Время искупления, том 2

Он встретил ее возле фонтана, хотя портал Тайра открывала возле входа в академию: вероятно, дежурный трейсер получил приказ к дверям госпожу Некромантессу не подпускать. Райкер вместо обычного радушного приветствия сухо кивнул, открыл стеклянные двери павильона, пропустил Тайру внутрь и вошел следом. Павильон тут же заблокировали от посторонних глаз и ушей.

Дэн смотрел на Тайру без укора, но в его взгляде хорошо читались усталость, печаль и затаенная злость.

– Оправдываться не стану, – первой начала Тайра. – Я готова предоставить академии сатисфакцию, если она потребуется.

– Странно видеть вас одну. Я был уверен, что вы придете с сэром ′т Хоофтом или с кем-то из вашего юридического корпуса.

– Это не сэр ′т Хоофт вынес ваших людей.

– Их было пятеро. Остальных, слава богу, мы вытянули.

– Прискорбно, – Тайра старалась говорить жестко. – Я предупреждала ваших ректоров, что больше я на примирение не пойду и на любую попытку нападения буду отвечать соответствующим образом.

– А было нападение, дар-аль′Кхасса? По-моему, это от начала и до конца была глупая шутка.

– На начало не жалуюсь. А вот относительно конца ваши шутники переборщили. Академия должна знать, что в обязанности Некроманта Ишанкара входит защита и Трейсера Ишанкара тоже.

– Не видел никакой опасности для Змея.

– Если мы будем состязаться в формализме, герр Райкер, я выиграю, так как имею неудовольствие общаться по разным спорным ситуациям с господином Хранителем.

– И как же вы вывернетесь из этой спорной ситуации?

– Отсутствие Змея – прямая угроза моей жизни и, как следствие, жизни Ректора и существованию Ишанкара. Я могу защищать Ректора и Ишанкар любыми способами, какими мне только заблагорассудится: Закон дает мне в этом полную свободу.

– Засуньте ваш Закон в задницу вашему Хранителю! – не стал дослушивать Райкер. – Ваш так называемый Закон действует только в пределах вашей резервации, а дальше начинает действовать Всеобщее Соглашение! В Эвиане вам должны были втолковать это очень доступно еще в ваши восемнадцать! А если вы вдруг забыли отдельные положения, то Монсальват вам с радостью их напомнит!

– Вы все еще не предъявили официальной претензии, герр Райкер, – Тайра с трудом, но сдержалась, – а все туда же: угрожаете расправой. Прошло больше восьми часов, а академия как в рот воды набрала. Видать, никакого Всеобщего Соглашения я не нарушала, и академии это известно так же хорошо, как и мне. И, кстати, со Всеобщим Соглашением я впервые ознакомилась еще в шестнадцать. Подкорректируйте в моем досье, а то опять сядете в лужу.

Дэн длинно выдохнул, недовольно покачал головой, проводил золотого карпа под листок кувшинки и снова взглянул на Тайру.

– Вы понимаете, что вы сделали, госпожа аль′Кхасса?

– Я убила пятерых ваших и почти убила скольких-то там еще.

– Нет, вы не понимаете! – почти прошипел Райкер. – Вы не представляете себе, что такое Дрезден в его нынешнем состоянии и каких усилий нам стоит держать наших выпускников подальше от вас! Вчера у меня была треть состава, считающая вас вменяемой, а сегодня их стало существенно меньше! Вы забрали у меня не пятерых моих людей, а гораздо больше, и теперь мне придется начинать все сначала!

– Я вас о протекции не просила!

– А я вам ее не предоставлял! Единственное, что меня волнует, – это мой сын, и для того, чтобы забрать его домой, я готов бороться за чертово равновесие магического мира! Если меня убьют в вашей дурацкой войне, мой сын останется не только без матери, но и без отца тоже! Теперь понятно, почему я вожусь с вами и вашим проклятым Ишанкаром? Или вы думали, что меня интересуете вы лично?

