Кошмарный звонок

Влад Райбер

Кошмарный звонок

© Райбер В., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Лантухи

Воспоминания Юрия Амирова

Девяносто шестой год. Мне шестнадцать лет. Я ещё школьник. У меня на завтрак кусок чёрного хлеба, политый подсолнечным маслом и посыпанный солью, а ещё стакан чая с сахаром. И это самое вкусное, что я могу съесть за целый день. На обед будут вчерашние щи из крапивы на бульоне из свиных костей, а на ужин – варёная картошка.

Мама и папа работают на одном предприятии, где третий месяц задерживают зарплату, обещая: «Как только, так сразу».

Выживаем, как можем. Мой отец – инженер, вечерами подрабатывает грузчиком в магазине. Мама – сотрудник отдела кадров, по выходным продаёт пиратские аудиокассеты на рынке и боится, что коллеги об этом узнают.

Нашей семье туго, но атмосферы уныния нет. В воскресное утро мы собираемся за одним столом и едим свой скудный завтрак.

Мама спрашивает отца:

– Ты в своём магазине можешь нам чего-нибудь хорошего достать? Хоть бы сгущёнки баночку.

А он вздыхает:

– Достанешь тут, когда люди на еду кидаются. Ты бы видела, как там у нас идёт торговля. Я вывожу в зал банки на тележке, такой маленькой… И на меня со всех сторон налетают бабки. Толкаются, дерутся, а я эту тележку… уже пустую!.. вытаскиваю и уношу через их головы.

И мы все почему-то смеёмся, будто услышали анекдот. Завтрак окончен. Теперь нам всем пора на свои подработки.

Отцу в магазин, маме на рынок, а мне в редакцию.

В те годы я работал разносчиком городской газеты. Это была единственная возможность заработать хоть какие-то деньги и помочь нашей семье.

Приходилось напрягать мозги, чтобы не ошибиться со списками адресов, ничего не забыть и не перепутать.

По субботним вечерам после школы и по воскресеньям с раннего утра я таскал на себе тяжёлую сумку со свежими номерами «Городка», как груз собственных проблем.

Поначалу эта работа казалась приключением: обойти всю северную часть города, заглянуть на каждую улицу, вычёркивая из списка адреса. Я представлял это как игру, но со временем мне надоело и хотелось просто поскорее разнести газеты, получить свои гроши и вернуться домой.

Сегодня я обошёл уже три района и рассчитывал справиться с остальным минут за пятнадцать, но оказалось, что в моём списке появился новый адрес: улица Снежская, дом двенадцать, квартира сто пятнадцать.

Всего один подписчик оттуда. И мне переться куда-то ради того, чтобы доставить единственный экземпляр?

Да я и понятия не имел, где находится эта Снежская улица. Казалось, что знаю весь город, но даже не слышал о месте с таким названием.

Проходя по проспекту Испытателей мимо киосков, я увидел старушку, что торговала овощами со своего огорода: огурцы, лук, укроп, петрушка…

– Бабушка, вы не знаете, где тут Снежская улица? – спросил я.

– А вот пойдёшь мимо больницы до конца и в неё упрёшься, – ответила она.

– Спасибо! – сказал я, поняв, куда мне надо.

– Сынок, а ты газетки разносишь? Дай одну почитать. А я тебе огурчиков.

– Что вы! У меня всё по подписке! А огурцы у вас отличные. Сам бы купил, но денег мало. Простите.

Я спустился вниз по улице к зданию медсанчасти и направился туда, где ещё ни разу не бывал.

Облик Снежской улицы был мрачным. Только я оказался на ней, и солнце, как нарочно, скрылось за тучи. Зелёных деревьев здесь почти не было. Старые липы стояли сухими в ожидании, когда их спилят. Тут никто не высаживал цветы в клумбах, и даже трава была редкая.

Вокруг стояли однотипные дома – бетонные ящики с тёмными окнами. И ни души во всей округе.

Сумка почти опустела и уже не давила на плечо, но вот ноги устали от бесконечных подъёмов и спусков по лестницам.

О смартфонах с навигаторами мы тогда не то что мечтать, представить их не могли. Таких технологий не было даже в фантастических книжках.

Приходилось искать адрес, ориентируясь по табличкам на домах в этом бесконечном бетонном лабиринте.

В глубине дворов стояли покосившиеся качели, валялись ржавые хоккейные ворота, а от старой песочницы отвалилась доска и лежала рядом вверх гвоздями. И ни одного ребёнка в воскресный день.

