Клинок Бытия

– Именно, – Томас охотно делился деталями раскопок. – Пещера явно использовалась как убежище христианской общины. Надеемся найти дополнительные материалы.

Они расстались с взаимной симпатией. Альберто был доволен сотрудничеством – наконец-то археолог, готовый к открытому научному диалогу.

Но вторая встреча, через полгода, была совсем другой.

Через полгода Томас приехал в Ватикан с итоговым докладом об экспедиции, но теперь он был другим человеком. По-прежнему вежливый, профессиональный, но что-то неуловимо изменилось в его манере общения.

– Отец Санторини, – Томас разложил фотографии на столе, – представляю окончательные результаты синайской экспедиции.

Альберто изучал снимки. Те же древнееврейские и арамейские тексты, но теперь в них было что-то… странное. Фразы звучали непривычно, смысл ускользал.

– Любопытные формулировки, – заметил кардинал. – Некоторые выражения кажутся нетипичными для раннехристианского периода.

– Возможно, региональные особенности, – ответил Томас коротко.

Альберто попытался углубиться в обсуждение, но археолог явно не был настроен на подробный разговор. На каждый вопрос – краткий, формальный ответ. Никакой заинтересованности, никакого энтузиазма.

– А вот эта фраза, – кардинал указал на строчку, – «И разделились воды от вод, и стало видно, что…» Что именно стало видно?

– Текст поврежден. Невозможно точно восстановить.

– Вы проводили дополнительные исследования пещеры? Возможны ли там новые находки?

– Мы провели полное обследование. Больше ничего нет.

Что-то в тоне Томаса заставило Альберто насторожиться. Не ложь – археолог не лгал в прямом смысле. Но информация подавалась дозированно, осторожно. Словно Томас тщательно отбирал, что можно говорить, а что – нет.

Альберто понял – археолог что-то скрывает. Но не через обман, а через умолчание. За годы служения в Церкви кардинал научился различать типы сокрытия правды. Томас не лгал – он просто делился не всей информацией.

Перед отъездом из Ватикана между ними состоялся последний разговор.

– Отец Санторини, – Томас выглядел задумчиво. – Если археологические находки окажутся… неоднозначными для церковного учения… как Церковь к этому относится?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, если они будут противоречить каноническим представлениям о… некоторых событиях.

Альберто внимательно посмотрел на Томаса. Вопрос был слишком конкретным, чтобы быть случайным.

– Церковь не боится истины, господин Резон. Если ваши находки подлинные, мы найдем способ их интерпретировать в рамках христианского учения.

– А если интерпретация окажется… невозможной?

– Тогда мы будем искать более глубокое понимание Божьих замыслов.

Томас кивнул, но выражение его лица говорило о том, что ответ кардинала его не удовлетворил.

После возвращения в Ватикан Альберто погрузился в изучение привезенных материалов. Первичные переводы подтвердили его подозрения – тексты были подлинными, но содержали аномалии, которые не укладывались в традиционные библейские нарративы.

Фрагменты говорили о «двух творениях», о «разделении вод», о каких-то «ключах понимания», о «скрытом до времени». Слишком мало для полного понимания, но достаточно, чтобы заставить задаться вопросами.

Альберто запросил дополнительные материалы у экспедиции Резона. Ответ пришел формальный – все найденные тексты уже переданы, дополнительных исследований не проводилось.

Еще одна ложь.

Кардинал попытался связаться с Томасом напрямую, но археолог стал неуловим. Его университет сообщал, что Резон находится в длительной экспедиции, место и сроки которой не разглашаются. Год спустя Альберто узнал, что Томас взял творческий отпуск и занимается частными исследованиями.

Постепенно след Томаса Резона затерялся. Кардинал периодически пытался найти информацию о его деятельности, но безуспешно. Археолог словно растворился в воздухе, прервав всякие связи с официальной наукой.

А теперь Томас Резон был мертв.

Альберто понимал – это был его последний шанс узнать, что на самом деле произошло в той пещере тринадцать лет назад.

Кардинал взял телефон и набрал номер своего помощника.

– Отец Маркони? Мне нужна полная информация о Томасе Резоне. Семья, наследники, имущество. И организуйте поездку – возможно, мне придется выехать из Рима.

– Что-то случилось, Ваше Преосвященство?

– Возможно, скоро выяснится. Старая загадка наконец получит разгадку.