Тайра так и думала. И испугалась, что это отразилось на ее лице.

Нет, наивной Тайра не была… Конечно, Дрезден использовал Райкера, Райкер Тайру, а она его – каждый в своих целях, но Тайре хотелось думать, что Райкер к ней все же неравнодушен. Если он сейчас и лгал, то лгал весьма убедительно.

– Если обмен любезностями завершен, – Тайра постаралась сохранить достоинство, – может, перейдем к делу?

Дэн снова отвернулся, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и кивнул, признавая бесполезность дальнейших обвинений.

– Так что я должна сделать, герр Райкер? Мне поговорить с родственниками погибших?

– Я сам буду говорить с их родственниками.

– И что вы скажете?

– Правду. Что они нарушили условия договора об использовании учебной тренировочной территории, развязали реальный бой и не выжили в нем. Согласно Всеобщему Соглашению за погибших в бою провокаторов вторая сторона никакой сатисфакции не предоставляет. На этот раз за свою голову можете не переживать. Официально академии вам предъявить нечего, тут вы полностью правы.

– А неофициально?

– А вас что, совесть мучает?

– Я ударила по вашим людям потому, что испугалась, – Тайра решила не конфликтовать. – Я не выдержала напряжения первого выхода в поле. Я полагала, все будет иначе, стандартно для новичка, и даже не думала о том, что ваши решат отомстить за Гуэрру и Дэвенпорта мне и сэру ′т Хоофту. Да, в той истории есть наша вина: мертвецы наши, и оплошность с хостелом тоже наша… Но Ишанкар не убивал лигийских трейсеров. У нас не было ни повода, ни причины. Даже мысли о таком не было… Да и не мертвы ваши Гуэрра и Дэвенпорт, вы сами это знаете… Если бы ваши шутники ограничились мертвяками, все закончилось бы по правилам. Мы до последнего их соблюдали, даже трейсерскую магию не использовали. Ваши должны были признать поражение – мы победили честно. Сэр ′т Хоофт победил честно… Зачем они приплели Змея? Его даже не было рядом, когда Горан провалил хостел. Он вообще ни при чем. Я разозлилась. Испугалась. Решила, что Змея и правда больше нет. Мое к нему отношение уже не является для вас секретом, так что я действовала импульсивно, и мне жаль, что я действовала именно так. И хотя вы, похоже, не признаете и наличия у меня совести, она меня мучает.

– Уверен, вы с ней договоритесь, – Райкер ее признания совершенно не оценил. – Убийство брата вы как-то пережили, а тут чужие люди, которых вы даже ни разу не видели, – с мстительным удовольствием произнес Дэн. – Будет определенно проще.

– Если с этим вопросом мы закончили, – сказала Тайра вместо того, что хотела сказать на самом деле, мысленно все же обозвав Даниэля ублюдком, – тогда у меня к вам еще кое-что, герр Райкер.

Она потянулась в Арсенал, вынула оттуда личное дело Дерека Фроста.

– Герр Ангерштайн сказал, личные дела по вашей части. Сказал, чтобы я отдала это вам. Прошу.

Райкер взял папку, посмотрел на нанесенные сверху надпись и дрезденскую кодировку, пролистал дело, вынул на пару секунд вложенную в него биокарту и сложил все обратно.

– По моей. Спасибо.

– Вы не удивлены.

– Я полагал, что история с биокартой окончится нестандартно. Даже не стану спрашивать, откуда у вас эти документы.

– Мне оставил их сэр Дерек Фрост. А ему достал их Банди, которому отдал их герр Ангерштайн.

– А вы предполагали, что Банди смог обставить герра Редегера, – укорил ее Райкер.

– Виновата, была неправа, учту, – по ишанкарской привычке ответила Тайра.

– Значит, вы носили траур по герру Фросту?

– Да. И, раз уж вы додумались до этого, примите верное решение насчет вечного молчания об этом факте.

