Измена. Я тебя не прощу

– И даже не познакомишь? Давай как-нибудь поужинаем вместе.

– Не получится. Он уехал в командировку.

– Как жаль! Было бы здорово иногда устраивать двойные выходы.

– Ага.

Мы непринужденно болтаем, а напряжение внутри меня только растет. Я стала настоящим параноиком, раз думаю только об измене мужа. Так наш брак долго не продержится. Даже терпеливый и покладистый Димка когда-нибудь разозлится.

– А колечко какой фирмы? – вдруг срывается у меня с губ.

– Фирмы? Да не знаю я. Кажется, Диор.

У меня в глазах все темнеет, во рту пересыхает. Я хватаю чашку с кофе, но его запах кажется таким отвратительным, что сгибаюсь пополам от приступа тошноты.

– Ринка, что с тобой! – Наташка обегает столик, присаживается на четвереньки рядом и кричит: – Воды! Принесите воды!

Кто-то сует мне под нос прохладный стакан, я делаю несколько глотков и откидываюсь на спинку стула. Это нервы! Меня окончательно добьет эта неизвестность и подозрительность.

– Все, мне легче.

– Ринк-а-а-а…

Наташка плачет. Ее лицо сморщивается, становится даже некрасивым. Я смотрю на подругу сквозь мутную пленку, затянувшую глаза, промаргиваюсь. Нет, не может так искренне переживать предатель.

Не может!

– Я поеду домой. Наверное, заболеваю, – бормочу под нос.

– Сейчас вызову Димку.

На этот раз я не спорю, чувствую себя действительно гадко.

Димка приезжает через пятнадцать минут. На нем просто лица нет. Он, встревоженный, перепуганный, бежит ко мне, забыв надеть на лицо маску.

– Риночка, дорогая!

Подхватывает меня на руки, поднимает легко, словно во мне и нет пятидесяти килограммов живого веса, и бежит к машине. Громкие аплодисменты раздаются со всех сторон.

– Это же Дмитрий Смоленцев? – спрашивает кто-то.

– Точно, он!

– Какой красавчик!

– Молодец, так о девушке своей заботится.

– Это его жена.

– Как жаль.

Я слышу щелчки камер.

– Не фотографируйте, – умоляет Наташка. – Пожалуйста.

Но я уже сижу в машине, сжавшись в комок, настолько хочу спрятаться от любопытных глаз.

– Лапуля, я сейчас, я сейчас! —суетится муж.

Он устраивает меня поудобнее, укрывает пледом, но за руль сесть не успевает: подбегают какие-то две девчонки и верещат:

– Дмитрий, можно с вами селфи сделать.

Димка бросил опасливый взгляд на меня, я машу рукой:

– Иди уже.

Из окна наблюдаю за представлением. Все посетители кафе фотографируются с моим мужем, а он сияет в лучах славы.

Я его понимаю! Первый успех всегда вдохновляет и поднимает самооценку до небес.

Дома Димка ухаживает за мной, как за смертельно больной: помогает раздеться, набирает пенную ванну, зажигает свечи. Потом укутывает в теплый халат и ведет в спальню, но не требует близости. Я благодарна ему за это до слез.

– Сладенькая, отдыхай, – муж нежно целует меня в лоб. – Я, как верный рыцарь, буду охранять твой сон.

Я действительно расслабляюсь и погружаюсь в дрему. Просыпаюсь от хлопка. Сажусь. В кровати я по-прежнему одна. Встаю, выхожу из спальни – никого. Вдруг слышу далекий звук мотора, бросаюсь к окну.

Мой муж уезжает.

Куда?

Меня будто что-то подбрасывает. Натягиваю джинсы, свитер, хватаю ключи от машины и несусь вон из квартиры.

Габаритные огни Димкиной Бэхи мелькают уже у выезда из жилого комплекса. Меня трясет. Желание только одно: узнать, куда на ночь глядя отправился мой муж.

