Сакура на краю вулкана

Карин действительно полюбила его, даже стала меньше дерзить. Отношения эти, нервные, пожираемые страстью и ревностью, длились почти год. В один день они сначала могли бить дорогие антикварные вазы, ненавидя друг друга до безумия, а потом так же безумно целоваться, желая скорее раздеться и отправиться в спальню. Даже парни Тадеуша привыкли к этой наглой в девушке, а Эзра, наконец, смог вздохнуть спокойно. Их большое и светлое чувство сильно истощило запас его нервов.

Жаль, что этот вздох спокойствия был непродолжителен и неполон. Одним замечательным жарким днем Тадеушу надоело окончательно. Эзра подозревал, что такие отношения долго не продлятся.

Как бы необычна и смела ни была Карин, как бы ни хороша в качестве любовницы, Тадеуш наигрался с этой непокорностью. Что и вылилось в очередные проблемы.

Поэтому, уже после, Эзра стал следить за тем, чтобы больше подобного сумасшествия в жизни семьи не произошло. Он общался с каждой девушкой, приглянувшейся боссу, и потом решал, как сглаживать выступающие углы. В течение последних лет это ему успешно удавалось, пока такую стабильность чуть не нарушила обычная студентка с глазами цвета диких трав.

***

Эзра ждал, когда Тадеуш начнет хоть какие-то передвижения в сторону Адалины. Ожидание его, нервное и изматывающее, вылилось в озлобленность, которая раздражением опускалась на окружающих. Но едва настал момент новой встречи, он сделал всё возможное и выглядел вполне доброжелательно.

– Лина!

В третий раз ей очень хотелось издать вымученный громкий стон, но вокруг было много однокурсников, поэтому девушка только вздохнула и тихо поздоровалась.

– Снова поговорим?

– Нет, на этот раз я должен доставить тебя до пункта назначения. В целости и сохранности.

– До пункта назначения? – проговорила Элин, все ещё не решаясь подойти к черной машине,.

– Узнаешь, – таинственно улыбнулся собеседник и открыл для неё заднюю дверь. – Садись скорее, он не любитель ждать.

И она села. С негромким хлопком двери в её мысли ворвалось непрошеное волнение. После того, как Эзра предупредил о возможности новой встречи, девушка, казалось, морально подготовила себя. Она много раз думала, как это произойдет. Решала, о чём спросит, чтобы выяснить, чем всё-таки заслужила такое внимание. Но одна брошенная фраза дала Элин много нехороших подозрений, от которых внутри всё стянулось в тугой неприятный узел.

«Ого, да на тебя запал сам Тадеуш Моор!» – воскликнула в тот раз удивленная Ринко, когда увидела огромную корзину колокольчиков на кухонном столе. Элин любила эти тонкие венчики, но любила она их в бескрайних полях далеко за городом. Там они росли вольно, переплетались с другими цветами и купались в желто-зеленых океанах сочной травы.

– Привет, Дейли!

– А, это вы! – улыбнулась Элин, когда увидела за рулем знакомого парня с бритой головой.

– Не ожидала?

– Трогай, босс ждет, – отчеканил Эзра, устраиваясь на сиденье рядом с водителем.

– Простите, а почему Дейли? – решилась спросить Элин, хотя не думала, что ей ответят.

– Ведь похожа! – рассмеялся Дойл и завел двигатель автомобиля.

– Парни у нас любят давать прозвища, ты не обижайся. Хотя тут и не на что. Они решили, что ты похожа на Адельхейд. Знаешь же, что это божество у нас изображают с белыми волосами? Так вот, Адельхейд для этих гениев слишком сложно, потому и сократили до Дейли.

Девушка слушала разъяснения Эзры, а автомобиль плавно катился по одной из главных улиц города. Они направлялись к площади с фонтаном.

***

Он ждал без обычного своего напряжения непозволительно долго, но почему-то совсем не сердился из-за этого.

Неспешно и редко пролетал мимо теплый ветер, своими порывами принося далекие запахи соленой воды. Город погружался в сумерки медленным и настороженным затишьем, словно предрекая шумную ночь. Пустующие, круглые столики пшеничного цвета и удобные плетеные стулья, казалось, стали ярче. Терраса окунулась в приятные волны вечерних огней, когда вошла Адалина.

– Здравствуй..те, – несмело произнесла девушка и робко огляделась вокруг.