– Он все-таки сумел сохранить вам жизнь.

– Но я не знаю, радоваться этому или нет, – честно призналась Тайра.

– И я не знаю, госпожа аль′Кхасса, – не стал скрывать Дэн. – Время покажет, стоила ли его жизнь вашей.

– В таком случае, – Тайра снова про себя обозвала Райкера, на этот раз уродом, – не смею вас больше задерживать. Попросите вашего трейсера снять блок.

Она коснулась пальцами груди, развернулась и пошла к выходу из павильона.

– Стойте, – позвал ее Дэн, и Тайра обернулась. – Вот это не отсюда.

Он протянул Тайре небольшой листок бумаги с написанными от руки координатами.

– Это старая трейсерская кодировка, пятнадцатый-шестнадцатый век. Сейчас она не используется, – пояснил Райкер. – Я в этом ничего не понимаю, но Эгерт специалист. Если хотите, можем попросить его, чтобы он перевел в современные параметры.

– Не стоит. Я понимаю, что здесь написано. Я учила и это.

– В таком случае, раз вам не нужна помощь, то и я не смею вас задерживать. Блок, кстати, снят.

Райкер коротко попрощался и вышел из павильона, оставив Тайру в молчаливой компании золотых рыб.

Дэн поднялся на верхний этаж в караульное помещение дежурной пары, хлопнул дверью, сел в вертящееся кресло и откинулся назад так, что армированная металлом спинка недобро скрипнула и прогнулась.

Ишанкар Дэна бесил еще с юности – даже сэр ′т Хоофт, даже сэр Котца, а теперь временами еще и аль′Кхасса… Это же надо, как она верит в свой Закон… Пришла одна, без Наставника, без Хранителя, без ишанкарского законника… А если бы Дрезден снял ей голову с плеч? Если бы Дэн снял? Шея у ведьмы, разумеется, была защищена: Дэн чуял похожее на широкий узорный ошейник заклятье, хотя ни увидеть, ни прочитать его не мог. С первого раза голову ведьме можно было и не срубить… Впрочем, так защищались и все ведьмы до нее. Жить хотелось каждой… Дэн скорее всего потерпел бы фиаско: обычный клинок аль′Кхассину голову снесет навряд ли… А вот Монсальват мог бы. В их реликварии должны иметься самые сильные мечи вроде того, что таскал с собой Вайнгартен… Да где того Вайнгартена искать… Чертов трейсер… А мог бы хоть раз в жизни пригодиться не в тенях… Дэн вздохнул. Аль′Кхасса… Совесть ее мучает, как же… Испугалась она… Каких-то мертвяков испугалась. А на Караджаахмет не побоялась настоящего живого Дрездена… Интересно, долго она сидела в Эвиане? И какая, черт возьми, у нее была необходимость учить Всеобщее Соглашение в шестнадцать лет? Дэн не сдержался и выругался себе под нос, но Эгерт, разумеется, услышал. Оторвался от компьютера, на котором чертил план этажа офисного здания со множеством кабинетов, и обернулся к другу.

– Что у нее за координаты? – мрачно спросил Райкер.

– Не знаю, я не запомнил.

– Считай с меня, – Дэн постучал себя пальцем по виску. – Я тоже не запомнил, но ты сможешь считать.

– Не буду. Это сообщение герр Фрост оставил не тебе, так что забудь. Тебя это не касается.

– Я тебя уверяю, мой святой друг, эта бумажка появилась в деле только тогда, когда я взял его в руки. Аль′Кхасса не один раз дело перелистывала, но увидела эти координаты впервые. Это неслучайно. Дерек Фрост хотел, чтобы Дрезден присматривал за ишанкарской зверушкой.

– Она не зверушка.

– Точно. Она замочила пятерых наших. Она просто монстр.