Держусь на приличном расстоянии. Конечно, Димке не придет в голову, что авто, которое едет в потоке машин за ним, это Мазда его жены. Он сворачивает на одну улицу, попадает на вторую, выезжает на проспект и направляется прямиком к пятизвездочному отелю в центре столицы.

Он оставляет Бэху во дворе соседнего дома, я торможу у обочины, намеренно прячусь за раскидистым деревом. Сердце колотится так, будто хочет выпрыгнуть из груди. В голове пусто. Нет ни мыслей, ни сомнений, адреналин шумит в ушах. Желание проследить за мужем сжигает внутренности дотла.

Не сразу, но Димка выходит из машины. И сейчас он выглядит совершенно другим человеком. Стильный плащ сменился на куртку с заклепками, брюки – на кожаные штаны, на голове бейсболка, из-под которой торчат длинные волосы, лицо закрыто черной маской. Модный байкер на расслабоне.

Гремя ключами, которые крутит на пальце, он идет прямо на мою Мазду.

Твою ж мать!

Я падаю на соседнее кресло и замираю в страхе: сейчас поймает, разоблачит. Вот опозорюсь!

Но ничего не происходит.

Поднимаюсь: муж уже сворачивает к отелю и пропадает за кустами.

Что делать?

Я выскакиваю из машины и несусь следом. Вход в отель сияет вечерними огнями и ярко освещен.

– Малыш!

Я поворачиваюсь на знакомый голос и холодею: к Димке бежит Наташка. Тоненькая, как былинка, она покачивается на высоких каблуках и счастливо машет сумочкой. Налетает на него, обнимает. Муж приподнимает ее над асфальтом, кружит так же, как меня

– Сволочи! – захлебываюсь я глотком воздуха. – Предатели! Будьте вы прокляты!

Срываюсь с места и несусь на них, и вдруг спотыкаюсь, колени подкашиваются, воздуха не хватает. Сгибаюсь пополам, пытаюсь отдышаться, смотрю сквозь пелену слез, как эти двое исчезают в дверях отеля.

Рядом тормозит машина, опускается стекло.

– Девушка, вам плохо? Помощь нужна?

Отрицательно качаю головой, выдавливаю из себя:

– Я в порядке.

Но этот маленький диалог помогает прийти в себя. Нет, не могу уйти просто так! Не могу!

Я бегу к отелю, следом за парой гостей ныряю в вертушку, оказываюсь в роскошном холле и сразу прячусь за автомат с напитками и снеками.

Муж и Наташка стоят у стойки ресепшен. Она висит у него на локте, что-то возбужденно рассказывает. Дима получает ключи, и они шагают к лифту. Перебегая от диванов к креслам, прячась за вывесками и напольными рекламными щитами, я слежу за ними. Подбираюсь максимально близко.

Двери кабины открываются. Ура! В лифте стоит работник отеля. Предатели уезжают, я прыгаю на месте от нетерпения, но жду, пока кабина спустится на первый этаж. И тут замечаю банковский автомат. Бросаюсь к нему, снимаю наличку.

Как только двери снова раскрываются, я, зажав деньги в кулаке, несусь к лифтеру.

– На какой вам этаж?

Окидываю взглядом линейку цифр.

– На самый высокий.

Парень нажимает кнопку, кабина устремляется ввысь.

– А теперь скажи мне, на какой этаж поднялась парочка передо мной?

– Какая?

Парень делает невинное лицо. Я вытаскиваю тысячную купюру.

– Байкер и тощая девица.

– А, эти…

Лифтер мнется, но я вижу, каким взглядом он смотрит на деньги, и давлю.

– Скажешь, это будет твое.

– Понимаете, у нас уволить могут за такое, – мямлит парень и оглядывается.

– Твою ж мать! А так?

Показываю пять тысяч. Лицо лифтера светлеет.

– Они поднялись на двенадцатый этаж.

Он уже протягивает ладонь за мздой, но я прячу руку за спину.

– Узнаешь, в каком они номере, получишь в два раза больше.

– Не, это точно не могу! Да и кто мне скажет?

