Хочу ребёнка от тебя

Татьяна Михаль

Хочу ребёнка от тебя

ГЛАВА 1

* * *

– АЛЕКСАНДР —

Август в столице обычно напоминает гигантскую духовку, но сегодня небо словно сошло с ума.

После недели палящего зноя хлынул ливень – это не просто дождь, а настоящий тропический монстр, обрушившийся на город с яростью обиженной женщины.

Я сидел на заднем пассажирском сиденье своего «Мерса», просматривая отчёты, которые, казалось, умножались быстрее, чем мои проблемы.

Водитель, Дмитрий, тихо ворчал что-то о пробках и о том, что «даже таксисты сегодня с ума посходили».

И тут я её увидел.

Сначала это было просто мелькание белого пятна в серой пелене дождя.

Затем – силуэт, который даже сквозь потоки воды казался… сияющим. Да, именно так. Она бежала, промокшая до нитки, но на её лице сияла улыбка – чуточку безумная, беззаботная, словно она выиграла в лотерею, а не мокла под ливнем в центре города.

Блондинка. Белое платье, которое теперь прилипло к телу так, что у святого бы сдали нервы. Девушка неслась к моему офисному зданию – тому самому стеклянному небоскрёбу, который я обычно называл «моей стеклянной клеткой».

«Интересно, она вообще понимает, что выглядит как ангел, которого только что выгнали из рая за излишнюю дерзость?» – промелькнуло у меня в голове.

Я отложил планшет.

– Дима, остановись.

– Но я уже начал перестраиваться…

– Перестройся обратно.

Она подбежала к зданию, пытаясь укрыться под узким козырьком, но дождь, будто назло, хлестал ещё сильнее.

В её движениях была какая-то трогательная грация, будто она не убегала от ливня, а танцевала под ним.

Без лишних раздумий я нажал кнопку, и дверь бесшумно отъехала.

– Прошу, залезайте ко мне. Здесь сухо и тепло, – сказал я, и мой голос прозвучал чуть хриплее, чем обычно. – Я уверен, вам нужно более надёжное укрытие.

Она обернулась, и её голубые глаза распахнулись – два глубоких озера небесного цвета, полные искреннего удивления. Капли дождя стекали по её щекам, словно слезинки, но улыбка не сходила с лица

– Серьёзно? – её голос звенел, как колокольчик, заглушаемый шумом ливня. – А вы не маньяк?

Голубые глаза сверкнули с вызовом.

– Маньяки не носят костюмы за десять тысяч долларов, –парировал я. – И я никогда не предлагаю то, в чём не уверен.

И я сам удивился своей внезапной галантности. Обычно мои предложения касались слияния и поглощения, а не спасения промокших незнакомок.

Она кивнула, и через секунду уже сидела рядом со мной в салоне, оставляя на кожаном сиденье мокрые следы. Пахло дождём, свежестью и чем-то сладким – возможно, её духами. Или просто её присутствием.

Боже. Платье действительно прилипло к ней так, что моё воображение уже рисовало сцены, далёкие от приличных. Я почувствовал, как кровь устремляется вниз, и сдержанно переменил позу. Деловой костюм внезапно стал тесным.

Я забыл, как дышать. В голове зазвучал голос вот уж точно не разума: «Сделай ребёнка. Сейчас. От неё».

– Спасибо, – выдохнула она, отряхиваясь, как мокрая кошка. – Вы меня спасли. Я бы точно утонула в этой луже у входа.

– Всегда к вашим услугам, – я улыбнулся. – Меня зовут Александр.

– Ева, – ответила она, и её имя прозвучало как обещание. – Ева Евгеньевна Матвеева.

Она вытерла ладонью лицо и фыркнула:

– Я спешила на встречу. Хотела договориться об интервью с одним… э-э-э… козлом, который хозяин этого шикарного офиса. Но теперь я выгляжу как наполовину выжившая после кораблекрушения. Если я явлюсь к нему в таком виде, он наверняка подумает, что я приплыла к нему прямиком из реки.

Я удивлённо посмотрел на неё. Козёл? Это она обо мне? О, если бы она знала…

– Возможно, этот… козёл окажется не таким уж плохим, – сказал я с лёгкой усмешкой.

Она посмотрела на меня с любопытством, и в её взгляде читалась наивная уверенность в том, что мир – это место, полное возможностей. Даже если тебе приходится бежать под ливнем в надежде на удачу.

