Кротов 2. Книга третья

«Хорошо, что у шишек большие кабинеты», – отстраненно подумал Кротов, оглядывая ряды солдат, разложенных под стенами по всему помещению. Восемнадцать человек. Из них живы семнадцать. Некоторые даже пришли в себя. Чтобы не рисковать, Вовка залил пеной наиболее активных. Мертвого – Шакран просто свернул ему голову – землянин уложил отдельно и по-земному сложил ему руки на груди. Видит бог, он не хотел этих жертв, но им не оставили выбора.

Он лишь глянул на творение своих рук и помчался дальше. Еще не все готово. Кротов торопился и делал все на бегу, но не давал себе права ошибиться. Любая ошибка в их положении означала возможную смерть, а он не затем прошел через Камгур и Эскито, чтобы сдохнуть здесь.

Вовка оглядел приемную – вроде все. На двери и вокруг нее на стене чернели квадратики гранат. Он выставил их на срабатывание от сигнала его коммуникатора и на сильный импульс перемещения массы. На толчок. Это на случай, если они не станут разговаривать, а сразу начнут штурмовать и выбьют дверь. Все-таки он надеялся, что атаки не будет, потому что в этом случае погибнут не только они, но и все пленные.

Вовка снял с троих спецназовцев бронекостюмы. Один натянул сам, а два отнес и положил возле Снежи и Кенича. Надо их одеть. Все-таки вдруг штурм. Но те только слабо стонали и на его слова не среагировали. Он выругался! Надо и этих в медмашину, но она у него только одна. Он начал одевать Снежу сам, но не успел. За его спиной загремел голос:

– Кротов, положите оружие на пол и ложитесь сами. Лицом вниз. Руки за голову. Все делайте медленно. Вы на прицеле.

– Стреляйте, – не оборачиваясь, спокойно ответил он. – В этом случае весь кабинет взорвется. Все ваши люди погибнут. Гранаты выставлены на мою смерть.

Он закрыл щиток бронешлема, спокойно развернулся и увидел, кто с ним разговаривает. За панорамным окном висело сразу несколько рубчатых шаров, ощетинившихся стволами автоматических пушек. Дроны огневой поддержки, сразу узнал Кротов. «Хорошо, что успел залезть в броню, – подумал он. – Без шлема, в темноте, я бы их хрен разглядел». То, что они сразу не начали стрелять, это хороший знак. Значит, люди, управлявшие этими смертоносными шарами, понимали, чем это грозит. Раз они знают, кто он такой, значит, наверняка уже изучили данные по нему. И понимают, что он не блефует. Поэтому он так же спокойно скомандовал:

– Шторы!

Умное помещение сразу поняло его. Над окнами открылись щели, и оттуда упали непрозрачные шторы. Это была лишь психологическая защита, дроны легко видели его сквозь шторы по электромагнитному следу брони и в инфракрасном диапазоне. Вовка знал это, но ему все равно стало легче.

– Вот так лучше, – буркнул он. – А то блин, как на сцене.

Потом уже во все горло спросил:

– Ну что? Будем разговаривать?

***

– Ну, что, теперь видишь, что они не люди? – Глемас старался говорить спокойно, но Чекра сразу расслышала скрытое напряжение. Она по-настоящему любила этого человека, и поэтому легко читала его. Эта любовь настигла её внезапно, прямо в тот момент, когда незнакомец, рискуя жизнью, спас её от пьяных насильников и не потребовал за это никакой платы. Просто хотел уйти. И ему оказалось все равно, что она дочь самого Шусы Горраха, повелителя преступного мира города. Незнакомцем был Глемас.

За эти годы, что они провели вместе, она начала разбираться в малейших нюансах его поведения: когда он волнуется и когда спокоен. Просто по голосу или по манере поведения. Сейчас она понимала его как никогда. Ведь там, на голограмме, вместе с родной сестрой Глемаса, присутствовал и её родной брат. Снежа Гронберг и Шакран Горрах.

У неё сжималось сердце, когда она глядела на брата. Он выглядел совершенно настоящим, таким, каким и должен был выглядеть. Чуть повзрослевшим и обретшим настоящую мужскую стать. Уже не тем юнцом, что вечно подначивал младшую сестру. Наверняка и сестра Глемаса выглядит для него так же: почти такая же, но взрослее.

