Вувер-ер. Озеро ведьмы

Дана Рэйвен

Вувер-ер. Озеро ведьмы

Часть 1 Легенда

Льняная рубаха обвила тело девушки, когда та бежала через желтое высохшее поле. Голые ступни припорошились красной пылью дороги. Она уже не чувствовала мелких камней под ногами. Лицо в соли от высохших слез исказилось ужасом, черные волосы спутались ветром. За ней гнались несколько мужчин, пара из которых скакали на вороных конях, впереди остальных. Она знала, что лес впереди ее единственное спасение, и со всех ног бежала к нему. Свора гналась за ней, изрыгая крики, угрозы, кричала ее имя пока еще далеко позади. Частые молнии прогрызали грозовую тучу, нависшую над густым сосновым лесом, предвещая страшный ливень. Небо затянуло свинцом, а уставшее солнце близилось к закату под раскаты грома.

Наконец, она вбежала в кромку леса, и он тут же проглотил ее, заставив погоню хлестать лошадей с дикой силой. Пешие усилили свой бег, выкрикивая ее имя, призывая сдаться им.

Под ступнями бегущей хрустели впивающиеся в плоть иголки и ветки, она терпела боль и бежала дальше. Оглянувшись раз и увидев далекие огни факелов, она прильнула к сосне, отдышавшись. Над ней навис лес, словно укрывающий свои земли от света, а вся живность затаилась в преддверии скорого дождя.

Девушка поспешила дальше, уже с трудом пробираясь сквозь частые сосны и ели, сухими ветками бившие ее по лицу.

Огни сзади погасли, крики затихли, проглоченные густой чащей, но она не сбавила темпа. Увидев просвет меж деревьев, девушка из последних сил пошла туда. Ее встретила поляна, такая же темная как остальной лес, но будто над ней временами блистало солнце. Лишь ступив на пружинистую поверхность, ноги тут же увязли в болотной жиже. Она покачнулась и негромко охнула, рухнув на землю. Рубашка тут же впитала воду, становясь еще тяжелее. С усилием поднявшись, она нащупала здоровенную палку и, схватив ее, огляделась.

Болото простиралось большим кругом, обежать который она не решилась бы сейчас. Услышав крики позади себя, девушка поднялась и осторожно пошла, опираясь на палку. Верх ее рубахи казался единственным просветом на чернеющей поверхности болота. Крики стали слышны еще ближе. В панике она провалилась по пояс и болото стало затягивать ее. Свинцовое небо наконец полилось вниз.

Мужчины увидели ее и закричали, что ей некуда бежать. Трое из них притащили бревно, угрозами призывая ухватиться за него.

А девушка, уже по грудь в болотной грязи, отчаянно впивающаяся руками в траву, зашептала слова, от которых волосы на теле мужчин встали дыбом. Вдалеке испуганно заржали кони. Ее шепот стал слышен, перешел на крик, и мужчины, бросив бревно, в панике пошли в рассыпную.

Болото быстро заполнялось дождевой водой и проваливалось вниз, в бездну, затягивая мужчин в пропасть. Их обезображенные страхом лица торчали из воды недолго. Наконец на месте болота стало озеро, проглотив их целиком, унося на дно. Их крики, разрывавшие мертвую тишину леса, затихли, оставив дождь главенствовать там.

Девушка смогла выплыть на берег, и встала на ноги, вымазанная в грязи, гордо ожидая приказа. Тело под прилипшей рубахой пробрала дрожь. Теперь ее душа принадлежала матери хаоса, демону леса, живущую в этих местах с давних пор.

Лесная владычица не спешила показываться. Ее темная фигура с горящими желтыми глазами и спутанными седыми волосами, возникла из тени деревьев. Теперь все, что слышала девушка это шепот матери леса, призывающий служить ей. Все, что чувствовала она это непреодолимое желание зайти в воды озера. Дрожа всем телом, словно марионетка, она ступила в воды проклятого озера, которое тут же проглотило ее, как и тех мужчин, которых она обрекла на смерть.

