Ты только!

Инесса Невес

Ты только!

Глава 1

1

– Таким образом, этот проект максимально привлекательный для нас со всех сторон.

Михаил вертел в руке шариковую ручку, неодобрительно качая головой.

– Ваш проект привлекательный главным образом с экономической стороны. Надёжность такого строения под большим вопросом. Я, как главный инженер, категорически против, – прервал говорившую женщину молодой человек лет тридцати. Ещё семь человек за столом переговоров задумчиво перебрали документы.

– А я, как генеральный директор, – повышая тон и добавляя значимости своим словам, продолжила женщина во главе стола, – Считаю, что капитальные конструкции отвечают всем требованиям…

– Капитальные отвечают. Пока отвечают. Но не нужно недооценивать распределительную функцию элементов, которые вы собираетесь установить металлическими. К тому же не забывайте об уставании металла. И это здание в сорок один этаж! В наших климатических условиях оно сложится, как карточный домик! – он жестом показал на огромный чертёж на стенде.

– Ну, положим, дом, конечно, не сложится. Но трещину может дать вполне. Через пару зим, – вмешался один из присутствующих.

– Послушайте, Михаил, мы безусловно учли этажность здания, поэтому на фундамент заложен повышенный запас прочности.

Михаил усмехнулся.

– А мы здесь фундамент строим, я что-то не пойму? – закипал он, – Или все-таки целостный объект? Вспомогательные элементы должны быть только железо-бетонные, но никак не металл! И не переживайте, ваша экономика не пострадает. Часть конструкции верхних этажей можно использовать облегчённые варианты.

– Чтобы их сдуло?! – руководитель была крайне недовольна подобными пререканиями своего подчинённого.

– Хуже дилетантов могут быть только дилетанты в руководстве, – негромко произнес Михаил и резко добавил, – Не сдует! Не в Канзасе.

– Так,– женщина стукнула по столу ладонью,– Хватит полемики. Занимаемся первоначальным проектом.

– Да, какая, полемика?! – взорвался Михаил, возмущённый тем, что его не слышат,– Говорю вам, конструкция ненадежная!

Он сорвался со стула к чертёжу, наглядно показывая, о чем он говорит. В конце пламенной речи Михаил неудачно потянул за ватман, желая перевернуть лист, но получилось, что он его разорвал напополам.

– Что вы себе позволяете! – кричала генеральный директор, довольная, что есть повод его отчитать,– Выйдете вон!

– Да и пожалуйста!– он швырнул обрывок листа на пол,– Всё равно не пригодится! Не будем мы строить этот бред!

На всю эту вакханалию молча смотрела девушка. Звали её Анна. Она была была ведущим специалистом проектного отдела. Всем своим видом она поддерживала главного инженера, но вступить в беседу не решалась.

Михаил вышел из кабинета. Но продолжать совещание было уже невозможно, совещание было сорвано.

Такая внутриусобица была очень не кстати – через несколько дней был назначен корпоративный праздник.

***

Вечером Михаил все время думал только о работе. Проект не шёл у него из головы. Наконец он сел-таки за компьютер.

– Как же тебя построить… И надёжно, и безопасность, и дёшево…

Он взял ручку и начертил на листе несколько схем. Потом подумал немного и поверх заштриховал ещё некоторые детали.

– Нет, не выходит…Не будет стоять. Или будет стоять недолго, – качал головой он, низко склонившись над своими рисунками.

А в это же время Аня сидела на диване у себя дома, обхватив колени руками. Она все вспоминала сегодняшнюю перепалку. Ей уже давно нравился Михаил. Нравился сильно, по-настоящему. Она взяла в руки телефон. Влюблённая улыбка сама собой появлялась на её лице, стоило ей только посмотреть на фотографию с открытия последнего объекта. Как обаятельно он улыбался ей со снимка. Как же невозможно шла ему эта неуклюжая белая каска. Каждое свое строение он пествовал, как ребёнка. Он отвечал здесь за каждый болтик. Она работала в его отделе. И как же было приятно работать под его руководством, как уютно, комфортно и спокойно за его широкой спиной. Впрочем за его широкой спиной пряталась не только Анна. Всем было очень удобно иметь такого умного, ответственного и грамотного специалиста в руководящем составе. И особенно генеральному директору, которая частенько попросту не дорабатывала по многим аспектам, оставляя их своему серому кардиналу, зная, что он не подведёт, а чаще сделает даже лучше неё.

