О гаданиях и мести

ЭлегияРучей, виющийся по светлому песку,Как тихая твоя гармония приятна!С каким сверканием катишься ты в реку!      Приди, о Муза благодатна,В венке из юных роз, с цевницею златой;Склонись задумчиво на пенистые водыИ, звуки оживив, туманный вечер пой      На лоне дремлющей природы.Как солнцу за горой пленителен закат, —Когда поля в тени, а рощи отдаленныИ в зеркале воды колеблющийся град      Багряным блеском озаренны;Когда с холмов златых стада бегут к рекеИ рева гул гремит звучнее над водами;И, сети склав, рыбак на легком челноке      Плывет у брега меж кустами;Когда пловцы шумят, скликаясь по стругам,И веслами струи согласно рассекают;И, плуги обратив, по глыбистым браздам      С полей оратаи съезжают…Уж вечер… облаков померкнули края,Последний луч зари на башнях умирает;Последняя в реке блестящая струя      С потухшим небом угасает.Все тихо: рощи спят; в окрестности покой;Простершись на траве под ивой наклоненной,Внимаю, как журчит, сливаяся с рекой,      Поток, кустами осененной.Как слит с прохладою растений фимиам!Как сладко в тишине у брега струй плесканье!Как тихо веянье зефира по водам      И гибкой ивы трепетанье!Чуть слышно над ручьем колышется тростник;Глас петела, вдали уснувши, будит селы;В траве коростеля я слышу дикий крик,      В лесу стенанье Филомелы…Но что?.. Какой вдали мелькнул волшебный лучВосточных облаков хребты воспламенились;Осыпан искрами во тьме журчащий ключ;      В реке дубравы отразились.Луны ущербный лик встает из-за холмов…О тихое небес задумчивых светило,Как зыблется твой блеск на сумраке лесов!      Как бледно брег ты озлатило!Сижу задумавшись; в душе моей мечты;К протекшим временам лечу воспоминаньем…О дней моих весна, как быстро скрылась ты      С твоим блаженством и страданьем!Где вы, мои друзья, вы, спутники мои?Ужели никогда не зреть соединенья?Ужель иссякнули всех радостей струи?      О вы, погибши наслажденья!О братья! о друзья! где наш священный круг?Где песни пламенны и музам, и свободе?Где Вакховы пиры при шуме зимних вьюг?      Где клятвы, данные природе,Хранить с огнем души нетленность братских уз?И где же вы, друзья?.. Иль всяк своей тропою,Лишенный спутников, влача сомнений груз,      Разочарованный душою,Тащиться осужден до бездны гробовой?..Один – минутный цвет – почил, и непробудно,И гроб безвременный любовь кропит слезой.      Другой… о небо правосудно!..А мы… ужель дерзнем друг другу чужды быть?Ужель красавиц взор, иль почестей исканье,Иль суетная честь приятным в свете слыть      Загладят в сердце вспоминаньеО радостях души, о счастье юных дней,И дружбе, и любви, и музам посвященных?Нет, нет! пусть всяк идет вослед судьбе своей,      Но в сердце любит незабвенных…Мне рок судил: брести неведомой стезей,Быть другом мирных сел, любить красы природы,Дышать под сумраком дубравной тишиной      И, взор склонив на пенны воды,Творца, друзей, любовь и счастье воспевать.О песни, чистый плод невинности сердечной!Блажен, кому дано цевницей оживлять      Часы сей жизни скоротечной!Кто, в тихий утра час, когда туманный дымЛожится по полям и холмы облачает,И солнце, восходя, по рощам голубым      Спокойно блеск свой разливает,Спешит, восторженный, оставя сельский кров,В дубраве упредить пернатых пробужденье,И, лиру соглася с свирелью пастухов,      Поет светила возрожденье!Так, петь есть мой удел… но долго ль?.. Как узнать?..Ах! скоро, может быть, с Минваною унылойПридет сюда Альпин в час вечера мечтать      Над тихой юноши могилой!

