Нити судьбы

Антон Зинченко

Нити судьбы

– Отец, мне нужен новый человек.

– Что опять случилось с твоим подопечным?

– Он разочаровался в любви, и пришлось перерезать ему вены, чтобы выпустить излишки дурной крови, но я немного не рассчитал. А когда я позвонил в скорую и представился богом, мне не поверили и бросили трубку. Я не мог подумать, что люди настолько глупы, живут суевериями, верят в бога, но как сталкиваются с его проявлением, начинают во всем сомневаться. Так он и помер.

– Ты хочешь сказать, он умер сам?

– Ну конечно, отец, так и было.

– Это уже второй человек за год. Предыдущий перерезал себе глотку от уха до уха, так ты хотел ограничить его потребление алкоголя, «чтобы в глотку не заливал», – сказал ты. Не заигрался ли ты, дитя мое?

– Такое случается, отец, ведь это же люди, зачем о них сожалеть? Можно ведь всегда перейти на нового человека, достаточно лишь выбрать из оставленных, никем не востребованных, ну или заказать рождение нового.

– Не забывай, сын мой, чему я тебя учил! Управлять человеком не так-то просто, каждое твое действие порождает последствие, ровно как и бездействие. Прежде чем тебе передадут управление сотней, тебе придется сдать экзамен, вырастив одного до преклонных лет.

– Конечно, отец, я почти подготовился, обещаю, я сделаю все, чтобы новый человек прожил как можно дольше! Пусть думает, что его хранит сам бог – нелепая ухмылка расплылась на лице Саруса.

– Не нарушай равновесие, помни, люди должны думать, что они сами управляют своей жизнью!

Раскаленное светило заняло привычное место над горизонтом, разогревая воздух до тридцати шести градусов выше нуля. Стоял один из безветренных летних дней, когда принимать душ не имеет особого смысла, стоит лишь выйти на улицу, и душ из собственного пота тебе обеспечен. В такой день в самый раз запереться в холодильнике, ну или на крайний случай просто проваляться в тени на берегу водоема.

Хоть от дома до школы и рукой подать, но это расстояние Сарус преодолевал не спеша, вглядываясь куда-то ввысь, будто хотел увидеть там что-то необычное, ну или хотя бы заблудившуюся тучку, которая могла спасти от летнего зноя. Несколько кварталов до школы могли перерасти в десяток, если обходить по большому кругу, а то и вовсе могли в школу не привести, заманив на какую-нибудь неизведанную улицу, манящую жаждой открытий.

В этот день путь в школу лежал именно через несколько кварталов, разговор с отцом об успеваемости вышел довольно резким. И деваться было некуда, как бы ни хотелось затеряться в тени разлапистых деревьев, бегать вдоль реки, пуская кораблики, и заниматься прочими интереснейшими делами, школа сегодня была важнее. К тому же возможность управлять сотней людей с лихвой перекрывала все другие увлечения. Преодолев путь до массивного двухэтажного здания, в котором отражалось небо светло-голубого цвета, Сарус свернул направо, уперся в здание школы, в пару прыжков преодолел школьное крыльцо и влетел в коридор, остановившись у единственного класса с открытой дверцей.

В жаркий июльский день здание школы было практически пустым. Не было здесь привычной суеты, криков и гомона, была лишь спокойная миссис Эос в своем синем костюме, подчеркивающем ее строгие и прямые черты худого лица. Она то и дело смотрела на часы в терпеливом ожидании проштрафившегося ученика.

– Простите за опоздание, миссис Эос, – едва появившись в дверном проеме, закричал Сарус. Учительница указала рукой на парту. Куда и уселся Сарус, выкладывая из рюкзака письменные принадлежности и листы бумаги. Миссис Эос демонстративно перевернула песочные часы.