Точно, не скажут. Лифтеры, уборщицы, прачки – самый низший персонал отеля. Никто на ресепшен и разговаривать с такими не станет.

– Да что б тебе пусто было!

– Вы мужа хотите поймать на горяченьком, а я потом расхлебывай.

– Что, мужская солидарность взыграла? Не бойся, не выдам. Покажи хотя бы куда свернули в коридоре.

Кабина останавливается на двенадцатом этаже, парень показывает в левый коридор, получает деньги и уезжает. А у меня чувство, будто бежала-бежала, а впереди стена. Пока горел азарт в душе, не думала, что буду делать дальше. А сейчас – полный ступор.

Я медленно иду по коридору, замираю возле каждой двери, прислушиваюсь. Что делать буду дальше, не знаю. Ну, уличу я Димку в обмане, поймаю его, и что? Он опять выкрутится.

– Сволочь, сволочь, сволочь! – бормочу под нос и тащусь к очередной двери.

Эмоции будто каменеют, включаются мозги, а с ними и холодный расчет. Развод! Только развод! Жить с предателем не смогу. Тот, кто изменил раз, изменит и второй, а я себя не на помойке нашла.

И тут слышу смех, звонкий, радостный, с визгливыми нотками. Так смеется Наташка. Я замираю возле двери с цифрами двенадцать двадцать пять, напрягаюсь. И вдруг удар, я отскакиваю, прижимаюсь к стене

Дверь номера распахивается, и летит прямо на меня. Вытягиваюсь в струну, хорошо, что на полу есть ограничители. Вижу в щель между косяком и створкой, как вылетает Наташка в банном халате, а следом Димка.

– Пусти, ха-ха, не пойду, ха-ха…

– Я тебя поймаю, иди ко мне!

Димка хватает Наташку за талию, забрасывает на плечо и скрывается в номере.

У меня темнеет в глазах…

Глава 6

Я судорожно втягиваю воздух, а вдоха нет, спазмом сжато горло. Падаю на колени, рву на блузке пуговицы, распахиваю рот.

С задержкой, но воздух врывается в легкие, а с ним рвется из груди беззвучный крик:

– Сволочи! Предатели! Я вас ни за что не прощу!

Уже заношу кулак, чтобы постучать, и опять останавливаюсь.

Надо все обдумать. Надо!

Но позорить себя не дам! Не дам!

Я бегу к лифту, по дороге набирая номер полиции, Закрываю рот и выдавливаю приглушенно в трубку:

– В отеле «Мантера ресорт» в номере двенадцать двадцать постоялец— дилер. Он продает наркотики малолеткам.

Шум и шорохи в ухе слушаю отстраненно. Наконец строгий девичий голос спрашивает.

– Назовите свое имя и фамилию.

– Я хочу остаться инкогнито.

– Но…

Я отключаюсь и вылетаю из отеля, ничего не видя от красного тумана перед глазами. Сигнал обязаны проверить. Если полиция не приедет, нашлю на отделение весь юридический отдел.

Бежать! Бежать, не останавливаясь. Куда угодно, но подальше отсюда!

Стоп!

Резко торможу, провожу ладонями по влажным после дождя листьям, растираю лицо. Зачем бежать? Это не я предаю, не я изменяю.

Сажусь в скверике возле входа в отель на скамейку и наблюдаю за представлением. Полиция приезжает быстро. Трое сотрудников идут к ресепшен, потом в сопровождении встревоженного администратора – к лифту.

И я бегу за ними, влетаю в кабину уже знакомого лифтера.

– Это ты панику навела? – шепотом спрашивает он.

– Молчи. Хочешь заработать?

Я вытаскиваю пятитысячную купюру, потом еще две. У парня загораются глаза.

– Сделай несколько фото на мой телефон. Сейчас начнется представление.

Лифт уезжает. Я иду в бар лобби, заказываю кофе, а в груди от нетерпения все трясется, словно внутренности превратились в кисель.