Но они оба не настоящие. Не люди. Она сама только что убедилась в этом. На голограмме из коридора у кабинета Глемаса этот монстр в облике её брата бросал здоровенных спецназовцев, словно это надувные куклы. Он голыми руками разрывал ремни оружия. А вибронож, вырванный у спецназовца, просто вогнал в стену по самую рукоять. При этом двигался он так быстро, что казалось, спецназовцы на голограмме движутся с замедлением. Надо признать правоту мужа. Она хотела это сказать. Но не смогла. Комок, застрявший в горле, мешал говорить. Она притворно закашлялась, чтобы убрать хрипоту, а потом все же выдавила:

– Да. Я все видела…

Чекра поднялась с кресла, подошла к мужу и прижала его голову к груди.

– Ничего. Мы отомстим Нифлянцам за них.

Глава 9

Понадобилось еще десяток секунд, чтобы они оба смогли начать разговаривать нормально. Глемас и Чекра были крепкими натурами и видели уже столько смертей, что даже осознание того, что их родные мертвы, не смогло выбить их из колеи. Поэтому вскоре глава МРОБ взял управление операцией на себя. И не только потому, что операции против Нифлянцев всегда имеют высший приоритет и всегда курировались им лично. Но и потому, что теперь это дело касалось его и его семьи. И Чекра правильно сказала: они обязаны отомстить зеленокожим за смерть родных. Физически они, может быть, и не умерли, и это их тела сейчас там. Но это еще страшнее. Лучше, если это будут просто метаморфы, лишь изображающие из себя людей, чем те, кого когда-то называли мертвецами.

Чекра отошла в сторону и села в кресло у окна. Она не хотела, чтобы её заметили рядом с Глемасом, если он вдруг будет общаться через голограмму. Подчиненным совсем ни к чему было знать, что жена главы МРОБ в курсе всех дел Министерства. Гронберг понял все без слов. Он только кивнул Чекре, показывая, что она правильно поступает, и тут же забыл про её присутствие. Дело требовало полного внимания.

Чекра не вмешивалась в действия мужа, но мысленно она тоже участвовала в процессе. Наблюдая за тем, как Глемас запускает маховик Министерства, она анализировала все, что произошло сегодня. После горячей фазы войны с Нифлянцами прошло не так уж много времени, и опыт тех боев еще не перекочевал в архивы. Считалось, что все бойцы, участвовавшие в тех боях, легко могут отличить «мертвеца» от Нифлянца, притворяющегося человеком.

И она тоже так считала. Ведь она просмотрела вместе с Глемасом сотни часов голограмм с действиями тех и других и даже участвовала в допросах. Видела их в реальности. Но сегодня, глядя на действия страшной четверки, она никак не могла определить, кто перед ней. Мертвецы или сами Нифлянцы.

С одной особью никаких сомнений не возникало: тот, кто изображал Кротова, явно был настоящим Нифлянцем. Он единственный постоянно проявлял инициативу и управлял всеми остальными. И физические параметры сразу выдавали его: двигался он слишком быстро для человека, и сила у него явно не человеческая. На её глазах он за пару минут перетаскал почти два десятка спецназовцев из коридора в кабинет. А все эти ребята из батальона «Семнадцать-два». В него отбирают куда придирчивее, чем в армейский спецназ. Бойцы там мощнее любого обычного человека, следовательно, тяжелее, и все они сейчас были в броне и с оружием. Однако «Кротов» тащил их бегом. В конце он поволок сразу двух. Похоже, торопился. Если он и хотел показать себя человеком, то тут он прокололся полностью. Потому что даже не вспотел, и дыхание у него оставалось ровным. Так что с ним все понятно – Нифлянец-метаморф.

Но вот остальные… Они похожи на людей, попавших в полную зависимость от зеленокожих. Но в то же время и не похожи. Иногда они вели себя так, как и должны «мертвецы»: испытывали апатию ко всему, что не связано с Нифлянцем. И лишь его приказы заставляли их оживать. Но иногда они вдруг становились активны сами. Они проявляли инициативу, не получив никаких приказов. Однако их сила и реакция явно нечеловеческие.