Через несколько недель, пара рыбаков обнаружили озеро на месте старого болота. Мужчины пошутили, что недавний ливень, длившийся трое суток, создал благодатное озеро на месте старого болота, где когда-то располагалось кладбище. Обрадовавшись, что не придется идти еще две версты на другое озеро, они заплыли на лодке на середину круглого водоема. Клев не шел, зато мертвенная тишина обжигала уши, нагоняя панику. «Здесь даже птиц нет», говорил один, оглядывая осоку по берегу, переходящую в заросли хвойного леса. «Не клюет. Вот, что странно», отвечал ему второй.

Внезапно один из них увидел что-то в черной воде. Нечто всплыло, и бледное лицо красивой девушки появилась на поверхности из черной бездны. Совсем нагая, с искрой в остекленевших глазах она улыбнулась и сладостными речами уговорила их искупаться с ней.

Они не вернулись домой ни через день, ни через неделю и даже год. В близлежащих деревнях еще не скоро поняли, что озеро проклято.

Часть 2 Сны

«Пустое это все, пустое, Аня». Эти слова засели в голове девушки, и настолько вжились в память, что она сама использовала их, будучи уверенной, что они принадлежат именно ей.

Ночью сон все не приходил. Столичная жара обрела новый виток, омывая город затяжными ливнями, после которых наступала невообразимая духота, хоть кожу снимай. По ночам спать было совершенно невозможно, и многие оттягивали момент, обитая во дворах до последнего, где хоть немного обдувало ветерком. Пятиэтажное здание общежития горело беспорядочными огнями настежь открытых окон. Большинство студентов успели уехать на каникулы домой, оставшиеся собирались во дворе на скамейках.

Аня лежала в своей кровати, распластавшись по всей поверхности уже противно липкой простыни, серьезно подумывая перебраться на пол. Из окна не было даже намека на дуновение, тюлевые шторы стояли колом. Не выдержав, она схватила простыню, которой иногда накрывалась, разложила ее на прохладном ламинате и легла, почувствовав, как слегка похолодела спина. С удовольствием выдохнув, она впала в легкую дрему, все еще ощущая жар пространства.

Вначале сон проглотил ее не целиком, она чувствовала, где лежит ее тело, однако образы в голове имели совершенно иной вид. Из черноты появилась дорога, пыльная, деревенская, послышался грозный стук колес приближающегося поезда, а как только он подъехал, быстрее, чем казалось, Аня совершенно провалилась в долгожданный сон, обдуваемая ветерком, наконец пришедшем с улицы.

Поезд прерывисто и тяжело грохотал, проносясь товарным составом, пока Аня в ужасе смотрела на рельсы. Увидев нечто мелькающее меж колес, она с тревогой прокричала имя. Поезд тут же исчез, как и сама дорога. Девушка стояла в болоте, затянувшим ее по самую грудь. От собственного резкого вздоха, почти задыхаясь, она проснулась.

Очнувшись с затекшими конечностями в липком поту под утро, не принесшем прохладу, Аня поспешила в душ и по пути закинула все постельное белье в общую стиральную машинку. Сегодня оно все равно ей не понадобится.

Когда все было постирано и развешено, Аня стала собирать спортивную сумку для поездки в деревню в комнате общежития при столичном университете, где училась уже четвертый год на факультете биофизики. Поступила сразу после школы туда, куда взяли быстрее, в надежде, наконец, уехать от родителей. Важным условием была стипендия и бесплатное обучение. Аня была отличницей в школе по всем предметам, а точные науки давались ей с исключительной легкостью. Гордость школы и отнюдь не родителей, Аня наконец вдохнула полной грудью, когда переехала в отдельную комнату старого, но еще приличного общежития.

Оно само располагалось за зданием университета на тихой улочке спального района, и в целом часе езды от родительской квартиры. Аня не звонила матери больше года, и та не спешила напоминать о себе. С отцом не разговаривала так давно, что забыла его голос и оставила надежду когда-либо услышать вновь.

Собрав летние вещи и аккуратно положив в рюкзак подарки для бабушки, Аня вышла из комнаты и закрыла дверь на ключ. До поезда оставалась пара часов.

Часть 3 Дорога в лето

Поезд приятно покачивался, стук убаюкивал, и Аня давно задремала на верхней полке плацкарта, укрытая белой простынкой. За окном проносились зеленые леса и пышные изумрудные кустарники, сменяясь ярко желтыми полями. Вагон спал в послеполуденной неге, остуженный кондиционером и наевшись запасенной едой. Кто-то читал, кто-то в наушниках смотрел фильмы в смартфонах и планшетах. Очередная остановка разбудила большинство и вагон тихо, словно вялые пчелы, загудел.

