Кулачник

Куда делись Линда, Козлов, бандиты…

– Мага! Мага тормози! Ты же профессионал! – крик сбоку разорвал тишину.

Реальность с грохотом рухнула мне на голову. Я поднял взгляд и щурясь увидел парня, заваливающегося на пол без сознания. Сзади, вцепившись, как клещ, его душила бородатая туша в капюшоне, повиснув рюкзаком.

– Жиесть, баля… я тибя похороню, очкошник! – сипел «рюкзак».

Бросив тело, занес ногу, чтобы пнуть свою жертву…

Глава 2

2025 год, сентябрь. Москва

– Жиесть, баля… я тибя похороню, очкошник! – сипел «рюкзак».

Бросив тело, занес ногу, чтобы пнуть свою жертву…

– Стопори!

Я схватил бородача за плечо, одернул. Лежачих не добивают, даже на зоне. Но недоразумение, как с цепи сорвавшееся, вывернулся и заверещал благим матом.

Ни хрена не понимаю! Козлова дружок? Откуда тогда взялся задушенный пацан?! Бородач резко повернулся – глаза на выкат, слюна на губах, будто собирается вцепиться в глотку. Желваки ходят под бородой.

– Э! Я тибе руки пириломаю, понял, чорт?! – взвизгнул он.

А вот это лишнее… Руки сработали быстрее мыслей. Как тогда у переезда. Только теперь передо мной стоял не Витька, а псих с бородой.

Короткий боковой в печень, точно. Бородач осел, как мешок, и схватившись за бок, заизвивался на полу, подвывая. Вот же собака бешенная! Как он до своих лет дожил с таким поведением!

Вокруг замельтешили амбалы от ста кило весом. Маски черные, в камуфляже. Реально вязать бородача никто из них не спешил.

ОМОН? Нет, те бы не церемонились. Лежал бы уже бородатый мордой в пол или с простреленной башкой. Но и оружия у камуфляжных тоже нет. Только нашивки на рукавах – эмблема молнии в форме латинской буквы «V».

Кстати, на кожаном диване сидела пятерка бородатых дружков придурашного в одинаковых майках с той же эмблемой молнии.

Кто вы, черт возьми, такие?

Судя по сломанным носам, ушам и шрамам от сечек – бойцы. Только бойцами их назвать язык не поворачивается. Им фиолетово на то, что на бетоне лежит задушенный пацан.

Пятеро с дивана вскочили:

– Э-э-э сюка?! – Порвю жопа!

Я приготовился к драке, но голос из ниоткуда рявкнул.

– Охрана! Разнимите бойцов! Освободите площадку!

Маски выросли между мной и бородатыми. Охранники значит. Хреновые вы охранники.

– Мужики разошлись! – шипел один из камуфляжных. – Харе!

Насчет мужиков, ты, пожалуй, заблуждаешься. В засохшей корочке хлеба мужского больше, чем в этих. Толпой на одного…

Я стоял, глядя на прыгающих бородачей, пытавшихся прорваться сквозь охрану, и чувствовал себя чужим на этом «празднике жизни».

Были на диванах и другие «бойцы». Один хихикал. Губы сжал, но глаза выдавали, что он довольный, как кот, добравшийся до сметаны. Стрижка короткая, крашенный, цепь на запястье, прости господи, с розовыми сердечками.

Второй, с кольцом в ухе, крутил средний палец в камеру. Третий… мать твою, у него ногти накрашены! Он смотрел в экран какой-то коробочки, будто у него там кино и юлозил по ней пальцем. Что за мыльница… хрен его знает. Разберусь потом.

Я слышал русскую речь, но закрались сомнения, что я в России. Ну не ходят у нас мужики с маникюром!

Мысли прервал истошный вопль: – Назад! Всем сесть! Не вмешиваться! Мага еще раз дернешься и половину гонорара вычту! – орал все тот же голос, заглушая общий гул.

