Странствия Парсифаля

5.

Гореслав неутомимо катился дальше и на рассвете он подъехал к большому куполу, накрывшему ряд мощных башен Центральной суверенной корпорации. В этих зданиях располагался штаб, корпоративный парламент, дата-центр, который обеспечивал цифровое сопровождение корпорации, а также различные цеха, чьей работой операторы не интересовались. Купол был окружён несколькими слоями защитных полей и сеток, так разглядеть снаружи внутренние здания можно было только прищурившись и не рассчитывая на точную картинку. Окружающая местность представляла ландшафт, интерпретированный как нематериальное былинное наследие. В воздухе бесконечно кружили ясные соколы, компактные густые леса перемежались глубокими реками и переносными горами, земля была усыпана ржавыми наконечниками стрел и растоптанными костями неизвестного происхождения. На одной из опушек перед центральным входом стоял большой красный гибрид с тремя солнцами на дверце, возле которого оператор в ярко-красной броне безуспешно пытался убедить висевшее в воздухе диалоговое окно подключить его к директору.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровался Гореслав.

– И тебе доброго дня, – оглянувшись, ответил оператор. Жизнь в эту эпоху была опасной, поэтому бессмысленная резкость друг к другу, присущая прошлым благополучным поколениям, исчезла вместе с благополучием.

– Я иду в штаб Центральной суверенной корпорации, чтобы стать оператором. Могу ли я вам помочь?

Красный оператор посмотрел на пижаму, самокат, рюкзачок и румяное лицо, на котором даже неопытный в психологии наблюдатель распознал бы огромное желание быть и обладать.

– Если ты станешь оператором, то значит, в тебе есть большая сила. Если не станешь, никто не удивится. Если ты дойдёшь до штаба и директора, то передай им, что Красный оператор будет ждать здесь, пока мне не передадут права на пятьдесят петафлопсов вычислительной мощности ежедневно.

– Хорошо, я передам, – пообещал Гореслав и отправился ко входу в купол.

Пройдя защитные поля и раздвигающиеся сетки, юноша наконец оказался внутри купола. Всё уличное пространство было разбито на небольшие – не больше пятидесяти метров в длину или ширину – скверы, часто неправильной формы. Убегающих вдаль проспектов, которые Гореслав видел на старых фотографиях, не было. Чтобы дойти до центральной башни, нужно было пересечь полдесятка скверов по извилистым тропинкам, огибающие широкие дубы (выбранные из-да отсутствия глубоких корней, способных повредить коммуникации) и творческие пространства. Тут и там стояли павильоны с круглыми столами, где проводились деловые совещания, семейные праздники, дизайнерские шаретты и групповые медитации по возгонке накопленного опыта во что-то смысложизненное. В одних скверах можно было увидеть столярные и гончарные мастерские, в других – небольшие сцены для любительских спектаклей. Тут и там над дубовыми корнями размещались гамаки, по сторонам которых росли деревца, чьи кроны со встроенными ноутбуками могли соединяться над гамаками, создавая атмосферу для изящной словесности. На лужайках были приготовлены пледы для романтических встреч, но, как заметил юноша, влюбленные и семейные пары предпочитали заниматься «воркованием» – совместной, эмоциональной насыщенной работой над каким-то проектами, задающим отношениям общую цель. Воркованию помогали генераторы смыслов, установленные в разных углах скверов и неустанно транслирующие мультимедийное переосмысление прошлого, настоящего и будущего. Это учило тому, что истинная человечность проявляется не в безудержной фантазии, а в уважительном сотрудничестве и честных отношениях. Наконец, внутренний периметр каждого сквера окаймляла волнообразная скамья с керамической мозаикой на спинке, прерывающаяся только в местах ворот в другие скверы. За скамьёй тесным строем росли деревья, скрывавшие изгородь из модифицированных лиан – острых, ядовитых, магнито- и огнеупорных.

Разнообразие ландшафтов и их обитателей делало даже прогулку по скверам увлекательной и сенсорно интенсивной, на что и был расчёт. Господство иньской энергии существенно повышало безопасность и экономило вычислительные и энергетические ресурсы. Главной ценностью современной культуры была признана новая душевность (в странах, где такого слова не было, говорили про новую интимность). Душевность, противопоставляемая забавности и конкурентности, вносила важный вклад в торможение разгорячённого прогресса, который, впрочем, и так замедлился после распада государственности. Со времен Новоассирийского царства известно, что история лучше всего движется вперед только тогда, когда есть мощная держава (а лучше две или три, но не больше), втягивающая своими потребностями окружающие народы в водоворот развития.

