Рай на Земле

Но просто задать вопрос было недостаточно. Нужен был тест. Неопровержимый. Я выбрал самый известный. Я останавливался и внимательно смотрел на свои руки. Изучал линии, складки кожи, форму ногтей. А затем делал нечто абсурдное: пытался проткнуть ладонь левой руки указательным пальцем правой.

В реальности это, разумеется, было невозможно. Палец упирался в упругую кожу. Я чувствовал себя идиотом. Прохожие косились на меня, как на сумасшедшего. Но я знал, что это – тренировка. Тренировка критического мышления, которое должно было сработать в самый нужный момент.

И этот момент настал.

Однажды ночью мне снилось, что я снова в том ресторане. Тот же стол, тот же безвкусный бишбармак. Та же боль. Она сидела напротив и говорила те же режущие слова. Я чувствовал, как отчаяние снова затапливает меня. И тут, по привычке, выработанной сотнями повторений наяву, я опустил взгляд на свои руки, лежащие на столе.

И задал вопрос: «Не сплю ли я?»

Я медленно поднял указательный палец правой руки и ткнул им в левую ладонь.

И он прошел насквозь.

Как нож сквозь масло. Как призрак сквозь стену. Без сопротивления, без боли. Я смотрел на свой палец, наполовину утонувший в ладони, и в этот миг…

Мир вокруг меня взорвался.

Цвета стали в тысячу раз ярче. Звуки – кристально чистыми. Боль, которая только что разрывала меня на части, исчезла, оставив после себя лишь холодный пепел воспоминания. Женщина напротив замерла, как восковая фигура. Я посмотрел на нее, и впервые за долгое время не почувствовал ничего, кроме отстраненного любопытства.

Я ОСОЗНАЛСЯ.

Это чувство невозможно описать словами. Это была эйфория абсолютной власти. Я был богом в своем собственном мире. Я встал из-за стола, рассмеялся – громко, свободно, как смеялись мастера на крыше. Я посмотрел на свои руки – настоящие, живые, подчиняющиеся моей воле. Я мог делать все что угодно.

Я взлетел. Просто оттолкнулся от пола и взмыл к потолку ресторана, пролетев сквозь него, как сквозь облако. Внизу остался мой кошмар – застывшая сцена моего унижения. А я летел над ночным Гонконгом, и неоновые реки огней струились подо мной. Я был свободен.

Шаг третий: Техники входа. MILD и WILD, врата в иные миры

Первый успех окрылил меня. Но я понимал, что это была случайность, удача. Чтобы стать настоящим архитектором, а не случайным туристом, мне нужны были ключи от дверей в этот мир. Я освоил две основные техники, два разных пути.

MILD (Мнемоническая Индукция Осознанных Сновидений): Это был путь намерения. Каждую ночь, ложась спать, я повторял про себя, как мантру: *«Когда я в следующий раз увижу сон, я пойму, что это сон»*. Я не просто бормотал слова. Я вкладывал в них всю свою волю. Я представлял, как снова делаю проверку реальности, как мой палец проходит сквозь ладонь, как мир вокруг вспыхивает осознанностью. Я программировал свое подсознание, сажал семя намерения в плодородную почву сна. И это работало. Осознания стали приходить чаще, уже без проверок. Я просто *знал*, что сплю.

WILD (Пробуждение Инициированные Осознанные Сновидения): А вот это был высший пилотаж. Путь воина духа. Техника требовала дисциплины и отваги. Я ставил будильник на 4 часа утра, просыпался и около получаса бодрствовал. Я не включал яркий свет, не смотрел в телефон. Я сидел в полумраке и перечитывал свой дневник снов, настраивая свое сознание на нужную волну.

Затем я ложился снова. Но теперь моя задача была не заснуть, а сохранить сознание, пока тело проваливается в сон. Это было самое странное и пугающее переживание в моей жизни. Сначала наступал «сонный паралич» – тело становилось тяжелым, ватным, я не мог пошевелить и пальцем. Затем приходили вибрации. Все тело начинало гудеть, как трансформаторная будка. Я слышал странный гул, треск, иногда голоса. Мой западный ум кричал от ужаса: *«Ты умираешь! Это инсульт!»* Но я помнил наставления из книг и знал: это переход. Это граница миров.

Нужно было не испугаться, а расслабиться и позволить процессу идти. И вот, когда вибрации достигали пика, я делал мысленное усилие – «выкатывался» из своего физического тела.