Орал, кстати, в микрофон – голос доносился из динамиков над диванами. Помимо прожекторов здесь были натыканы камеры и операторы с охотой снимали происходящее в зале. Над диванами висела все та же эмблема «V» на большой растяжке.

– Убью!

Один из дружков капюшона, схватил микрофон с дивана и попытался меня пришибить увесистой штуковиной.

Промазал.

Прежде чем его повалили на бетон, я съездил ему в висок ногой.

Клац!

Второй рванул вперед, и я начал оглядываться в поисках чего поувесистее, чтобы остудить пыл драчуну… но после моего удара на бородатом повисли свои же, удерживая. Хоть инстинкт самосохранения у них есть, уже радует. – Запомни его, – визжал очухавшийся Мага.

– Э! Ти мой брат огорчил! – надрывался один из дружков.

Серьезно? Их «брат» только что пытался добить лежачего… а я его огорчил? В такие моменты я даже проникаюсь методами Витьки Козлова, разделяю их. Всей компании мешок на голову, да по маршруту: багажник – лес – могилу копать собственноручно.

Нет, это не Россия… это другая планета, где гнида – это не позор, а образец.

– Саня, пойдем!

Пара амбалов в масках взяли меня за локти и попытались вести. Я рефлекторно одернулся и заметил, что на мне тоже маска и камуфляж. Я – охранник!

– Руки убери, – предупредил я.

– Не дури говорю, – зашептал на ухо «коллега», но руку убрал. – Тебя Игорич уволит на хрен!

Боюсь не могу? Неа…

Но оставаться здесь и правду нет смысла. Мага снял майку, залез на диван и тыкал в меня пальцем, выкрикивая угрозы. Он, похоже, совсем не думал, что говорил… Но пояснять, что слово подразумевает ответственность, не буду. Не здесь. На меня камеры смотрят. Ненароком дурака покалечу и видео ляжет следаку на стол, а я обещал Светке за Линдой присмотреть!

Не знаю куда я попал, как уцелел, после очереди в туловище из автомата, но в отличие от этих вентиляторов, мое слово кое-что стоит.

Мы прошли в коридор, там стоял мужик лет тридцати. В ухе наушник, правда странный, без провода… впрочем в такой суете могли оборвать.

Он кивнул в коридор, где охрана держала Магу и его свиту. Не понимают пацаны, что король то голый…

– Проследите, чтобы уехали. А то на улице уже грозятся продолжить. Нам это не нужно.

Он перевел взгляд на меня. – Ефимова к боссу. Немедленно. Сергей Игорич рвет и мечет.

– Сделаем Ренат, – в унисон закивали мои сопровождающие.

– Потом мы с тобой еще поговорим, Саша! – процедил Ренат явно не по-доброму.

– Если вопросы есть, сейчас задавай, – спокойно ответил я, хотя внутри происходило эмоциональное извержение.

Он одарил меня взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Развернулся и ушел обратно в зал. Охрана проводила его взглядом. Я тоже, пытаясь понять кто это вообще такой и какие у него претензии ко мне. – Саня, ты бы начальнику не грубил… ты в курсе, что на выходе тебя теперь целый кишлак ждать будет? – тихо сказал один из охранников. – Если Ренат не вмешается, тебе хана!

– Леня прав, там уже братьев вызванивают, – вздохнул второй сопровождающий.

Действительно, один из бедолаг с кем-то разговаривал, приложив к уху светящуюся коробочку. Мобила, получается… ни хрена у них аппараты. В первый раз такое вижу!

Что-то здесь не то… ну не может быть труба у такого, как этот. Кто ему связь оплатит и за какие заслуги? А он уже наговорил баксов на десять и даже отключаться не собирается.

Мы подошли к двери кабинета. Изнутри слышалось, как кто-то ведет разговор по телефону.

– Да, нехорошо вышло… все понимаю, у нас лицензия на волоске… не повторится, под мою личную ответственность…

Леня постучал и приоткрыл дверь с табличкой со странной надписью СЕО V-Fight Хайпенко С. И.