Разговор

– Как звать тебя, чудак? Кто ты? – Я бог Амур!– Обманывай других! Ты шутишь, балагур!– Ничуть! Свидетель Бог! Амуром называюсь!– Быть так! Но кто тебе дал странный сей убор?– Кто дал? Весь Божий свет! Обычай, город, двор!– Какой бесстыдный взгляд! нахальность! Удивляюсь!– Простак! невинности уж нынче негде взять!– Куда ты дел свой лук, колчан, светильник, стрелы?– На что они! без них могу торжествовать!Упорных больше нет! Мужчины стали смелы!– Какой переворот!.. А где же твой покров,Омытый иногда прелестных глаз слезами?– Хватился!.. Потерял. – О жалкий из богов!Но что? Ты весь в шерсти! с козлиными ногами,С гремушкой! маскою! в дурацком шушуне!Зачем такой наряд? Пожалуй, объяснися!– По милости его весь мир подвластен мне!– Ты царь? – Я бог! – Не мой! – Всесветный! – Отвяжися!

Каплун и сокол

Приветы иногда злых умыслов прикраса.      Один      Московский гражданин,      Пришлец из Арзамаса,Матюшка-долгохвост, по промыслу каплун,      На кухню должен был явитьсяИ там на очаге с кухмистером судиться.Вся дворня взбегалась: цып! цып! цып! цып! – Шалун      Проворно,      Смекнувши, что беда,      Давай Бог ноги! «Господа,      Слуга покорный!По мне, хотя весь день извольте горло драть,Меня вам не прельстить учтивыми словами!      Теперь: цып! цып! а там меня щипать,      Да в печку! да, сморчкамиНабивши брюхо мне, на стол меня! а там      И поминай как звали!»Тут сокол-крутонос, которого считалиПо всей окружности примером всем бойцам,Который на жерди, со спесью соколиной,      Раздувши зоб, сиделИ с смехом на гоньбу глядел,Сказал: «Дурак каплун! с такой, как ты, скотиной      Из силы выбился честной народ!      Тебя зовут, а ты, урод,И нос отворотил, оглох, ко всем спиною!Смотри пожалуй! я тебе ль чета? но так      Не горд! лечу на свист! глухарь, дурак,Постой! хозяин ждет! вся дворня за тобою!»Каплун, кряхтя, пыхтя, советнику в ответ:«Князь сокол, я не глух! меня хозяин ждет?Но знать хочу, зачем? а этот твой приятель,      Который в фартуке, как вор с ножом,Так чванится своим узорным колпаком,Конечно, каплунов усердный почитатель?Прогневался, что я не падок к их словам!      Но если б соколам,      Как нашей братье каплунам,      На кухне заглянуть случилосьВ горшок, где б в кипятке их княжество варилось,Тогда хозяйский свист и их бы не провел;Тогда б, как скот-каплун, черкнул и князь-сокол!»

Сонет

За нежный поцелуй ты требуешь сонета,Но шутка ль быть творцом четырнадцати строкНа две лишь четки рифм? Скажи сама, Лилета:«А разве поцелуй безделка!» Дай мне срок!Четыре есть стиха, осталось три куплета.О Феб! о добрый Феб! не будь ко мне жесток,Хотя немножечко парнасского мне света!Еще строфа! Смелей! Уж берег недалек!Но вот уж и устал! О мука, о досада!Здесь Лила – поцелуй! тут рифма и – надсада!Как быть? Но Бог помог! еще готов терцет!Еще б один – и все! пишу! хоть до упада!Вот!.. Вот! почти совсем!.. О радость, о награда!Мой, Лила, поцелуй, и вот тебе сонет!

Мальвина

ПесняС тех пор, как ты пленен другою,Мальвина вянет в цвете лет;Мне свет прелестен был тобою;Теперь – прости, прелестный свет!Ах! не отринь любви моленья;Приди… не сердце мне отдать,Но взор потухший мой принятьВ минуту смертного томленья.Спеши, спеши! близка кончина;Смотри, как в час последний свойТвоя терзается МальвинаСтыдом, любовью и тоской;Не смерти страшной содроганье,Не тусклый, безответный взгляд,Тебе, о милый, возвестят,Что жизни кончилось страданье.Ах, нет!.. когда ж Мальвины мукуНе услаждает твой приход;Когда хладеющую рукуОна тебе не подает;Когда забыт мой друг единый,Мой взор престал его искать,Душа престала обожать:Тогда – тогда уж нет Мальвины!