И вот я уже стою посреди своей комнаты. Рядом, на кровати, лежит мое спящее тело. Я могу подойти к стене, протянуть руку и почувствовать, как она проходит сквозь нее, ощущая лишь легкую, прохладную вибрацию. Я был духом. Я был чистым сознанием.

Лаборатория Души: Открытия во сне и наяву

Осознанные сны стали моей личной лабораторией, моим университетом. Я больше не убегал от кошмаров. Я шел им навстречу. Я находил свою бывшую и говорил с ней – не для того, чтобы вернуть прошлое, а чтобы отпустить его. Я летал над городами, дышал под водой, проходил сквозь землю, изучая ее слои, как в геологическом разрезе.

Мои проводники из первого сна, Вонг Шун Ленг и Брюс Ли, стали моими постоянными наставниками. Я находил их на той самой крыше под двумя лунами. Я задавал им вопросы о структуре тела, об энергии, о смысле жизни. Они редко отвечали словами. Они отвечали образами и ощущениями.

Однажды я спросил Вонг Шун Ленга: «Учитель, из чего на самом деле состоит мир? В моих учебниках пишут про атомы, протоны, электроны… Но это кажется таким мертвым».

Он улыбнулся своей кошачьей улыбкой и протянул ладонь. На ней, как рой светлячков, заплясали мириады золотых искр.

– Они учат вас, что атом – это мертвый шарик, – прозвучал его голос прямо в моем сознании. – Ядро и электроны. Скучная, безжизненная схема. Но посмотри внимательнее. Всё вокруг – это танец света. Живые искры. Нет «мертвых» атомов, есть только спящие. Вселенная – не набор частиц, а единое, дышащее тело, система **живых свето-атомов**.

– А связь между ними? – спросил я, завороженный.

– Это не безликая «сила притяжения», – подхватил Брюс Ли, его руки плавно чертили в воздухе две соединяющиеся светящиеся сферы. – Это выбор. Согласие быть вместе. Это и есть истинная **ко-валентная связь – совместная доблесть**. Общая воля быть единым целым. Когда атомы твоего тела выбирают быть вместе в гармонии, ты здоров и силен. Когда их согласие нарушено – ты болеешь.

Я просыпался после таких снов совершенно другим человеком. Но главное открытие ждало меня в реальном мире.

Грань между сном и явью начала стираться. Не в том смысле, что я путал их. А в том, что я начал замечать: в бодрствовании я тоже «сплю». Я живу на автомате, подчиняясь привычкам, социальным программам, чужим правилам. Я реагирую, а не действую. Я – марионетка своих же собственных неосознанных импульсов.

Осознанность во сне научила меня осознанности наяву. Я начал останавливаться и спрашивать себя: *«А не сплю ли я сейчас? То, что я делаю – это мой выбор или автоматическая реакция?»*

И я увидел, что этот мир – тоже сон. Великий Сон, который мы творим вместе. И я могу влиять на свой личный участок этого сна своим намерением, своим вниманием, своим выбором.

Это было самое мощное открытие в моей жизни. Я перестал быть жертвой обстоятельств, брошенным и униженным мужчиной, плывущим по течению чужих решений.

Я стал архитектором своей реальности. И моя первая задача была – построить себя заново.

Часть II. Путь Силы

Глава 4. Столкновение с реальностью: Кровь, страх и рождение воина

Сон пятый.

Мое обучение в школе Учителя Ип Мана было погружением в тишину. Я учился опустошать свой сосуд, становиться легче, прозрачнее. Но для чего? Чтобы ветер мог свистеть сквозь меня, не встречая преград? Чтобы стать призраком, скользящим по жизни? Ответ пришел, как и все важные ответы в моей жизни, во сне. Во сне, который был реальнее любой драки наяву.

Это был один из тех снов, что рождаются на границе миров. Я не просто уснул – я провалился в другую реальность, сохранив при этом остроту и ясность сознания, отточенную месяцами медитаций.

Я шел по ночному Гонконгу. Не по туристическим проспектам, а по узким, влажным переулкам Монгкока, где воздух пахнет смесью гниющего дуриана, жареного тофу и озона после недавнего ливня. Неоновые иероглифы, размытые дождем, стекали по стенам, окрашивая мокрый асфальт в ядовито-зеленые и кроваво-красные тона. Город дышал, как огромное, спящее чудовище.