Димку и Наташку выводят с шумом, под руки. Они оба сопротивляются. Пока они идут через холл, люди вскакивают, оглядываются. Вспыхивают светом камеры: кто-то узнал мужа. Наташка прячет лицо и верещит:

– Не снимайте! Не снимайте!

Жалость по старой привычке царапает сердце. Давлю ее на корню. Предатели должны гореть в аду! Вот пусть и горят!

Я смотрю на ужас, отпечатавшийся на лицах изменщиков, и расправляю плечи!

– Так вам, красавчики, и надо! То ли еще будет!

Звонок лифта отвлекает от зрелища. Лифтер выходит, поднимает руку с телефоном. Я бросаюсь к нему.

– Получилось?

– А то! Только…

Он прячет мобильник за спину и делает характерный жест пальцами, намекая на деньги.

– Обойдешься! – шиплю я. – А не отдашь мой телефон, доложу твоему боссу, что взятки берешь.

– Да пошла ты! Грымза!

Я выхватываю мобильник и бегу к машине. На улице идет дождь, моя одежда мгновенно промокает. Но я даже не замечаю неудобства, еду домой с чистой совестью.

Пока выбираюсь из города, эмоции успокаиваются, мне надо выспаться, подумать с холодной головой, что делать дальше.

Дома сразу в душ. Пускаю на макушку едва теплую струю, дрожу от холода, выбиваю чечетку зубами, но стою, не двигаюсь.

Димка никогда не простит мне такую выходку. Если фотографии попадут в сеть, на него набросятся журналисты. Конечно, мы живем не в Южной Корее, где его, как ведущего, уже бы сняли с ток-шоу и вышвырнули с работы. У нас все лояльные, поговорят и забудут.

Но мне этого мало. Ярость, проснувшуюся внутри, не унять мелкими неприятностями.

– Это только первый шаг. Первый! Будет и второй, и третий, и десятый. Я уничтожу их!

Я вытираюсь полотенцем и падаю в постель. Погружаюсь в дрему мгновенно, только касаюсь головой подушки.

Просыпаюсь от грохота, словно на дом скатывается снежная лавина. Вскакиваю, несусь к ограждению второго этажа. Димка стоит внизу посередине гостиной и яростно пинает стул.

Кидаю взгляд на часы – половина седьмого. Значит, его всю ночь продержали в кутузке.

– Что случилось, милый? – добавляю в голос меда. – Ты откуда приехал такой потрепанный.

– Ринка, сладкая!

Муж пулей взлетает по ступеням, сжимает меня в объятиях. На секунду мы оба замираем. Я вдыхаю любимый запах, сердце обливается кровью. Малодушная особа внутри меня стонет: «Прости его, прости! Он же твой любимый».

Но я отодвигаюсь, заглядываю в синие глаза мужа, отмечаю усталый взгляд, красные белки.

– От тебя запашок… Где ты был всю ночь?

Я кривлюсь. Простить можно, если человек искренне раскаивается. Но пока я перед собой вижу только лжеца и изменщика.

– Ты не поверишь…

– В чем?

Димка идет в спальню, на ходу раздеваясь. Я следом собираю его одежду. Когда поднимаю боксеры, чувствую, как тошнота поднимается из желудка, настолько отвращение переполняет меня. Бросаю трусы в мусорную корзину, а следом и остальную одежду. Потом еще и ручки пакета завязываю на несколько узлов, чтобы не видеть и ничего не обонять.

– Режиссер позвонил вечером, – продолжает Димка из ванной, перекрикивая шум воды. Ты уже спала, сладкая, я не стал будить.

– Зачем позвонил?

– Позвал в бар, хотел обсудить вторую трансляцию шоу в непринужденной обстановке.

– И?

– А у полиции в этот момент был наркотический рейд. Ну, группа захвата нагрянула в бар и всех повязала.

Так, решил сказать полуправду? Это на всякий случай, вдруг фото в прессе увижу? Ну и засранец!

Хотя похвально, да только это не то, что мне надо.

– Какой кошмар! – притворно изумляюсь я. – А журналисты тебя видели?