Монах

Там, где бьет источник чистойВ берег светлою волной, —Там, под рощею тенистой,С томной, томною душой,Я грустил уединенный!Там прекрасную узрел! —Призрак милый, но мгновенный,Чуть блеснул и улетел!Вслед за ним душа умчалась!С той поры прости, покой!Жизнь изгнанием казалась, —Келья бездной гробовой!О страданье! О мученье!Сладкий сон, возобновись!Где ты, райское виденье?..Ангел Божий, воротись!..Мир лесов, дубравны сени,Вечный мрак ужасных стен,Старцы – горестные тени,Крест, обеты, сердца плен, —Вы ли страсти усмиренье?..Здесь, в могиле дней моих,В божества изображенье,На обломках гробовых,Пред святыней преклоненный,В самый жертвы страшный час, —Вижу образ незабвенный,Слышу милый, милый глас!... . . . . . . .

Гимн

О Боге нам гласит времен круговращенье,О благости Его – исполненный Им год.Творец! весна – Твоей любви изображенье:Воскреснули поля; цветет лазурный свод;Веселые холмы одеты красотою,И сердце растворил желаний тихий жар.Ты в лете, окружен и зноем, и грозою.То мирный, благостный, несешь нам зрелость в дар,То нам благотворишь, сокрытый туч громадой.И в полдень пламенный, и ночи в тихий час,С дыханием дубрав, источников с прохладой,Не Твой ли к нам летит любови полный глас?Ты в осень общий пир готовишь для творенья;И в зиму, гневный Бог, на бурных облаках,Во ужас облечен, с грозой опустошенья,Паришь, погибельный… как дольный гонишь прах,И вьюгу, и метель, и вихорь пред Собою;В развалинах земля; природы страшен вид;И мир, оцепенев пред Сильного рукою,Хвалебным трепетом Творца благовестит.О таинственный круг! каких законов силаСлияла здесь красу с чудесной простотой,С великолепием приятность согласила,Со тьмою – дивный свет, с движением – покой,С неизменяемым единством – измененье?Почто ж ты, человек, слепец среди чудес?Признай окрест себя Руки напечатленье,От века правящей течением небесИ строем мирных сфер из тьмы недостижимой.Она – весной красу низводит на поля;Ей жертва дым горы, перунами дробимой;Пред нею в трепете веселия земля.Воздвигнись, спящий мир! внуши мой глас, созданье!Да грянет ваша песнь Чудесного делам!Слиянные в хвалу, слиянны в обожанье,Да гимн ваш потрясет Небес огромный храм…Журчи к Нему любовь под тихой сенью леса,Порхая по листам, душистый ветерок;Вы, ели, наклонясь с седой главы утесаНа светлый, о скалу биющийся поток,Его приветствуйте таинственною мглою;О Нем благовести, крылатых бурей свист,Когда трепещет брег, терзаемый волною,И сорванный с лесов крутится клубом лист;Ручей, невидимо журчащий под дубравой,С лесистой крутизны ревущий водопад,Река, блестящая средь дебрей величаво,Кристаллом отразив на бреге пышный град,И ты, обитель чуд, бездонная пучина,Гремите – песнь Тому, чей бурь звучнейший гласВелит – и зыбь горой; велит – и зыбь равнина.Вы, злаки, вы, цветы, лети к Нему от васХвалебное с полей, с лугов благоуханье:Он дал вам аромат, Он вас кропит росой,Из радужных лучей соткал вам одеянье;Пред Ним утихни, дол; поникни, бор, главой;И, жатва, трепещи на ниве оживленной,Пленяя шорохом мечтателя своим,Когда он при луне, вдоль рощи осребренной,Идет задумчивый, и тень вослед за ним;Луна, по облакам разлей струи златыя,Когда и дебрь, и холм, и лес в тумане спят;Созвездий лик, сияй средь тверди голубыя,Когда струнами лир превыспренних звучатВоспламененные любовью Серафимы;И ты, светило дня, смиритель бурных туч,Будь щедростию лик Творца боготворимый,Ему живописуй хвалу твой каждый луч…Се гром!.. Владыки глас!.. Безмолвствуй, мир смятенный,Внуши… из края в край по тучам гул гремит;Разрушена скала; дымится дуб сраженный;И гимн торжественный чрез дебри вдаль парит…Утих… красуйся, луг… приветственное пенье,Изникни из лесов; и ты, любовь весны —Лишь полночь принесет пернатым усыпленье,И тихий от холма восстанет рог луны —Воркуй под сению дубравной, Филомела.А ты, глава земли, творения краса,Наследник ангелов бессмертного удела,Сочти бесчисленны созданья чудеса,И в горнее пари, хвалой воспламененный.Сердца, слиянны в песнь, летите к небесам;Да грады восшумят, мольбами оглашенны;Да в храмах с алтарей восстанет фимиам;Да грянут с звоном арф и с ликами органы;Да в селах, по горам, и в сумраке лесов,И пастыря свирель, и юных дев тимпаны,И звучные рога, и шумный глас певцовОдин составят гимн и гул отгрянет: слава!Будь, каждый звук, хвала; будь, каждый холм, алтарь;Будь храмом, каждая тенистая дубрава,Где, мнится, в тайной мгле сокрыт природы ЦарьИ веют в ветерках душистых Серафимы,И где, возведши взор на светлый неба свод,Сквозь зыблемую сеть ветвей древесных зримый,Певец в задумчивом восторге слезы льет.А я, животворим созданья красотою,Забуду ли когда хвалебный глас мольбы?О Неиспытанный! мой пламень пред Тобою!Куда б ни привела рука Твоей судьбы,Найду ли тишину под отческою сенью,Беспечный друг полей, возлюбленных в кругу —Тебя и в знойный день, покрытый рощи тенью,И в ночь, задумчивый, потока на брегу,И в обиталищах страдания забвенных,Где бедность и недуг, где рок напечатлелОтчаянья клеймо на лицах искаженных,Куда б, влеком Тобой, с отрадой я летел,И в час торжественный полночного виденья,Как струны, пробудясь, ответствуют перстамИ дух воспламенен восторгом песнопенья, —Тебя велю искать и сердцу, и очам.Постигнешь ли меня гонения рукою —Тебя ж благословит тоски молящий глас;Тебя же обрету под грозной жизни мглою.Ах! скоро ль прилетит последний, скорбный час,Конца и тишины желанный возвеститель?Промчись, печальная неведения тень!Откройся, тайный брег, утраченных обитель!Откройся, мирная, отеческая сень!