Аня тоже проснулась и, потянувшись, посмотрела в окно. Название станции было незнакомым, но сверив часы, она поняла, что ее остановка через три с половиной часа. Соседи развернули очередной прием пищи, вытащив жареную курицу из фольги и бутерброды. Аня присела на край нижней полки, съела свой бутерброд и выпила чаю. Соседи приветливо предложили ей конфеты и часть общего стола для ее термокружки.

За пустыми разговорами прошел обед. Редкие пассажиры вышли на станции размять ноги, покурить и не без удовольствия подышать нагретым летним воздухом.

Сейчас в студенческие годы поездка казалась ей спокойнее, чем в детстве, когда она с братом и родителями ехала в купе. Нет-нет, да поссорятся дети. Всегда брат выигрывал, всегда отец выгораживал его. Всегда мать молчала. Всегда ножом по Аниному сердцу.

Время остановки быстро закончилась и поезд медленно отъехал от платформы. Аня забралась обратно на верхнюю полку, открыв комикс. «Легенда о Вувер-ер» [1], значилось на обложке, где на фоне темно-зеленых зарослей камышей и густого леса высилась чья-то загадочная фигура, глаза горели огнями-кляксами. Аня купила комикс в магазине на перроне вокзала, вспомнив, что забыла взять что-то почитать. Даже не загрузила книги в смартфон. Комикс с темных страниц кричал про страшного демона леса, матерь хаоса, подчиняющую людей своей воле. Поставив будильник на пару часов вперед, девушка вновь задремала.

Сон проглотил ее, лишь только глаза закрылись, усыпленные шумом стука колес. Стоя у кромки соснового леса, Аня услышала чей-то зов и пошла в чащу. Такой знакомый лес, подумала она и двинулась дальше. Высотой угрожающие сосны сменялись пушистыми елями, разросшийся папоротник, усеянный каплями росы, вздымался ввысь вдоль узкой тропинки, усыпанной хрустящими под ногами иголками. Аня шла осторожно, слушая звенящую тишину дремучего леса. Он шептал трескотней насекомых и тихим пением птиц.

Наконец, она увидела озеро, чернотой виднеющееся меж деревьев. Понять день или ночь было нельзя. Казалось, в лесу день, а на озере ночь. Девушка вышла на открытое место, поразившись размерам озера, которое черным глазом смотрело на свинцовое небо. Она подошла к берегу, не помня себя.

Когда в воде меж темно-зеленых волос-водорослей показались бледные распухшие лица утопленников, а лес стал шириться и нависать над черной гладью, Аня почувствовала, что кто-то тормошит ее за руку. Сон захлопнулся, оставив вязкое ощущение в животе.

– Девушка, просыпайтесь. Ваша остановка через двадцать минут.

***

Не придав сну никакого значения, Аня шла по пыльной дороге, проходившей от самой станции, нагруженная рюкзаком за плечами и дорожной сумкой в руке. Красное июльское солнце, грозящее скоро завалиться за горизонт, еще освещало путь. Бабушкин бревенчатый дом с серой крышей располагался почти в самом начале небольшого села на пять улиц с одним магазином продуктов, заброшенной церковью и оврагом посредине села, в котором росли ели, цеплявшиеся за жизнь. Как они туда попали сейчас уже никто не помнил, но многие считали это нехорошим знаком.

Через двадцать минут, когда Аня ступила на основную дорогу села, закатное солнце уселось за бабушкин дом и густой хвойный лес, расстилавшийся далеко за ним через пшеничное поле, сейчас сухое.

Войдя в прихожую, ей пахнуло отварной картошкой и сушеной зеленью, а пара пегих кошек поспешила потереться об ноги. Девушка погладила каждую и пошла в основную комнату. Дом построил прадедушка, не обладавший нужными знаниями в области архитектуры, поэтому комнаты располагались как придется. Однако часть дома, где все собирались, была самой просторной, со старой работающей печкой с лежанкой, сейчас укрытой стеганным одеялом. Тусклый свет пыльной люстры с безвкусными плафонами-бутонами вернул Аню на год назад, когда она в последний раз была здесь.