Через два часа отец Маркони принес досье. Томас Резон, действительно, умер от рака. Холост, детей нет. Единственный близкий родственник – племянник Дэвид Резон, сорок лет, физик, преподает в университете. Специализируется на акустических исследованиях в археологии – интересная область для наследника тайн Томаса.

Альберто изучил информацию о племяннике. Дэвид Резон жил в гражданском браке с Дианой Ринг, филологом-религиоведом, специалистом по сравнительной мифологии.

Мифология. Еще одно совпадение.

– Отец Маркони, проверьте недавние заявки на визы. Интересуют поездки Дэвида Резона и Дианы Ринг в страны Ближнего Востока.

Помощник вернулся через полчаса с озадаченным выражением лица.

– Ваше Преосвященство, вчера были оформлены ускоренные визы для поездки в Йемен. Заявители – Дэвид Резон, Диана Ринг и некий Адриан Дюбуа.

Адриан Дюбуа. Альберто нахмурился – имя показалось знакомым. Он полистал старые файлы и нашел упоминание. Адриан Дюбуа, лингвист и археолог, двадцать лет назад работал в экспедициях по изучению коптских манускриптов. В 2012 году находился в Синае, в соседней экспедиции с группой Томаса Резона.

Кусочки мозаики начинали складываться в картину.

Адриан и Томас знали друг друга. Двадцать лет назад они работали в одном регионе. Теперь Адриан везет племянника Томаса в Йемен – через несколько дней после похорон археолога.

Случайность? Альберто в такие не верил.

Кардинал подошел к карте на стене и нашел Йемен. Оттуда маршрут мог вести куда угодно – в Иорданию, Египет, государства Персидского залива. Все регионы, богатые археологическими памятниками и древними тайнами.

Альберто понял – Томас Резон действительно что-то нашел в 2012 году. Что-то настолько важное, что археолог посвятил этому остаток жизни. И теперь его наследники продолжают поиски.

Но поиски чего?

Кардинал вернулся к фотографиям синайских табличек. «И разделились воды от вод, и стало видно, что…» Что именно стало видно? И почему этот фрагмент преследовал его тринадцать лет?

– Отец Маркони!

Помощник появился мгновенно.

– Подготовьте к поездке. Мне понадобятся документы для выезда из Ватикана, виза в Йемен, и свяжитесь с нашими представителями в Сане. Возможно, понадобится их помощь.

– На какой срок планируете поездку?

Альберто посмотрел на календарь. Томаса похоронили три дня назад, племянник с компаньонами вылетают завтра. Если он поторопится…

– На неопределенный срок. И еще – мне понадобится специальное снаряжение для полевых исследований. Пустынная экипировка, приборы для изучения древних текстов, портативная лаборатория.

– Вы планируете археологическую экспедицию?

– Я планирую найти ответы на вопросы, которые не дают мне покоя тринадцать лет.

Поздно вечером, когда приготовления к поездке были завершены, Альберто сидел в своем кабинете и еще раз перечитывал досье на племянника Томаса. Дэвид Резон – серьезный ученый, физик со специализацией в области акустики. Диана Ринг – эксперт по мифологии и древним религиям. Адриан Дюбуа – археолог с двадцатилетним опытом.

Команда была подобрана не случайно. Каждый обладал знаниями, необходимыми для какого-то конкретного поиска.

Но самое интересное – физическая специализация Дэвида в области акустики. Зачем племяннику археолога понадобились знания о звуке и резонансе? Если только…

Альберто вспомнил древние легенды о «поющих камнях», о храмах, где определенные звуки открывали скрытые помещения, о жрецах, использовавших акустические свойства для религиозных ритуалов.

Что если Томас нашел не просто тексты, а описание технологии? Что если синайские таблички содержали инструкции по использованию звука для… чего?

Кардинал закрыл папки и встал. Завтра он отправится по следам команды Дэвида Резона. Не для того чтобы помешать их поискам, а чтобы наконец узнать правду о том, что произошло в Синайской пещере.

Ему было любопытно познакомиться с племянником Томаса. И еще более любопытно узнать, к каким тайнам приведут их совместные поиски.

Альберто подошел к окну и посмотрел на ночной Рим. Где-то там, в пустынях Ближнего Востока, его ждали ответы на вопросы, которые он носил в себе тринадцать лет.

Завтра начнется новое путешествие к истине. И на этот раз он не позволит ей ускользнуть.