А я поймал себя на мысли, что впервые за долгое время хочу не заключать сделки, а просто… слушать. Слушать, как она говорит, как смеётся, как дышит.

И понял – чёрт возьми, эта девушка только что ворвалась в мою жизнь, словно этот самый ливень. Неожиданно, ярко и без спроса.

И, кажется, я уже не хочу, чтобы она уходила.

* * *

– ЕВА —

Вот честно, у судьбы явно прекрасное чувство юмора. Три раза я пытаюсь договориться об интервью с тем загадочным владельцем небоскрёба, и три раза всё идёт коту под хвост.

В первый раз я забыла телефон дома, а в телефоне все мои вопросы и заметки – классика, да?

Во второй раз – улицу перекрыли из-за съёмок какого-то блокбастера.

Ну а сегодня… Сегодня я под ливнем, промокшая до трусов, и выгляжу, как только что вытащенная из стиральной машины кошка.

Мой главред, Борис Ильич, уже грозится меня уволить, если я не достану «того чёртова бизнес-магната с его скандальными сделками». Ага, конечно. Легко сказать.

И вот сижу я в роскошном салоне машины, рядом с мужчиной, который пахнет деньгами, дорогим парфюмом и… ну, в общем, очень мужским запахом. А я тут со своей мокрой шевелюрой и платьем, которое теперь больше напоминает вторую кожу. Элегантно, Ева, очень элегантно.

Надо же как-то спасать ситуацию. Может, этот Александр что-то знает? Выглядит как человек, который вращается в кругах сильных мира сего. Или, по крайней мере, покупает их оптом.

– Слушайте, – начала я, стараясь звучать легко и непринуждённо, – вы случайно не знаете хозяина этого здания? Того самого… э-э-э… козла?

Он улыбнулся – подозрительно, я бы сказала. Как кот, который только что съел канарейку и теперь размышляет, не закусить ли ещё и хозяйским обедом.

– Знаю, – ответил он, и в его глазах мелькнула искорка чего-то… опасного.

– О! – обрадовалась я, почуяв запах сенсации. – А имя его знаете?

– Конечно.

Я почувствовала прилив надежды. Может, ещё не всё потеряно? Может, этот красавчик на дорогих колёсах – мой тайный союзник?

– И вы в курсе, – продолжила я, понизив голос до заговорщицкого шёпота, – что он, как говорят, выкупил землю под этот офис на незаконных основаниях? Эту землю должны были отдать под большой детский комплекс, а не под его… козлиное здание!

Тут он перестал улыбаться. Резко. Как будто я не факт озвучила, а пакет с мандавошками ему на голову надела.

В салоне повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя по крыше. Он посмотрел на меня – строго, хмуро, почти свирепо.

– Александр Геннадьевич Волков, – отрезал он, и каждое слово звучало как удар хлыстом. – Владелец этого здания. Земля куплена абсолютно законно. Со всеми разрешениями. И построена – внезапно! – тоже со всеми разрешениями.

Я замерла. Сердце ушло в пятки, попыталось оттуда выкопать норку и спрятаться.

«Ну всё, Ева, – пронеслось в голове. – Всё, это конец. Ты не только провалила интервью, ты его устроила в лимузине у того, кого собиралась разоблачить. Борис Ильич точно меня уволит. И, возможно, прибьёт гвоздём к стене офиса – для устрашения других журналистов».

А он смотрел на меня – холодный, красивый и совершенно невероятно раздражённый.

И знаете что?

Даже сейчас, сидя в ловушке собственной глупости, я подумала: «Чёрт, а он и правда чертовски сексуальный, этот… тип».

Или это просто от страха так, кажется?

ГЛАВА 2

* * *

– ЕВА —

Мой мозг выдал единственную логичную в этой ситуации мысль: «Беги, Ева, беги, пока он не приказал своему водителю-громиле скормить тебя загородным псам».

Я потянулась к ручке двери, стараясь сохранить остатки достоинства – что довольно сложно, когда твоё платье ничего не срывает, а волосы источают аромат «отчаянной журналистки после душа».

– Знаете, я, кажется, ошиблась… с адресом. И с человеком. И вообще, мне пора, – пролепетала я, пытаясь открыть дверь, которая внезапно оказалась прочнее банковского сейфа. – У меня там… кот дома один остался… И утюг, кажется, не выключен.

Александр даже бровью не повёл. Его взгляд был тяжёлым, пронизывающим – будто рентгеновский аппарат, настроенный на обнаружение глупости. И мою он, кажется, видел как на ладони.