– Ира, мы Ефимова привели, Ренат сказал его босс вызывает, – сообщил он.

Ну, во-первых, не привели, я сам пришел. Во-вторых, я пометил про себя, что обращаются ко мне не иначе как Саня Ефимов. Будем считать, что крыша у меня не поехала и я – это я.

В ответ из приоткрытой двери послышался раздраженный голос:

– Секундочку, Илона Викторовна, – затем голос стал громче, резче. – Дверь на хер закрой! Ира я с учредителем говорю, твою мать!

Леня втянул голову в плечи и захлопнул дверь. С той стороны щелкнул замок. Илона как ее там по батьке – учредитель всего этого? В смысле женщина? Хм…

– Сань, придется подождать, – бросил он, не глядя.

Я присел на лавку, охрана устроилась по бокам от меня. Медленно поднял руки, взглянул на кисти. Чужие. У меня пальцы сломаны, срослись неправильно, а тут и близко такого нет.

Хрень какая-то!

Я потянулся и снял маску, чувствуя свежий воздух, будто вынырнул. Ощущение все равно, что в чужую кожу залез. Ни одного своего шрама, ни одной царапины.

Зрачки привыкали к тусклому свету коридора. Все здесь было не моим. Суставы и те двигаются не так. Тело ощущалась как чужая шинель: вроде мое, но не мое.

Только что я стоял у железнодорожного переезда, говорил с Козловым, чувствуя, как под ногами вибрируют земля от проходящего состава. А теперь бетонный пол, двери с картонными замками и непонятными надписями.

Арифметика упорно не сходилась.

Леня достал свою трубу с ярко вспыхнувшим экраном, и я окончательно убедился в том, что прогресс прошел мимо меня.

– Сань давай сфоткаемся, брат? – вдруг предложил он.

– А тебе моя рожа зачем? – уточнил я.

– Да как зачем, как выпуск конференции выйдет, ты звездой проснешься! – заверил Леня.

– Если Игорич не вырежет, – буркнул второй, имени которого я по-прежнему не знал.

Леня перевернул свою трубу, и я увидел на обратной стороне три большие камеры. Пока рассматривал чудо техники, охранник стянул маску, вытянул мобильник и приобнял меня за плечи.

И вот тут я все понял…

Сначала я увидел на экране телефона дату, а потом, когда Леня провел по нему пальцем, увидел свое лицо. На меня как из зеркала смотрел паренек лет двадцати пяти. Брюнет, с выделяющимся скулами и карими глазами.

Новый я.

Осознание свалилось, как ушат ледяной воды. Это точно не мое тело и сейчас не 1996-й.

– Какой сейчас год? – спросил я.

– Че? – Леня рассматривал получившуюся фотографию на экране мобильника.

Второй, так и не снявший маску с удивлением посмотрел на меня.

– Слышь, тебе ж по голове вроде не прилетело…

– Год какой? – повторил я. – Две тысячи двадцать пятый?

– Две тысячи двадцать пятый, угу! – усмехнулся Леня, не отрываясь от экрана.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Две тысячи двадцать пятый… прямо как мушкетеры тридцать лет спустя. Ну почти… двадцать девять.

Я перевел взгляд на второго.

– Где я?

Тот усмехнулся, но уже не так уверенно.

– Да не гони! Ты бы лучше думал, что боссу будешь говорить, Сань…

Он не успел продолжить. Щелчок замка и дверь кабинета распахнулась. На пороге появилась девушка. Молодая. Даже слишком.

Что-то в ней сразу вызвало отторжение. Нет, девка была реально красивой, но… я не сразу понял, человек это или манекен. Улыбка как в телемагазине, голос как у робота. Кожа блестит, ногти хищные и изогнутые.

На нее, может, и засмотрелся бы, если бы не чувство, что это все ненастоящее. Как будто она не живая…

– Проходите, Ефимов, Сергей Игоревич ждет, – сказала она тихо.