– Да простит меня Бог, – Эгерт коротко перекрестился, – но они были идиотами и умерли по-идиотски. Одно дело разнообразить сценарий, тут даже сэр ′т Хоофт слова не сказал, а другое – пугать влюбленную некромантессу в отместку за свой проигрыш. Скажи спасибо, что Тайра весь Дрезден не выкосила, а могла бы. Она потеряла уже достаточно близких, чтобы за каждого оставшегося живого бороться без компромиссов. Я ее не защищаю, не подумай. Убийство есть убийство, в бою оно произошло или нет, но нарываться не стоит. Ее терпение не безгранично, и она заранее академию об этом предупредила. Наши получили то, что запрашивали. Кстати, Динозавр сказал то же самое.

– Динозавр свалил в Лигу. Его голос для Дрездена – просто стороннее мнение.

– Не злись, Дэн. Ты думаешь не иначе. А что до того, почему бумажка с координатами появилась в руках именно у тебя, так это потому, что герр Фрост, вероятно, хотел, чтобы аль′Кхасса получила их от человека, которому сможет доверять и который не станет трепаться об этом на каждом углу. Если бы дело взял в руки Ангерштайн – я уверен: координаты появились бы у него. И смысл в них совершенно другой. Ни за кем присматривать тебе не надо.

– Я хочу знать, что у нее за координаты, – напомнил Райкер.

– Я свое «нет» уже сказал, – стоял на своем Эгерт.

– А если я тебе прикажу?

– Я закрою «Архикад» и пойду на гауптвахту.

– Ладно, принципиальный ты наш. Разберусь без твоей помощи.

Эгерт вернулся к своим чертежам. Из-за его плеча Дэн видел часть здания, и по планировке оно напоминало ему тюрьму. За такие проекты Эгерт не брался: его архитектурное бюро было слишком рафинированным, чтобы разрабатывать что-то для силовых структур. Эгерт занимался частными жилыми домами, малоэтажными районами, парками, скверами, декоративными беседками и малыми архитектурными формами… В общем, какой-то прекрасной ерундой. Впрочем, в этом Эгерт был хорош, так что жить в спроектированном им доме или целоваться с женщиной в придуманной им эльфийской ротонде на берегу пруда Дэн бы не отказался.

– Откуда ты знаешь, что Тайра убила брата? – через время спросил Эгерт, и Дэн подумал, что чертеж напоминал тюрьму и самому Эгерту.

– Подслушал однажды, когда Ангер обсуждал это с Редегером, – признался Дэн. – Зато теперь понятно, почему Салто упросил де Гранжа захоронить останки сестры и зятя под защитой Монсальвата.

Эгерт помолчал, а потом отложил стилус и развернулся к Дэну.

– Этого не может быть, Дэн. Она не могла убить брата. Это родная кровь.

– Это для тебя. А как оно для некромантессы…

– И для нее тоже. Ты сам видел: она скорбит по брату до сих пор.

– Ты путаешь скорбь с чувством вины, – не согласился Дэн. – А я не путаю, я некрос. Она винит себя в смерти брата.

– Но это не значит, что Тайра в ней виновна.

– Святая ты простота, Эгерт, – Дэн тяжело вздохнул и уставился в окно.

Небо было чистым и настолько голубым, что слепило глаза. Думать про аль′Кхассу плохо Дэн не хотел, но был обязан, чтобы не попасть под ее чары окончательно. Дэн был бы рад общаться с ней по-человечески, даже прилагал некоторые усилия, но пока по-человечески не получалось. Не будь между ними трех ишанкарских Рубежей, глядишь, что-нибудь и получилось бы, а так… Скорее всего, ничего не выйдет. Может, и не стоило стараться стать друзьями… К черту. К черту строить планы. Ветер менялся слишком быстро. Делай что должно, герр Райкер, и будь что будет.

– Секунд через десять на нашем крыльце появится господин Секретарь Ишанкара, – предупредил Эгерт. – Не хочешь узнать зачем?

