоре вы сможете говорить и двигаться…
Автомат уловил его волнение и добавил:
– Не переживайте, Олег. Всё под контролем.
«Его должна встречать Света…»
Мысль не давала ему покоя, но он терпеливо лежал, ждал, когда реанимационная жидкость завершит восстановление всех питательных элементов. Интерфейс на фоне продолжал монотонно пищать. К общей тревоге добавилось ещё и раздражение.
Запахи он ощутил быстрее, чем почувствовал ноги. Запахло чем-то совсем неестественным для станции и ячейки с медицинскими боксами. Ему показалось что пахнет… Мясом?
Олег сглотнул и попытался сказать. В этот раз получилось:
– Эви?
– Я здесь, Олег.
– Где Света?
– Она не может подойти?
– Почему?
– Она занята экспериментом…
Что-то в голосе автомата ему не нравилось. За безжизненным дребезжанием скрывалась недосказанность. За сотни часов работы, он научился улавливать тонкие изменения в голосе интеллекта. Ему так казалось.
– Где она?
– В исследовательском сегменте.
– А остальные ребята?
– Там же.
– Почему никто меня не встретил?
– Они заняты экспериментом и передали вас мне.
«Что за ерунда?»
Олег напряг мышцы и попытался встать. Через слабость и головокружение ему удалось подняться. Он опустил ноги и протёр глаза. Мутное пятно расплывалось. Зрение возвращало прежнюю чёткость. Бокс напротив пуст и не возвращён обратно в панель. Он посмотрел в сторону.
«Володя. Но он ведь должен был просыпаться после него…»
– Эви?
– Да?
– Володя уже проснулся? Почему?
– Вас разбудили позже.
– Что?
– Светлана инициировала дополнительное наблюдение. Вас начали пробуждать на три дня позже.
Олега раздражало отсутствие собеседника перед глазами. Он попытался отыскать камеру автомата, но головокружение не позволило ему этого. Через приступ тошноты он спросил:
– Из-за чего?
– Её смутили ваши показатели.
– Я в порядке?
– Да, всё хорошо. Ваши показатели в норме.
– Где ребята? Я хочу к ним…
Олег напряг мышцы рук. Попытался соскочить с койки. Но не ощутил достаточной силы и отказался. Остался сидеть.
– В данный момент они в бытовом модуле. Заняты экспериментом.
– Надо к ним. Что-то не так…
– Вам лучше остаться на некоторое время здесь, прийти в себя.
– Я чувствую себя нормально…
Он врал. Чувствовал он себя паршиво. Но отсутствие друзей вызывало куда большую тревогу, чем состояние после пробуждения.
– Вам необходимо подготовится.
– К чему?
– К условиям эксперимента к которому приступили ваши коллеги.
– Какой эксперимент, в чём дело?
Из стены напротив вылетел в его сторону чёрный прямоугольник и остановился в метре перед ним. Олег взял устройство.
– Зачем это?
– Светлана оставила для вас сообщение. Прежде чем вы приступите к своим обязанностям она рекомендовала мне ознакомить вас с содержанием оставленных ею инструкций.
– Что случилось, Эви?
– Ничего что выходит за рамки научной деятельности.
Олег встряхнул планшет. Экран загорелся мутным белым, а через мгновение на него смотрела Света. Слишком бледная, неестественная, словно кукла. Она выглядела уставшей и огорчённой. Он коснулся экрана. Прибавил громкости. Света заговорила:
– Привет, Олег…
Она посмотрела в сторону и он заметил странное и пугающее преображение её лица. На долю секунду он увидел красную полосу, от виска до подбородка, напоминающую рану.
Света повернулась к камере. Продолжила:
– Мне очень жаль, что так получилось. Но мы… мы не могли иначе. Ты не поймёшь нас, потому что…
Она отвела взгляд. Продолжила:
– Потому что ты другой. Я не надеюсь на то, что ты поймёшь. Но… Мы сами решили так поступить. Чтобы помочь остальным, чтобы никто больше с этим не столкнулся, Олег. Пожалуйста, как только ты всё узнаешь, возвращайся домой. Не пытайся нам помочь или переубедить. Так надо. Мы так решили…
Олег остановил запись.
– Что происходит, Эви?