Я подумал, что местной детворе не хочется играть в таком убогом месте и они убегают на другие улицы.

– СТОЙ! – сказал мне кто-то в спину.

Голос был такой низкий и властный. Я испугался, решив, что это один из угрюмых ребят, которые заставляют выворачивать карманы. Пусть у меня с собой не было ничего, кроме сумки на ремне да нескольких газет, – всё равно не по себе от этих жуликов.

Я остановился и посмотрел назад. А там кое-кто пострашнее гопника. Людей с такими лицами просто не бывает.

Серо-бирюзовая кожа. Длинный загнутый нос тянулся спицей до самого подбородка. Тонкая линия губ. Чёрные блестящие глаза без белков и густые ресницы. Он был одет в чёрную ветровку с серыми полосами, голову закрывал капюшоном. На ногах тёмные треники с тремя белыми полосками и дешёвые потёртые кроссовки.

Прикид самый обычный. Но это голубовато-зелёное лицо! Эти бездонные глаза! И этот нос, как у Буратино, только торчит не вперёд, а вниз.

Я не понимал, кто стоит передо мной и чего он хочет.

– Ты кто? – глухо спросил неизвестный, еле шевеля тонкими губами.

Он не моргал. Его длинные густые ресницы оставались неподвижными.

– Я? Я разношу газеты! – мои слова прозвучали виновато, будто мне стоило оправдаться за появление в этом месте.

И тут рядом появились ещё двое «спортсменов»! У них были такие же лица. Острые носы и чёрные глаза без белков. Они обступили меня полукругом.

Мозг отказывался искать происходящему хоть какое-то объяснение. Я просто стоял и смотрел на них, стараясь не выдавать свои эмоции.

– Показывай, – скомандовал тот, что подошёл первым.

Я раскрыл сумку, показал всем троим содержимое и снова повесил на плечо.

Они молчали, не отрывая от меня глаз. Давили тишиной. И всё это тянулось так долго. Я не знал, чего они ждут, чего хотят. От напряжения я чувствовал себя не человеком, а какой-то ошибкой, случайным объектом, который попал не в то место, не в то время.

А они всё молчали. И эта тишина была страшнее всякой прямой угрозы!

Наконец один из них повернулся и зашагал в сторону. И остальные двое тоже ушли.

Я остался один в центре пустого двора, окружённый бетонными стенами. Что было у меня на душе? Ужас? Не только! Казалось, я увидел что-то такое, чего не должен был видеть.

Впереди был дом с выцветшим номером «двенадцать». Нужный адрес нашёлся сам. А мне хотелось поскорее убраться отсюда. Но ведь я разносчик газет. Не положу в ящик свежий номер, и меня опять заставят сюда прийти.

Надо было сделать всё по-быстрому и скорее бежать.

– Парень! Парень! – крикнули сверху. – Ты мне газету несёшь? Можешь мне её домой занести? А то я хожу плохо!

Этот логотип напоминал мёртвое человеческое лицо со страшной гримасой и непонятным наростом на голове.

Я невольно поднял голову и увидел на балконе третьего этажа пожилого мужчину с редкими пепельными волосами.

Вид обычного человека вернул меня в реальность. Я понял, что вовсе не оказался в ином мире, населённом какими-то носатыми уродами. Это был мой город.

– Хорошо! Сейчас! – крикнул я в ответ и пошёл к подъезду девятиэтажки.

Пока поднимался по лестнице, мне стали приходить вроде как рациональные мысли: может, я просто не того насмотрелся? По телику постоянно показывали какие-нибудь страшные рожи. Один логотип телекомпании «ВИД» чего стоил[1]. А ещё каждую пятницу показывали ужастики, и я ни один не пропускал. «Кошмар на улице Вязов» про Фредди Крюгера с ожогами на лице, «Зубастики» про космических монстров с лохматыми мордами. А позавчера крутили «Мёртвого полицейского», про то, как из покойников делали зомби. В том фильме такие рожи, что не дай бог приснятся, трусами не отмашешься!

Недавно же писали в газете, что эти ужасы влияют на психику. Я просто устал, нервы сдали. Вот мне и привиделись какие-то уроды.

Я пытался убедить себя в этом, но глубоко внутри чувствовал, что тут дело в другом. Те носатые ребята были слишком реальными и осязаемыми…

Дверь квартиры на третьем этаже была приоткрыта. Я не стал стесняться и сразу прошмыгнул внутрь.