– Наш отец попросил позаниматься с тобой, признаться, у меня были дела поважнее, но я все же согласилась, так что попрошу в следующий раз без опозданий и никаких отвлечений, приступим к уроку! – Проговорила миссис Эос, одевая налобный дисплей и перчатки. Сарус взял с парты комплект управления, вставил небольшой чип и тоже натянул перчатки и шлем с дисплеем. Слова миссис Эос раздались раскатом грома в ушах Саруса.

– Это ужасно, вот что бывает, когда пропускаешь столь важные уроки! Как ты вообще собираешься вершить судьбы людей, не имея должных навыков? Подумать только, как мог вырасти такой садист у столь достопочтенного отца! – Просматривая дальнейшую запись жизни порученного Сарусу человека, комментарии миссис Эос становились куда жестче. А перед фатальным эпизодом учительница и вовсе направила на Саруса весь шквал эмоций, захлестнувших человека, включая агонию. Так что Сарус упал со стула и в конвульсиях забился на полу класса.

– Вот так-то, Сарус! Тебе это послужит уроком, это лишь малая часть того, что чувствовали доверенные тебе люди! Приходи в себя! Завтра жду тебя в это же время! – Сарус выбежал из школы! Подобного рода наказания были ему не в диковинку. Каждый раз, как умирал его подопечный, он страдал и подвергался похожим экзекуциям. Но с каждым разом сознание поражения становилось все сильнее, а попытки сдать экзамен улетучивались подобно ветру! Дойдя до добротно сложенного из больших каменных глыб двухэтажного дома, Сарус полюбовался филигранной работой мастеров, посмотрел на растущие из заделанных землей кладочных щелей пестрые диковинные цветы, присел на роскошные мраморные ступени. Тень окружавших дом деревьев надежно хранила крыльцо от летнего зноя. В окне дома виднелся пожилой бог в увеличивающем голову шлеме, по форме своей напоминающем пчелиные соты. Мистер Нэро управлял тысячей человек. Таких богов называли тысячниками, но немногие из них должным образом исполняли возложенные обязанности, ибо работа такая была тяжким трудом даже для бога. И хоть усилием мысли мистер Нэро мог войти в жизнь каждого человека, подключенного к гигантскому прибору, но времени проникнуться в заботы и проблемы подопечных попросту не хватало.

Задумавшись об этом, Сарус представил, каково было работать миллионникам в служебных домах, предоставленных божественной канцелярией, где возводились гигантские пульты управления, к которым подключалось огромное количество людей. Конечно, у миллионников имелось множество помощников, но все же…

Сарус потряс головой, пытаясь выбросить неподъемные мысли. Чужие сложности и проблемы были очень далеки и не стоили его внимания, хотя в школе и учили обратному. Если он не сдаст экзамен, то на век лишится возможности управлять людьми. И по решению школьного совета, в качестве наказания будет отправлен на целый век на землю, где проживет жизнь в теле обычного человека. Обретя смертную оболочку, это нелепое нагромождение костей и кожи. И только тогда, как жизнь покинет бренное тело, и убогий сосуд закопают на переработку червям, он вновь вернется на небо и получит возможность пересдать экзамен.

Возможность прожить людскую жизнь никак не радовала Саруса, и, придя домой, он с удвоенным рвением засел за учебники, то и дело откладывая в памяти прочитанные страницы. С трудом принимая точную арифметику и логику, Сарус сверлил взглядом гранит науки, до тех пор, пока прочитанное не перестало складываться в уме воедино, и мозг, казалось, вот-вот испустит пар и выключится, перегревшись от чрезмерного умственного напряжения.

С шумом захлопнув объемный фолиант, Сарус отбросил книгу на полку и принялся за науку о запахах. Большой учебник аж в двадцати томах хранил в себе великое множество, если не все запахи земли, где к названию и подробному описанию прикреплялся и сам образец. Юного бога привлекали естественные запахи планеты, флоры и фауны, вакуума, солнечного излучения, земли, с подробными разъяснениями, почему многие запахи неуловимы для людского восприятия. И совсем оттолкнули результаты деятельности человека: производные химические запахи, да и сами человеческие казались противоестественными и неприятными. А запах лжи, страха и коварства и вовсе заставили отложить учебник.