ГЛАВА 5: "СТРАХ В ПУСТЫНЕ"

Самолет набирал высоту над Лондоном, когда я достал из сумки блокнот дяди «История находки». Мы с Дианой уже читали его дома, но там было еще много страниц, которые мы не успели изучить. Диана устроилась рядом, прижавшись к иллюминатору, и мы продолжили чтение.

Сейчас мы летели в Дубай, где нас ждала пересадка. Адриан использовал свои связи, чтобы организовать частный чартер из ОАЭ в Сану – коммерческие авиакомпании уже десять лет туда не летали из-за войны. Весь маршрут займет почти сутки с учетом пересадки и ожидания.

– Нервничаешь? – тихо спросила Диана, заметив, как я разглядываю облака за окном.

– Немного. Вчера мы сидели дома с чашкой кофе, а сегодня летим в зону боевых действий искать древние артефакты. – Я усмехнулся. – Обычный понедельник.

Адриан выбрал места в бизнес-классе, чтобы мы могли спокойно обсуждать планы, не беспокоясь о посторонних ушах. Мы сидели друг напротив друга – я с Дианой с одной стороны, Адриан напротив нас. Он был погружен в изучение карт и документов, время от времени делал пометки или проверял что-то на планшете.

– Давай посмотрим, что дядя писал про оникс, – сказала Диана, кивнув на блокнот в моих руках.

Я открыл блокнот там, где мы остановились дома, и перелистал несколько страниц вперед. Знакомый аккуратный почерк дяди, но на этих страницах он был более взволнованным, с помарками и исправлениями. Томас явно писал под впечатлением от новых открытий.

«Март 2013 года. Йемен, окрестности Саны.

Почти год ушел на расшифровку карт из синайской пещеры. Древние символы, архаичные названия местностей, координаты в системе, которую использовали тысячи лет назад – каждый элемент требовал кропотливого исследования. Координаты указывали на древние каменоломни в йеменских горах близ Саны.

Прилетел в Сану без особых проблем. Переходное правительство старается показать стабильность, международные организации работают. Нанял местного проводника Али – старик знает каждый камень в этих горах.

Координаты из пещеры привели нас к высохшему руслу в горах близ Саны. Странное место – скалы здесь другого цвета, словно природа сама указывает на что-то особенное. В древности здесь добывали камень для строительства храмов.

На третий день поисков Али показал мне старую каменоломню. Говорит, его дед рассказывал о 'поющих камнях', которые здесь находили. Местные считали их священными.

И тогда я его увидел.

Пласт оникса в глубине каменоломни, точно в том месте, что указывала карта. Не обычный оникс – слоистый, с удивительным рисунком, словно природа создала его специально для акустических целей. Древние знали, что искать.

Выломал продолговатый кусок камня – самый крупный фрагмент, что удалось извлечь из пласта. Около 25 сантиметров в длину, достаточно толстый для обработки. Плотный, но не слишком твердый. Идеальная заготовка для резонатора.»

– Дядя действительно нашел то, что искал, – тихо сказала Диана, читая через мое плечо. – Древние оставили точные координаты.

Я перевернул страницу. Следующая часть была написана уже другими чернилами – видимо, позже.

«Апрель 2013 года. Дамар, поиски мастера.

Две недели ушло на поиски подходящего камнереза. В Дамаре много древних храмов, местные мастера веками работают с камнем, понимают его акустические свойства. В конце концов Али привел меня к Устазу Юсуфу – старому мастеру, чья семья поколениями вырезала декор для храмов.

Показал ему чертежи из синайских свитков. Юсуф внимательно изучил символы и кивнул. Говорит, его дед рассказывал о подобных 'звучащих формах' в древней архитектуре. Камень может петь, если знать, как его обработать.

Процесс изготовления оказался сложнее, чем я думал. Сначала Юсуф выточил цилиндр диаметром 12 сантиметров и длиной 25. Затем начал самое сложное – высверливание внутренней полости диаметром 6 сантиметров.

Работа велась традиционными инструментами, но с математической точностью. Основная полость, затем система канавок и выступов согласно древним чертежам. Каждый элемент рассчитан – глубина, ширина, расположение. Юсуф удивлялся точности древних знаний.

Резонатор получился массивным – почти 5 килограммов весом. Везти такую штуку через границы было бы безумием, да и смысла не было – все три ключа должны работать вместе.