Широкая площадка с белоснежным полом и изящными невысокими балюстрадами во вьющейся зелени клематиса была практически безлюдной.

– Ещё раз, – нахмурился молодой мужчина, когда услышал её приветствие.

– Здравствуй, – тут же исправилась Элин.

– Уже лучше, садись.

Она аккуратно расположилась на стуле и выпрямила спину. Мужчина, внимательно наблюдающий за ней, уловил волнение в чужой полуулыбке, но ничего не сказал. Девушка напротив него выглядела изумительно нелепо в своей экзотичности, потому что совсем не вписывалась в окружающую обстановку. Её светловолосая коса слегка растрепалась, от того смотрелась небрежно, а бледно-бежевая блузка и голубая юбка были не подходящим нарядом для ужина в таком месте. И это ему не понравилось.

– Голодна?

– Немного.

Элин продолжила осторожно осматривать террасу. Всё казалось здесь необычным, потому что в знаменитом ресторане «ГасГен» она была впервые. Вокруг роскошными и утонченными вензелями дышало само пространство. И этот молодой мужчина, что сидел с ней за столиком, выглядел так, словно сошел с какого-то неведомого олимпа. На нем была черная шелковая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, даже без намека на галстук. Мужчина подозвал официанта и негромко, но четко давал ему какие-то распоряжения на счет ужина, а она уже чуть смелее рассматривала грубые линии его скул, носа и подбородка, перешла на шею, остановилась на груди. Безусловно, мужественный, сильный человек, но далеко не красивый.

– Адалина, какое вино?

– А? – она удивленно заморгала, так как к ней обратились совершенно неожиданно.

– Вино. Какое ты будешь пить вино? – терпеливо повторил мужчина.

– А можно не вино? Просто я, – девушка запнулась под таким напряженным взглядом, – я не люблю алкоголь.

– Сок?

– Если можно.

– А если я скажу «нельзя»? – без тени улыбки поинтересовался Тадеуш.

Элин ничего не ответила, только отвела взгляд в сторону и решила, что выглядит и без того очень глупо. Он же списал чужую неловкость на незнакомую обстановку. Эта очаровательная застенчивость начинала ему нравиться.

Они ужинали практически молча. Мужчина лишь изредка в каком-то свойственном ему одному утвердительном тоне задавал вопросы, чтобы услышать на них тихие краткие ответы. Сама же Элин только раз заговорила первой и только потому, что виноградинка, которую она оторвала от кисти и неуклюже упустила, скользнула в тарелку к собеседнику.

– Прости, – пробормотала покрасневшая от стыда девушка и протянула руку за злополучной ягодой.

Тадеуш неожиданно перехватил её тонкие пальцы своей большой ладонью и некрепко сжал.

– Прощаю, – ответил мужчина, подняв уголок рта и наблюдая за замершей Элин.

Она действительно словно застыла в своей позе и осторожно, немного испуганно, ждала, что же будет дальше.

– Но это последний раз, чтобы я больше не слышал извинений.

– Хорошо, – вымолвила Адалина и убрала руку, которую больше не сжимали сильные пальцы.

Для неё вечер тянулся невыносимо долго, но терпения у девушки хватило, чтобы перенести все тяготы своего страха и робости. Она никак не ожидала, что её посетит столько эмоций всего лишь за пару часов. Эмоций разных, не совсем понятных, но в большинстве своем неприятных. В их уютную квартиру она вернулась очень уставшей и взволнованной. Элин и не предполагала, что её повседневностью теперь полностью завладела стальная хватка младшего сына семьи Моор.

6.

Она вдохнула мятный аромат травяного чая, который проник в каждую комнату их квартиры, и с огромным чувством облегчения сняла с ног туфли-лодочки нежного персикового цвета. Прохлада шершавого пола обволокла её горящие стопы, даря массу приятных ощущений.

– А вот и наша королева мафии! – с добродушным смехом поприветствовала подругу Элин.

Она сидела на кухонной табуретке, поджав под себя правую ногу, и не отрывала взгляда от экрана старенького ноутбука.

– Привет, Ринко, – устало выдохнула Элин и опустилась на соседний стул. Коктейльное платье в тех же персиковых тонах поднялось выше середины тонких бедер, когда девушка вытянула болевшие ноги в длину.