– Не знаю, но кто-то снимал на телефон.

Димка отодвигает дверь душа, умильно смотрит на меня.

– Домывайся.

Я хочу выйти из ванной, не могу видеть его красивое стройное тело, особенно орган между ног. Сжимаю пальцы в кулаки: как представлю, что мой муж обнимал лучшую подругу и не только обнимал, так хочется убивать.

И не просто убивать, а провести предателей через казнь тысячи порезов, чтобы кровь медленно, по капелькам вытекала из тела, и эти изменщики понимали, как уходит их жизнь.

Я с силой захлопываю дверь, успеваю заметить в просвет изумленное лицо Димки. Наверняка он не понимает, какая муха меня укусила.

Словно услышав мои мысли, он распахивает створку.

– Рин, а ты можешь напрячь свой юротдел, чтобы парни почистили соцсети от статей и фото? – кричит он мне вслед.

– Попробую, но не обещаю.

Хотя с юристом поговорить мне надо.

Не дожидаясь, пока муж выйдет из ванной, я одеваюсь и еду к себе в отель. Не могу находиться с Димкой рядом, боюсь, что не выдержу, запущу в него чем-нибудь.

Возле большого отеля круглыми сутками кипит жизнь. Одни постояльцы уезжают, другие заселяются. Зал для конференций тоже не бывает пуст.

Я бросаю ключи парковщику, он весело мне подмигивает.

– Какие новости?

– Представляете, в отеле жена застукала мужа с любовницей.

У меня сердце останавливается, а потом начинает биться с перебоями. Неужели новости уже и сюда добрались?

– И что? Чем дело закончилось? – спрашиваю осипшим голосом, а самой хочется спрятаться в щель.

– Такой скандал с утра устроила! Галина в шоке. Даже охранники не могли успокоить сумасшедшую бабу. Она легла на пол в холле и заявила, что с места не сдвинется, пока ее благоверного не выгонят из номера в одних трусах. Ха-ха. Нет, она хотела, чтобы и вовсе без трусов, но кто ее слушать будет!

Я выдыхаю. Нет, я, конечно, в бешенстве, но до такого позора ни за что не опущусь.

– И что ту веселого? Измена – это горе.

– Да я так… ничего… со стороны смешно было…

Растерянный парковщик прыгает в Мазду и уезжает. Я смотрю на часы. Юристы приходят в девять, Нинель тоже. Голодный желудок выдает музыкальную трель. Я поднимаюсь в офис. Милочка выскакивает из-за стола.

– Регина Степановна, вы сегодня рано.

– Принеси мне парочку бутербродов и кофе, пожалуйста.

– Сейчас.

Секретарша бросается к двери, задевает каблуком покрытие, чуть не падает, но быстро исчезает в коридоре.

«Что с ней? – смотрю Милочке вслед, и тут озарение обливает холодным потом. – А если это она прислала смс?»

Иду к себе в кабинет, открываю ноутбук, но перед глазами черный туман. Мила входит тихо, держа поднос в руках. Когда ставит его, чашки дребезжат. Цепляю взглядом трясущиеся руки секретарши. Точно, это она.

– Садись, составь мне компанию.

– Нет, что вы!

– Садись!

Приказ звучит хлестко и зло. Девушка буквально падает на стул. Она сжимает кисти рук между колен и замирает. Я тоже не двигаюсь, пытаюсь побороть тошноту. Что-то в последнее время организм разваливается на части.

– Ой, – вскакивает Мила. – Я подам.

Она ставит передо мной тарелочку с бутербродами и чашку с кофе.

– Мила, это ты прислала мне смс? – в лоб спрашиваю ее.

– К-какое?

– Не притворяйся. Я все знаю.

– Простите меня! Простите! – Мила складывает руки на груди. – Вы такая хорошая! Не могу, когда обманывают, не могу!

– Сядь! – жду, пока она опустится на стул. – Где ты их видела, когда?

– В отеле «Мантера ресорт» два месяца назад, – едва слышно отвечает она.