Постепенно в её мозгу вырисовывалась зловещая картина: Нифлянцы смогли модернизировать «мертвецов». Это новая популяция изменённых людей, которые стали намного опаснее. Теперь, кроме выполнения непосредственных приказов Нифлянцев, эти особи вполне могут действовать автономно и не выдавать себя. Это вполне укладывалось в логическую цепь: получив по морде и на время отступив, зелёные начали искать новые решения и, похоже, нашли. А это говорило об одном: этих особей ни в коем случае нельзя уничтожать, их надо захватить и всесторонне изучить, чтобы быть во всеоружии в случае нового вторжения.

Даже после того, как эта мысль оформилась в её голове и начала жечь, призывая к действию, она не стала отвлекать Гронберга. Чекра терпеливо ждала, когда у него появится хоть небольшой перерыв. Наконец, это произошло. Голограмма с заместителем по силовым операциям погасла, он выдохнул, расслабился и повернулся к ней.

– Их нельзя убивать, – сказали они в один голос и удивлённо уставились друг на друга. Потом оба захохотали. Похоже, их мысли двигались в одном направлении: даже если что-то и отличалось, к выводам они пришли одинаковым.

***

– Ну что? Будем разговаривать?

Голос «Кротова» даже без усиления грохотал так, словно он кричал во все горло. Однако чувствовалось, что он говорит без всякого напряжения. Это Чекра заметила с самого начала. Несоответствие артикуляции и силы звука являлось дополнительным доказательством того, что он не человек. Разговаривая так, любой нормальный человек давно бы порвал голосовые связки.

Чекра быстро вернулась в свое кресло. Глемас начинает работу со своими людьми, и она пока будет только наблюдателем. «Хорошо, что мы успели поговорить», – подумала она. Переговоры с Нифлянцем как раз укладывались в тему их обсуждения. И его, и «мертвецов» надо обязательно брать живыми, и зеленокожий сам предлагал выход.

Глемас увеличил изображение, и голограмма, показывавшая кабинет, где находились «гости», заняла весь тактический стол. Чекра даже со своего места видела все детали. Нифлянец закрыл окна шторами, и вся картинка снималась в излучении, невидимом глазу человека. Но ИсКин обрабатывал её и выводил на стол уже в нормальном виде, так что они видели все. «Кротов» не стал ждать ответа. Видимо, давал время обдумать предложение. Сам он в это время занялся пленниками. Подтащил одного за другим четверых спецназовцев к занавешенному окну, разложил их в одну шеренгу и поднял штору.

– Что он делает? – Глемас спросил это вслух, но Чекра не ответила, она знала, что спрашивает он сам у себя. Он часто так делал дома, когда обдумывал какое-нибудь дело. Работая, он иногда вдруг задавал себе риторический вопрос.

Нифлянец подхватил одного солдата и поставил к окну, развел руки в стороны и приклеил перчатки бронекостюма паутиной прямо к пластику окна. Потом повторил всё с остальными. «Страхуется от выстрелов в окно или штурма», – поняла Чекра. Теперь, если дроны начнут стрелять, они обязательно погубят солдат. Или попадут в них, или те выпадут с разрушенным пластиком.

– Вот сволочь, – буркнул Глемас. Он тоже понял, что задумал Нифлянец.

«Кротов» доделал дело, ушел вглубь кабинета, уселся в кресло и опять спросил:

– Ну что решили? Я думаю, всегда лучше переговоры, чем война.

Чекра усмехнулась. Она прекрасно знала, какими лицемерно хорошими и честными могут быть Нифлянцы. Теперь уже никто в мире не купится на их слова. Вот и сейчас он сказал всё правильно, но верить этим словам нельзя.

– Лживая тварь! – выругалась про себя Чекра. Она снова вспомнила брата, и ей захотелось разорвать этого зеленокожего. Её отвлек голос мужа. Он ответил Нифлянцу:

– Да, решили. Переговоры. Говорите, что вы предлагаете?