Я поднялся, оглянулся на охранников, те сразу спрятали свои мобильные при виде бабы. – Только… он не в настроении. Ему звонила Илона Викторовна, – почти шепотом, добавила девчонка. – Она уже в курсе ситуации!

Дверь за спиной закрылась бесшумно. Снова щелкнул замок.

Я мог бы развернуться и уйти. Мог бы. Но я пообещал Светке, что позабочусь о Линде, а значит, должен выжить. Ну а чтобы выжить, надо понять, где я и кто тут главный. А заодно уточнить свои стартовые позиции.

Внутри через небольшой коридорчик, меня встретил просторный кабинет. Толстые ковры глушили шаги. Пахло кожей, свечами и чем-то химическим, дорогим. Свет был не прямой, шел сбоку, из ламп в стенах. На массивном столе был только стакан воды. Идеальный порядок. Слишком идеальный.

Сергей Игоревич сидел в задумчивости, театрально склонив голову и уперев лоб в растопыренные пальцы. Рост под метр девяносто, спортивного телосложения, все на нем сидело, как с иголочки. Щетина аккуратная, пальцы белые, как у человека, который сейчас пережевывает злость.

Я сел, не дожидаясь приглашения. Так называемый «босс» даже головы не поднял, стиснул зубы со скрипом, как будто пытался не взорваться.

– Что это было, Ефимов?

Тишина длилась секунду. Потом пошло как по маслу, с нарастающим паром:

– Ты осознаешь, что натворил? У нас контракты. Спонсоры. Съемки. Виральность, понимаешь это слово?.. Просмотры, клики, метрики! Теперь из-за твоей выходки все пойдет под откос! Федерация может нас лицензии лишить! Это шоу! Это, сука не подворотня! А ты ломаешь мне одного из самых рейтинговых участников!

Он вскочил, заметался по кабинету, будто искал, куда впрыснуть злость. Подошел к стене, ткнул пальцем в рамку:

– Видишь?! Это, мать ее, золотая кнопка YouTube!

Я покосился на рамку. Пацана задушил, а он мне про кнопки в рамке рассказывает.

– Это работа! Годы! Бабки! Люди! Конверсия! Все к чертям из-за одного твоего «подвига»!

Я молчал. Черт возьми, я вообще его не понимаю! Какая кнопка? Какая к черту конверсия? Будто мы не про драку говорим, а про математику. «Босс» говорил на русском, но смысла было, как в радиошуме.

Сергей шел дальше, разгоняясь, как будто говорил сам с собой.

– На хрен мне такие охранники, если вы в кадр лезете, ломаете хореографию! Вы че творите!

Я смотрел на него внимательно. Он пацана то видел? Его ногами били, он сознание потерял. А этот мечется по кабинету и орет, потому что «в кадр влезли».

Я долго молчал, но терпение кончилось. Поговорить с ним по-людски точно не выйдет, так что пусть гуляет лесом.

– Слышь, Листьев. Сюда послушай, – оборвал я.

Хайпенко вздрогнул, явно не ожидав, что я посмею его перебить. Я медленно поднялся.

– Ты сам понял, что сейчас сказал? Я за пацана влез. Его, уже без сознания, собрались ногами в пол втаптывать. А ты мне про бабки втираешь. Про рейтинги какие-то. У тебя тут кнопки, а у меня все проще: или ты за своих, или ты гнида последняя.

Сергей побелел, как мел. Начал поправлять узел галстука, словно тот его душил.

– Уволен! – завизжал. – У-во-лен, слышишь?! Засужу! Нет… я Ренату скажу, он из тебя…

– Рот закрой, – грубо перебил я.

Хайпенко вытаращил глаза. Я решил, что еще одно слово и сломаю ему нос. Но в этот момент у гниды вдруг зазвонил мобильник. Он покосился на экран, изменился в лице и тотчас взял трубку. Про наш разговор мигом забыл. Снова заметался по кабинету, как лев в клетке, прижимая телефон к уху.