– Это то самое платье, ценник которого привел нас с тобой в экстаз? – решив окинуть взглядом подругу, поинтересовалась Ринко. – Даже не сомневаюсь, что брюлики на ушах настоящие!

– Не знаю, – хмуро откликнулась Элин и быстрыми движениями рук сняла аккуратные капельки серег.

Она пыталась показать, что не желает об этом говорить.

– Подскажи-ка мне, что нужно сделать, чтобы отхапать себе такого парня?

– Какого такого?

– Оооо! Сама будто не знаешь. Сильный, крутой, да ещё хорош собою! А сколько бабла он на тебя тратит?! Вот это я понимаю везение!

– Ты называешь это везением?

– А как же! Тебе все наши девчонки завидуют, когда к воротам универа подкатывает шикарная черная тачка! Уже целую неделю одеваешься как с иголочки и вечерами пропадаешь в элитнейших местах города! Неплохо живешь, подруга.

Разглагольствуя таким восторженным голосом, Ринко не знала, что растаптывает последние крохи надежды на хоть какое-то понимание. Адалина отчаянно хотела рассказать о том, с каким трудом ей удалось пережить прошедшую неделю и о том, что сегодня вечером она положила всему этому конец.

– Я спать, – тихо произнесла Элин и поднялась на ноги.

– Эй, а рассказать?

Но в ответ раздался только звук захлопывающейся двери.

***

Казалось, что сердце в груди глухо откликалось, точно отбивая ритм в такт ударам музыки. На первом этаже находилась огромная танцевальная площадка, практически заполненная людьми.

– И яблоку негде упасть, – усмехнулся Эзра, когда проследил направление любопытного взгляда девушки. – Хочешь спуститься?

– Нет, не хочу, – сказала она настолько громко, насколько могла, чтобы быть услышанной.

Элин наблюдала за дергающимися под гулкие взрывы клубной музыки людьми и действительно хотела бы быть среди них. Вот так вот просто, ни о чем не заботясь, никого не стесняясь и получая чистое удовольствие от бессмысленного танца.

Спустя несколько мгновений они вошли в небольшой зал, где пахло дорогими сигарами и парами кальяна на молоке. Дикие и зажигательные мелодии зазвучали глухо, их изолировали толстые стены.

Тадеуш внимательно следил за каждым взглядом, направленным на Адалину, пока девушка вместе с Эзрой подходила к нему. Теперь молодого мужчину устраивал внешний вид этой очаровательной в своей хрупкости особы. После того, как он указал Эзре на необходимость пересмотра её гардероба, она появлялась только в такой одежде, которую и нужно было носить в элитных местах.

– Босс.

– Долго, – недовольно отозвался Тадеуш.

Он вальяжно расположился на темно-бежевом закругленном диване и держал в руке прозрачный фужер для коньяка. При одном взгляде на него Элин замерла от возникшего чувства внутренней опасности.

Диван напротив сразу же занял Эзра, и она бы с удовольствием присоединилась к улыбчивому парню, который так располагал к себе. Но те разы, когда девушка пыталась сохранять дистанцию и садилась от Тадеуша на приличное расстояние, заканчивались настойчивым пожеланием-приказом: «Ближе».

Сейчас Элин опустилась рядом с молодым мужчиной и тут же почувствовала, что его ладонь легла на талию. Это прикосновение пока было единственным, которое он себе позволял, но и оно заставляло её сердце биться медленней. Ненужные ощущения постепенно рождали стойкую неприязнь.

– Завтра собрание? – обратился Тадеуш к помощнику.

– Да, босс. Глава обеспокоен этими случаями смертей от передоза.

– Они участились.

– Кто-то травит ребят в городе этой дрянью, при чем наши … – Эзра оборвал фразу на полуслове и взглянул на Адалину.

– Я могу подышать свежим воздухом, – тут же отозвалась она.

– Нет.

– Босс, но я бы хотел обсудить одно дело тет-а-тет.

– Черт с тобой. Дойл, Раф, – повысил голос Тадеуш.

Парни стояли неподалеку, поэтому сразу же и с готовностью явились на призыв.

– Проводите Адалину. Если что-то произойдет, то я вас живьем закопаю, – будничным тоном сообщил Тадеуш и взглянул на девушку.

Она улыбалась подошедшим парням, и это выглядело так, словно острые углы его жесткого распоряжения сглаживались её теплотой. Мужчина не понял, отчего вся грудная клетка вдруг наполнилась колкими электрическими разрядами, поэтому на лице его вырисовались недовольные черты.