Внутри меня царила странная тишина. Та самая, которую я так долго искал в зале Учителя. Мои шаги были бесшумны. Я не чувствовал усталости. Я чувствовал себя не телом, а потоком, единым с этим городом, с его ночным дыханием. Я был пуст. И в этой пустоте таилась неведомая мне доселе сила.

Именно в этот момент они вышли из тьмы.

Их было трое. Они не выскочили с криками, нет. Они просто материализовались из темного проулка, перегородив мне дорогу. Как три тени, обретшие плоть. В их движениях не было суеты – только хищная, отточенная годами уличных стычек уверенность. Я остановился. Расстояние между нами – не больше десяти шагов.

Мой старый мир, мир, где я был бизнесменом, мужем, жертвой, – взорвался бы паникой. Мозг закричал бы: *«Беги! Зови на помощь! Отдай им всё!»* Но сейчас… сейчас мой ум был тих. Он был наблюдателем.

Один из них, коренастый, с плоским, разбитым носом, сделал шаг вперед. В его руке тускло блеснул кастет.

И тут пришел страх.

Он ударил не в голову, а в живот. Ледяной, липкий, животный ужас, который парализует волю и превращает человека в дрожащую добычу. Мои ладони вспотели. Сердце пропустило удар и забилось, как пойманная в силки птица. Я почувствовал, как тело инстинктивно сжимается, готовится к боли, к унижению. «Ты слишком большой, слишком тяжелый, слишком неуклюжий», – прошептал в голове голос того парня из первой школы. «Ты ничтожество. Тебя снова сломают».

Они двинулись на меня. Медленно, наслаждаясь этим моментом, как волки, загоняющие оленя.

И в этот миг, на самом дне паники, всплыло другое воспоминание. Голос Учителя Ип Мана, тихий, как шелест листьев: «Не противься. Встречай».

Я сделал вдох. Глубокий, до самого центра живота. И вместе с воздухом в меня вошла тишина. Страх не исчез. Он остался, но теперь он был не хозяином, а просто фоновым шумом, как далекий гул города.

Первый удар был нацелен в лицо. Быстрый, грязный, рассчитанный на то, чтобы ослепить и сломать. Мое старое «я» попыталось бы отшатнуться, закрыться руками, проиграть еще до начала. Но мое тело, вышколенное сотнями часов практики «Малой Идеи», сделало иное.

Оно не отступило. Оно шагнуло навстречу.

Я не думал. Я *был*. Моя рука, расслабленная, как плеть, взметнулась вверх. Не блок, нет. Движение «Тан Сао» – рассекающая рука. Она не остановила удар. Она встретила его, слилась с его энергией и мягко увела в сторону. Кулак с кастетом пролетел в сантиметре от моего виска, увлекая за собой потерявшего равновесие нападавшего.

В этот момент мир замедлился. Я видел всё: расширившиеся от удивления глаза бандита, капли пота на его лбу, напряженные жилы на шее второго, который уже замахивался для удара сбоку.

*«Сосредоточься на центре, и тело само найдет путь».*

Я не повернулся к нему. Я остался на центральной линии. Мой локоть, следуя за первым движением, коротко, почти без замаха, ударил в ребра пролетевшего мимо первого бандита. Не было хруста. Был глухой, влажный звук, и изо рта нападавшего вырвался сдавленный хрип. Он согнулся пополам.

Второй удар пришелся по голове. Я не успел увернуться. Кастет чиркнул по скуле, и я почувствовал горячую, липкую струю. В глазах на миг потемнело. Вкус крови наполнил рот.

И снова – выбор. Поддаться боли, упасть, проиграть? Или…

Я закрыл глаза. На долю секунды. И увидел не их тела, а их энергию. Хаотичные, яростные потоки света, летящие на меня. А я… я был не человеком. Я был структурой. Пирамидой. Несокрушимой формой, о которую разбиваются волны. Мои «живые свето-атомы», выстроенные практикой, держали строй.

Я открыл глаза. Третий, самый крупный, уже летел на меня, целясь в живот. Я не отступил. Я сделал то, чему учил Учитель. Я принял. Я чуть подался назад, пропуская его энергию сквозь себя, и в тот же миг, когда его кулак провалился в пустоту, я нанес два быстрых, почти незаметных удара кончиками пальцев – «Биу Джи» – в его горло и глаза.