Я закрываю глаза.

Два месяца!

Уже целых два месяца!

А я ни сном и ни духом!

Даже не догадывалась!

Они же каждый день рядом. Смотрят в глаза, разговаривают, смеются. Муж имеет меня в постели. А потом идет к ней…

– А-а-а…

Я хватаю чашку и швыряю ее в стену. Она разлетается на множество осколков, кофе заливает стол, бумаги, книжный стеллаж с фотографиями в рамках, памятными подарками, книгами.

– Не надо так! Регина Степановна, не надо! Не стоят они ваших нервов.

– Предатели! Предатели! Ненавижу!

Милочка бросается ко мне, крепко обнимает. Я вырываюсь, но она не отпускает. Что-то бормочет, гладит по спине, по волосам.

Слезы градом текут по лицу, боль опоясывает поясницу. Я сгибаюсь пополам, не могу сделать вдох, перепуганная Мила суетится, тянет меня к дивану, помогает лечь. На миг исчезает, и вот мокрое полотенце охлаждает мой лоб.

– Сейчас станет лучше, сейчас. Потерпите немного. Надо чуть-чуть потерпеть,

– Как же я была слепа! Ничего не замечала!

Рыдания рвутся из груди, но боль отпускает. Я так и не начала принимать лекарства, выписанные врачом. Совсем забыла о себе.

– Сейчас придут сотрудники. Вам надо успокоиться, если не хотите, чтобы все узнали о вашей беде.

Мила говорит тихо, ее приятный голос убаюкивает, немного гасит огонь внутри. Я убираю полотенце, сажусь.

– Мила, ты поможешь мне?

Девушка секунду молчит.

«Действительно, нашла о чем просить постороннего человека!» – сержусь уже на себя.

– Да, помогу.

– Пожалуйста, пока не говори никому ни слова.

– Хорошо.

– Позвони в юротдел, узнай, Александр Михайлович уже пришел?

– Хотите подать на развод?

– Да.

– Может, подождете? Всякое в жизни бывает.

– Чего ждать? Мужчина или верный, или изменяет со всеми подряд. Получается, что мой муж – это второй вариант. Прощу один случай, будут еще. Звони! – Милочка хватает телефон, но медлит, смотрит на меня. – И вызови уборщиц, пусть наведут порядок.

– Не волнуйтесь: я все сама уберу.

Главный юрист оказывается на месте, я сразу иду к нему в кабинет.

– Что-то случилось?

Он внимательно смотрит на меня из-под стильных очков без оправы.

– Деликатный разговор.

– Я к вашим услугам.

– Я хочу получить развод.

– Т-а-а-а-к, – тянет Александр, снимает очки, протирает, цепляет на нос снова. – На каких условиях?

– Хочу мужа оставить без штанов.

– Кто кормилец в семье?

– Я. У меня успешный отель.

– Но ваш муж работает.

– Да, однако тратит все на себя. Были сбережения, неудачно вложил, прогорел.

– Ваше имущество вы приобретали сами или купили в браке?

– В браке.

– При разводе придется отдать половину активов ему.

Я зажмуриваюсь, стискиваю зубы от злого бессилия. Я вложила в этого мерзавца всю душу. Он был обычным смазливым парнем из семьи алкашей. Это я сделала из него звезду, медийного человека.

– А если я не хочу?

– Придется. Суды бомжей не любят, обязательно заставят поделиться жильем с мужем.

– Есть ли другие варианты?

Глава 7

Александр молчит, словно перебирает в голове что-то, но не решается мне сказать.

– Есть. Вы можете сохранить все, если отдадите мужа другой.

«Отдайте мужа другой», – звенят в ушах слова юриста.

Я сижу в кабинете, передо мной стопка бумаг на подпись, но буквы сливаются, глаза ничего не видят. Я думаю, думаю, думаю…

И как отдать Димку другой?

Сказать:

– Милый, или к своей любовнице. Совет вам и любовь?