Адриан остается в Лондоне, продолжает работу над переводом остальных свитков. Нужно найти координаты для агата и яшмы – без полной системы оникс бесполезен. Договорились поддерживать связь: пока я занимаюсь изготовлением первого резонатора, он разбирается с текстами про остальные ключи.

Мастер работал почти месяц. Я не просто наблюдал – изучал каждый этап, документировал процесс, иногда помогал с измерениями. Между рабочими днями исследовал местные храмовые комплексы, но всегда возвращался в мастерскую к самым ответственным моментам. Юсуф называл это 'воскрешением забытого искусства'.

И наконец – первая проба.

Я поднес к резонатору самодельный камертон, настроенный на 120 герц. Тонкий звук наполнил мастерскую, а оникс… оникс запел в ответ. Глубокий, вибрирующий тон, который словно исходил из самой земли. Юсуф побледнел – такого он никогда не слышал.

Резонатор работал безупречно. Древние знали, что делали.»

Диана перестала читать и откинулась на спинку кресла.

– Дэвид, твой дядя не просто следовал инструкциям. Он воскресил древнюю технологию.

– И теперь нам нужно найти результат его работы, – добавил Адриан, поднимая глаза от карт. – Кавкабан в сорока километрах от Саны. Томас выбрал хорошее место – достаточно удаленное, но с нормальными дорогами.

– А что, если резонатор кто-то нашел за эти годы? – спросила Диана.

– Томас был осторожен. Места для тайников выбраны не случайно.

Я перевернул еще несколько страниц и нашел то, что искал.

«Май 2013 года. Последний день в Йемене.

Сегодня спрятал резонатор в выбранном месте. Не в Дамаре – там слишком много людей знает о моей работе с Юсуфом. Выбрал район горной деревни Кавкабан в 40 километрах от Саны – малолюдное место, но с хорошими дорогами.

Выбрал место для тайника в полукилометре от деревни. Древняя смотровая башня на холме – полуразрушенная, но с сохранившимся фундаментом. Идеальное место: видно издалека, но мало кто туда поднимается.

В основании башни, с восточной стороны, есть выемка в камне – словно специально созданная для моих целей. Завернул резонатор в водонепроницаемую ткань, поместил в металлический контейнер, укрыл камнями.

Оставил метку – тот же символ, что использовали в детстве с племянником. Треугольник с точкой внутри, вырезанный на соседнем камне. Вспомнил, как мы играли в искателей сокровищ, как он разгадывал мои шифры и находил спрятанные 'артефакты' в саду. Умный мальчик, если он когда-нибудь пойдет по моим следам, то поймет.»

– Твой детский знак, – улыбнулась Диана. – Дядя думал о тебе даже тогда.

– Через шесть часов пересадка? – переспросила Диана, когда самолет начал снижение.

– Не совсем, – ответил Адриан, убирая планшет. – Нам понадобится время в Дубае. Нужно найти надежного проводника в Йемене через местные связи. Это займет день-два.

За иллюминатором огни Дубая разливались золотой рекой, обещая первую передышку на пути к древним тайнам.

***

В отеле мы почти не виделись. Адриан с утра исчезал на встречи, а мы с Дианой изучали город, привыкали к жаре и постоянно возвращались мыслями к записям дяди.

– Нашел того, кто нам нужен, – сообщил он за ужином во второй день. – Саид. Йеменец, образованный, надежный. Работает с международными организациями, знает ситуацию в стране.

– Когда летим? – спросила Диана.

– Завтра утром. Частный джет взлетает на рассвете.

***

Частный джет взлетел из Дубая на рассвете. Маленький самолет, рассчитанный на шесть пассажиров, но нас было только трое. Пилот – седой йеменец, представившийся как капитан Аль-Хадж – коротко кивнул Адриану и не задавал лишних вопросов. Очевидно, они знали друг друга.

– Лететь полтора часа, – сообщил Аль-Хадж по-английски с сильным акцентом. – Погода хорошая, но в Сане может быть турбулентность.

Диана нервно поглядывала в иллюминатор, наблюдая, как под нами проплывают безжизненные пески Аравийского полуострова.

– Первый раз лечу в зону военных действий, – призналась она.

– Не волнуйся, – успокоил её Адриан. – У нас есть все разрешения, а в районе нашего назначения относительно спокойно. Племенные территории редко становятся ареной боевых действий.

Через час полета пейзаж начал меняться. Пески уступили место горам, и вскоре показались первые признаки цивилизации. Терассированные склоны, древние как сам Йемен, небольшие деревни, зажатые между скал.