Планшет дрожал в руках. От непонимания тревога клокотала в груди и рвалась наружу. Он не мог вот так просто сидеть и смотреть это странное послание. Что-то случилось, он должен что-то сделать.
– Я всё объясню вам после того, как вы прослушаете сообщение.
– Да что тут происходит?!
– Дослушайте послание…
Он не стал спорить. Отжал паузу. Света продолжала:
– Мы столкнулись с несовершенством нашей природы. И к, сожалению, у человечества нет и не было смелости, чтобы решить проблему длительного нахождения в космосе. Наши тела и психика не предназначены для таких путешествий. Но мы всё равно отправились в экспедицию и теперь пожинаем плоды нашей опрометчивости… Как учёные мы всё понимаем и не боимся, но как люди… То, что мы испытали, Олег… Это ни с чем не сравнить… Свобода, истинная свобода, о которой можно только мечтать. Но вместе с ним и кошмар… отвратительный, пугающий… Эви введёт тебя в курс дела. Объяснит, что сможет. В остальном же, прошу тебя… Все мы просим. Не пытайся нам помочь. Мы сделали осознанный выбор и должны пройти это испытание до конца. Прощу прости, нас, Олежик, прости…
Голос её надорвался, она коснулась лица и на мгновение картинка исказилась. За бледной кожей лица открылась сплошная рана и миллиарды снующих чёрных точек. Кошмар тут же прекратился, как только она убрала руку. Она плакала и сквозь слёзы продолжала:
– Передай Алисе, что я очень её люблю, и Алёне передавай. Скажи, чтобы она была смелой и никогда не сдавалась, чтобы она стала умной и сильной… Я люблю вас, Олег, всех вас. Простите… Простите…
Запись прервалась. Света пропала. Лишь несколько столбцов текста и интерфейс. Всё закончилось.
Олега трясло. Он отбросил планшет, тонкий манипулятор зажужжал и утянул инструмент обратно в стену. Сдерживая напряжение он сказал:
– Что происходит? О чём она говорит?! Эви!
– Вам необходимо успокоиться.
– Ты издеваешься?! Что с моими друзьям? Света! Что с ней?
– Они заняты экспериментом…
Олег спрыгнул с койки, сделал шаг. Пошатнулся. Тяга меньше земной на несколько десятков, чем на корабле, сбила с толку его внутреннее ухо. Он едва успел ухватиться за обод бокса. Закрыл глаза. Сказал стиснув зубы:
– Что происходит, мать твою… Вводи в курс дела…
– Хорошо, но вам необходимо лечь, Олег, у вас головокружение…
– Я в порядке! Говори!
Он открыл глаза. Глубоко вдохнул. Выдохнул. Гул оборудования, писк интерфейса…
– Выключи эту пищалку!
– Хорошо. Я выключу.
Звук пропал.
– А теперь давай говори!
– Хорошо, Олег. Я введу вас в курс дела…
– Начинай, пожалуйста…
Эви выдержал секундную паузу и начал:
– Экипаж корабля совместно с вашими коллегами на станции принял решение о проведении эксперимента. Вернее всё происходящее можно было бы назвать наблюдением. На данный момент зафиксированы нарушения телесной самоидентификации, расщепление соматосенсорной обработки (с преобладанием проприоцептивных нарушений) и эмоциональную диссоциацию…
Наблюдаются изменения нейроактивности в следующих зонах головного мозга:
– Правая нижняя теменная кора.
– Островковая кора.
– Передняя поясная извилина.
– Медиальная префронтальная кора.
– Мозолистое тело.
Олег пытался переварить сказанное Эви.
«Расщепление соматосенсорной обработки… Нарушения в работе головного мозга… Из того, что он знал об этих участках, складывалась довольно странная картина.»
– Подожди… Все эти нарушения… Хочешь сказать ребята перестали ощущать собственные тела как надо?
– Верно.
– Нет, стой… Что же это? Не чувствуют рук и ног? Или путают где право, а где лево?
– Подобные состояния наблюдались несколько суток назад. Сейчас состояние экипажа усугубилось.
– На сколько? Что с ними?
– Они отвергают собственные тела. Чувствуют чужеродность.