Песня

«Роза, весенний цвет,     Скройся под теньРощи развесистой!     Бойся лучейСолнца палящего,     Нежный цветок!»Так мотылек златой     Розе шептал.Розе невнятен был     Скромный совет!Роза пленяется     Блеском одним!«Солнце блестящее     Любит меня;Мне ли, красавице,     Тени искать?»Гордость безумная!     Бедный цветок!Солнце рассыпало     Гибельный луч:Роза поникнула     Пышной главой,Листья поблекнули,     Запах исчез.Девица красная,     Нежный цветок!Розы надменныя     Помни пример.Маткиной-душкою     Скромно цвети,С мирной невинностью     Цветом души.Данный судьбиною     Скромный удел,Девица красная,     Счастье твое!В роще скрываяся,     Ясный ручей,Бури не ведая,     Мирно журчит!

Расстройка семейственного согласия

      Жил муж в согласии с женой,И в доме их ничто покоя не смущало!Ребенок, моська, кот, сурок и чиж ручной      В таком ладу, какого не бывалоИ в самом Ноевом ковчеге никогда!      Но вот беда!Случился праздник! муж хлебнул – и в спор с женою!      Что ж вышло? За язык вступилася рука!      Супруг супруге дал щелчка!      Жена сечь сына, сын бить моську, моська с бою      Душить и мять кота, кот лапою сурка,      Сурок перекусил чижу с досады шею.      Нередко целый край один глупец смущал!      И в наказание могущему злодею      Нередко без вины бессильный погибал.