– Ты все фотки оставила, бабуль, – сказала Аня, разглядывая семейные фотографии в рамках, почетно стоявшие на коричневатом деревянной комоде.

Бабушка подошла и платком вытерла с них несуществующую пыль. На одной летней фотографии девочка, похожая на маленькую Аню стояла рядом с мальчиком ее же возраста, лет шести не больше. Мальчик глазами и носом был отчетливо похож на Аню, лишь их взгляд разительно отличался. В глазах девочки горел огонек, слегка злобный, мальчик же смотрел растерянно, словно не понимал зачем его фотографируют. На других старых фотографиях Аня чуть постарше была вместе с бабушкой на фоне ее огорода, где глаза девочки больше не горели. Казалось, ребенок быстро повзрослел. Еще одно фото с одной Аней несколько лет назад.

– Конечно. Куда ж я их дену? Других то нет. – ответила женщина и тем же платком промокнула слегка раскосые глаза под очками. – Годовщина скоро.

– Ты ж знаешь, он не любил фоткаться. – потупив взгляд, сказала Аня.

– Все в прошлом, девочка. Давай садись, кушать будем. – тихо произнесла женщина, стараясь не смотреть на Аню, так напоминавшую ей внука.

Бабушка накрыла на стол, Аня помогла ей расставить глубокие тарелки. Нарезала сероватую буханку хлеба, зелень из огорода, и вымыла пупырчатые огурцы с пухлыми помидорами на маленькой кухне с простым деревенским убранством. Еще на стол пошел нарезанный молодой сыр и отварной картофель, заправленный душистым подсолнечным маслом. Печенье и сухари бабушка достала из серванта. Аня же привезла гостинцы из большого города – шоколадные конфеты.

– Кушай, детка, – сказала она, накладывая внучке картошку. – Это тети Анфисы сыр, у нее еще корова осталась. У других то все передохли или распродали.

– Спасибо, бабуль. Вот держи, это тебе.

Аня положила на стол коробку с новым телефоном.

– Взамен твоему старому.

– Да зачем, детка? Меня и старый устраивает. Да и звонить-то особо некому. Мать твоя не звонит мне.

– Мне будешь звонить. Твой старый совсем не пашет.

С аппетитом жуя, Аня кивком указала на черную трубку с большими кнопками, завернутую в полиэтиленовый пакет и замотанную замасленным, посеревшим скотчем.

– Ну расскажи, как там в городе. – сказала бабушка, смотря как внучка ест.

– Да, все по-старому. Я живу в общежитии пока, стипендию платят. Как работать пойду, сниму квартиру.

– Учеба как?

– Нормально, бабуль. Скоро закончится. – с набитым ртом ответила Аня.

***

После ужина, вымотанная жарой и прерывистым сном, Аня с усталостью рухнула на свою старую кровать, где она всегда спала рядом с кроватью брата. Она недолго рассматривала пляшущие тени деревьев палисадника, танцующие по оконной раме, освещенной уличным фонарем. Сон тут же проглотил ее без остатка. Аню ждал целый месяц деревенской жизни.

***

Старый велосипед прислонили к стене в сарае за бабушкиным домом. На нем весь год никто не катался, и пыль с паутиной покрыла его от руля до заднего колеса. Отплевываясь от пыли и нависающей с потолка паутины, Аня вытащила развалюху на улицу и поставила на заржавевшую подножку, чтобы тот не упал на бок. Шины немного сдулись, можно было бы подкрасить раму, но ей было совершенно неохота этим заниматься. После того как она накачала шины ручным насосом, Аня крикнула бабушке, что едет кататься и вернется к обеду.

Только основная дорога села была асфальтирована, другие тропы покрылись серой и рыжеватой пылью из-за того, что дождя не было уже недели две. Анины сандалии покрывались тонким слоем грязи, столбом, увивавшимся за ней, с каждым поворотом педалей. Она свернула на знакомый маршрут, проходивший вдоль железной дороги, и прытко поехала дальше. Дома, расположенные там, не изменились за многие годы. Казалось, время там остановилось, или жители просто не хотели меняться.