– Вот так лучше, – довольно ответил «Кротов». – Но сначала я хочу знать, кто со мной будет говорить. Мне нужен человек, имеющий право принимать решения, чтобы они выполнялись.

– Не переживай на счет этого, – усмехнулся Гронберг. – Все на высшем уровне. С тобой будет говорить глава МРОБ – Глемас Гронберг, то есть я.

Нифлянец присвистнул:

– Круто! Вот это я понимаю – уровень. Тем более, говорим на ты. Как друзья. Я бы еще хотел, чтобы у меня появилась ваша голограмма в реальном времени. И, думаю, после этого можем начать обмен предложениями.

– Хорошо, сейчас появится голограмма. И не забывай, тебя мы уже видим в реальном времени. И еще одно – может, ты скажешь свое настоящее имя? Не буду же я называть тебя Вовкой.

– Почему же? Хорошее имя, тем более за двадцать семь лет я привык к нему.

– Понятно. Люди не должны знать ваши настоящие имена. Ладно. Высказывайте ваши требования.

В это время на столе в кабинете появилось изображение. Нифлянец вгляделся в него и удовлетворенно отметил:

– А ты отлично выглядишь, Глемас. Почти не изменился с тех пор, как мы с тобой пили Серегин самогон.

Гронберг пропустил этот пассаж мимо ушей. Если Нифлянцы завладевают телом человека, они получают и контроль над его памятью. Так что все воспоминания им открыты. Похоже, они хорошо поработали с братом Сергея.

Чекра видела, что, разговаривая с Нифлянцем, Глемас не забывал о деле. Вторая голограмма, меньше размером, показывала здание МРОБ-2 в районе кабинета. Снаружи и внутри. Там накапливалась техника – дроны самых разных размеров и предназначений. В самом здании на всех важных узлах уже находились солдаты Семнадцатого Батальона. Но все это готовилось только на случай, если что-то сорвется. Главная надежда по-прежнему на переговоры. Чем дольше Глемас протянет, тем лучше. Все аналитики сейчас работают над тем, как взять Нифлянца и его слуг живыми. Даже не столько Нифлянца, как этих новых непонятных «мертвецов». Уже давно известно, что Нифлянца допросить все равно не удастся. Он умрет, и разложится в любом случае. Но зато, если разобраться с захваченными людьми, это спасет потом миллионы человеческих жизней. Изучение врага – одна из главных задач МРОБ.

– У меня требования простые, – ответил Кротов. – Вы прекращаете все боевые действия и наконец встречаетесь со своей сестрой. Ваша жена тоже встречается со своим братом. Мы расходимся, и все довольны. Потому что мне еще надо искать принцессу Гелию.

Глемас вскинул голову и зло прищурил глаза. Чекра поняла, что Глемас сейчас сорвется. Зря зеленокожий упомянул его сестру. Это издевательское предложение напомнило и ей, что она больше никогда не увидит своего брата. Однако она сдержалась и жестом показала Глемасу: держись! Мы отомстим Нифлянцу по-другому. Но, как оказалось, Гронберг среагировал совсем не на это. Похоже, он уже принял смерть сестры.

– Что ты хотел этим сказать? Про принцессу Гелию?

– То, что и сказал. Гелию захватили, и надо срочно её искать.

Глемас саркастически улыбнулся.

– Ты, наверное, считаешь, что мы не знаем про судьбу принцессы Гелии. Прекрати, давай играть честно. Вся ваша операция построена на том, что мы и Звездная Империя не можем обменяться информацией. Но могу тебя огорчить. Связь вчера восстановлена. И мы знаем про судьбу Гелии. Она погибла, как и моя сестра. И, наверное, как Кротов, которого ты изображаешь.

Эти слова повлияли на Нифлянца как-то странно. Похоже, он не ожидал этого. «Кротов» вскочил и закричал:

– Снежа! Я понял! Они только сегодня получили сообщение о нашей гибели, когда мы летели на шаттле. Поэтому нас так принимают! Блин! Я думал, Серега открыл червоточину сразу.

Нифлянец побежал в приемную. Через минуту он вернулся и выругался. Потом заговорил зло и нетерпеливо:

– Вы идиоты! Мне срочно нужны еще две медкапсулы! Глемас, твоя сестра прямо сейчас умирает! Если не веришь голограмме, отправь живого человека. Пусть посмотрит. Только не тяни! Если они умрут, я тебя возненавижу! Думай! Только быстро!