Он взвыл. Не от боли – от шока и ужаса.

Я не знаю, сколько это длилось. Секунды? Вечность? Я стоял в центре, окруженный тремя поверженными телами. Один стонал, держась за ребра. Другой пытался подняться, утирая кровь с разбитого лица. Третий просто сидел на асфальте, мотая головой. Мое дыхание было ровным, спокойным, как после медитации. Тело болело, но внутри была звенящая, кристальная пустота.

Я победил. Но это был не я. Это была *практика*. Это была *структура*. Это была *пустота*.

И тогда из тени вышел он.

Вонг Шун Ленг. Тот самый, из моего первого сна. Он не был призраком. Он был из плоти и крови. Он стоял, прислонившись к стене, и в его кошачьих глазах не было ни удивления, ни одобрения. Лишь спокойное, внимательное наблюдение, как у мастера, оценивающего работу подмастерья. Он наблюдал за всем с самого начала.

Он подошел ко мне, молча протянул чистый платок. Я вытер кровь со скулы. Он посмотрел на свои руки, потом на мои, испачканные в чужой крови, и в его взгляде промелькнула тень… не то усмешки, не то печали.

– Ты хорошо дрался, – сказал он. Его голос был тихим, но проникал до самого сердца. – Ты использовал их силу против них. Ты был водой. Но это все равно война. Оборона. Реакция. Ты потратил свою энергию, хоть и немного.

Я молчал, не понимая, к чему он ведет.

– Хватит воевать, – сказал он, и его глаза вдруг сверкнули. – Давай торговать.

Я опешил. Торговать? Здесь, посреди переулка, пахнущего кровью и страхом?

– Что вы имеете в виду?

Он улыбнулся, словно прочитав мои мысли.

– Война – это когда ты тратишь свою энергию, чтобы сломать чужую. Ты победил, но цена – твоя кровь и твой риск. Это убыточная сделка.

Он сделал паузу, давая словам впитаться.

– А истинная торговля, лучший бизнес, – это когда ты используешь чужую энергию, чтобы создать ценность для всех, и в первую очередь – для себя. Когда они сами, добровольно, отдают тебе свою силу, потому что твое предложение слишком хорошо, чтобы от него отказаться.

Я смотрел на него, и в моей голове происходил переворот. Вся моя жизнь была войной. Я воевал за любовь. Я воевал за успех. Я воевал за уважение. И вот сейчас я выиграл настоящую войну за свою жизнь. Но он говорил, что есть другой путь. Путь, где не нужно воевать.

– Твоя сила сегодня была прекрасна, – закончил он. – Но это сила Воина. Я хочу, чтобы ты познал силу Торговца. Силу, которая перековывает оружие не в орала, а в жизненно важные технологии. Силу, которая заставляет людей выбирать тебя добровольно.

Сон начал таять. Образ Вонг Шун Ленга, переулок, неоновые огни – все стало расплываться, как акварель под дождем. Последнее, что я услышал, был его тихий смех. Тот самый, свободный смех с крыши.

Я проснулся в своей маленькой комнате в Гонконге. Сердце колотилось. Я поднес руку к лицу – на скуле пульсировала тупая боль, словно от удара. Я посмотрел в зеркало. Ни царапины.

Но я знал. Это было не просто сном. Это был урок. Посвящение.

В тот день во мне умер Воин, который реагирует на угрозу. И родился Воин-Торговец. Тот, кто создает системы, в которых борьба становится бессмысленной.

Я понял, что моя следующая задача – не оттачивать удары. Моя задача – создать свою первую «жизненно важную технологию». Технологию, которая изменит правила игры. Технологию, от которой невозможно отказаться.

Мой путь в бизнесе только начинался. И он был прямым продолжением моего пути в кунг-фу.

Глава 5. Встреча с Учителем: Разговор на крыше мира

Сон шестой.

Я проснулся не от будильника, а от фантомной боли. Тупая, пульсирующая боль в скуле, там, куда во сне пришелся удар кастетом. Я поднес руку к лицу. Кожа была гладкой, холодной. Ни царапины, ни синяка. Но боль была реальной. Она была якорем, который не давал сну раствориться в утреннем тумане. Она была печатью, подтверждающей подлинность пережитого.