Аня ехала теперь уже с небольшой скоростью, рассматривая запустевшие избы и неухоженные заросшие высокой крапивой палисадники. Здесь село умирало медленной, тихой, никому незаметной смертью.

Село примыкало к большому полю, которое уже несколько десятков лет никто не использовал. Местный колхоз когда-то истощил запасы почвы настолько, что теперь даже сорняки отказывались расти там. Сейчас жителям казалось, что причина упадочного состояния поля и села скрывается в каких-то сверхъестественных причинах. Местные винили вездесущее пьянство и безработицу. Однако находились те, кто верил в потустороннее.

Петя был одним из таких. Он хорошо знал сказки, которые в детстве рассказывала его бабушка, верил в приметы. Всегда смотрел в зеркало, если возвращался за забытой вещью в дом, подкармливал домового конфетами, и страшно боялся темноты. А еще он никогда не ходил купаться на озеро в лесу несмотря на то, что все остальные давно забыли старую детскую сказку о ведьме, живущей в его глубинах, которая забирала себе мужчин в самом расцвете сил.

Уже давно никто не тонул там, лишь те, кто умудрялся залезть в воду в изрядном подпитии и происходило это в основном летом ближе к ночи. Никто не связывал утопленников со старой легендой, а Петя собирал газетные вырезки о таких происшествиях, напоминая себе, что лучше купаться в другом месте. Временами он рассматривал их, перечитывал, подстегивая собственный первобытный страх.

Дальше за полем простирался хвойный лес, уходивший далеко за пределы села и местного района, гранича с соседней республикой на другом конце своего густого тела. Лесной массив таил в себе с десяток озер, непроходимую чащу, диких медведей и лис. Местные не отваживались заходить дальше, чем позволяли проторенные дорожки.

Переезд железной дороги возник словно из ниоткуда. Аня совсем позабыла о его существовании, выкинула из головы за столько лет. Автоматический шлагбаум теперь исправный был поднят сейчас, поезда проезжали здесь редко. Аня остановилась и поставила обе ноги на дорогу, тревожно смотря вперед.

В голове тут же стрелой пронесся образ ее стоящей по ту сторону рельс и слова: «Ну давай же! Или ты трус?» Слова сменились истошным детским криком, а образ исчез в омуте памяти.

***

– Эй, городская!

Аня услышала окрик позади себя и обернулась все еще тихо ведя велосипед.

– Привет, – ответила она с натянутой улыбкой и остановилась.

Вихрастый парень ее возраста быстро добежал до нее.

– Ты совсем не изменилась, Ань, – сказал он, улыбчиво и дерзко оглядывая девушку с ног до головы.

– Ты тоже, – усмехнулась она.

– Ну ты на лето здесь, или как?

– На месяц, Петь.

– Понятно.

– Ну, я поеду, – сказала Аня, ставя ноги на педали.

– Слушай, мы тут все помним Диму.

– Не начинай, не надо.

– А что такого? Ты не помнишь, так вся деревня помнит! – обиженно закричал он ей вслед.

– Ну помните и что? – также обиженно воскликнула Аня, криво ведя рулем.

Петя не нашел, что ответить и смотрел, пока она не скрылась за поворотом, уходящим влево на основную дорогу. Он знал, что совершил глупость, напомнив о давней трагедии и сейчас хотел выждать время, прежде чем снова заговорить с ней.

Он помнил Аню очень хорошо. Ее косички ниточки, черными хвостиками висящие за плечами, ее темно-карие глаза и ухмылку, которая пропала со временем, сменившись закрытостью. Когда им было по пять лет, Аня и ее брат Дима каждый год приезжали в соседнее село, и Петя всегда с нетерпением ждал этого. Не столько лета, сколько снова увидеть ее. Дразнил ее «городская» с тех пор, как его мать так назвала Аню. Петины родители так и остались в деревне, и он тоже. Хотя он и ездил в ближайший большой город учиться, надолго расставаться с родным домом ему совсем не хотелось.

Петя так и не признался ей в своих чувствах. Тянул, боялся, рассуждал, что не время. А потом она уехала на долгие одиннадцать лет, и он почти позабыл ее. С началом студенческой жизни Аня вновь стала ездить к бабушке, и Петина радость вернулась. Сейчас он пытался быть ей другом на короткий период ее каникул.