Аня бросила в сторону мобильник. Фоном работал телевизор. Она тихо уткнулась головой в колени, потом скрутилась калачиком, комкая огромное одеяло, и заснула. Завтра ей снова нужно идти на работу. Непонятно радовало её это или огорчало. Видеть его каждый день. Выполнять его распоряжения. Снова и снова смотреть ему в глаза… Ох, уж эти глаза… Смотреть в которые нельзя было спокойно. А не смотреть – невозможно совсем. Конечно, он не был безусловным красавчиком. Но каким же он казался красивым в её влюблённых глазах. И эта его умопомрачительная улыбка. Улыбался он редко. Чаще был сосредоточенно сдержан. И по случайности улыбался он чаще всего именно ей. А она каждый раз просто расцветала от его улыбки.

Михаил работал ещё долго. На часах показывало уже пятый час утра, когда он выключил компьютер. Он все же не решил задачу, но, кажется, нащупал верный путь.

***

На следующее утро он первым делом подошёл к генеральному директору:

– Марина Викторовна, я хотел бы обсудить проект.

– Михаил, обсуждать нечего. Вопрос решенный. Завтра будет утверждение.

– Я прошу у вас всего лишь пару дней. Я представлю вам вариант лучше. И надёжнее, и не дороже.

– Нет, это не обсуждается. Мы будем реализовывать проект Марка.

– Но Марина Викторовна…

– Не тратьте ни свое, ни моё время.

И начальница просто повернулась и ушла. Весь день в его голове крутились идеи по оптимизации строения. К концу рабочего дня он почти понял, как воплотить его в жизнь.

В эту ночь он не ложился спать совсем. И к утру у него сформировался вполне читаемый набросок, понятный и безопасный в исполнении, при достойной экономической составляющей. Довольный своим решением он поспешил показать его директору.

– Неплохой проект, – холодно взглянула она в его красные воспаленные от недосыпа глаза.

– Я тоже так думаю. Готовим документацию? – довольно улыбался Михаил.

– Документация уже готова, – ровным голосом проговорила она,– И это документация по проекту Марка. Впрочем я уже говорила, что работаем по нему.

– Но Марина Викторовна! Почему?! – взорвался Михаил. Он никак не ожидал от неё такой категоричности. В особенности такой необоснованной категоричности. Его вариант был очевидно лучше и интереснее. Однако руководитель даже не дала ему шанса. Она жестом остановила его:

– Я все сказала. Более продолжать данный разговор не вижу смысла.

– Марина Викторовна, проект Марка небезопасен. Разве вы не понимаете, что могут пострадать люди?! Что за упертость?! Я вам предлагаю проект с привлекательной же экономикой!

– Я даже слушать тебя не хочу! Не сметь разговаривать со мной в таком тоне!

Она снова повернулась и ушла.

– Вот дура! – не сдержался Михаил.

Растерянный, он остался в её кабинете, держа в руках отличную идею, но совершенно не представляющий, что с этим делать.

После обеда состоялось утверждение работы Марка. Михаил сидел молча и просто отстраненно смотрел в сторону. Он не задал ни единого вопроса. Зато по окончании доклада он точно знал, что ему нужно делать.

***

Утренняя планерка уже началась. Михаил, который никогда не опаздывал, ещё не подошёл. Вдруг дверь распахнулась и в переговорную вошли…

– Сергей Александрович? – удивительно привстала со стула генеральный директор, – Доброе утро! Вы не предупреждали, что приедете.

– А я и не знал, что приеду. Доброе, доброе. Правда, не знаю, добрые ли у меня для вас новости, – как всегда прямолинейно заявил учредитель организации, – С сегодняшнего дня у вас новый генеральный директор, но не новый для вас человек. Прошу любить и жаловать, а с этого момента ещё и подчиняться, Михаил Геннадьевич Ветров. Рядом с ним, немного потупив взгляд, стоял некогда главный инженер.

– Надеюсь, вы сработаетесь. В новом качестве, я имею в виду. Тем более, – он, как всегда, не подбирал слова, – Михаил и так уже практически руководил тут всем. Так что не привыкать.

Марина Викторовна ничего не спросила, ничего не сказала, только отошла в сторону, освобождая дорогу новому директору.

Аня во все глаза смотрела на Михаила. Она никак не ожидала от него, всегда порядочного и открытого, такой подлости. Как он мог подсидеть начальницу. Пусть где-то неприятную, принимающую ошибочные решения, амбициозную. Но поехать к учредителю… Нажаловаться… Это было совсем не свойственно Михаилу.