– Сообразительная девочка, – задумчиво отозвался Эзра, как только Адалина покинула их общество.

– Только посмей.

– Ну, что вы, босс, я ничего такого не имел в виду, – примирительно заулыбался парень, стараясь умерить чужой ревнивый пыл.

***

Она дышала влажным ночным воздухом и не понимала, что делает здесь, на крыше популярного городского клуба в половину второго ночи. Неподходящее время и место для неё.

– Дейли, а ты не замерзнешь? – от нечего делать поинтересовался Дойл, который, несмотря на предостережения босса, продолжал обращаться к ней по-простому.

– Ведь душно же, – откликнулась девушка и зажмурила глаза.

Редкий ветер принес неожиданную свежесть, и Элин с удовольствием подставила ему лицо.

– Дойл, а что, – она на мгновение задумалась, формулируя свой вопрос, – что Тадеуш сделал с тем парнем…ну, который меня…

– Который вас по заднице шлепнул? – неожиданно влез в разговор Раф.

– Да, – смущенно ответила Элин.

– Дебил!

Дойл отмерил своему напарнику неплохой подзатыльник. Девушка с замирающим испугом подумала, что они сейчас устроят драку, но, к её радости, Раф только досадливо потер ушибленное место и пробормотал какое-то ругательство.

Тревожные воспоминания возвращали Адалину в тот злополучный вечер, когда какой-то нетрезвый парень в игривом настроении решил, что её пятая точка является неплохим местом для его руки. Конечно, девушке было неприятно такое прикосновение. Но возрастающее отвращение моментально затмил страх, появившийся из-за действий младшего Моора, на глазах у которого это всё произошло.

Словно злорадствуя, память услужливо подсказала, как звучат ломающиеся кости рук.

– Ну, у нас свои методы наказания. Вообще босс такого не прощает, если какой урод тянет лапы к его девочке, – Дойл явно не хотел рассказывать ей всей правды.

– Разве переломов было недостаточно для наказания? – прошептала Элин, считавшая, что такая цена за пьяную выходку оказалась слишком высока.

– Да этому козлу надо было ещё чё выломать! – снова встрял в разговор Раф, от чего в воздухе разлетелся хлопок очередного подзатыльника.

– Не волнуйся, Дейли, босс не грохнул его, так, попугал только. Эзра у нас молодчина, старается успокоить босса, чтоб другой раз со жмуриками не возиться.

Дойл считал, что после такого объяснения девушка точно перестанет волноваться, но он очень плохо знал Элин.

Она смотрела далеко вперед, в черную глубину ночного моря и не видела ничего. Сегодня на небосводе не было ни звезд, ни луны, только огромная дуга темнеющего купола изгибом своим сливалась с морем. Её чувства, такие же бесконечно закругленные, словно пожирающие сами себя, кружились внутри холодным боязливым комом. Она бы стояла на этой пустынной крыше, высокий парапет которой цвел красивыми пятнами гибискуса, до тех пор, пока не наступит раннее утро. Возможно, вместе с прохладой оно принесло бы ей немного спокойствия.

Мечты эти, о вдохновенном глотке мягкого воздуха, рассеялись туманной дымкой, когда эхом прозвенела открывшаяся стеклянная дверь.

– Босс! А мы тут…

– Свободны.

– Поняли, босс, – бодро и слаженно отозвались парни, покидая плоскую крышу ночного клуба.

Элин не обернулась. Просто не смогла. Спиной, обожженной мириадами маленьких липких мурашек, она чувствовала его приближение. И не в силах была удержать дрогнувшие плечи, когда голос его, непривычно негромкий, даже более низкий, чем обычно, раздался у самого уха:

– И все же, ты слишком хрупкая.

Волнение охватило все тело, и она развернулась. Каким же огромным ей показался этот мужчина, точно вулкан, готовый излить свою опасную раскаленную лаву на беззащитную почву. Даже в туфлях на высоком каблуке, она едва доставала своей светловолосой макушкой до этих прямых, широких плеч.

– Адалина, – вкрадчивый голос пульсировал в её голове, – посмотри на меня.

Девушка видела перед собой только отражение бликов ночных фонарей в темно-багряной плитке на полу. Её руки безвольно опустились вдоль бедер, а талия на спине саднила от того, что жесткие ребристые полосы парапета впивались в ткань платья.