Книги по психологии и медицине прошли проще, хоть и вызвали некое отвращение и нагнали тоску, плавно погрузив Саруса в сон.

– Но ведь они мертвы – кричала учительница, – зачем ты усадил их за парты? Кошмар заставил проснуться, в голове вертелся ответ: «потому что они плохо усвоили материал и будут учиться, пока от них не останется ни единого атома».

Тревожные мысли о том, что управление людьми вообще не его наука, не покидали его до вечера, с ними он и заснул, отсюда и такой тревожный сон: он видел всех, кто по его недосмотру трагически закончил жизнь. Да, он нарушил много правил, не исключением было и то правило, что напрямую богам нельзя вмешиваться в чью-то жизнь даже в экстренных случаях, безусловно, он заслуживал наказания. Ведь он должен был подготовиться получше, но эти многочисленные пыльные фолианты его не привлекали, и в итоге были пролистаны второпях, поэтому он и пропустил какие-то важные моменты. А сейчас уже людей не выкопаешь и не вернешь назад, и как бы ни становилось грустно, их жизнь не возымела цены для общества, а прошла как сбой программы. Хотя…

**

Смена подходила к концу. Патологоанатом заполнил нудные формуляры и закрыл журнал, он уже собирался уходить домой и ждал сменщика, а пока того не было, позволил себе позавтракать в тишине. Налил чай в бокал и уселся за письменный стол, доставая из принесенного из дома пакета пару бутербродов и яблоко. Хлопнула дверь.

– Можно было задержаться на подольше, мне ведь некуда спешить, могу еще сутки отработать, – покричал врач, ожидая услышать язвительный ответ коллеги, но ответа не последовало, как и шагов в коридоре. «Показалось, что ли, с ночи?» – подумал он и принялся за бутерброд, который, как он считал, нужно было есть хлебом кверху, кладя начинку на язык, чтобы лучше заработали вкусовые рецепторы. Стоило ему только откусить кусок, как дверь хлопнула снова.

– Не запылился по дороге? – снова крикнул он в темноту, но в ответ все та же тишина. «Что за ерунда, сквозняк что ли?» врач, поднялся, взглянул на настенные часы, которые показывали пятнадцать минут девятого, положил бутерброд на стол и вышел в коридор проверить, кто там ходит. К его удивлению, дверь оказалась закрыта изнутри. Он вернулся назад в комнату, и стоило ему потянуться к еде, как вновь послышался стук. Это уже походило на издевательство. Опоздание коллеги он еще мог простить, но так играться с его и без того не молодыми нервами, было уже слишком. Врач собрал свое самообладание и вышел к холодильникам. «Может проскочил сюда и издевается, как над интерном?» – подумалось ему, но эта мысль ушла, и ее тут же сменила другая: «К чему бы надо мной шутить, ведь сегодня даже не первое апреля?». Он вошел в комнату и прислушался. Здесь был слышен едва уловимый стук. Но холодильники были заперты, а залезть туда и закрыться с той стороны было не просто.

– Идиот,– врач, подошел к холодильному отсеку и постучал по металлу, – оставлю-ка я тебя, пожалуй, внутри —. В ответ была тишина. Врач в сердцах дернул ручку дверцы, опасаясь, что коллега, замерзнет, или того страшнее задохнется, но, к его изумлению, за дверцей лежал не подающий признаков жизни человек, вскрытый им вечером. Врач в недоумении закрыл дверцу и сверился с надписью на двери, все было верно. Он открыл соседнюю дверцу, там лежала мертвая бабка, другую, – утопленница, следующие три были пустыми. «Хрень какая-то», – бросил он в тишину, помыл руки и пошел допивать свой уже остывший чай, глянул на часы, двадцать пять минут девятого.