– Да не может такого быть, то был разговор не под запись, утечки быть не могло… – скулил Хайпенко в трубку, как нашкодивший первоклашка, оправдывавшийся перед учителем.

Я не стал ждать, когда он освободиться. Развернулся и пошел на выход. Разговаривать тут не о чем.

У двери, на тумбе под зеркалом, в аккуратной кучке лежали фирменные блокноты, ручки, значки с логотипом «V-FIGHTS». Мимоходом я взял блокнот, подбросил в руке – добротный. Захватил и ручку. Возьму как выходное пособие.

Я уже тянулся к двери, но взгляд зацепился за стеклянную табличку на стене.

Медиа-холдинг «VЕКТОР», ГК «Козлов и партнеры», генеральный директор Виктор Козлов.

Строгий шрифт, металлический отблеск, треугольники, пересекающиеся, как прицел.

Под ложечкой тут же засосало.

В смысле Козлов? Витя?

В голове промелькнули слова бывшего друга о том, что он собирается назвать свою компанию в честь щенка.

Я вышел из кабинета, осознавая увиденное. Козлов живой? Выходит, я не убил его? Теперь у него офис, свет, охрана… Если так, то вырос Витя, конкретно вырос. С низов сделал империю, как и обещал. Только все равно воняет от тебя тем же самым.

Мысли крутились не самые приятные… я не знал, что за годы моего отсутствия случилось со Светкой. Родила она? Ее нашел Козлов? Что с Линдой? Если Витька жив… Свете пришлось непросто, как и детям. Линда не просто так не разговаривала.

Что теперь?

Я не владел информацией, но понимал, что пока не вписываюсь в этот мир. Тут все… наоборот. Как в кино, когда неважно, что ты сделал, а важно, как это сняли.

Но я знал, что умер и получил свой шанс снова. Двадцать девять лет спустя.

Дверь за мной захлопнулась. В коридоре дышалось легче, может, потому что меньше воняло деньгами и показухой.

– До свидания, Ефимов, – раздалось сбоку.

Я повернулся. Ирочка косилась на меня с живым интересом. Похоже, слышала весь наш разговор.

– Чао, бамбино, сеньорита, – хмыкнул я. Старый рефлекс, как на автомате. Девчонка усмехнулась растерянно, но по-честному. Видимо, такие реплики тут давно в музее хранят. Надо притормозить и что называется фильтровать базар. А то ещё подумают, что мне триста лет, и я выполз из тьмы.

Девчонка вдруг выдернула листок из блокнота, что-то нацарапала и протянула мне. Я взял.

Бумага с закорючками, ни имени, ни телефона. Какие-то точки, буквы латиницей.

– Моя инста, – сказала она и даже слегка смутилась.

– Ста?.. – я поднёс бумажку ближе. – Чего твоя?..

– Ну… соцсеть. Запрещенная с фоточками, – пояснила она, озорно хлопая глазками. – Можешь написать в директ.

Я кивнул, но в голове крутилось только одно: что за херню она сейчас сказала?

Инста-директ, мать его…

Сунул бумажку в карман, сделал вид, что всё понял. Но внутри ощущал себя как дед, попавший на рейв – свет, музыка, слова, и всё мимо.

– Ир, а Ир… а это ж контора Козлова, да? – как бы невзначай спросил я, рассматривая логотип «Vектора» на стене за ее спиной.

– Козлов Группс, – заверила она. – Вектор входит в группу компаний!

– А кабинет его где?

Она чуть смутилась вопросу.

– Чей?

– Козлова.

– Так не здесь… управление Вектором за Сергеем Игоревичем.

– А если не здесь, то где?

– Не знаю… Виктор Павлович большой человек. И офисов у него десятки…

Ясно. Твой Виктор Павлович, Ирочка не большой человек, а большой мудак.

С порога зайти к Вите не получится. Жаль. С другой стороны, может и к лучшему, светиться мне преждевременно. Для начала надо осмотреться. Да и что я ему скажу – привет через тридцать лет? Так и до дурки недалеко. Так что светиться кто я такой точно не следует. Я не Иван Васильевич, да и профессию менять не буду.