Когда юноша подошёл к центральной башне, он тоже почувствовал, как в душе теплая вуаль солнечных нот разбудила сочувствие, внимание и любезность. Контейнировав в своё сознании это наваждение, он вернулся к своей обычной нетерпеливости и огляделся. Мягко изгибающийся фасад башни пылал стилем ар нуво рюс. Плавные полукруглые линии первого этажа с резными петушками на наличниках служили основанием для больших прямоугольных окон с металлическими средниками, которые, в свою очередь, поддерживали резкие углы шатровых куполов и бойниц на крыше. Пройдя несколько диалоговых окон, усиленных угрожающими лазерными и электромагнитными турелями, Гореслав вошёл в большой зал, чей интерьер он не мог не признать несколько суетливым. Деревянные панели с орнаментом из жар-птиц, русалок, пикирующих штурмовиков и пятиугольных звёзд сменялись цветными витражами, через которые свет падал на тревожно наклоненные кирпичные колонны, за которыми прятались извилистые лестницы со знаками зодиака на заполнителях между балясин. Глядя на всю эту безвкусицу, Гореслав начал догадываться, почему операторы наследия так беспокоились о непредсказуемых трансформациях прошлого.

Не успел юноша войти в зал, как сразу стал участником мелкой, но неприятной истории. К выходу шёл мужчина, всем своим видом воплощавший брутальные ценности бесплодного прошлого. Квадратное лицо увенчивал сивый бобрик, глаза были закрыты простыми – не умными – квадратными чёрными очками, тонкие губы сжались в презрении к окружающим, рукава толстовки были засучены, как будто руки привыкли работать, за левым плечом болтался неуместный рюкзак. Этим рюкзаком, расширявшим квадратные габариты носителя, прохожий намеренно задел молодую женщину, беседовавшую с подругой у кирпичной колонны. На слова возмущения прохожий ответил крайне редкой сегодня нецензурной бранью, что вызвало у Гореслава предсказуемую реакцию. Он встал на пути у квадратного человека:

– Вы должны извиниться!

Сивый бобрик сжал губы ещё больше, как будто втянув их внутрь:

– А ты кто? И почему мешаешь мне пройти?

– Я Гореслав, будущий оператор.

Сивый бобрик захохотал, толкнул плечом юношу так, что тот повалился оземь, и пошёл дальше. Поднявшись, будущий оператор оглянулся вслед обидчику, но тот уже был за диалоговым окном. Молодая женщина подошла к Гореславу:

– Это старший оператор Краюк, с ним нужно быть осторожным, он крайне силён и апгрейжен.

– А вас как зовут? Я не для знакомства, а для себя.

– Меня зовут Октавия, по-народному Восьмеринка, восьмая дочь родителей. А что ты здесь делаешь? Ты не похож на горожанина.

– Я иду в штаб Центральной корпорации, чтобы стать оператором.

Поймав сомневающийся взгляд на пижаму и рюкзачок, Гореслав пояснил:

– Я только начинаю свой путь.

Октавия одобрительно кивнула:

– Иди вот по той лестнице на третий этаж, найди диалоговое окно с драконом и попробуй уговорить пропустить.

Юноша так и сделал. С диалоговыми окнами у него разговоры были короткими, так что вскоре Гореслав стоял перед большим столом в длинном зале с высокими вытянутыми вверх окнами. За столом сидело около двух десятков операторов и сотрудников корпорации, которые обсуждали распределение вычислительных мощностей в следующем месяце. На юношу никто не обращал внимания. Тогда он прокашлялся и сказал:

– Здравствуйте. Красный оператор сказал, что не уйдет, пока не получит свой удел в вычислениях.

Сидевшие за столом прервали обсуждение деловых вопросов и стали переспрашивать друг друга: Красный оператор? Что такое удел? Как он сюда попал?

Председатель собрания, ничем не примечательный чиновник в простом пиджаке и брюках-чиносах, подошёл к посетителю

– Добрый день. У вас послание от Красного оператора? Вы у него на службе?

– Послание – да, на службе – нет. Я пришёл сюда, чтобы стать оператором. На пижаму и рюкзак не смотрите. Меня зовут Гореслав.

Председатель внимательно и без тени ухмылки слушал это неряшливое создание. А строгая женщина в длинном бордовом пиджаке с большой брошью в виде трёх пчел, застрявших в чертополохе, сказала:

– Если он хочет стать оператором, то ему нужны доспехи и гибрид. Если уговорит Красного оператора отдать их, тогда станет оператором.

После непродолжительного и недружного смеха председатель постучал пальцами о пальцы:

– Совет, конечно, глупый, но у нас нет свободных мощностей для нового оператора. Поговори с Красным оператором, объясни ему, что сейчас у корпорации нет возможности удовлетворить его требования. Это не злая воля, и не гнилая дипломатия, а вынужденная мера. Пусть он уйдёт, и тогда возвращайся сюда, обсудим твою карьеру. Ничего не гарантирую, но лет через пять при должном усердии и талантах вспомогательным механиком при гибридах сможешь стать, а потом и оператором.

– Хорошо, я переговорю с Красным оператором! – пообещал Гореслав, не посвящая в детали своего замысла. Он вежливо попрощался и той же дорогой вернулся на поляну, где Красный оператор перелистывал в почтовом окне коммерческие предложения с уединёнными бунгало на берегах лазурных морей.