Ко мне через коридор шёл пожилой хозяин в старом халате. Он хромал и кривился от боли при каждом шаге.

– Здравствуйте. Вы Жигалкин Бэ-И? – спросил я, вспомнив фамилию и инициалы из списка.

– Да, да! Борис Иванович! Вот спасибо тебе! – сказал он, взяв газету. – Я так мечтал оформить подписку. А то телевизора у меня нет, радио плохо работает, и книжки все давно перечитал. Теперь хоть узнаю, что в городе происходит.

– Борис Иванович, а почему у вас дверь открыта? Вы никого не боитесь? – спросил я, невольно намекая на тех, с кем столкнулся.

Пожилой мужчина продолжал улыбаться, но в его глазах появилась печаль, и он ответил:

– Я всё время боюсь! Только двери нам закрывать нельзя. Правила такие.

Может, я был юным и наивным, но точно знал, что не бывает таких правил, когда нельзя запираться в собственном доме. Но, уходя, заметил, что дверь каждой квартиры приоткрыта.

Всю следующую неделю я ходил как во сне. Впечатления об увиденном на Снежской улице нисколько не померкли.

Хотелось, чтобы выходные не наступали.

Но вот уже суббота. Вечер. Я снова вышел из редакции с полной сумкой свежих номеров «Городка». От этой работы нельзя было отказаться – другую я найти не мог, а семья на меня рассчитывала.

От одного вида Снежской улицы в списке адресов меня затрясло. Можно было и завтра сходить, но лучше уж сразу. Отдать тому мужику газету и успокоиться.

Проходя мимо медсанчасти, я наблюдал закат, но как только вошёл на Снежскую улицу, все яркие цвета исчезли. Солнечные лучи словно обходили тот район. Здесь над крышами домов висела сплошная серая пелена.

Я шёл через дворы и снова увидел их – тех ребят с бирюзовой кожей. Несколько фигур в чёрных штанах стояли у старых качелей. Ещё двоих заметил под козырьком одного из подъездов. Они отличались друг от друга ростом и телосложением, но были все на одно лицо. У всех длинные острые носы до подбородков и чёрные глаза без зрачков.

Эти ребята пристально смотрели на меня, но не подходили.

Я уже успел пожалеть, что снова сюда вернулся.

Иногда мимо проходили и самые обычные люди. Они избегали тротуаров и постоянно оглядывались по сторонам. Женщина вся сжалась и теребила сумку, какой-то подросток перебегал от дерева к дереву, желая быть незаметным. Местные жители выглядели страшно запуганными.

Откуда-то из окон слышался отчаянный плач. Кто-то рыдал и не мог остановиться.

А на одном из балконов двенадцатого дома стоял Борис Иванович. Он будто знал, что я приду сегодня.

Старик не встретил меня в коридоре, а ждал на диване в комнате.

– Ты зайди хоть на минутку! – попросил он.

Я прошёл и положил свежий номер «Городка» на стол у двери.

– Спасибо тебе огромное! – с улыбкой сказал хозяин квартиры. – Я всю неделю только и ждал газету. Сам прочитаю, потом отдам соседям, а то больше ни у кого подписки нет.

– Пожалуйста, – тихо ответил я и посмотрел обратно в прихожую.

Задерживаться не хотелось.

– А ты торопишься? Будешь чай? – предложил Борис Иванович. – Только что заварил. Индийский!

– Слушайте, я не пойму: что у вас здесь такое? Кто эти гуманоиды с длинными носами? – не смог я удержаться от вопроса.

Седой мужчина мигом переменился в лице. Он сжал зубы и сказал:

– Тихо! Ничего про них не говори!

Я прикусил язык, но было уже поздно. Ручка двери в прихожей ударилась о стену. Внутрь завалились трое. Их странные лица ничего не выражали, но глаза сияли дьявольским чёрным огнём.

– Ну всё. Принесла нелёгкая, – обречённо выдохнул Борис Иванович, а затем отодвинулся на край дивана и быстро сказал мне: – Садись, смотри в пол и не двигайся.

В испуге я сделал всё, как он сказал.

Один из этих ребят пнул кресло.

Я встрепенулся, а хозяин квартиры сидел, не шевелясь, и смотрел на ковёр.

Я видел боковым зрением, как эти уроды скидывали книги с полок. Открывали дверцы шкафа, доставали выдвижные ящики и вытряхивали содержимое на пол. За пару минут они перевернули всё вверх дном, а затем молча ушли, хлопнув дверью.