Песня

Мой друг, хранитель-ангел мой,О ты, с которой нет сравненья,Люблю тебя, дышу тобой;Но где для страсти выраженья?Во всех природы красотахТвой образ милый я встречаю;Прелестных вижу – в их чертахОдну тебя воображаю.Беру перо – им начертатьМогу лишь имя незабвенной;Одну тебя лишь прославлятьМогу на лире восхищенной:С тобой, один, вблизи, вдали,Тебя любить – одна мне радость;Ты мне все блага на земли;Ты сердцу жизнь, ты жизни сладость.В пустыне, в шуме городскомОдной тебе внимать мечтаю;Твой образ, забываясь сном,С последней мыслию сливаю;Приятный звук твоих речейСо мной во сне не расстается;Проснусь – и ты в душе моейСкорей, чем день очам коснется.Ах! мне ль разлуку знать с тобой?Ты всюду спутник мой незримый;Молчишь – мне взор понятен твой,Для всех других неизъяснимый;Я в сердце твой приемлю глас;Я пью любовь в твоем дыханье…Восторги, кто постигнет вас,Тебя, души очарованье?Тобой и для одной тебяЖиву и жизнью наслаждаюсь;Тобою чувствую себя;В тебе природе удивляюсь.И с чем мне жребий мой сравнить?Чего желать в толь сладкой доле?Любовь мне жизнь – ах! я любитьЕще стократ желал бы боле.

К Нине

ПосланиеО Нина, о Нина, сей пламень любвиУжели с последним дыханьем угаснет?Душа, отлетая в незнаемый край,Ужели во прахе то чувство покинет,Которым равнялась богам на земле?Ужели в минуту боренья с кончиной —Когда уж не буду горящей рукойВ слезах упоенья к трепещущей груди,Восторженный, руку твою прижимать,Когда прекратятся и сердца волненье,И пламень ланитный – примета любви,И тайныя страсти во взорах сиянье,И тихие вздохи, и сладкая скорбь,И груди безвестным желаньем стесненье, —Ужели, о Нина, всем чувствам конец?Ужели ни тени земного блаженстваС собою в обитель небес не возьмем?Ах! с чем же предстанем ко трону Любови?И то, что питало в нас пламень души,Что было в сем мире предчувствием неба,Ужели то бездна могилы пожрет?Ах! самое небо мне будет изгнаньем,Когда для бессмертья утрачу любовь;И в области райской я буду печальноО прежнем, погибшем блаженстве мечтать;Я с завистью буду – как бедный затворникВо мраке темницы о нежной семье,О прежних весельях родительской сени,Прискорбный, тоскует, на цепи склонясь, —Смотреть, унывая, на милую землю.Что в вечности будет заменой любви?О! первыя встречи небесная сладость —Как тайные сердца созданья, мечты,В единый слиявшись пленительный образ,Являются смутной весельем душе —Уныния прелесть, волненье надежды,И радость и трепет при встрече очей,Ласкающий голос – души восхищенье,Могущество тихих, таинственных слов,Присутствия сладость, томленье разлуки,Ужель невозвратно вас с жизнью терять?Ужели, приближась к безмолвному гробу,Где хладный, навеки бесчувственный прахГоревшего прежде любовию сердца,Мы будем напрасно и скорбью очей,И прежде всесильным любви призываньемВ бесчувственном прахе любовь оживлять?Ужель из-за гроба ответа не будет?Ужель переживший один сохранитТо чувство, которым так сладко делился;А прежний сопутник, кем в мире он жил,С которым сливался тоской и блаженством,Исчезнет за гробом, как утренний парС лучом, озлатившим его, исчезает,Развеянный легким зефира крылом?..О Нина, я внемлю таинственный голос:Нет смерти, вещает, для нежной любви;Возлюбленный образ, с душой неразлучный,И в вечность за нею из мира летит —Ей спутник до сладкой минуты свиданья.О Нина, быть может, торжественный час,Посланник разлуки, уже надо мною;Ах! скоро, быть может, погаснет мой взор,К тебе устремляясь с последним блистаньем;С последнею лаской утихнет мой глас,И сердце забудет свой сладостный трепет —Не сетуй и верой себя услаждай,Что чувства нетленны, что дух мой с тобою;О сладость! о смертный, блаженнейший час!С тобою, о Нина, теснейшим союзомОн страстную душу мою сопряжет.Спокойся, друг милый, и в самой разлукеЯ буду хранитель невидимый твой,Невидимый взору, но видимый сердцу;В часы испытанья и мрачной тоскиЯ в образе тихой, небесной надежды,Беседуя скрытно с твоею душой,В прискорбную буду вливать утешенье;Под сумраком ночи, когда понесешьОтраду в обитель недуга и скорби,Я буду твой спутник, я буду с тобойДелиться священным добра наслажденьем;И в тихий, священный моления час,Когда на коленах, с блистающим взором,Ты будешь свой пламень к Творцу воссылать,Быть может, тоскуя о друге погибшем,Я буду молитвы невинной душиНосить в умиленье к небесному трону.О друг незабвенный, тебя окруживНевидимой тенью, всем тайным движеньямДуши твоей буду в веселье внимать;Когда ты – пленившись потока журчаньем,Иль блеском последним угасшего дня(Как холмы объемлет задумчивый сумракИ, с бледным вечерним мерцаньем, в душеО радостях прежних мечта воскресает),Иль сладостным пеньем вдали соловья,Иль веющим с луга душистым зефиром,Несущим свирели далекия звук,Иль стройным бряцаньем полуночной арфы —Нежнейшую томность в душе ощутишь,Исполнишься тихим, унылым мечтаньемИ, в мир сокровенный душою стремясь,Присутствие Бога, бессмертья награду,И с милым свиданье в безвестной странеЯснее постигнешь, с живейшею верой,С живейшей надеждой от сердца вздохнешь…Знай, Нина, что друга ты голос внимаешь,Что он и в веселье, и в тихой тоскеС твоею душою сливается тайно.Мой друг, не страшися минуты конца:Посланником мира, с лучом утешеньяКо смертной постели приникнув твоей,Я буду игрою небесныя арфыПоследнюю муку твою услаждать;Не вопли услышишь, грозящие смерти,Не ужас могилы узришь пред собой:Но глас восхищенный, поющий свободу,Но светлый, ведущий к веселию путь,И прежнего друга, в восторге свиданьяМанящего ясной улыбкой тебя.О Нина, о Нина, бессмертье наш жребий.