Казалось, Тадеуш лишь одной волной недовольного нетерпения придвинул Элин к высокому парапету, но ему понадобилось больше. Его руки сжали поручень металлических перил по обе стороны от девушки, а сам мужчина сильно наклонился вперед. Он был слишком близко, так близко, что она с содроганием ловила горячее дыхание на своей коже.

– Адалина.

И только почерствевший тон его голоса заставил девушку поднять свою гудящую голову. Серебристо-голубая ртуть разливалась в этих неспокойных глазах. Их взгляд, изучающий, жадный, скользил по тонким вздрагивающим линиям женского лица, и желание коснуться их оказалось сильнее. Тадеуш привык потакать своим желаниям.

Элин ощущала, как внутри клубами пара выкипает всё самообладание. Её мнимая, хрустальная стойкость бурлила, готовясь выплеснуться за край, оставить после себя пустую бездну отчаяния. И эта бездна внезапно вытянула все нервы, когда девушка ощутила сухость и тепло его настойчивых губ на своих.

– Нет…не надо…

Её надрывный, словно вырванный из самой души, шепот внезапно остановил мужчину.

– Что..– он с недовольством отстранился от её лица.

Но какое это было лицо! Черты его, заостренные и напряженные, казались мертвенно бледными, губы плотно сжались, а глаза…эта потускневшая зелень говорила о многом.

– Ты, – он сбился на полуфразе от того, что осознание глухим ударом прозвенело в его голове, – ты боишься меня.

Всю прошедшую неделю. Нет. С момента их первой встречи, Адалина испытывала только страх. Не наивное смущение, которым, как он считал, она реагирует на его прикосновения. Не скромную осторожность, с которой, как ему казалось, она сохраняла между ними невинную дистанцию. И не трепет пиетета перед его статусом, с которым она, якобы, так неловко отвечала мужчине, не желая сказать что-либо глупое. Тадеуш до отвратительной ясности осознал, что ошибался во всех её чувствах. Он просто понятия о них не имел.

Это тихое создание замирало от страха, когда он решал дотронуться. Она содрогалась от его грубых слов, настойчивых обхождений, и, теперь, наверное, до глубины души ненавидела Тадеуша. Почему-то в груди неприятно дрогнуло чертово сердце.

– Я в твоих глазах настоящий монстр.

Он не умел спрашивать, никогда не умел. С самого детства получая все, чтобы не пожелал, мужчина так и не научился спрашивать о пожеланиях других.

– Скажи ты об этом раньше…

– И что тогда? – она словно услышала свой прерывистый шепот со стороны.

Элин слишком испугалась из-за действий этого огромного мужчины, чтобы сразу понять свои чувства. Слишком хрупкая, слишком наивная, слишком слабая. Ей много раз это говорили, говорили и знали, что характер соответствует внешности. Только стеснительность и скромность никогда ещё не вредила её собственной гордости.

– Что тогда? – чуть громче повторила она, видя на лице мужчины удивленную настороженность. – Меня никто не спрашивал.

Страх все ещё вздымался в груди бурлящими волнами, Элин помнила, кто перед ней, и что он может сделать. Она помнила это постоянно, потому и подчинялась каждому желанию Тадеуша. Один из боссов самой влиятельной семьи города был не только опасен, но и крайней несдержан в своих порывах. Однако сейчас, продолжая вытеснять страх чувством собственного достоинства, она не могла заставить себя молчать.

– Ты прав. Я действительно боюсь. Боюсь за себя, за своих родных, друзей. Кому в городе не известно о семье Моор? Даже дети знают, что вам никогда никто не отказывает. А как надо было поступить мне? Я обыкновенная, Тадеуш, самая обыкновенная девушка, которая просто живет, учится, работает, ходит гулять с друзьями. Но ты ведь не знаешь…что ты обо мне знаешь? Боги…ведь я тоже о тебе ничего не знаю. Ты считаешь это нормальным, вот так строить отношения?

В её голосе не было надрыва или истерики, только что-то бесконечно обидное и грустное. Что-то, что четкими ударами барабанило по его ушам. Она смотрела куда-то в бок и ничего не видела из-за тонкой соленой пелены.

