Лаборатория в снегах

Асет Галымжанов

Лаборатория в снегах

Глава 1. Белый континент

Ветер выл над равниной, как стая тысяч зверей, потерявших дом. Снежные вихри поднимались до небес, скрывая горизонт, и даже солнце, пробивающееся сквозь белёсую пелену, казалось тусклым, словно затянутым вуалью чужого мира.

Там, где не должно было быть жизни, медленно ползло чудовище из металла. Лаборатория на колёсах, исполинская крепость среди пустыни льда. Её бронированные стены покрывал слой инея толщиной в ладонь, колёса грохотали по замёрзшему насту, а антенны на крыше мерцали красными огоньками, словно сердцебиение гиганта.

Внутри царила тишина. Только низкий гул генераторов и редкие щелчки автоматических клапанов напоминали, что машина жива.

Доктор Аркадий Вейн сидел у панорамного окна в рубке управления. Ему было за шестьдесят, лицо избороздили морщины, но взгляд оставался острым – как у человека, который видел больше, чем позволено одному разуму. На столе перед ним лежали исписанные страницы – формулы, схемы, чертежи.

Он поднял глаза и посмотрел на белую пустыню.

– Континент молчит, – произнёс он вслух, будто проверяя звук собственного голоса. – Но мы заставим его говорить.

Его пальцы сжали карандаш. Вейн знал: каждый шаг этой лаборатории, каждый вдох ветра здесь – шаг к новому миру. Не люди будут его вершить. Не природа. А он сам, со своей наукой и теми, кого создаст.

Он встал и направился вглубь лаборатории. Коридоры были узки и освещались тусклым холодным светом. Металл стен дрожал от ветра, но камеры и капсулы за стеклом дремали в тишине. Внутри покоились его дети – не в переносном, а в буквальном смысле.

На секунду доктор остановился у одной из камер. Внутри, свернувшись клубком, спал гигантский силуэт с крыльями и когтями. Даже во сне существо казалось опасным.

Вейн приложил ладонь к стеклу.

– Астерион… ты будешь первым.

За окном продолжала выть вьюга, но внутри лаборатории рождался новый мир.

Глава 2. Доктор Вейн

Доктор Аркадий Вейн редко вспоминал своё прошлое. Оно не было для него чем-то приятным или горьким – лишь череда обязательных событий, которые привели его в ледяную пустыню.

Когда-то он был ученым с мировым именем. Университеты Европы, конференции Америки, закрытые симпозиумы в Азии – его приглашали всюду, где решались вопросы будущего науки. Вейн был человеком, который не боялся ставить вопросы, считавшиеся кощунственными.

«Можно ли создать жизнь из мифа?» – спрашивал он.

«Что, если легенды – это не выдумка, а память генетики, забытые коды крови?»

Сначала его слушали с интересом. Потом – с насмешкой. Наконец, с ужасом.

Когда он впервые представил отчёт о возможности восстановления «пра-генома», построенного на основе сравнений мифологических описаний и реальных ДНК-цепей, коллеги обвинили его в подрыве самой сути науки. Комитет по биоэтике наложил запрет. Его статьи исключили из журналов, а имя стало почти ругательством в научных кругах.

Но Вейн не остановился.

Он ушёл глубже в физику, туда, где материя граничит с энергией, где реальность пересекается с воображением. В своих формулах он нашёл подтверждение тому, что легенды – не плод вымысла, а эхо иных слоёв мира, которые иногда прорываются в наш.

– Я не безумец, – говорил он когда-то в камеру журналистам, – я просто первый, кто решился заглянуть туда, куда другие боятся.

Сейчас, спустя десятилетия, он был один. Лишь лаборатория, стальная крепость на колёсах, оставалась его домом. Никто не ждал его возвращения. Никто не знал, где он находится.

Но Вейн и не собирался возвращаться. Его жизнь стала частью эксперимента. Его дыхание, его стареющее тело, его последние годы – всё подчинялось одной идее: создать вид, который будет выше человека, чище его, сильнее и мудрее.

Он прошёл мимо зеркала в узком коридоре. На секунду задержал взгляд.

Седые волосы, резкие черты лица, глаза с потухшими искрами. Но за этим обликом скрывалась воля, которую не смогли сломить ни изгнание, ни одиночество.

Доктор Вейн улыбнулся уголком губ.

– Пусть называют безумцем. Я – создатель.

Он продолжил путь по коридору, к секции, где спали его будущие дети.

Глава 3. Механическое сердце крепости

Лаборатория не была просто машиной. Она была живым организмом из стали, кабелей и пульсирующей энергии.

Доктор Вейн любил называть её «Крепостью в снегах». Её каркас был создан из особого сплава, устойчивого к холоду и давлению ветров, а под днищем находились гигантские колёса, каждое выше человеческого роста. Внутри колёс встроенные двигатели гудели с низкой вибрацией, словно сердце гиганта, толкающего себя вперёд через белые пустоши.