– Дверь заблокирована, – произнёс он спокойно, словно сообщал прогноз погоды. – О коте, думаю, не стоит волноваться. Коты самостоятельные создания.

Я сглотнула. Хана. Меня похитил саркастичный магнат с прекрасными скулами и явными проблемами с восприятием личных границ.

– Дмитрий, – его голос прозвучал как приказ, – возвращайся на парковку.

Машина плавно тронулась, и я почувствовала, как сердце делает попытку выпрыгнуть через горло. «Вот так всегда, Ева. Ты хотела сенсацию? Получи. Теперь тебя либо уволят, либо похоронят».

– Я… я передумала насчёт интервью, – попыталась я вырваться на свободу, а мой голос внезапно стал писклявым. – Всё-таки кот… он у меня такой нервный…

Он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнула та самая опасная искорка, которая заставила меня понять: этот мужчина не привык слышать «нет».

– А я решил дать вам шанс, – сказал он, и уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. – Так уж и быть – я дам вам интервью. В моём кабинете.

Кабинет по классике находится на последнем этаже? Оттуда, наверное, долго буду падать?

Я попыталась протестовать:

– Но я вся мокрая! Я запачкаю ваш дорогущий кафель или ковёр!

– Не беспокойтесь, – он парировал с убийственной лёгкостью. – У меня водоотталкивающие покрытия.

Машина въехала в подземный паркинг, и свет салона выхватил его лицо – решительное, собранное, с лёгкой усмешкой, которая говорила: «Ты сама этого хотела, дорогая».

– Отказ, – добавил он, прежде чем я успела найти новый предлог, – не принимается.

Пришлось топать за мужчиной. Точнее, он подал мне руку, помогая выйти из салона мерса, а потом, крепко держал мою руку и тащил за собой. Не вырваться. Не убежать. Вот я попала!

Лифт, который мы ждали, блестел хромом и обещал доставить меня прямиком в логово льва. Или козла. Я уже сама запуталась.

«Ну что ж, – подумала я, смиряясь с судьбой. – Или меня уволят за проваленное интервью, или я получу сенсацию века. А может, он просто хочет пригвоздить меня к стене своего кабинета? Как трофей – в назидание другим глупым журналисткам».

Мы вошли в лифт. Точнее, Александр вошёл, а меня затащил следом, так как я всё-таки попыталась упереться, но… не вышло.

– Надеюсь, Ева Евгеньевна, ваши вопросы будут такими же… яркими, как ваше появление в моей жизни.

Чёрт. А ведь он это сказал почти как герой из романа. Жаль, что в романах герои обычно не угрожают тебе.

Но что поделать – впереди его кабинет, а у меня в руках… только мокрая сумочка и надежда, что этот мужчина всё-таки окажется не тем козлом, за которого я его приняла.

Хотя… кто я обманываю? Он именно тот. И теперь у меня есть шанс это выяснить. Лично.

И тут… лифт резко остановился…

– Только не говорите, что мы застряли! У меня клаустрофобия! – воскликнула я и вжалась спиной в холодную стену лифта.

* * *

– А ещё у меня лифтофобия! И вообще фобия на всё, что может испортить мне день! – добавила я и посмотрела на мужчину взглядом, от которого он должен был срочно побежать организовывать себе похороны.

Обычно этот взгляд работал, но на Александре, похоже, он сломался. Как и этот чёртов лифт.

Мужчина, конечно, не выглядел испуганным. Он выглядел так, будто это просто очередной пункт в его расписании: «10:00 – совещание, 11:00 –застрять в лифте с истеричной журналисткой».

– Не надо паники, –произнёс он спокойно, доставая телефон. – Сейчас всё решится.

Он поговорил с кем-то, и я успела рассмотреть, как его брови медленно поползли вверх. Подобный жест никогда не сулит ничего хорошего.

– Так, – сказал он, убирая телефон в карман. – Похоже, из-за ливня полетела электростанция. Генераторы запускаются, но вся система перезагружается. Лифт поедет… минут через тридцать.

Я прислонилась к стене, закрыв лицо руками.

– Просто комедия. Сюр какой-то, – прошептала я. – Меня уволят, я умру в лифте, и в моём некрологе напишут: «Девушка, которая слишком хотела интервью Волкова».

И тут он подошёл ко мне. Близко.

Я скинула на него упрямый и немного испуганный взгляд.