– Да чтоб они там все в своем Ишанкаре!.. – Дэн вовремя закрыл рот, чтобы сгоряча не послать к черту и Джимми тоже, с явным нежеланием вылез из кресла и через портал вышел к крыльцу.

Джимми бодрым шагом подошел к Райкеру, дотронулся пальцами до сердца и протянул ему руку. Дэн пожал гостю ладонь, но мрачного вида не сменил.

– Привет, герр Райкер, – чуть улыбнулся Кервуд.

– Что господин Секретарь Ректора Ишанкара забыл в академии в субботнее утро?

– Что в субботнее утро забыл в академии ее проректор? – отбился Джимми.

– А ты, никак, пришел поговорить об аль′Кхассе.

– Почти угадал.

– Видал я вашу нечисть на Галереях! – зло ответил Райкер.

– Ну я, собственно, по этому поводу и пришел, – усмехнулся Джеймс понятной только ему шутке. – Можно вашу картинную галерею посетить?

Дэн смотрел на Секретаря, не понимая, шутит он или ему и правда захотелось приобщиться к прекрасному именно в этот крайне отвратительный день. Джимми терпеливо ждал. Стоял он как настоящий дипломат: руки по швам, но не по стойке смирно. Видно привык к долгим приемам, раутам и Советам… Дэн подумал, что, если вдруг решит вмазать Секретарю по роже, тот без труда отклонится – плавно и с тем же дипломатическим спокойствием. Бить Джимии было не за что, Дэн даже удивился, откуда у него взялись эти мысли. Он подумал еще немного – пускать чужака в академию не хотелось даже при том, что господин Секретарь право прохода в Дрезден имел и разрешения у Дэна спросил только из вежливости. Не найдя причины для отказа, Дэн распахнул дверь академии. Джимми бодро взбежал по ступенькам.

– Сам галерею найдешь или проводить? – Дэн шел по коридору рядом с Джимии.

– Это как у вас положено. Ты что такой хмурый?

– Не спал. Ваша ведьма сегодня ночью вынесла пятерых наших.

– Да ну… – Кервуд даже на секунду остановился. – Это как ее надо было достать… Что они сделали-то?

– Я вам официальную депешу пришлю, в понедельник ознакомитесь и ты, и твой начальничек.

– Мой начальничек, конечно, временами берсерк, но всегда по делу. На первом встречном зло не срывает. Это тебе на заметку, герр Райкер, если хочешь когда-нибудь занять кабинет Ангерштайна.

– Да пошел ты, – все же не сдержался Дэн.

Он сопроводил Джимми на последний этаж главного корпуса, открыл дверь и пропустил Секретаря вперед. Джимми вошел; Райкер остался возле двери, недовольным жестом сложив руки на груди.

Картинная галерея академии занимала весь верхний этаж. Выложенный красным деревом паркетный пол растворялся в полутьме сворачивающегося в кольцо зала. Рамы поблескивали благородным золотом, профессиональная подсветка над полотнами не отвлекала взгляда, и Джимми подумал, что дрезденские парни навряд ли могли соорудить такую красоту без помощи знатоков музейного дела.

Джимми медленно шел вперед, рассматривая висящие по обе стороны портреты и читая гравировки на золотых табличках, помещенных под картинами. Стиль оказался на удивление одинаков, но ощущения однообразия не возникало. Все мужчины были изображены в форме, трейсеров от некромантов отличала лишь точка сверху эмблемы академии, обозначающая, как говорила геральдика, второй фонтан перед входом в здание и способность перемещаться в пространстве. Вскоре Джимми начало казаться, что вокруг него находится призрачная армия Дрездена, и от осознания того, что это недалеко от истины, Секретарь ощутил неприятный холодок, поднимающийся по позвоночнику к сердцу.

– Живые среди них есть? – он обернулся к Райкеру, который метрах в двадцати молча шел следом.

– Есть, но немного. Ветераны и герои Венецианской Резни и наши ученые. При жизни места в галерее удостаиваются единицы.