Тот сон… он не был просто кошмаром. Он был экзаменом. И я его сдал. Я не сломался, не убежал. Я встретил страх, пропустил его сквозь себя и остался стоять. Я победил, но победа оставила во рту привкус пепла. Потому что это все еще была война. Реакция. Оборона.

*«Хватит воевать. Давай торговать».*

Эти слова, произнесенные Вонг Шун Ленгом из тени переулка, звучали в моей голове громче уличного шума за окном. Они были ключом. Но к какой двери? Я чувствовал это всем своим существом: сон не был концом истории. Он был приглашением.

Я встал, сделал несколько медленных движений из формы «Малая Идея», которую мы практиковали с Учителем Ип Маном. Тело двигалось плавно, но внутри все гудело от нетерпения. Я должен был его найти. Не призрака из сна, а реального человека. Человека, который научит меня «торговать» энергией, а не тратить ее на бессмысленные войны.

Но как найти легенду в этом многомиллионном муравейнике? Вонг Шун Ленг не был кинозвездой, как Брюс Ли. Он был мастером для мастеров, тенью, чья слава жила в узких кругах, в тихих залах и в уважительном шепоте учеников.

Мои поиски начались с чайных домов и пыльных лавок, торгующих травами и старыми книгами. Я спрашивал, показывал нацарапанное на бумажке имя. В ответ – лишь пожимание плечами, пустые взгляды или вежливое недоумение. «Кто? Никогда не слышал». Я был похож на безумца, ищущего иголку в стоге сена размером с мегаполис. Дни сливались в недели. Надежда начала истончаться, уступая место глухому отчаянию. *Может, это все было лишь игрой моего разума? Может, я просто сошел с ума от одиночества и потерь, и теперь гоняюсь за собственными галлюцинациями?*

Но фантомная боль в скуле не давала мне сдаться. Она была моим компасом.

Однажды вечером, совершенно вымотанный, я забрел в крошечную забегаловку в районе Коулун-Сити. Я заказал миску лапши и бездумно смотрел на старого китайца за соседним столиком, который с невероятной ловкостью перебирал кости маджонга. Я сидел там уже минут двадцать, когда он вдруг поднял на меня глаза. Взгляд был острый, пронзительный.

– Ты ищешь того, кого нельзя найти, если ищешь глазами, – сказал он на ломаном, но понятном английском.

Я замер с палочками в руке.

– Я… я ищу Учителя.

– Учителя находят тех, кто готов, – старик усмехнулся, показав золотой зуб. – А ты ищешь не Учителя. Ты ищешь подтверждение.

Он помолчал, давая мне переварить сказанное.

– Иди к старому рынку птиц. И слушай не пение, а тишину между песнями.

Он вернулся к своему маджонгу, давая понять, что разговор окончен. Это было абсурдно. Это было похоже на загадку из дзенского коана. Но это было единственное, что у меня было.

На следующее утро я был на Птичьем рынке. Сотни клеток, тысячи птиц. Воздух звенел от их щебета, трелей, криков. Это был оглушающий хаос звуков. *«Слушай тишину между песнями».* Что за бред? Я ходил по рядам час, два, три. Голова раскалывалась. Я был готов сдаться.

И тут я остановился. Я закрыл глаза и перестал *стараться* услышать. Я просто встал и позволил звукам проходить сквозь меня. И в какой-то момент, сквозь эту оглушительную какофонию, я действительно уловил ее. Паузу. Микросекунду абсолютной тишины между трелью одной птицы и ответом другой. И в этой тишине я почувствовал направление. Не умом, а всем телом. Это был едва уловимый вектор, магнитное притяжение.

Я открыл глаза и пошел на этот зов. Он вывел меня с рынка, провел через несколько запутанных переулков и привел к старому, обшарпанному зданию. Ни вывески, ни знаков. Лишь тяжелая деревянная дверь. Из-за нее не доносилось ни звука. Я толкнул ее.

Внутри, за простым деревянным столом, сидели несколько мужчин и пили чай. И среди них был он. Вонг Шун Ленг. Точно такой же, как во сне. Коренастый, спокойный, с глазами старой кошки, которая видела все. Он поднял на меня взгляд. В нем не было удивления. Лишь легкое, едва заметное любопытство, словно он ждал, но не был уверен, когда именно я появлюсь.

Я подошел. Мое сердце колотилось так, что, казалось, его слышал весь Гонконг.