– Дорогие друзья! – чуть смущённо, начал он,– Разделяю ваше недоумение. Я вовсе не планировал занять эту должность, – он посмотрел на Марину Викторовну, даже как бы извиняясь,– Я всего лишь хотел, чтобы проект Марка не был реализован по причинам, про которые я вам уже говорил.

– Ну давайте не будем посыпать голову пеплом,– прервал его Сергей Александрович, – Тем более, что и не за что. Да и не по должности вам теперь, – слегка высокомерно добавил он, – А какой проект утвердить к строительству теперь решите вы сами. По-сему спешу откланяться. И вообще спешу. Всего доброго, до свидания! – по-грибоедовски попрощался учредитель, оставив Михаила продолжать.

– Как вы уже поняли, вариант строительства берём мой,– аккуратно, но твёрдо сказал Михаил, – Проект же Марка будет доработан и претворен на конструкции меньшей этажности. Безусловно этот труд не пропадет зря. На этом у меня все. Всем спасибо! – не знал как заканчивать планерки Михаил. Присутствующие стали расходиться. Он подошёл к Марине Викторовне.

– Марина Викторовна, я не собирался сместить вас с должности.

– Тем не менее вы это сделали, Михаил Геннадьевич, – значительно выпалила она.

– Да, я это сделал. Но очень надеюсь, что мы с вами будем долго и плодотворно работать.

Он по-доброму улыбнулся и протянул ей руку.

– Время покажет, – она, не хотя, пожала её.

Аня снова лишь молча смотрела как жизнь раскручивать Михаила. Или он раскручивает жизнь и всех, кто оказывается рядом.

После началась вереница рабочих будней. Работы у всех прибавилось. В связи с чем некоторые поддерживали нового босса, ожидая достойное вознаграждение. Другие же бунтовали или роптали за его спиной, не желая перерабатывать, и наводили смуту.

***

Наступил день праздника. Анечка порхала, как на крыльях. А все потому, что Миша уже с утра дважды подошёл к ней и поинтересовался идёт ли она и как будет добираться.

Включилась медленная музыка.

Михаил посчитал это прекрасной возможностью наладить отношения со своей бывшей начальницей. Тем более, что оба они отлично вальсировали. Он пригласил Марину Викторовну на танец. Они танцевали и разговаривали. И под конец танца на её лице даже появилась лёгкая улыбка.

Следуюшую медленную композицию Миша подошёл к Анне:

– Потанцуем? – протянул он ей руку, приглашая.

Аня украдкой взглянула на вальсируещие по всем правилам пары. "Они все тут из школы бального танца что ли?" – подумала она.

– А я не умею, – смущённо, ответила Аня.

Стоявшая рядом Марина Викторовна высокомерно засмеялась, цинично смерив Аню взглядом. И её приятельница из финансового отдела тут же эхом подхихикнула ей. Аня почувствовала себя неловко. Михаил уловил этот взгляд и только уверенней протянул ей руку:

– Мужчина ведёт,– он подмигнул ей.

Она осторожно подала ему руку.

– Мне не привыкать, – нарочито громко сказал Михаил. Потом он с лёгкостью подхватил её на руки и закружил в танце. Аня была в восторге. Её восхитительный Михаил был восхитителен, впрочем как и всегда. Она была просто счастлива. А музыка все играла и играла. А он все кружил и кружил её.

Когда музыка все же закончилась, Михаил поставил цветущую Аню на пол. Рука у него дрожала от напряжения. Не будучи фанатом спорта, он, конечно, не мог столько времени держать девушку на руках. Но позволить смеяться над ней он не мог тем более.

– Укачал я тебе?– спросил он пошатнувшуюся то ли от танца, то ли от близости Михаила Аню.

– Не то слово, как укачал,– честно ответила она, глядя ему в глаза, – Ты, оказывается, в отличной физической форме! – обыкновенно восхищалась Михаилом девушка.

– Ну, Анечка, ты мне льстишь! – непривыкший к комплиментам, смущался он,– Когда-то в юности форма была и правда отличной. Я занимался в школе олимпийского резерва. Бегал на дистанции стайера. Очень неплохо получалось. А сейчас нет… сейчас только работа, – он махнул рукой.

Аня совершенно не знала, кто такие стайеры, но теперь она их обожала всех.