Хозяин квартиры встал и, хромая, прошёл через комнату. В каждом его движении чувствовалась боль. Охая, он поднял с пола свежую газету как главную ценность в своём доме и вернулся на диван.

– Что они искали? – тихо спросил я, глядя на беспорядок.

– Ничего. Просто издеваются так, – ответил Борис Иванович.

Моя сумка лежала на полу. Из неё торчали стопки газет. Я подумал, что мне пора идти, но не мог подняться. Всё ещё был в оцепенении.

А пожилой хозяин квартиры еле слышно зашептал мне на ухо:

– Я тебе тихонько скажу. Это ла́нтухи. Так их у нас называют. Раньше их тут не было, а потом однажды пришли. И теперь мы живём, как отребье. Они явились сюда и делают с нами, что хотят. Двери закрывать нельзя, говорить о них нельзя. Много чего нельзя! А за нарушение правил они будут наказывать. Могут забрать детей или запереть человека в тесную клетку. А посмотри, чего мне стоило пойти к вам редакцию, чтобы оформить подписку на газету.

Борис Иванович отдёрнул халат и показал мне свою ногу. Я зажал рот ладонью. Это было ужасно!

Его нога в трёх местах, от колена до щиколотки, была пробита толстыми длинными болтами, затянутыми гайками. От этого голень опухла и стала тёмно-фиолетовой. Вот в чём причина его хромоты!

– Это они мне навинтили, – сказал Борис Иванович.

– Надо вам врача вызвать, – ответил я.

– Тоже нельзя! – мужчина спрятал ногу под краем халата.

Теперь я чётко осознал, что не хочу больше здесь появляться. Пусть это даже будет стоить мне работы. В этом районе происходило что-то страшное!

Я встал, поднял сумку и собрался уходить.

– Не придёшь ведь больше, да? – грустно спросил хозяин квартиры.

– Не знаю, – ответил я.

И мужчина запричитал:

– Ты не местный, они тебя не тронут. Пожалуйста, носи мне газеты. Тут и радостей почти никаких. Приходи на следующей неделе, а? Принесёшь газету и уйдёшь. Хочешь – даже не поднимайся. В ящике оставь, а я как-нибудь спущусь. Могу денег тебе дать. У меня припрятано там немножко!

Я не стал ему ничего обещать. Ушёл, не оглядываясь.

Не подумал бы, что снова захочу туда вернуться. Ну что бы случилось, если Борис Иванович не получил свою газету? Вряд ли бы он смог позвонить в редакцию. И уж точно не пришёл бы жаловаться лично.

Я бы мог просто забыть о нём и не ходить в опасный район, но меня грызла совесть.

В следующую субботу, не понимая сам себя, я снова шёл по Снежской улице. Во дворах никого. На балконе в двенадцатом доме меня никто не ждал.

Можно было сунуть свежий номер в почтовый ящик. В мои обязанности не входило таскать газеты до двери.

Но я поднялся и постучал в незапертую дверь, а потом вошёл.

– Борис Иванович? – позвал я и повернул голову в сторону кухни.

А там сидел один из лантухов! Он смотрел на меня и постукивал синими пальцами по столу.

Вдруг в прихожей появился и хозяин квартиры. Мужчина будто постарел за неделю лет на десять. На нём лица не было. Он не улыбался и еле волочил свою ногу, держась за стенку.

– О! Принёс газету? Спасибо!

Я покосился в сторону кухни и спросил хозяина:

– Как вы тут?

– Ну так, потихоньку, – ответил он, взяв у меня свежий номер «Городка». – Теперь я тут не один. Ко мне сосед подселился. Так они решили.

Я посмотрел на лантуха и сказал:

– Здравствуйте.

– Не надо, – прошептал Борис Иванович. – Не разговаривай с ним без причины. Пойдём, пойдём!

Он толкал меня к двери и вышел вместе со мной за порог.

– А я так и не спросил: как тебя звать? – сказал он, держась за моё плечо, чтобы не упасть.

– Юра, – ответил я.

– Юрка, вот возьми-ка, – Борис Иванович сунул руку в карман халата, и в его дрожащих пальцах появился ключ от замка. – Я зайду, а ты закроешь квартиру. Понял? Хоть одного этого гада заберу с собой на тот свет!

– На тот свет? – повторил я с ужасом.

– Иди! Иди уже! – Борис Иванович сунул мне ключ в ладонь и пробормотал напоследок: – И спасибо тебе, что приходил. Хороший ты парень.