– Добрый вечер, Красный оператор! Я был в штабе Центральной корпорации. Председатель сказал, что у него нет свободных мощностей, а еще что у него нет вакансий. Поэтому я предлагаю вам отдать свои доспехи и гибрид мне, чтобы я смог стать оператором.

– Пижамный человек, ты точно был в штабе, а не спал рядом с генератором смыслов?

– Да, я был в штабе, и теперь прошу ваши доспехи.

– Ты знаешь, что оператор никогда не отдаст свои доспехи, пока не будет побеждён?

– Я этого не знал, честно. Но это ничего не меняет. Ждать пять или больше лет я не могу. Лучше погибну, чем буду чьим-то прислужником.

– Похоже, в тебе говорит благородная кровь. Значит, сражение с тобой не будет для меня унизительным. Но я постараюсь тебе не сильно навредить, ты и так природой обижен.

Эти слова Красный рыцарь произносил, доставая из багажника гибрида красный щит с тремя солнцами и рукоять электромагнитного хлыста. Более серьезного оружия для урока деревенщине не требовалось.

– Ты готов, доблестный воин? – ритуально спросил Красный оператор?

– Да, готов, – ответил Гореслав, сжимая грипсы самоката. Он ждал, что Красный оператор сядет в свой гибрид, и они понесутся навстречу друг ко другу в безумной схватке нервов. Но вместо этого Красный оператор подошёл к самокату и ударил щитом наотмашь, так что юноша совершил второй за день полёт. Отряхнувшись, он воскликнул:

– Вот как! Готовьтесь к бою.

Красный оператор небрежно отстегнул щиток на горле, – похоже, он здесь не понадобится, – и молча повёл рукояткой хлыста, и юноша снова упал на землю, ощутив жгучую боль в лодыжке. Но никакая боль не могла его остановить. Подняв самокат, он покатился к возвращающемуся к гибриду оператору, отталкиваясь здоровой ногой. Красный оператор, не оборачиваясь, резко повел правой рукой назад и сбил юноша с самоката ещё раз.

– А ты неугомонный. Не хочешь пойти ко мне в помощники? Механиком станешь сейчас, а не через пять лет.

– Я стану оператором, а не механиком, и сейчас, – пробормотал разбитыми губами Гореслав, соединяя перед собой сжатые кулаки.

– Как знаешь. Бой честный, дроны записывают, так что порешить тебя бесчестьем не будет. Ты не против, если я это сделаю красиво?

С этими словами Красный оператор взял Гореслава за пижаму, – которая треснула, но не порвалась, – и отшвырнул далеко к деревьям.

Одна рука Гореслава ударилась о какой-то корень и онемела. Другой он вытащил из-под себя рюкзачок и стал в нём рыться.

– Что ты там ищешь? Мамкины бутерброды?

Не столько боязнь смерти, сколько обида и свирепость от перспективы стать реквизитом в чужом представлении придали Гореслав сил с изрядной порцией адреналина. Он вытянул из рюкзака реактивный дротик и мощным движением послал его вперед, даже не включая двигатель, который бы заглушила броня противника. Мертвой молчаливой осой дротик ужалил Красного оператора в место между ключиц, – которое, как говорят, целуют влюблённые, – и Красный оператор, хрипя, повалился навзничь. Гореслав, пошатываясь, добрёл до мертвого воина и стал одной рукой стягивать с него доспехи. Это длилось около получаса, пока на поляну не прибежал штабной специалист, которого послали убрать предположительные останки Гореслава. Увидев неожиданно другую картину, этот специалист спросил очевидное:

– Ты убил Красного оператора?

– Я не хотел, – признался Гореслав, пытаясь снять с мертвеца перчатку. – У меня не было выбора.

Специалист посмотрел на дротик в горле Красного оператора:

– Это был нечестный бой.

– Зато теперь я оператор, – ответил Гореслав со злостью, которая удивила его самого. Так в организме растворялся адреналин.

– Теперь ты оператор, – признал специалист. Позволь тебе помочь. И отдать честь ему.

Тонко чувствующий грани чести, специалист не хотел, чтобы трансформация Гореслава в оператора прошла недостойно. Он с уважением к павшему оператору снял с того доспехи и помог юноше их надеть на себя.

– Может, ты снимешь пижаму? – предложил специалист, но Гореслав отказался:

– Нет, я обещал маме не снимать её. Спасибо тебе за помощь. Когда вернёшься в штаб, сообщи, пожалуйста, что Гореслав, оператор гибрида, с щитом, на котором три солнца на красном поле, принял свой статус, но вернётся только тогда, когда подтвердит его подвигами. И скажи Восьмеринке, что мне очень жаль, что с ней грубо обошлись, и что я сейчас не могу наказать невежду. Мне пора.

С этими словами Гореслав сел в гибридный транспорт на место операторами и после недолгих переговоров с интеллектом машины поднялся в воздух и направился на восток. А специалист вернулся с лопатой и похоронил Красного оператора со всей честью, которая была возможной для тщеславного и амбициозного воина, павшего в нечестном – с обеих сторон – бою.