– Знаешь, я думала, что когда понравлюсь кому-нибудь, то все обязательно будет очень спокойно и просто. Мы познакомимся, он начнет оказывать мне какие-нибудь незначительные знаки внимания, а я, наверное, отвечу с теплотой в сердце. Потом мы станем друзьями и будем заниматься чем-то вместе, поедем куда-нибудь путешествовать, проводя ночи напролет за разговорами обо всем на свете. Без блеска, шика, дорогих и бесполезных подарков, без крутых ночных клубов и без дорогих вечеринок на частных яхтах, Тадеуш, понимаешь? Нет, мне кажется, нет. Я не хочу тебя оскорбить, просто ты выбрал не ту девушку, мы совершенно из разных миров. Они такие разные, что я даже в этом дорогом платье выгляжу черной чайкой, среди остальных девушек твоего круга. Я никогда не полюблю эти ночные развлечения, а тебе рано или поздно надоест со мной возиться. Не хочу этого. Я всего этого вообще не хочу.

Тадеуш стоял перед низкой худенькой девушкой и чуть ли не впервые за свою жизнь понимал, насколько высок может быть маленький человек, желающий, чтобы с ним считались. От неё, такой послушной и тихой, он не ожидал этой прямолинейности, этих проникновенных слов. И не злость кипела в нём, не ярость от дерзости смелых высказываний, только разочарование.

7.

Как каждое утро до этого, она и сегодня думала о сказанном тем вечером. Элин не один раз успела пожалеть о том, чего говорить совершенно не хотела, что считала лишним, ненужным. Даже то, что вот уже неделю она была предоставлена сама себе, не вызывало особой радости. Дело было в смутном ожидании конца всей этой странной, неприятной ей истории.

Хотя столько дней спокойствия благоприятно подействовали на девушку. Элин стала улыбаться как прежде: тепло и беззаботно. С огромным облегчением осознала, что порывы дрожащей боязливости, которые преследовали её каждый вечер, ушли бесследно.

Сегодня утром, едва она проснулась и прошлепала босыми ногами на кухню, раздался громкий звонок её мобильного телефона. Это был Эзра, и он хотел встретиться. С неприятно шелестящим ощущением в груди, Адалина согласилась на то, чтобы парень приехал через час.

Пока девушка приводила в порядок прихожую-гостиную, перетекающую в их кухню, и предупреждением о гостях будила Ринко, время пролетело незаметно. Пунктуальный до чудачества Эзра оказался у двери ровно в одиннадцать ноль-ноль.

– Привет, Лина, – улыбнулся парень, входя в квартиру.

Пахло мятным чаем с добавлением лайма и, почему-то, клубникой. В такой старомодной комнате, как эта, Эзра был последний раз, наверное, в далеком детстве. Пришлось отогнать болезненные воспоминания о маминой квартире.

Бледно-зеленые, выцветшие обои в цветочном узоре уходили в невысокий потолок, который был всего-навсего выбелен до синих отливов. Повсюду, в каждом уголке большой комнаты, являющейся и гостиной и, если пройти немного вглубь, кухней, Эзра видел вещи. Слишком много вещей: подставки для всевозможных предметов, три больших кресла, два журнальных столика (один – у кресел, другой – рядом с вешалкой), шкаф, несколько тумбочек, столько же пуфиков, множество горшков с зелеными растениями и старая пыльная доска для сёрфинга. А кухня оказалась самым простым и уютным уголком во всем этом хаосе предметов. Круглый стол в милых кружевных салфетках, деревянные табуреты с мягкими сиденьями из темной потертой ткани – все это очень вписывалось в полностью немодернизированный интерьер. Ещё сорок-пятьдесят лет назад обстановку можно было бы назвать «богатой», но не сегодня.

Эзра осматривался с нескрываемым любопытством, спрашивал обо всех интересных предметах, что попадались на глаза. Даже с некоторой ностальгией прислушивался к скрипу сухих половиц, точно возвращался в детство.

– О чем ты хотел поговорить? – осторожно спросила Элин, ставя большую дымящуюся чашку рядом с парнем и садясь напротив.

Лицо его, до этого смешливое, любопытное, приобрело черты сосредоточенной серьезности. Но на губах все ещё таилась легкая успокаивающая улыбка.

– Ну, знаешь наверняка. Я понятия не имею, что между вами произошло, да и мне ни черта не говорят! Но, Лина, хоть ты-то можешь мне рассказать? Босс резко и без лишних разговоров посылает каждого, кто умудряется спросить о тебе!