В коридоре двое охранников посмотрели на меня как на Христа, явившегося народу. – Уволил? – вкрадчиво спросил Леня.

– Он с тебя теперь три шкуры сдерет, – мрачно пробурчал второй.

Я усмехнулся.

– Главное, пацаны, сами не растеряйтесь по этой жизни. Тут, я вижу, если не прогибаешься, то списывают. Где выход?

– Вон, по коридору, потом налево. Выходи через черный вход, ну чтобы без проблем… ну ты понял.

Я кивнул и пошёл.

– Сань! Форму не забудь оставить! – крикнули мне вдогон. – И с Ренатом поговори! Он же сказал!

Правильно. Шмотка не моя. А вот с Ренатом или с кем-либо другим я разговаривать не собирался. Меня уже от этого места подташнивало. Да и кто такой Ренат, ни имею понятия, видел его один раз. Надо поговорить – сам найдет.

На раздевалку указала табличка на одной из стен, с картинкой на двух языках. Указатель куда идти. Сейчас, наверное, даже туалет с переводчиком. Я шел, не торопясь, шаг за шагом, будто примеряясь к новому телу. Рука нащупала ключ в кармане и на нем был выбит номер шкафчика.

В раздевалке не было ни души. Я нашел свой шкафчик, открыл. Внутри на вешалке висел спортивный костюм с надписью «Федерация бокса России».

Неплохо. Значит мой полный тезка боксер. Уже радует, что тело со спортом дружит. Надо проверить, что из него, то есть уже из себя можно выжать. А не радует то, что ребята боксеры, из тех, кто в спорте по серьезному, по-прежнему вынуждены где-то работать помимо спорта. Вот и бывший обладатель этого тела устроился охранником… почти тридцать лет прошло, а в этом плане не поменялось ни черта.

На верхней полки лежал телефон. Неброский, треснутое стекло. Вроде как мобила, но без кнопок, только пластмассовая крышка и стекло. Такой как был у Лени. Я покрутил, нашёл единственную кнопку и нажал. Экран ярко вспыхнул, появилась надпись: «Введите код».

Ну да. Код. Ага. От чего? От квартиры моей бывшей? Уже хотел бросить, но он… вжик и включился сам. Лицо мое узнал. Я даже отшатнулся. Блин, чувствую себя папуасом, впервые увидевшим блага цивилизации. – Ни хрена себе… В руках у меня светилась панель с кучей значков. Яркие, цветные, будто наклейки с жвачек. Но вместо Дональда Дака или Микки Мауса – кружочки, стрелки, восклицательные знаки.

Один значок с трубкой, вроде как звонок, в нижнем левом углу. Ткнул в него пальцем и увидел кучу вызовов, подсвеченных красным.

Некоторые подписаны: «не брать». Допустим, но пусть позвонят, а там разбираться будем.

Один из значков был похож на глаз. Или на камеру. Я ткнул любопытства ради. Экран тут же показал мои ботинки. Внизу застыл кружок, и я эксперимента ради нажал на него подушечкой пальца.

Щёлк.

Снимок застыл прямо на экране.

Значит, тут так. Ни тебе «Зенита», ни кассеты, ни проявки. Фотографирует и сразу показывает. Не полароид, конечно, мгновенной проявки снимков нет, зато фотографии на удивление четкие… Даже грязь на полу и ту видно.

Надо запомнить функционал, пригодится.

В этот момент телефон вспыхнул и завибрировал. Появилась надпись по середине: Ренат СБ.

– Внимательно… – я поднес аппарат к уху.

В ответ ни звука. Телефон продолжал вибрировать и голосить. Я снова нажал кнопку, которой включал мобилу, но экран погас и дозвон прекратился. Видимо, сбросил.

Через несколько секунд звонок повторился. На этот раз я нащупал другие кнопки – громкость: убавить и прибавить. Потом ещё пару. Всё не то.