– А запасники у вас где? Они же у вас есть? Это же сменная экспозиция?

– Я похож на искусствоведа? – огрызнулся Райкер.

– Когда молчишь, можешь сойти, – лезть в карман за словом Джимми не стал.

Райкер решил промолчать. Примерить, так сказать, новую роль.

– Всегда хотел спросить: почему вы не назвали ваше собрание картин Alte meister1? Вы же называете академию просто «Дрезден»? Было бы полное соответствие. А то просто галерея… Не круто как-то.

– Ты тут первый раз?

– Да, раньше не доводилось.

– Тогда понятно, откуда такой вопрос.

– И какой ответ?

– Иди дальше, – ухмыльнулся Райкер. – Сам поймешь.

Джимми пожал плечами, отвернулся и, вглядываясь в лица на портретах, так же неторопливо пошел вперед. О многих из этих людей он читал в учебниках истории магического мира. Ближе ко входу были расположены портреты тех, кто погиб в Венецианской Резне, дальше – мастеров середины и начала прошлого века. Из не так давно ушедших Джимми опознал предыдущего ректора герра Феретти. Он и в пятьдесят был красавцем… Женщины его обожали, а он всю жизнь был верен жене.

– А почему Дэнзингера тут нет? Не достоин?

– Динозавр запретил свой портрет вешать, пока он жив. Но я бы все равно не повесил.

– А, это у тебя личное, – заключил Джимми.

Райкер не ответил, отметив про себя, что со вчерашнего дня его бесят абсолютно все. Он проверил баланс и обнаружил, что уже хорошо ушел в минус, хотя списывать свою несдержанность только на это было бы неверно. Он вздохнул и продолжил черной тенью идти за наслаждавшимся искусством ишанкарским Секретарем.

Джимми шел не торопясь, заглядывая в глаза изображенных на портретах людей, разглядывая драпировки за их плечами, игру света и теней, сравнивая манеру письма. Чем дальше он удалялся от двери, тем холоднее ему становилось. Вскоре темно-красный паркет под ногами стал отсвечивать белым, словно был покрыт ледяной коркой, а потом и вовсе превратился в узкое белое не то ледяное, не то стеклянное полотно. Джимми перевел взгляд на стену и увидел, что каждая картина здесь находилась в ажурной резной нише в готическом стиле – такой же белой, как и пол под его ногами. А еще чудилось, что стены галереи раздвинулись и еще больше потемнели, так что багровые дрезденские эмблемы казались каплями крови, оставленными на черной стене.

Джимми прошел еще метров пятьдесят вперед и увидел проход в отходящее от кольца основного здания среднее крыло. Коридор был затянут пепельно-белой дымкой, создающей ощущение иного, некромантского мира. Картинная галерея продолжалась и там, только покрытый белым льдом паркет коридора превращался в тонкий, теряющийся во тьме мост с ажурными перилами. От него в обе стороны отходили еще более тонкие мостики, приводящие к идущим параллельно главному мосту готическим галереям. На дальних стенах галерей, заключенные вместо золоченых багетов в готические стрельчатые рамы, тоже висели портреты, почти не различимые с середины моста.

Джимми стало неуютно.

– И кто придумал стилизовать вашу галерею под те самые, настоящие? – сдерживая свой страх, поинтересовался Секретарь, остановившись в пяти метрах от начала иллюзорного моста.

– Этого история не сохранила, – с достоинством искусствоведа, сдерживая злорадство, ответил Райкер.

– Это трейсеры сделали?

– Трейсеры.

– Иллюзии тут тоже дай бог… Красиво. И страшно, – наконец-то признался Джимми. – На Нижних Галереях так же?

– Мост очень похож, – признал Дэн. – И арки. Иногда мне кажется, что это не наша галерея, а те, где мы все окажемся.

– И я тоже?