– Учитель, – выдавил я. – Я… я видел вас во сне.

Один из мужчин за столом усмехнулся. Но Вонг Шун Ленг поднял руку, останавливая его. Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно сканируя, читая всю мою историю – боль, поиски, отчаяние и ту маленькую искру, что зажглась после сна.

– Сны – это хорошие карты, – сказал он наконец. – Но дорогу нужно пройти ногами.

Он встал.

– Пойдем. Поговорим там, где лучше видно звезды.

Он повел меня к лестнице в глубине здания. Мы поднимались все выше и выше. Скрипучие деревянные ступени, узкие пролеты, запах пыли и сырости. Это было восхождение. С каждым этажом шум города внизу становился глуше, а мое дыхание – ровнее. Наконец, он толкнул последнюю, ржавую дверь, и нас омыл ночной воздух.

Мы были на крыше.

Это не была гламурная терраса из фильмов. Обычная крыша старого гонконгского дома. Потрескавшийся бетон, какие-то ящики, веревки для белья, на которых трепетал забытый кем-то платок. Но вид… вид был на миллион долларов. Под нами расстилался город – живой, дышащий океан света. Неоновые реки текли между ущельями небоскребов. Миллионы окон горели, как мириады светлячков. Это была та самая крыша мира.

Вонг Шун Ленг подошел к самому краю. Я встал рядом.

– Ты научился опустошать свой сосуд у Ип Мана, – начал он, не глядя на меня. – Ты научился драться во сне. Но ты все еще воюешь. Даже когда побеждаешь.

– Во сне вы сказали: «Давай торговать», – произнес я. – Я не понял.

Он усмехнулся.

– Война – это когда две силы сталкиваются. Даже если ты победил, ты потратил энергию. Ты рисковал. Ты пролил кровь, пусть и во сне. Это всегда сделка с убытком.

Он указал на город внизу.

– А теперь посмотри сюда. Что ты видишь?

– Город. Огни. Миллионы людей.

– Неправильно, – его голос стал тише, но весомее. – Ты видишь энергию. В ваших западных учебниках пишут, что мир состоит из мертвых атомов. Ядро, электроны… скучная, безжизненная схема. Они учат вас, что все вокруг – просто материя.

Он протянул ладонь в темноту, словно зачерпывая ночной воздух.

– Но это ложь. Нет ничего мертвого. Посмотри на эти огни. Каждый – это жизнь. Каждая жизнь – это свет. Вселенная – это не набор частиц. Это единое, дышащее тело, система **живых свето-атомов**.

В моей голове вспыхнуло воспоминание из сна. Образы, которые я видел, обретали слова.

***

***

– Так что же такое «торговля»? – спросил я, завороженный.

– Торговля – это искусство выстраивать связи между этими живыми свето-атомами, – ответил он. – В ваших учебниках это называют «ковалентная связь». Скучный термин. А теперь послушай, как это звучит на самом деле. **Ко-валентная связь** – это **совместная доблесть**. Это не безликая сила притяжения. Это добровольное согласие двух или более атомов быть вместе, чтобы создать нечто новое, нечто большее. Общая воля.

Он повернулся ко мне, и его глаза в свете неона горели, как угли.

– Когда ты дерешься, ты силой заставляешь чужие атомы распасться. Это война. Когда ты торгуешь, ты создаешь такое предложение, такую структуру, что чужие атомы *сами хотят* соединиться с твоими. Они видят в этом выгоду, силу, красоту. Они добровольно вступают с тобой в «совместную доблесть». Это и есть лучший бизнес. Это и есть высшее кунг-фу. Это и есть путь создания Рая на Земле.

Меня словно ударило током. Все встало на свои места. Мой провал в отношениях – я пытался силой удержать ее «атомы» рядом со своими, вместо того чтобы создать «совместную доблесть». Мой бизнес – я воевал с конкурентами, вместо того чтобы создавать ценность, к которой клиенты стремились бы сами. Моя практика в зале – я учился отражать силу, а не притягивать ее.

– Твоя сила Воина была прекрасна, – сказал Вонг Шун Ленг, возвращая меня в реальность. – Но это сила для выживания. Я хочу, чтобы ты познал силу Творца. Силу, которая перековывает оружие не в орала, а в жизненно важные технологии, от которых невозможно отказаться. Силу, которая заставляет людей выбирать тебя добровольно.