– Не понимаю…
– Мы связываем это с некой крайней степенью проявления феномена отрыва. Вдали от родной планеты и при длительном пребывании в условиях невесомости… мозг и психика подвержены… чрезмерному напряжению…
– Что значит отвергают собственные тела?
– Они не желают больше их носить…
– Что? Что это значит, мать твою?
– Я выразился максимально точно.
«Бред… Это какой-то бред…»
Олег не желал верить услышанному.
«Произошла поломка, Эви галлюцинирует или же ребята решили его проверить… понаблюдать за его реакцией… Исследование, возможно эксперимент. Да жестокий, но их можно понять. Или он ещё не до конца проснулся и это всё кошмар… Возможно случился сбой и он ещё спит…»
– Я сплю, да? Что-то засбоило?
– Нет, Олег. Вы не спите.
– Тогда что это такое? Что ты мелешь?
– Я говорю как есть. Об этом просила меня Светлана.
– Я должен её увидеть.
– Вам необходим отдых.
– Я сам решу, хорошо?!
Олег оттолкнулся от койки и сделал несколько шагов. Клонило в левую сторону, но без завалов. Он сможет идти.
– В отсутствии доктора Мироновой я руковожу медицинской ячейкой.
– И что ты сделаешь? Закроешь меня?
– Для этого нет оснований.
– Тогда я хочу выйти.
– Я настаиваю, чтобы вы остались и провели в постели необходимое время для восстановления.
Олег сделал ещё несколько шагов и остановился.
– Хорошо. Я отказываюсь. Я чувствую себя превосходно.
– Я буду вынужден доложить об этом на корабль.
– Докладывай.
– Я должен спросить. Вы принимаете ответственность за собственное состояние?
– Принимаю. И отказываюсь от постельного режима.
– Хорошо. Но это не безопасно.
– Я понял. А теперь отведи меня к ребятам.
– Их состояние может вас шокировать…
– Я взрослый мальчик. Справлюсь.
– Я настоятельно рекомендую вам воздержаться.
– Я здоров?
– Да.
– Только лёгкое недомогание после пробуждения. Правильно? Психически я здоров?
– Исходя из ваших показателей – да.
– Тогда если я захочу выйти в шлюз без скафандра – закатаешь меня в смирительную рубашку, хорошо?
– Да, Олег. Я вас понял.
– Тогда открой дверь и скажи мне где ребята.
– Хорошо…
Дверь впереди распахнулась. Олег сделал глубокий вдох. Досчитал до шести. Выдохнул. На задворках сознания всё ещё пищал фантом системы. Но на самом деле кроме гула станции и собственного дыхания он ничего не слышал. Он собрался с мыслями и пошёл.
«Что же вы наделали, ребята?»
Он вышел из ячейки и остановился. Полежать ещё несколько часиков, конечно, не мешало. Дальше двух метров ничего не видно – мутная каша. Он попробовал осмотреться. Слева в конце коридора, он заметил багровую кляксу. В другой стороне похожие пятна, но не такие массивные. Тревога набирала массу, скатывалась в пульсирующий комок.
Олег двинулся в сторону кляксы. Переход во второй модуль там же. Рукой коснулся стены, чтобы не упасть, поддержал равновесие.
«Хорошо… вот так… по-тихоньку…»
– Вам лучше вернуться в постель, Олег. Несмотря на ваш отказ…
Олег вздрогнул. Ответил:
– Я тебе уже всё сказал.
– Движение модулей по кольцу будет планово отключено через несколько минут.
– И что? Это проблема?
– Нет, но зная вас внедрение наноагентов в экстренной ситуации может вызвать затруднение. А вот это уже может быть проблемой.
– Ты издеваешься? Надо будет – внедришь. Чего ты хочешь? Прямо скажи.
Эви ответил с небольшой задержкой:
– Я не хочу, чтобы вы шли во второй модуль, Олег.
– Почему?
– Я беспокоюсь за ваше состояние…
– Ты сейчас как доктор говоришь?
– Как коллега.
– А как доктор? Выдержит моя нервная система?
– Большая вероятность, что да.
– Ну и всё. А если буду умирать – внедряй автоматы. Но только в этом случае, понял?
– Олег, вы ведь понимаете, что я не ограничен в принятии собственных решений…
