Платье для Марты

Платье для Марты

Глава 1

Марта не могла сдержать слёз. Уже через две недели она поедет в Старгород на осеннюю ярмарку – в первый раз в жизни! – и в таком ужасном платье? Ну неужели нельзя хоть немножечко постараться? Не может быть, чтобы бабушка с дедушкой не отложили хоть немножечко денег, все старики откладывают на чёрный день.

– Бабулечка, оно же совсем немодное! Это платье из прошлого века!– Оно шикарное. Посмотри, какой шёлк, какие розы! – бабушка Агриппина пошире развернула на руках пышную бордовую юбку, чтобы лучше видна была сложная вышивка серебряной нитью по подолу.

– Бабулечка, эта юбка… она же огромная! Так никто не носит! Ба…– А тебе лишь бы нарядами щеголять. Отличное платье и всё тут. Другого нет! Или в нём поедешь, или вообще в своём ситцевом, – бабушка сердито принялась вдевать в ворот платья вешалку, а Марта не выдержала и зарыдала в голос.

И за что к ней так жизнь не мила? И сирота она, и хромоножка после той злополучной зимы, и лицо – веснушчатое, а теперь ещё придётся ей ехать в Старгород в платье из бабушкиного сундука. Все только и будут, что смеяться над ней!

Но ведь до ярмарки ещё две недели, неужели ничего нельзя придумать?

– Раз у тебя так много лишних слёз, возьми в руки тряпку и помой ими пол, – крикнула бабушка из спальни.

Марта, не смея ослушаться, взяла ведро и принялась тереть тряпкой щелястый деревянный пол в горнице.

Если бы у них были красивые, блестящие шторы, уж она бы сумела упросить бабушку отдать их и сшила бы платье сама. У неё бы точно получилось, Марта была рукастая девочка. Но на окнах висели куцые пёстрые занавесочки, а у бабушки в спальне – посеревший от времени ситец, а других штор в старом доме на краю деревни не было.

– Бабуля, – крикнула девочка. – А давай мы этому платью подол перешьём? Сделаем короче!– Чужое. Отдать надо каким было, – непреклонно сказала бабушка. Она взяла платье у дальней родственницы.

– А ты взяла с отдачей?– Конечно. Милостыню я никогда не просила.– Ба, так ведь Фекла его не будет больше носить! Зачем ей такое платье, она после замужества в городе оделась совсем по-другому.

– Каким взяли, таким и отдадим, – непреклонно повторила старуха. Марта, снова заливаясь слезами, принялась в отчаянии шлёпать мокрой тряпкой по полу.

«Ни в чём мне не везёт! Сирота я, сиротинушка… Будь живы папа с мамой, разве они не расшиблись бы в лепёшку, чтобы единственную дочь одеть как следует?.. Не любит меня никто на свете», – горько сокрушалась она про себя.

Мысли эти она, конечно, вслух не произносила – берегла бабушку. Пусть той всего пятьдесят пять, а спина уже не разгибалась от вечной работы в огороде. С этим тяжёлым чувством Марта и домыла пол.

Потом к Марте пришла Ульяна, двоюродная сестра и лучшая подруга. Домик Ульяниной семьи стоял на другой стороне деревенской улицы, и Ульяна была на год старше Марты, но это не мешало девочкам с детства всё делать вместе.

Сейчас Ульяна особенно часто стала забегать в гости. В прошлом году в Старгороде она познакомилась с Алексеем, сыном кузнеца из соседнего села, и они друг друга полюбили. То был большой секрет, узнай кто-нибудь – не сносить Ульяне головы. Знала только Марта.

Девочки устроились на широкой лавке во дворе у поленницы. Ульяна вытащила из складки платья маленькую коробочку с самодельной губной помадой и сурьмой для бровей: она обещала показать сестре, как прихорашиваться перед праздником.

А ещё Марта хранила для неё нечто гораздо более ценное – сложенную в несколько раз записку от Алексея. Накануне отец Алексея отправил его к деду Марты за пчелиным воском – и Алексей сумел незаметно сунуть Марте в руку смятый клочок бумаги.

Ульяна, воровато оглядываясь, развернула записку, жадно пробежала глазами скупые строки – и лицо её потемнело.