Врач пошел в ординаторскую, чтобы устроить разнос опаздывающему коллеге, но, выйдя за дверь, вернулся, вспомнив, что забыл на столе сигареты. И тут же упал в обморок, увидев, как вскрытый им суицидник стоит у стола, ест его бутерброд и допивает остывший чай, который, протекает через швы на его теле и тут же стекает на пол, смешиваясь со зловонной жижей.

Мертвец посмотрел на доктора, закинул остатки бутербродов в пасть, туда же залил чай, и, проглотив это месиво, прошел мимо лежащего на полу, взял из шкафчика куртку и брюки, надел их, хлопнул входной дверью и едва не столкнулся в коридоре с вновь опаздывающим на работу сменщиком, который лишь покосился на встретившегося ему человека и поморщился от исходящего от него неприятного запаха.

Вошедший в помещение морга врач вскрикнул, увидев своего коллегу на полу, проверил, есть ли дыхание, померил пульс, и тут же принялся приводить его в чувства, хлеща по щекам, ощущая на руках липкий пот его кожи и покалывание от грубой щетины.

К счастью, коллега вскоре пришел в себя, при падении он отделался лишь небольшой шишкой на затылке и парой ушибов на локтях. Вернувшийся из незапланированного сна, он тут же поведал утреннюю историю сменщику, который уже прикидывал в уме, как поступить: отправить приятеля домой, или вызвать бригаду неотложной помощи, но опасаясь, что в последнем случае ему самому придется забрать смены пожилого врача, и тогда может психушка потребуется и ему самому.

– Ты ведь не пил сегодня? – С безразличием поинтересовался молодой врач у своего опытного коллеги. Зная, что правду он вряд ли скажет, если даже и пил.

– Да ты что, Сергей, сам иди посмотри, третий холодильник, – опытный врач тут же открыл журнал учета и сунул его под нос коллеги, тыча пальцем в записи. Тот молча встал и вышел в другую комнату, где хлопнула дверца холодильной камеры, затем так же молча вернулся и сел на стул. Старый врач тяжело сглотнул слюну, уже зная ответ, что камера пуста.

– Кажется, я его видел, когда шел на работу, еще удивился, от кого это так воняет.

– Он голый был?

– Нет, в одежде, но кажется, она была ему велика.

Пожилой врач поднялся и подошел к открытому шкафу, где висели его вещи. – Вот гад, взял мои шмотки.

– Пойдемте скорее, Вадим Петрович, надо его найти. – Оба врача выбежали в коридор и бросились бегать по этажам больницы, распугивая посетителей и персонал.

Конечно, их поиски не увенчались успехом, они лишь напрасно потеряли время, так и вернувшись в морг ни с чем.

– Что будем делать?

– Наверное, надо бы главному врачу рассказать? – неуверенно проговорил Сергей и уставился на пожилого коллегу.

– Пойдем, попросим охрану показать записи с камер, – Вадим Петрович направился к выходу.

Камеры они посмотрели, на них было видно, как человек в украденных у врача вещах проходит морг, и поднимается по лестнице, а дальше он сразу вышел за пределы больницы.

Главный врач был беспощаден, он метал молнии в подчиненных и даже заставил обоих дуть в трубку на предмет употребления алкоголя, потом хотел проверить их на наркотики, но внезапно смягчился. На записях и вправду был виден посторонний человек, который в помещение морга своими ногами не входил, но в самом морге камер не было, а потому главный врач не очень-то спешил поверить в рассказ Вадима Петровича.

– Так что вы говорите, он лежал в холодильнике и стучался? – Уже не в первый раз повторял он, – а разве вы его не вскрыли и не убедились, что он мертв? – Главврач потряс отчетом о вскрытии, где была указана причина и время смерти. – Кто его составил? Разве не вы? А это справка от скорой помощи об обнаружении трупа, – последнее слово он особо выделил. —Так что меня не волнуют ваши рассказы, труп был?

– Был, – дружно ответили врачи.