Он был слишком близко. Его тело излучало тепло, а взгляд стал тяжёлым, тёмным, почти хищным.

– Знаешь что, Ева? – его голос прозвучал низко, почти шёпотом, но каждое слово било точно в цель. – Я успел подумать и решить…

– Вы меня пугаете… – пробормотала я. – Вы решили меня убить?

Он усмехнулся и вдруг сказал:

– Я решил, что ты будешь моей.

Я на долю секунды зависла. Потом отвисла. Потом почесала мокрый затылок. Когда мой мозговой процессор перезагрузился, я насмешливо фыркнула, пытаясь скрыть, как дрожат колени.

– Только если ад замёрзнет, Александр Геннадьевич, – огрызнулась я, пытаясь выскользнуть из-под его взгляда. – А он, довольно жаркое место. Пекло.

Он улыбнулся –медленно, уверенно, как будто уже держал в руках ключи от этого самого ада.

– Тогда я куплю ад, Ева. И поставлю там кондиционеры. Много кондиционеров. И он остынет, а после и замёрзнет.

Я закатила глаза, но сердце бешено застучало где-то в районе горла. Этот мужчина был невозможен. Наглый, самоуверенный, чертовски красивый… и пах он так, что хотелось зарыться носом в его рубашку и забыть обо всех проблемах. Даже о клаустрофобии и остальных фобиях.

– Вы слышите себя? – попыталась я сохранить остатки самообладания. – Это звучит как угроза. Или плохая шутка.

– Я никогда не шучу насчёт того, чего хочу, – он подошёл ещё ближе, и его пальцы слегка коснулись моей руки. – А тебя я хочу. С первой секунды, когда увидел, как ты бежишь под дождём, вся мокрая, сияющая и… какая-то неправильная.

Я замерла. Глаза его горели – не гневом, не раздражением, а чем-то гораздо более опасным. Желанием. Таким прямым, таким обжигающим, что у меня перехватило дыхание.

– Вы… вы вообще в себе? – выдавила я. – Мы в застрявшем лифте! Я промокшая, а вы злой, и между нами как минимум три криминальные статьи!

Он рассмеялся – низко, глухо, и этот звук отозвался где-то глубоко внутри меня.

– Прекрасное начало для любви, не находишь?

В этот момент свет снова мигнул, и лифт дёрнулся. Я вскрикнула и невольно ухватилась за него. За его рубашку. За его твёрдые предплечья.

Но лифт не поехал.

– Кажется, мы скоро поедем, – прошептал он, его губы оказались в сантиметре от моего уха. – У тебя есть ещё время передумать насчёт ада.

Я отшатнулась, стараясь не показать, что готова расплавиться прямо здесь, у его ног в роскошных ботинках.

– Ни за что, –прошипела я, но в голосе уже не было прежней уверенности.

А он лишь улыбнулся, будто уже знал ответ. И это было, чёрт возьми, самое пугающее.

ГЛАВА 3

* * *

– ЕВА —

И вот он это сделал.

Одним движением его рука обвила мою талию, вторая мягко приподняла мой подбородок, а прежде чем мой мозг успел выдать что-то вроде «Ева, кричи, пинайся, это ловушка!», его губы уже были на моих губах.

Мир остановился.

Нет, правда. Перестал существовать. Застрявший лифт, промокшее платье, карьера, висящая на волоске… Всё испарилось. Остались только он. И я. И этот… этот поцелуй.

У меня в голове пронеслось: «Так вот как это бывает в любовных романах!». А ещё: «Боже, я сейчас как в сериале!».

Его губы были мягкими. Неожиданно мягкими для человека, который только что угрожал купить ад. Они двигались уверенно, но нежно, как будто знали меня всю жизнь.

А его руки… о боже, его руки. Одна лежала на моей пояснице, прижимая меня к нему так плотно, что я чувствовала каждый мускул его тела через мокрую ткань платья. Другая рука запуталась в моих волосах, и от каждого движения пальцев по коже головы по спине бежали мурашки.

Я должна была оттолкнуть его. Сказать что-то резкое, укусить его за губу, напомнить ему о субординации. Но вместо этого мои руки сами обвили его шею, а тело прижалось к нему, словно искало спасения.

Его дыхание было горячим, сладким, с лёгким привкусом кофе и чего-то неуловимого – власти, наверное. Или просто мужской самоуверенности. Он целовал меня так, будто я была его женщиной с самого начала, будто эти минуты в лифте – всего лишь формальность.