2

Так пролетели два месяца. Для кого-то стремительных, в бесконечных инженерных корректировках. Для кого-то мучительных, в бесконечных ожиданиях того, кто в бесконечных корректировках. Аня все сильнее влюблялась в своего начальника. Как же непросто давались ей выходные, некогда так ею любимые и проводимые очень весело. У Михаила выходных практически не было. Все его выходные проходили на работе или дома в работе. Не проще же проходили её рабочие будни, когда он давал ей задание за заданием, и ей, будучи его ключевым сотрудником, приходилось все время общаться с ним. "Хоть бы он уже уехал куда-нибудь!" – в очередной раз провожая его взглядом, думала она. А он и уезжал, но только на стройку. А потом возвращался в свой кабинет. Из своего прежнего кабинета главного инженера он так и не переехал, потому что не видел, по его же словам, смысла менять стены на стены пусть даже большего размера. "Конечно, размер имеет значение, – шутил он, кивая в сторону своих многоэтажных объектов, – Но не в этом случае". К тому же он и без того чувствовал неловкость перед Мариной Викторовна за сложившуюся ситуацию. И выселять её из кабинета было для него уж совсем делом низким.

Поздно вечером Аня добралась наконец домой. Сегодня она устала больше обычного. Ужинать Ане не хотелось. Она вышла на балкон. Резкий весенний ветерок игриво разметал её белокурые волосы. Она глубоко вздохнула. Аня вдруг осознала, что ей нестерпимо трудно работать рядом с Михаилом. Да чего там работать! Ей дышать рядом с ним было трудно! И выход она видела только один: сменить работу, чтобы больше с ним не встречаться. От этой мысли было грустно и больно. Ей очень нравилось на её работе все, начиная от должностных обязанностей, с которыми она блестяще справлялась, и дружного коллектива и, заканчивая, терпким кофе и тихой аллеей у офиса, по которой так приятно было прогуляться в обеденный перерыв. Но к сожалению, больше всего ей нравился Михаил. И это не давало ей покоя. А он, как назло, всегда был мил и обходителен с ней. И что с этим делать она совершенно не знала. Девушка вернулась в комнату. Она взяла со стола карандаш, потом, немного подумав, достала со шкафа большой лист чертежной бумаги и стала рисовать. Она не рисовала уже очень давно, казалось с самой художественной школы, где её признавали талантом. Рука её сама произвольно выводила линии и штрихи, создавая на листе шедевр. Минут через сорок достойный штрих был готов. Она, не глядя, поменяла лист на чистый. Теперь она взяла краски. Если бы можно было так запросто нарисовать на бумаге её чувства. А потом порвать и выбросить… вырвать из сердца, из мыслей, из жизни… Уже цветная картина появлялась на листе, а у неё перед глазами было только лицо Михаила. Не закончив этюд, она бросила кисть, упала на диван и заплакала.

На следующее утро Аня полная решимости сообщить Михаилу о своём увольнении, зашла к нему в кабинет.

– Ой, Анют, привет! А я тебя как раз жду. Как считаешь, если левое крыло немного развернуть?

– Не знаю…– он сбил её настрой.

– А ты к этой части ещё не приступала? – взахлёб интересовался Михаил.

– Не приступала,– грустно вздохнула Аня.

– Анют, что с тобой? У тебя все в порядке? – забеспокоился он.

Все ли у меня в порядке?! Да у меня все не в порядке! У меня все мысли только о тебе! О тебе только! И не смотри на меня своими красивыми карими глазами, потому что я теряю в них себя. И не передавай мне эти дурацкие ватманы, потому что я боюсь, когда ты невзначай касаешься моей руки! И не улыбайся мне с высока, с высока своего роста! Я не могу так больше! Аня исподтишка посмотрела на него.

– Все в порядке, – потупила она взгляд.

Какой кошмар! Она даже уволиться от него не может.

Она быстро спускалась по лестнице. "А куда я собираюсь уходить. Надо сначала другую работу найти",– уговаривала себя девушка.

А вечером Аня снова плакала. Рисовала и плакала.

А Михаил снова работал. И вечером. И даже ночью. И иногда он не уезжал домой совсем.

Она просматривала предложения о работе, каждый раз находя неприемлимые недостатки. А потом брала кисть и просто рисовала. Рисовала не картины. Рисовала чувства. Ей было совершенно очевидно, что так продолжаться не может, что нужно что-то менять. Но так продолжалось.