Это было прощанием. Запирая его и лантуха в квартире, я знал, что мне не придётся приходить сюда снова. Мои газеты старику будут ни к чему.

Я спрятал ключ под коврик. Боялся, что другие лантухи меня обыщут и уличат в этом поступке.

Я думал, что никогда не узнаю, что именно задумал пожилой хозяин квартиры, но, когда отошёл подальше от подъезда, увидел, как в знакомом окне сияет оранжевый свет пожара. А потом с балкона Бориса Ивановича повалили густые клубы чёрного дыма.

Оттуда никто не кричал и не звал на помощь. Несчастный житель Снежской улицы сделал свой выбор. Может, стоило попытаться отговорить его? Придумать что-то другое: сбежать или найти способ прогнать нечисть?

Рассуждать об этом было поздно.

Я покидал тот район, повторяя про себя: «Простите меня! Простите меня!»

Кошмар № 1: Странные ребята

Сегодня мне снилось, что нашу улицу захватили странные ребята. Они выглядели одинаково: зелёно-голубая кожа, тонкие, острые носы, свисающие до подбородков, и чёрные блестящие глаза.

Эти ребята, точно бандиты, держали в страхе наш район, издеваясь над людьми без какого-либо смысла.

Дневник кошмаров Гоши Тверитина

Дядя Улыбка

Воспоминания Рудольфа Мазурова

Девяностые. Мои родители говорили, что мы живём в страшное время, а мой мир состоял из «Черепашек ниндзя» по телику, комиксов «Сага о лесных всадниках», игр на «Денди»[2] и вкладышей к жвачкам. Всё выглядело простым и безобидным.

Мне казалось, что жизнь становится только интересней. Особенно когда я случайно познакомился с Дашей, которая жила со мной в одном подъезде.

Я и раньше видел эту девчонку, но и не думал с ней заговорить. Она сама подошла ко мне во дворе и сказала:

– Привет! А ты случайно не знаешь, что делать, если с велосипеда слетает цепь?

Я уже сталкивался с такой проблемой, поэтому ответил:

– А! Ерунда! Там, скорее всего, надо вправить заднее колесо. Откручиваешь две гайки и тянешь на себя. Попроси отца.

Девочка посмотрела на свои руки, перепачканные мазутом, и ответила:

– Папа с нами не живёт, а мама ничего такого не умеет. Может, покажешь мне как?

Мне стало её жаль. Она казалась грустной. А ещё я наконец приметил, что девчонка ничего такая! Светлая, с веснушками, а глаза ясно-голубые.

В тринадцать лет уже не стыдили за дружбу с девочками, поэтому я ей не отказал. Занёс её велосипед на третий этаж, а сам сходил домой за ключами. Весь ремонт занял не больше десяти минут.

– И всё? Больше не будет слетать? – спросила девочка.

– Не должна! – ответил я.

– Как тебя зовут хоть? – поинтересовалась она.

– Рудольф, – я немного стеснялся своего необычного имени, поэтому, как всегда, добавил: – Родители зовут меня Рудик, а друзья просто Руд.

– Руд… Интересно звучит! А я Даша, – она улыбнулась.

При этом её щёки округлились и стали заметны крупные передние зубы. Новая знакомая будто прочитала мои мысли и сказала:

– Мне говорят, что я похожа на кролика, когда улыбаюсь.

– Люблю кроликов, – ответил я, не подумав, и почувствовал, как жар приливает к лицу.

«Идиот! Это прозвучало двусмысленно!» – ругал себя я, возвращаясь домой.

Мы с Дашей увиделись на следующий день во дворе. Встретились и заговорили как друзья. Девочка ещё раз поблагодарила за ремонт велосипеда и сказала, что теперь и педали стало легче крутить.

Я спросил, не хочет ли она погулять, но Даша ответила:

– В такой ветер? А не хочешь у меня посидеть?

И я согласился. У Даши была уютная комната. Больше моей, к тому же везде порядок и свой телик с видеомагнитофоном[3]. В те годы для ребёнка это считалось верхом благополучия.

Даша жила с одной мамой, а у меня двое родителей, но они бы мне в жизни не купили личный телевизор!

– Что будем делать? – спросила Даша. – Можем почитать журналы… Или знаешь что? Можем посмотреть кассету! У меня есть любимый ужастик. Ты его точно не видел. Его не показывали по телевизору. Он очень страшный!

Девочка открыла стеклянные дверцы тумбочки и достала кассету с названием «Возвращение живых мертвецов – 3»:

– Там про девушку-зомби! Она страшная и красивая одновременно. И ещё там мертвецы едят мозги. Противно, но интересно.