Чекра почувствовала, что раздваивается. Одна её часть – трезво мыслящая и холодная – говорила, что это постановка. Играть на эмоциях – это главная фишка Нифлянцев. Но другой своей половинкой – той, где сердце – она поверила.

– Спроси, где Шакран, – шепнула она.

– Где Шакран? – автоматически повторил Глемас. Чекра видела, что он тоже засомневался, хотя и старается не показать этого.

– Я же говорю! – опять закричал Кротов. – Мне нужны еще медмашины, потому что в той, что тут уже лежит Шакран. Гронберг, это самая большая ошибка в твоей жизни. Решайся!

– Я пойду туда!

Голос Чекры звучал холодно и твердо. Глемас резко обернулся. Он хотел ответить, но жена перебила его:

– Даже не думай. Это наше дело. Наше с тобой. Ни один солдат не обязан гибнуть за наших родных. Поэтому только мы. Тебе идти нельзя, а я как раз здесь. Командуй, чтобы освободили проход. И предупреди Кротова.

Уже уходя, она шепнула:

– Глемас, я люблю тебя…

***

– Кротов!

Вовка слышал, как Гронберг запнулся, прежде чем назвать его так. До этого он старался вообще никак не называть его.

– К тебе идет человек.

– Глемас, Серега говорил, что ты самый умный в этой конторе. И я надеюсь, что он не ошибся. Потому что, если ты послал кого-то убить меня, значит, брат плохо тебя знал. Я жду.

– Когда ты увидишь посланника, ты поймешь, что ты прав. Я полный идиот.

Вовка не понял этой фразы. Что Гронберг имел в виду? Почему он идиот? Кого он послал?

Хотя, если честно, ему было все равно, кто придет, лишь бы это был человек с мозгами. Ему сейчас не до этого. То, что он увидел минуту назад, очень напугало его. Снежа и Кенич совсем не реагировали на его слова. Они не были без сознания. Глаза их двигались, иногда они даже поднимали голову, но они явно находились в прострации, не воспринимали реальность. Если бы Вовка в свое время не побывал в охранниках у барыги, торговавшего Кристаллом, он бы не испугался так. Но там он нагляделся на таких. Это была последняя стадия, когда человека еще можно было спасти. После начинался распад органической ткани организма. Кристалл давал многое, но забирал еще больше – саму жизнь. Был еще один способ оживить их. Именно этот способ превращал людей в тех, кто мог отдать за дозу все, даже родных.

Но Вовке некуда было деться. Как бы быстро ни пришел представитель Гронберга, это все равно займет время. А его спутники могут перешагнуть черту в любое время. «Хорошо, что не выкину, – подумал Вовка, доставая бутылку с разведенным наркотиком. – Как будто знал, что пригодится». Он успел капнуть по паре раз обоим – и Снеже, и Кеничу – когда в коридоре у дверей кабинета прозвучал голос:

– Не стреляй. Я от Гронберга.

– Заходи! – зло ответил Вовка. Он злился на весь мир. Что за ерунда творится? Они прошли через ад на Камгуре, потом через такое же пекло на Эскито, и сейчас те, кто должны любить их и лелеять, тоже хотят их убить! Сраная жизнь! Кто её так устроил? Но как бы он ни злился, жизнь продолжалась, и помирать просто так, ни за что, было глупо. Поэтому он вскинул игольник и положил палец на спуск.

Посланник оказалася женщиной. Хотя она была в обычной спецназовской броне, но формы сразу выдавали её. Гостья опустила щиток, и Вовка увидел лицо. Он смотрел на неё и никак не мог вспомнить, где он мог видеть эти глаза. Но он точно её знал. И тут ему помогла Снежа. На неё наркотик подействовал быстрее, чем на массивного Кенича. Пока Кротов говорил с гостьей, девушка ожила. Она вдруг вскочила, оттолкнула Вовку и бросилась к посланнице.

– Чекра! Вы же Чекра?

Глава 10

– Все, тянут