Я чертыхнулся, сбросил снова. Не до этого сейчас. Разбираться с чудом техники буду позже. Наверняка же инструкция где-то есть.

В шкафчике нашлись ключи, какая-то белая пластмасса с логотипом, то ли бейджик, то ли современный пропуск. Может, как раньше на проходной, только без фотки.

Рядом валялась пластиковая карточка. На ней зелёный логотип и надпись «Сбербанк».

Узнаю.

Только раньше в кассе давали сберкнижку, а тут кусок пластика. Деньги, значит, теперь без бумаги? Так нет, рядом лежали купюры. Цифры на них крупные – тысяча, одна пять тысяч. С виду серьезно. А по факту? В 96-м я бы за такие бумажки «сдачу не надо» говорил. Теперь, может, на них и коробку спичек не купишь. А может, наоборот, если у тебя пять косарей в кармане, то считается, что живёшь?

Я взял одну в руку. Бумага тоньше, чем раньше. Почти как фантик, но краска держится, блестит. Убрал купюры в карман. Сколько теперь рубль стоит? Надо узнать.

Переоделся, сложил форму аккуратно в шкафчик. Спортивный костюм оказался по размеру, как после ателье. Двигаться удобно. Сел – нигде не тянет, плечи не жмут. В самый раз!

Уходить тихо, через заднюю дверь, я не собирался. Не мой стиль. Но бородатые будут ждать, это точно, меня пацаны предупредили. Впрочем, блокнот и ручку я тоже взял не просто так. Запишу номера машин бородачей, подмечу другие детали, если будут. На улице лучше быть готовым ко всему. К тому, что затем врага придется искать – тоже.

В кармане олимпийки ждал ещё один сюрприз. Вытянутый ключ с логотипом «Mercedes» и брелок с кнопками… Я нажал и брелок пикнул, мигнул огонёк.

– Ни фига живём… – протянул я, оживившись.

Выйдя из раздевалки, прошёл по узкому коридору, резкий поворот и я уперся в тупик. Стеклянная перегородка, металлическая штука, вроде турникета. Только не как в метро, эта блестит, хромированная, красные точки бегут по панели сбоку.

Подошёл ближе, пытаясь разглядеть кнопку или ручку на турникете, но не нашел. Попробовал толкнуть, но перекладина не сдвинулась.

Сбоку в стеклянной будке сидел охранник, ковырявшийся в зубах спичкой. Я постучал в стекло, и он поднял глаза.

– Отец выпусти, а то сломаю что-нибудь ненароком.

– А пропуск не судьба?

Я достал белую карточку из кармана и показал через стекло. Он нехотя встал, вышел, взял мою карту, приложил к панели. Лампочки мигнули зеленым.

– Работает же все! Че телишься Ефимов? Или тебе как этим – башку отбили?

Турникет щелкнул и я, толкнув перекладину, шагнул вперед.

– Пропуск забираю? – спросил вахтер. – Ты, как я понял, всё – уебен зе бите?

– Так точно.

– А с Ренатом говорил?

Я покачал головой. Он посмотрел с усталостью, как человек, которому всё надоело. Типа «я сказал, а ты делай, как хочешь».

Дверь за мной закрылась. Чёрный вход оказался обычной бетонной створкой с торца здания. Без вывесок или табличек. Просто неприметная дверь, какой, наверное, и должен быть черный вход.

Я вышел, щурясь, на улице стоял погожий день. Воздух здесь был немного иной. Пыль, выхлоп, жара от асфальта. Дышать что ли тяжелее… да и мир все-таки другой. Привычные вещи остались – бетон, охранники, пыль. Но за всем этим электронные системы, лампочки и сигналы.

Машин здесь… море. Одна к одной. Блестящие, новые. Каждая как выставочный образец. Глянул на номера региона – три семерки. Столица, значит, но одной семеркой больше привычного обозначения.

Я взглянул на надпись на заднем бампере одного из джипов и даже кашлянул от удивления.