Центр крепости занимала энергетическая шахта. Там стоял кварцевый реактор – полупрозрачный цилиндр, наполненный светящейся голубой субстанцией. Этот реактор был изобретением самого Вейна. Он работал на принципах, которые официальная наука отвергала: энергия перехода – взаимодействие материи и идей, физики и мифа. Вейн утверждал, что мифы тоже хранят силу, и если правильно её направить, можно питать целые города.

Из шахты расходились коридоры, соединяя все части лаборатории.

Один вёл в животный отсек – блок камер и капсул, где покоились его творения.

Другой – в генетический модуль, где системы из десятков манипуляторов могли работать с клетками, сращивая ДНК и переписывая код жизни.

Третий – в криохранилище, где стояли контейнеры с образцами: кровь редких зверей, фрагменты костей древних существ, и даже куски артефактов, привезённых с раскопок.

В верхней части находилась обсерватория – стеклянный купол, через который можно было наблюдать бурю, звёзды и северные сияния. Там Вейн проводил вечера, делая заметки и расчёты.

Сама система лаборатории была умной. Автоматические дроны ползали по стенам, ремонтировали кабели и проверяли датчики. Камеры следили за каждым движением, фиксируя даже дыхание спящих созданий.

Но у крепости был ещё один секрет.

В её глубинах, за запертыми дверями, скрывалась секция, которую Вейн называл «Механическим сердцем». Здесь находились резервные капсулы, куда он собирался поместить существа, если мир однажды узнает о них. Капсулы могли выдержать десятки лет сна под снегом, сохраняя жизнь внутри.

Доктор иногда заходил туда и просто слушал ритм реактора.

Тук… Тук…

Как будто сама крепость дышала вместе с ним.

– Ты моя единственная союзница, – прошептал он, проводя ладонью по стене. – Вместе мы изменим этот мир.

Но за толстыми дверями камер существа тоже слышали этот ритм. И для них он был не просто шумом машин, а зовом, который пробуждал их изнутри.

Глава 4. Астерион

В блоке камер царила тишина, нарушаемая лишь редкими вспышками индикаторов. Стеклянные капсулы светились мягким голубым светом, отражающимся в холодных металлических стенах.

Доктор Вейн остановился у одной из камер. За прозрачной стенкой, в полумраке, лежал силуэт. Тело, покрытое густыми перьями, переходящими в шерсть; мощные когти на лапах; изогнутый клюв, будто высеченный из камня; крылья, сложенные вдоль туловища.

Это был Астерион – первый настоящий успех.

Вейн ввёл код на панели управления. Жидкость внутри капсулы начала медленно откачиваться, и дыхание существа стало заметным. Крылья дрогнули, когти сжались. Голова с клювом приподнялась, и изнутри на доктора посмотрели глаза.

Глаза эти не были звериными. В них горел разум.

– Просыпайся, – произнёс Вейн, с трудом сдерживая волнение. – Ты первый из новой эпохи.

Существо сделало тяжёлый вдох, капсула открылась с шипением. Грифон шагнул наружу. Его когти царапнули пол, перья поднялись дыбом, но он не нападал. Он смотрел. Внимательно, пристально.

Доктор сделал шаг вперёд.

– Ты Астерион. Я – твой создатель.

Существо наклонило голову. Взгляд его был пугающе человеческим, и Вейн ощутил, как внутри пробежала дрожь: не страх, а восторг. Он понял – эксперимент не просто удался. Астерион был не копией, не гибридом. Он был живым разумом, который с самого рождения понимал, кто он.

Грифон раскрыл крылья. Они задели стены, затрещали датчики. Ветер, поднятый их движением, разметал бумаги со стола.

– Спокойно, – сказал доктор твёрдым голосом, но с мягкой интонацией. – Здесь нет врагов.

На миг показалось, что существо прислушалось к словам. Оно закрывало крылья медленно, словно осознавая их силу. Затем сделало шаг к доктору.

Вейн не отступил. Он протянул руку.

Клюв блеснул в свете ламп – и вместо удара он осторожно коснулся ладони учёного.

Доктор впервые за многие годы улыбнулся по-настоящему.

– Добро пожаловать, Астерион. Мы с тобой изменим мир.

Но где-то в глубине лаборатории другой индикатор замигал красным. В соседней камере что-то шевельнулось.

Глава 5. Энигма

Красный индикатор мигал всё чаще. Панель фиксировала нестабильность в одной из камер. Доктор Вейн, сопровождаемый Астерионом, вошёл в тёмный отсек.

За стеклом шевелилось нечто иное. На первый взгляд – силуэт пантеры: гибкое тело, чёрная шерсть, блеск глаз в темноте. Но при внимательном взгляде становилось ясно: её очертания были слишком текучими. Лапы словно расплывались по полу, а хвост превращался в длинный язык слизи, который тут же втягивался обратно.