– Он зарегистрирован должным образом, и он должен быть. Идите и ищите, меня не волнует, откуда вы его возьмете, но он должен быть , или вы оба у меня премий лишитесь, да что там премий, – сотрясал воздух главный врач, расхаживая по кабинету и жестикулируя руками, – я вас уволю, по статье, да что там статья, под суд у меня за халатность оба пойдете, по вашей вине нас теперь проверками одолеют, и черти что они тут теперь своими проверками нароют, – главный врач раскраснелся, как раскалённая печь, и казалось, вот-вот лопнет, он так разошёлся в своём монологе, что врачи боялись даже слово вставить. – А теперь пошли отсюда оба, и чтобы завтра доложили мне, что труп нашелся.

Оба врача поспешили унести ноги от кабинета главного, и вслед им ещё какое-то время летели ругательства.

На двери в морг висела табличка «кварцевание», а внутри на столе стояла бутылка водки и царила напряжённая атмосфера. Врачи думали, где им взять труп: ни одна из озвученных главврачом угроз не прельщала. Посовещавшись, они сверились с бумагами и пришли к выводу, что труп их был одиноким, а следовательно, родные за ним вряд ли придут, и забирать его скорее всего никто не станет. Значит, теоретически они смогут заменить его любым другим неопознанным трупом, желательно тем, который уже был закопан, и искать его соответственно не станут. Если после кражи тела могилу вновь засыпать землёй, вернув её в первозданный вид.

Они думали, что идут самым безобидным путём, даже не подозревая, к каким страшным событиям это может их привести.

Недалеко за городом, на отшибе местного городского кладбища, располагалась огромная территория, где под номерами хоронили неопознанные трупы. Нужно было лишь выкопать останки одного пола, принести в морг и выдать за сбежавшее тело, а время и «случайно» переставший работать холодильник сделают своё дело, так, что узнать его даже при большом желании никак не получится.

Сговорившись на ночную поездку на кладбище, пожилой врач отправился домой, чтобы приготовить всё необходимое к вылазке, а молодой должен был отработать смену, ночью его отсутствия в морге никто бы не заметил.

**

Ночь над городом опустилась темная, небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, словно вот-вот начнется дождь. На кладбище было темно и глухо – только где-то у дальних могил слышался шорох ветра и скрип веток.

Здесь пахло гнилыми листьями и травой, эта часть погоста практически не убиралась, и все старые безымянные могилы поросли травой и невысокими кустами, но свежие могилы были в земле и глине. Здесь еще виднелись следы кладбищенских рабочих, и валялись окурки и какие-то бутылки. Оба патологоанатома стояли возле свежей могилы, с фонарями в руках и лопатами.

– Зачем нам рыть эту могилу именно ночью? – прошептал Сергей. – Может, лучше дождемся рассвета или вернемся утром. Холодно и как-то жутко тут.

– Ты не дурак ли? – утром могут прийти рабочие, или еще кто – к тому же нам дали время до завтра, а завтра считай, что уже наступило. Ночью нас никто не видит, и мы никого. Была б моя воля, только по ночам бы и работал. – Вадим вонзил лопату и отбросил ком глины.

Они начали копать. Почва была мягкая, пахла влажной землей и чем-то неуловимо гнилым. Лопаты с глухим звуком врезались в землю. Мучали комары и какие-то мошки, норовили залезть в рот и глаза, руки начали ныть, а на ладонях появились мозоли, но спустя какое-то время лопата стукнула во что-то то глухое.

– Кажется, докопались, раньше они так глубоко не закапывали, но может, что в регламентах изменилось, давай чуть поднажмем. – Проговорил Вадим и стал копать за двоих.

Вскоре блеснул лом, и крышка дощатого гроба с треском открылась.

– Ты знаешь, что с ним произошло?

– С кем? – удивленно воздел бровь Вадим.

– С трупом этим.

– Откуда я могу знать, я уже рад тому, что нам попался мужчина, а не еще одну могилу пришлось наобум копать.

В гробу на дне могилы, лежал мужчина лет сорока, на первый взгляд без каких-либо признаков насильственной смерти.