<На смерть Е. М. Соковниной>

Единый, быстрый миг вся жизнь ее была!Одно минутное, но милое явленье,Непостижимое в своем определенье,Судьба на то ее в сей мир произвела,Чтоб, счастья не узнав, увянуть в раннем цвете.Все то, что мило нам на свете,И сердце нежное, и ясный, твердый ум,И нежность ко друзьям, и к скорбным состраданье,И в жизни той блаженства ожиданье,Все грозная с тобой в сем гробе погребла,Лишь душу небесам обратно отдала.

В альбом

      Когда неопытной рукою      Играть на лире я дерзал,      Ужель бессмертием себя я обольщал?Ах! нет – я лишь друзей хотел пленять игрою!Но жребий мне судил быть счастливым певцом!Не будет и моя теперь презренна лира!Незнаемым досель стихам моим, Темира,      Даст жизнь и славу твой альбом!

Плач Людмилы

       Ангел был он красотою!Маем кроткий взор блистал!Все великою душоюНесравненный превышал!       Поцелуи – сладость рая,Слитых пламеней струя,Горних арф игра святая!Небеса вкушала я!       Взором взор, душа душоюРаспалялись – все цвело!Мир сиял для нас весною,Все нам радость в дар несло!       Непостижное слияньеВосхищенья и тоски,Нежных ласк очарованье,Огнь сжимающей руки!       Сердца сладостные муки —Все прости… его уж нет!Ах! прерви ж печаль разлуки,Смерть, души последний свет!

Песня

Счастлив тот, кому забавы,Игры, майские цветы,Соловей в тени дубравыИ весенних лет мечтыВ наслажденье, – как и прежде;Кто на радость лишь глядит,Кто, вверяяся надежде,Птичкой вслед за ней летит.Так виляет по цветочкамЗлатокрылый мотылек;Лишь к цветку – прильнул к листочкам,Полетел – забыл цветок;Сорвана его лилея —Он летит на анемон;Что его – то и милее,Грусть забвеньем лечит он.Беден тот, кому забавы,Игры, майские цветы,Соловей в тени дубравыИ весенних лет мечтыНе в веселье – так, как прежде;Кто улыбку позабыл;Кто, сказав: прости! надежде,Взор ко гробу устремил.Для души моей плененнойЗдесь один и был цветок,Ароматной, несравненной;Я сорвать!.. но что же Рок?«Не тебе им насладиться;Не твоим ему доцвесть!»Ах, жестокий! чем же льститься?Где подобный в мире есть?

