Держава

Держава

Антон Гагин

© Антон Гагин, 2025

ISBN 978-5-0068-0729-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Над городами, словно пепел,висит немая пустота.Свобода вышла – в рваном свете,как на поминках – нищета.Казалось, что грядёт прозрение,а вышло – дым, и бой бутылок.И в этом странном пробуждениивсе чувства – горечь да отрывок.Газеты глотают самиздат,на телике – царь-кукольник, жонглёр.Мечта уходит на закат —и крик превращается во вздор.И в хриплой бронзе часовыхмелькает страх – не год, а вихрь.

II

Слетает краска с институтов,и флаги рвутся – как змея.Россию делят по минутамна то, что «было», и – «вчера».Застой сменился дикой гонкой,где каждый лает, как кабель.И в центре площади – воронка,и там – безликий, лысый хмель.Где был завод – теперь дыра,в ней сны рабочих и их дети.Где была вера – пустота,в ней – крик валюты и пустые сети.И всё бежит, и всё шатается,а тень системы не сгорается.

III

И снова – ларь, и снова «Марс»,и снова – в очередь за чем-то.Душа как будто в вальс,Снова ругань рвется где-то.Бесконечна распродажанадежд, и улиц, и рубля.И смех растёт как будто сажа,что въелась в горло и в поля.А в глубине старухи молятся,их крест – из жести, их Бог – молчит.И город серый весь колотится,в нём кто-то дышит, кто-то мстит.Но даже в гневе этих днейблуждает призрак новых дней.

IV

В подъездах пахнет керосином,на стенах – цифры, крик дыры.Там алко-гении Россиипоют шансон среди зимы.Их хор – как голос поколенья,что не сумело стать собой.Они – как зеркала спасенья,в них отражается застой.Но в этих лицах – столько боли,в них – Есенин, пыль и стыд.Они кричат не о неволе,а о том, что вера – спит.И каждый выбрал, как дышать:или молчать, или бежать.

V

В церквях – стекло, в глазах – учет,во рту – дешёвый крепкий чай.И жизнь – как списанный отчёт,в котором нет уже «прощай».Зато есть рынок, мясо, новые манеры,новый «бог» – мобильный звон.И старый дед, седой, как от  холеры,впирает взор в пустой перрон.Он помнит, как строил завод,и как вручали труд медалям.Теперь – его прошедший годстоит у банкоматов он с печалью.И рядом – сын в спортивках «Nike»,и в нём – обрывки прежних лайков.

VI

Влюблённые в конце эпохистоят на крышах – монолит.Они целуются – на фонепылающих под ними плит.Их губы – вызов пустоте,их взгляд – протест орать от боли.Они не знали, что в странерастёт не свет, а страх и поле.Но в этих юных голосахживет не злость, а жар надежды.И пусть в их песнях странен страх,но есть пульсация победы.Они ещё не потерялись.Они – как дождь, что лишь начался.

VII

На кухнях – снова споры, водка,там спорят – кто, зачем, за что.Кто предал родину, кто сотканиз смысла, боли и пальто.А рядом – дети. Телевизор.Там Мавроди, «Поле чудес».И голос глотки режет визгом —«Победа! Куплено! Прогресс!»А в глазах – бездомный взгляд,там пустота, там ложь устала.И в этой правде – больше яда,чем в той, что раньше обнимала.И вдруг – прозрение: «всё было —враньё… но мы в нём были живы».

VIII

В окне – как в рамке сновиденья —горит далёкий синий свет.То реклама чьего-то мненья,то чей-то крик, что смысла нет.Троллейбус мёртвый, как посланник,ползёт меж улиц, где – зола.И голос в нём – «привет, гражд’ане»,а в сердце – ночь, как тьма стекла.А где-то хриплый саксофонпоёт о прошлых поцелуях.А под ним спит укутаный в картонбездомный, поющий о буржуях…И в этом сне – ни сна, ни снасть.Лишь осень, ставшая как страсть.

IX

Народ – как талая река,разлит по базам и вагончикам.И каждый носит якоря,но гордо машет купончиками.Железный рубль стал бумажным,а честь – концепцией с биржи.И смысл любви – теперь продажный,Вам душу надо? На, держи.Но всё же в подвалах двороврастут подпольные мечтатели.Их манифесты – быль даров,но в них – огонь, а не оправдательность.Они кричат: «Мы не рабы!» —и снова тонут, и увы…

X

А в школах учат, как дышатьсреди обломков идеалов.Учителя смотрят – и молчат:уставший Бог среди подвалов.В портфеле – жвачка, не тетрадь,в глазах – не Пушкин, а «Мортал».И в каждом втором сочиненье – отнять,а в третьем – выжить и быть «нормал».А в дневниках – родитель глуп,а за окном – взрыв на окраине.И детство – это не уют,а жить как будто в тайне.Но среди этой пустотырождается другой язык.

XI

Поэт исчез. Его стихилежат в коробке под тахтой.Зато в подвале – звук глухой:там рэп растёт, как мхи.Не рифмой лечат – рифмой ранят,не вдохновляют – говорят.И каждый куплет, как заклинанье,о том, как выжить без зарплат.Слова – не мёд, а бывший плод,но в них звучит не подражанье.Они не знают, кто был Блок,но знают – как звучит прощанье.И в этих рифмах – миллионов след – ,голос века, чей ответ:«Мы не умрём без вас, друзья.Мы сами – дети якоря».

XII

В окне сияет Новый Год,но ёлка – рядом с автоматом.И под гирляндой кто-то ждётне чуда – хлеба и зарплаты.Подарков нет. Лишь спички, чай,да сшитый бабушкой комочек.И этот миг – как край плечавлюблённой боли между строчек.А на экране – блестит «Буржуй»,в нём все богаты, все смеются.А за окном – сосед угрюмыйсверлит замок. А дети – бьются.Но в этой тьме искрит мечта:что сгинет тварь. Придёт весна.

XIII

И вот пришла – и тоже в сером,не в блеске – в пыльной колее.Не в крике «свободы», а в первомвдохе тоски на разломе».И мы узнали: быть свободным —не значит быть уже живым.