А я? Я думала: «Не может быть, чтобы этот властный мужчина – в костюме дороже моей годовой зарплаты, с лицом греческого бога и манерами хищника – мог захотеть меня. Девушку, которая ещё вчера ела лапшу в общаге, и мечтала покорить мир своей журналисткой хваткой».

Но он хотел. Это было ясно по тому, как его пальцы впивались в мою кожу, как его тело напрягалось, прижимаясь ко мне. Как его поцелуй становился глубже, требовательнее, почти отчаянным.

И самое ужасное, знаете, что? Я хотела его тоже. Внезапно, дико, нелепо. Этот поцелуй разбудил во мне что-то, о чём я читала только в книгах – страсть, которая сжигает все логические доводы, все страхи, все «но».

Когда он наконец оторвался от моих губ, мы оба дышали так, будто пробежали марафон. Его глаза горели – тёмные, почти чёрные, полные того же недоумения, что и мои.

– Вот видишь, –прошептал он, его голос был хриплый, будто он тоже только что открыл для себя огонь. – Ад уже начинает замерзать.

Я попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только сдавленный смешок.

– Вы… вы совсем сумасшедший, – выдавила я, но мои пальцы всё ещё цеплялись за его пиджак, не желая отпускать.

– Возможно, – он улыбнулся, и в этот раз улыбка была настоящей, без намёка на сарказм. – Но и ты тоже.

И знаете что?

Возможно, он был прав. Потому что когда лифт, наконец, дёрнулся и поехал наверх, я поймала себя на мысли, что мне совсем не хочется, чтобы эта поездка заканчивалась.

Даже если мы едем прямиком ад.

* * *

Лифт мягко звякнул, и двери раздвинулись, выпуская нас в другое измерение. Я замерла на пороге, пытаясь перевести дух.

Последний этаж напоминал не офис, а обитель какого-то полубога, помешанного на минимализме и богатстве.

Полы – тёмный полированный мрамор, в котором отражались строгие линии современной мебели. Стены украшали абстрактные полотна, вероятно, стоящие больше, чем вся моя квартира.

Воздух вибрировал от тишины, нарушаемой лишь тихим гулом климат-контроля. Здесь даже пыль, казалось, боялась нарушить безупречный порядок.

Александр, не оборачиваясь, двинулся вперёд, и я, как загипнотизированная, поплелась за ним.

Коридор был таким же безупречным: приглушённое освещение, никаких лишних деталей, только идеальная геометрия пространства.

Мужчина толкнул массивную дверь из тёмного дерева, и я шагнула в его кабинет. И тут меня накрыло волной ароматов – дорогая кожа кресел, полированное красное дерево стола, едва уловимый шлейф его парфюма. Здесь пахло… им. Властью. Деньгами. Мужчиной, который не просит, а берёт. Хозяином жизни. Истинным альфа-самцом, чьё присутствие ощущалось каждой клеточкой.

Дверь с глухим стуком захлопнулась. Я уже собиралась выпалить что-то вроде: «Ну что, Александр Геннадьевич, может, быстренько проведём это интервью, а? И я побегу отсюда…» – но не успела и рта раскрыть.

Внезапно его руки сомкнулись на моей талии, а губы набросились на мои с такой стремительной жаждой, словно я была последним кусочком шоколадного торта на всей планете, а он –сладкоежкой, которого три года держали на диете.

Я издала звук, нечто среднее между вздохом и попыткой крикнуть «Вы чего!», но он уже поглотил и мой крик.

Его поцелуй был голодным, властным, почти яростным. В голове пронеслись обрывки мыслей: «Интервью… Сенсация… Моя премия… А не слишком ли быстро?.. О боже, он бесподобен…»

Он оторвался от моих губ всего на секунду, его дыхание горячим облаком коснулось моей кожи. В глазах плясали искорки чего-то тёмного, хищного.

– Интервью подождёт, Ева, – прохрипел он, и снова его губы захватили мои в плен.

Как это подождёт?

Никак не может подождать!

Я попыталась отстраниться, уперев ладони в его грудь, но он лишь глубже впился пальцами в мои бока, прижимая к себе так близко, что я чувствовала каждый мускул его тела через тонкую ткань моего платья.