– Не знаю. Может, тебе повезет сразу в свет. Зависнуть на Галереях, знаешь ли, не привилегия. Это своего рода чистилище.

Джимми прошел еще немного вперед, осмотрелся по сторонам и застыл взглядом на теряющемся в нигде крае моста.

– Дурацкая идея, господин Хранитель, – пробурчал Джимми себе под нос, забыв про Райкера. – Однозначно. Чистилища нам еще не хватало… Придумаешь, тоже мне…

Он развернулся и подошел к Дэну, который и в этот раз деликатно промолчал, не став интересоваться, что за связанная с Дрезденом идея была у аль-Малика. Джимми пожал Дэну руку и быстрым шагом направился к выходу из галереи академии.

…Он открыл ключом дверь своей маленькой, полупустой после окончательной выплаты всех отцовских долгов квартирки на предпоследнем этаже старого дома, скинул ботинки, прошел в спальню и распахнул дверь еще не заполненного чулана. Вынул из кармана гвоздь, магически закрепил его в стене, достал из Арсенала уже помещенную в стазис картину Саида и бережно пристроил ее на новое место.

– Извини, госпожа аль′Кхасса, – искренне сказал Джимми. – Придется тебе пока пожить тут. До лучших времен. Пожить, я сказал, – на всякий случай повторил Джимми и добавил с интонациями Бергера: – Доступно объяснил? Вот и славно.

Он закрыл дверь чулана, запечатал ее несложным магическим замком, наложил легкую иллюзию, чтобы дверь была неразличима на фоне светлой стены спальни, и легко вздохнул с осознанием полностью выполненного долга.

Горан уже почти накрыл на стол, когда Змей наконец разлепил веки и медленно поднес ладонь к виску. Горан хохотнул, сходил за кофейником, мягко опустил его на подставку, но Райнарду показалось, что с неба на металлический лист упало что-то большое и тяжелое. Он поморщился и наложил на себя исцеляющий комплекс.

Заклинание не сработало.

Змей поморщился еще раз, повторил заклятье, но результат оказался таким же, как и предыдущий. Райнард, стараясь, чтобы голова не развалилась на части, отодвинул покрывало, почти сползшее на пол, и медленно сел.

– А вот теперь доброе утро, – Горан с широкой улыбкой примостился на низенький столик возле дивана, на котором все еще лежал неразрезанный со вчерашнего вечера лимон.

– Не сказал бы, – простонал Змей. – Вы зачем мне исцеление блокируете?

– Потому что за все надо платить, а кое из чего надо извлекать уроки, – Горан улыбнулся еще шире и протянул ему стакан с двумя шипящими таблетками.

– Да вы садист, – Змей взял стакан, пару раз глубоко вздохнул, готовясь к экзекуции, и выпил почти до дна. – О боже…

– А ты молодец, Райнард, – Горан забрал у него стакан и поставил на столик. – Не думал, что ты по-настоящему надерешься, так что я ставлю тебе зачет.

– Какой зачет? – Змей держался рукой за голову.

– По Дар Элайя, – Горан перестал улыбаться.

Змей отнял руку от головы и взглянул на Горана в упор.

– Учиться – так у лучших, – Райнард не стал юлить.

– Ну раз мы почти все выяснили, тогда возвращаю тебе способность исцеления, – Горан снял блок. – Давай, приводи себя в порядок – душ на первом этаже, полотенце я тебе выложил, – и пойдем завтракать. Я как раз тосты дожарю. За завтраком и поговорим.

Горан, посмеиваясь, ушел в кухню. Змей третий раз скастовал комплекс, через минуту-две почувствовал облегчение, встал и поплелся в ванную.

Когда он вернулся на веранду – свежий, без каких-либо следов вчерашних возлияний, – Горан уже налил себе чая, а Змею кофе и разложил по тарелкам жареный бекон с яичницей. Змей сел на оставленное ему место, расправил на коленях белую матерчатую салфетку и воззрился на Горана.