К Филалету

Где ты, далекий друг? Когда прервем разлуку?Когда прострешь ко мне ласкающую руку?Когда мне встретить твой душе понятный взглядИ сердцем отвечать на дружбы глас священной?Где вы, дни радостей? Придешь ли ты назад,О время прежнее, о время незабвенно?Или веселие навеки отцвелоИ счастие мое с протекшим протекло?..Как часто о часах минувших я мечтаю!Но чаще с сладостью конец воображаю,      Конец всему – души покой,Конец желаниям, конец воспоминаньям,Конец борению и с жизнью, и с собой…Ах! время, Филалет, свершиться ожиданьям.Не знаю… но, мой друг, кончины сладкий часМоей любимою мечтою становится;Унылость тихая в душе моей хранится;Во всем внимаю я знакомый смерти глас.Зовет меня… зовет… куда зовет?.. не знаю;Но я зовущему с волнением внимаю;Я сердцем сопряжен с сей тайною страной,Куда нас всех влечет судьба неодолима;Томящейся душе невидимая зрима —Повсюду вестники могилы предо мной.Смотрю ли, как заря с закатом угасает —Так, мнится, юноша цветущий исчезает;Внимаю ли рогам пастушьим за горой,Иль ветра горного в дубраве трепетанью,Иль тихому ручья в кустарнике журчанью,Смотрю ль в туманну даль вечернею порой,К клавиру ль преклонясь,      гармонии внимаю —Во всем печальных дней конец воображаю.Иль предвещание в унынии моем?Или судил мне рок в весенни жизни годы,      Сокрывшись в мраке гробовом,Покинуть и поля, и отческие воды,И мир, где жизнь моя бесплодно расцвела?..Скажу ль?.. Мне ужасов могила не являет;И сердце с горестным желаньем ожидает,Чтоб промысла рука обратно то взяла,Чем я безрадостно в сем мире бременился,Ту жизнь, в которой я столь мало насладился,Которую давно надежда не златит.К младенчеству ль душа прискорбная летит,Считаю ль радости минувшего – как мало!Нет! счастье к бытию меня не приучало;Мой юношеский цвет без запаха отцвел.Едва в душе своей для дружбы я созрел —И что же!.. предо мной увядшего могила;Душа, не воспылав, свой пламень угасила.Любовь… но я в любви нашел одну мечту,Безумца тяжкий сон, тоску без разделеньяИ невозвратное надежд уничтоженье.Иссякшия души наполню ль пустоту?Какое счастие мне в будущем известно?Грядущее для нас протекшим лишь прелестно.Мой друг, о нежный друг, когда нам не даноВ сем мире жить для тех, кем жизнь для нас священна,Кем добродетель нам и слава драгоценна,Почто ж, увы! почто судьбой запрещеноЗа счастье их отдать нам жизнь сию бесплодну?Почто (дерзну ль спросить?) отъял у нас ТворецИм жертвовать собой свободу превосходну?С каким бы торжеством я встретил мой конец,Когда б всех благ земных, всей жизни приношеньемЯ мог – о сладкий сон! – той счастье искупить,С кем жребий не судил мне жизнь мою делить!..Когда б стократными и скорбью, и мученьемЗа каждый миг ее блаженства я платил:Тогда б, мой друг, я рай в сем мире находилИ дня, как дара, ждал, к страданью пробуждаясь;Тогда, надеждою отрадною питаясь,Что каждый жизни миг погибшия моейЕсть жертва тайная для блага милых дней,Я б смерти звать не смел, страшился бы могилы.О незабвенная, друг милый, вечно милый!Почто, повергнувшись в слезах к твоим ногам,Почто, лобзая их горящими устами,От сердца не могу воскликнуть к небесам:«Все в жертву за нее! вся жизнь моя пред вами!»Почто и небеса не могут внять мольбам?О безрассудного напрасное моленье!Где тот, кому дано святое наслажденьеЗа милых слезы лить, страдать и погибать?Ах! если б мы могли в сей области изгнаньяСтоль восхитительно презренну жизнь кончать —Кто б небо оскорбил безумием роптанья!