– Выглядит еще совсем свежим, – расправляя мешок для трупов, проговорил Сергей.

– Да, – ответил Вадим, – но это не беда, опыт и пара штрихов помогут с этим справиться.

Стоило им откопать труп, как вокруг словно замерло время. Слабый ветер резко стих, и между могилами начали проглядывать какие-то белые тени. То ли тени, то ли призраки.

– Ты это видишь? – прошептал Вадим, и руки его задрожали.

– Вижу, – кивнул Сергей глядя на труп, – давай перекладывать.

Они осторожно достали тело. Откуда-то, будто из земли, раздался едва различимый потусторонний крик, так мог кричать человек, зверь, или мертвец. Вадим обернулся, но никого не увидел, только тополь покачивал ветками, заполняя округу скрежещущими звуками. Но чье-то тайное присутствие не покидало их, будто кто-то невидимый наблюдал за всем происходящим.

– Поехали отсюда, – шепнул Сергей.

Они быстро закрыли крышку гроба, засыпали могилу землей и как смогли ее утрамбовали. Завернули тело в специальный пакет и отправились к дороге. Какая-то тень из темноты промелькнула у края кладбища – и показалась парой ярких, зловещих глаз.

– Не останавливайся! – крикнул Сергей.

Они побежали, и только выбравшись к машине, смогли отдышаться и, загрузив тело в багажник, почувствовали некое облегчение.

– Кажется, еще немного, и я наложил бы в штаны. Утирая пот со лба и отряхивая выпачканные землей вещи, проговорил Сергей.

– Аналогично, – ответил Вадим, – мы сделали свою работу. Но, видит бог, это был первый и последний раз, когда я делал что-то подобное.

– Сейчас я как никогда надеюсь, что по ту сторону смерти ничего нет, если не так, то видимо в рай мы с тобой точно не попадем, – бросил Сергей и захлопнул дверцу багажника.

Пока машина ехала по пустым улицам к моргу, патологоанатомы сидели молча, будто боялись разбудить что-то невидимое, какую-то тьму. Они чувствовали, что сделали то, что делать нельзя, и теперь тьма окутывала их изнутри и подбиралась к ним снаружи, мелькая тенью за каждым деревом, углом, поворотом. Она словно жила на кладбище. И теперь они ее разбудили.

Перетащить труп в больницу получилось без труда, живых ночью в морге встретить было сложно. Патологоанатомы выложили труп на столе в секционной и встали рядом, глядя на покойника. Пожилой врач держал в руках фотографию сбежавшего трупа и передал ее коллеге.

– Ну как, похож он на нашего потеряшку?

Тот в ответ лишь кивнул, подтвердив явное сходство.

– Что с тобой? На тебе лица нет.

– Как-то мне не по душе все это, – Сергей потупил взгляд.

– Ладно, давай закончим с этим делом, уберем труп туда, где ему место, выпьем с тобой и забудем все это дерьмо, в которое мы оказались втянуты каким-то непонятным образом.

Старый врач удалился, послышался звон посуды, а потом он вернулся, держа в руках по стакану и молча протянул один коллеге.

– Нет. Я, пожалуй, воздержусь, мне до утра еще дежурить, и вряд ли я сомкну глаза.

– Как знаешь, – Вадим осушил свой стакан и принялся срезать с покойника вещи.

– Ты можешь отдохнуть, Сергей, я сам все сделаю, – он закурил, – хватит с тебя на сегодня приключений, можешь даже лечь спать, я разбужу, если что. Молодой молча вышел из комнаты и последовал его совету.

Вадим затушил сигарету о стол и закурил еще одну, срезал всю одежду с покойника, сверился с фотографией и вдруг в морге погас свет. Через мгновение он зажегся вновь, лампочки мигнули несколько раз и погасли совсем. Врачу вдруг стало по-настоящему страшно, по спине прошел холодок, выступил липкий пот и мигом сделался зловонным, каким-то залежавшимся.