А он ответит:

– Хорошо, сладкая. Хочешь развода? Отлично! Но сначала отдай мне половину активов и имущества. И дом в придачу. А сама поживи в городской квартире.

Отдать несложно, но муж без денег не уйдет. Значит надо сделать так, чтобы их не осталось.

И что тогда делать?

Телефонный звонок выдергивает из мыслей. Смотрю на экран – Наташка. Пальцы сами сжимаются в кулаки. Намеренно не отвечаю. Она звонит еще несколько раз, наверняка хочет поделиться своей версией случившегося.

Я открываю сделанные в отеле фото. На них полиция выводит из номера Димку и Наташку, не дав им толком одеться. Блузка подруги торчит одним углом из брюк, верхние пуговицы не застегнуты, ремень тянется по полу.

Не лучше выглядит и Димка. Его тщательная маскировка разрушена. Парика с кудрями нет, бейсболка пропала, очки тоже. Его лицо хорошо видно на фото. Идея рождается спонтанно, но к ней нужна подготовка.

Я сама набираю Наташку.

– Ты меня бросила, – ноет в трубку она. – Жизнь – боль!

– А что случилось? Я была на совещании.

– У тебя же совещание по средам, а сегодня – четверг.

– Это внеплановое.

–А-а-а… Рин, мне плохо. Я хочу поговорить с тобой. Приезжай в наше кафе.

Я быстро подмахиваю нужные бумаги, хватаю плащ и вылетаю из кабинета.

– Зонтик возьмите! – кричит мне вслед Милочка. – Дождь идет!

Но я уже вызываю лифт. Желание увидеться с подругой и плюнуть ей в лицо, переполняет меня.

И тут новая идея приходит в голову.

Я бегу обратно в приемную. Мила удивленно смотрит на меня. Тяну ее за собой в кабинет и плотно прикрываю дверь.

– Мила, у тебя есть знакомая, которая за деньги может разыграть сценку?

– Сценку? Какую?

Я придвигаюсь ближе к секретарше и торопливо излагаю свою идею. По мере моего рассказа ее брови поднимаются все выше.

– Поняла?

Вытаскиваю из сумочки пятитысячную купюру.

– Д-да, но это… как бы… некомильфо.

– А спать с моим мужем комильфо? – Мила отрицательно качает головой. – Вот то-то же. Я вышлю координаты кафе. А там по моему сигналу.

– Какому?

– Я возьму в руку нож.

Вот теперь я полностью готова к встрече с предательницей Наташкой. Я вышла на тропу войны и уже не остановлюсь, пока не дойду до полной победы.

На улице действительно идет дождь, мелкий, моросящий, осенний, как и мое настроение. Бисерные капли покрывают лицо, оседают на волосах, пока я иду к машине. Но вчерашние растерянность и шок прошли, я чувствую себя бодрой и сильной.

– Ринка, как я рада тебя видеть! – бросается ко мне с объятиями подруга.

– Ага. Я тоже.

Я намеренно отстраняюсь, не даю к себе прикоснуться. Кажется, если Наташка дотронется до меня, сорвусь, вцеплюсь ей в волосы и оттаскаю хорошенько на глазах у посетителей кафе.

Подруга тянет меня к столику на широкой террасе, опоясывающей весь второй этаж кафе. Сегодня она одета стильно в синий твидовый жакетик от Коко Шанель и такую же юбку. Этот наряд, если он, конечно, не китайская реплика, а настоящий, стоит не меньше миллиона рублей.

«Откуда у нее такие деньги? – скриплю зубами я. – Сначала кольцо, теперь шмотки! И все за мой счет! Не выйдет!»

– Здесь холодно и сыро, – морщусь я, оглядывая влажную террасу: открытую всем ветрам.

– Нет, свежо. И подальше от людей.

– Да что случилось?

Официант приносит нам теплые пледы и горячий шоколад. Мы укутываемся, но Наташка не торопится начинать разговор. Видно, что она нервничает: крутится, беспрестанно оглядывается, то надевает темные очки, то снимает их.