Ужасы меня не слишком увлекали, поэтому я спросил:

– А у тебя нет каких-нибудь настольных игр?

Даша задумалась и открыла шкаф:

– Какие-то есть! Надо здесь посмотреть…

Я заглянул вместе с ней и увидел сокровищницу!

Там были всевозможные игрушки. Стопки коробок с настолками, а среди них настоящий бриллиант – моя мечта «Сега Мега Драйв – 2»[4].

– Это просто коробка или настоящая приставка? – с надеждой спросил я.

– Настоящая. Подарок отца. Он приезжает только что-нибудь подарить, – с долей грусти ответила Даша. – Я её пока не включала. Не знаю как.

Во мне разыгралась зависть. Казалось, что Даша не понимает своего счастья. Мне бы такого отца, который вот так взял и купил настолько крутую вещь.

– Давай покажу! – предложил я.

Мы открыли коробку, достали совсем новенькую приставку из куска пенопласта.

В шкафу нашлись ещё и картриджи. «Аладдин», «Червяк Джим», «Ёжик Соник» и ещё какая-то игра про дельфина.

Сердце трепетало от волнения. Я спросил подругу, во что будем играть, а она предложила мне выбрать самому. Ей хотелось просто посмотреть, как это делается.

Я видел, как играют в «Сегу» в магазине, но сам ещё ни разу не пробовал. После моей «Денди» графика казалась просто обалденной.

Я попробовал каждую игру и остановился на «Червяке Джиме». Скорее всего, Даша полностью не разделяла моего восторга, но ей явно нравилось наблюдать, насколько я увлечён.

Так я и гонял персонажа в супергеройском костюме по уровням, стрелял по врагам, и мы с Дашей хохотали над его приколами.

Время пролетело незаметно. В прихожей хлопнула дверь.

Даша сказала шёпотом:

– Тебе лучше уйти. Мама строгая и не жалует мальчиков.

Я с сожалением остановил игру и начал собираться. Мама новой подруги показалась не такой уж враждебной. Она удивилась, когда меня увидела, но не выказала раздражения.

Даже наоборот, выглядела дружелюбной, сказала:

– О! Ты же наш сосед, правильно?

Я тоже много раз видел эту женщину. Здоровался с ней, как и со всеми взрослыми.

Мама Даши была со мной добра, а вот с дочерью разговаривала другим тоном. Сразу начались упрёки: «Хоть бы чаю своему гостю налила», «Опять песка с улицы притащила, а подметать некому».

Я ушёл, чтобы не быть свидетелем чужих ссор.

С Дашей мы встретились на следующий день. Мне закралась нахальная мысль: а если ей не так уж интересна приставка, может, она одолжит мне её домой поиграть?

Девочка ответила:

– Пусть она будет у меня. Это ведь подарок папы. Но ты можешь приходить ко мне играть, когда захочешь… И когда мамы не будет дома.

Наверное, я воспринял это предложение слишком всерьёз и теперь приходил к Даше каждый день, кроме субботы и воскресенья.

Мы с подругой смотрели фильмы, катались на велосипедах, играли в бадминтон во дворе. Мне было искренне интересно с ней, а вот одни и те же игры на «Сеге» скоро наскучили.

Однажды мы сидели у неё. Даша только что купила в киоске журнал для девочек-подростков и, чтобы я не скучал, пока она читает, предложила мне поиграть в приставку.

– А не завалялся ещё какой-нибудь картридж? – спросил я.

– Навряд ли! – ответила Даша. – Не помню, чтобы были другие.

– Я недавно видел в магазине «Червяка Джима – 2». Вдруг твой отец купил сразу две части? – спросил я с надеждой.

– Ну, поищи. Я не знаю, – сказала девочка, не отрывая глаз от страниц журнала.

Я полез в шкаф. Стал разбирать коробки, и вдруг на пол выкатился «весёлый телефончик». Игрушка-каталка в виде стационарного дискового аппарата. Белый корпус, красная трубка на проводе, синие колёсики и весёлое лицо…

Сейчас многие удивляются игрушкам прошлого, считая их жуткими. Его физиономия была и впрямь неприятная: круглые синие глаза навыкате, которые болтались, реагируя на движения колёс. И натянутая шаловливая улыбка.

Игрушка со звоном врезалась в мою ногу, и Даша подпрыгнула на месте. Она выглядывала из-за журнала, в её глазах был страх, а руки дрожали.