– Ал… Александр… –пролепетала я, когда он снова отпустил мои губы, переключившись на шею. – Интервью… мы же… должны… поговорить… Я хочу поговорить…

– Должны? – он посмотрел на меня, и в его глазах вспыхнула опасная искра, от которой по спине пробежали мурашки. – Ты сейчас со мной споришь, Ева? Ты хочешь поговорить, а я хочу тебя трахнуть. И ребёнка от тебя хочу. Представляешь?

Он произнёс это с таким непоколебимым спокойствием, словно обсуждал погоду, а не наше возможное совместное потомство.

У меня отвисла челюсть. Я, конечно, рассчитывала на деловой разговор, возможно, на лёгкий флирт, но уж точно не на молниеносную атаку в кабинете, пахнущем деньгами и властью!

– Э-э-э… Какой ребёнок?! – выпалила я, пытаясь вырваться, но его хватка лишь усилилась.

– Значит, на секс ты согласна, – рассмеялся он.

Смех – низкий, глухой, и этот звук отозвался где-то глубоко внутри меня.

– Я, милая Ева, человек очень буквальный, – он провёл большим пальцем по моей нижней губе, заставив меня вздрогнуть. – И если я чего-то хочу… почему бы не взять это прямо сейчас?

Прежде чем я успела найти достойный ответ – что-нибудь умное, язвительное, чтобы вернуть себе иллюзию контроля, – он снова закрыл мои губы своими.

На этот раз медленнее, но с ещё более обескураживающей уверенностью. Его руки скользнули вниз, приподнимая меня, и через секунду мои ноги уже не касались пола.

Он понёс меня к массивному кожаному дивану у окна, за которым простирался панорамный вид на город, утопающий в дождевой воде.

В голове промелькнула абсурдная мысль: «Интересно, чисто теоретически, а какие бы у нас были бы дети?»

Он опустил меня на мягкую кожу, не прерывая поцелуя. Воздух снова наполнился его запахом – дорогой парфюм, смешанный с чистым, животным ароматом мужчины, который точно знает, чего хочет. И который, судя по всему, решил, что хочет меня. Прямо здесь. Прямо сейчас. Без лишних предисловий.

Чёрт побери. Это было безумие. Стремительное, нелепое, совершенно непрофессиональное безумие.

– Вы с ума сошли! –выдохнула я, когда он на мгновение отпустил мои губы, чтобы снять пиджак. – Я не девица с низкой социальной ответственностью! Я журналист!

– Я сказал, что ребёнка хочу от тебя. Это значит, я не считаю тебя девицей лёгкого поведения. И успокойся, Ева. Лучше снимай своё мокрое платье, – произнёс он, его пальцы уже расстёгивали пуговицы на его рубашке с пугающей ловкостью.

И в тот момент, глядя на его решительное лицо, на потемневшие от дикого желания глаза, полные абсолютной, непоколебимой уверенности, что я сейчас отдамся ему, я поняла, что все мои планы на карьеру, на повышение и на разумное, взвешенное поведение летят к чёрту.

Оставалось только одно – либо кричать караул, либо… отдаться этому альфа-самцу.

Я вздохнула, делая вид, что сдаюсь, а потом внезапно схватила его за руку, притянула к себе и… укусила его за нижнюю губу – достаточно легко, чтобы это было скорее вызовом, чем болью.

Он замер, удивлённо приподняв бровь.

– Что, – выдохнула я, – торопишься? Боишься, что я сбегу или сопротивляться буду?

Его губы тронула хитрая ухмылка, от которой у меня перехватило дыхание. Опасная. Непредсказуемая.

– Нет, – он снова наклонился, и его голос прозвучал прямо у моего уха, низкий и обещающий. – Боюсь, что ты слишком много думаешь. Давай исправим это, Ева.

ГЛАВА 4

* * *

– ЕВА —

Дождь барабанил по окнам его кабинета, за которым простирался большой город, словно рассыпанные бриллианты.

Я пришла за интервью, а оказалась в ловушке собственного любопытства.

– Ева, – произнёс Александр, и моё имя на его губах звучало как обещание. –Я не буду тратить время на пустые разговоры.

Я попыталась шутить, дрожа… уж точно не от холода, а от чего-то острого и запретного:

– Я уже это поняла… Вы – суровый мужчина, который берёт всё, что пожелает.

Пространство между нами почти исчезло.

– Всё так, Ева. Всё так.

Сумасшествие. Безумие. Но его пальцы уже в моих волосах, а губы снова на моих губах, горячие, настойчивые. Я попыталась для приличия отстраниться, но тело предательски тянулось к нему.