Петербургская Литература Ежегодник 2025

Сергей Шаповалов

Петербургская Литература Ежегодник 2025

Петербургская литература 2025

СПб отделения Союза писателей России

Санкт-Петербург 2025

ББК 80/84

УДК 1751

Рисунок обложки: Оксана Хейлик https://oheilik.gallery.ru/

Петербургская литература, СПб

СПб отделение Союза писателей России, 2025. – стр.

Проза, поэзия, драматургия, история, публицистика, детская литература, переводы

Издание Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России.

Издаётся в авторской редакции

© Спб отделение СП России

От редакции альманаха «Петербургская литература»

Уважаемые читатели, у вас в руках пятый по счёту ежегодный альманах «Петербургская литература». Мы празднуем маленький юбилей.

Особенно приятно осознавать, что 2025-й – юбилейный год в истории страны. Нынче исполнилось 80 лет нашей Победы в Великой Отечественной войне. Мы от всей души поздравляем вас с этой знаменательной датой – с праздником воистину священным для всех нас.

В эти дни, когда наша Родина вновь проходит тяжёлые и суровые испытания, нам особенно дорога память о тех, кто отстоял нашу независимость и свободу в далёком 1945-м году и, несомненно, дороги те, кто в нынешнее время повторяет подвиг предков и отстаивает с оружием в руках их завоевания.

Эти строки написаны в начале года, а альманах выходит почти в самом его конце. Мы ещё не знали, чем закончится год, но твёрдо были уверены, что победа за нами, потому, что Россия – всегда за правду. С праздником!

Анатолий Козлов

СИМ ПОБЕДИШИ!

В русской истории немало трагических событий. Нередко они возникали в годы военных лихолетий. И это не случайно, потому что Россия на протяжении своей истории вынуждена была вести войны.

Подчас эти войны были полны критических моментов. И в эти роковые часы, порой, русских воинов поддерживала Божья Мать, являясь перед ними на поле брани и вселяя надежду на победу.

Так, во время Первой мировой войны, в сентябре, перед решающими сражениями 1914 года, было явление Богородицы под городом Августовом.

Являлась Богородица русским воинам и в Афганистане.

Есть множество свидетельств о явлении Богородицы на полях сражений в период самой большой и самый кровопролитной войны XX века – Великой Отечественной 1941-1945 годов.

В октябре 1941 г. Сталин приезжал в Царицыно к святой праведной Матроне (Никоновой), которая сказала ему: «Красный петух победит. Победа будет за тобой. Из начальства один ты не выедешь из Москвы» (Сказание о житии блаженной старицы Матроны. Сост. З. В. Жданова. Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь. 1994. С. 26-27.

«В 1941 году, когда немцы были уже в Химках, – вспоминала монахиня Сергия (Клименко), – из Москвы хотели вывозить мощи святого благоверного Князя Даниила. (Мощи преподобного Сергия Радонежского были уже вывезены историко-археологическим обществом с целью их сохранности). В ночь на 23 ноября по старому стилю Князь Даниил Московский сам явился Сталину (при Сталине ночью Кремль был освещен и все работали) и сказал: “Я хозяин Москвы, не трогайте меня, а то вам плохо будет”. […] О том, что Сталин видел Князя Даниила, рассказал мне архимандрит Иеремия (Лебедев [1885 –1.3.1953]), казначей Патриарха Алексия, когда я после войны приехала в Москву» (Монахиня Сергия (Клименко). «Минувшее развертывает свиток…», Издательство Московской Патриархии “Благо”. – 1998. – С. 118-119.

Когда началась Великая Отечественная война, Патриарх Антиохийский Александр III /+1958/ обратился с посланием к христианам всего мира о молитвенной и материальной помощи России. Перед лицом страшной беды не так много осталось у нее настоящих друзей.

11 апреля 1969 года – отошел ко Господу митрополит Илия (Карам) /08.05.1903 – 11.04.1969/, архиерей Антиохийской Православной Церкви, митрополит Гор Ливанских. Великий молитвенник за Православную Русь.

А тогда – в тяжелейшие для России дни войны – Владыка решил затвориться и просить Божию Матерь открыть, чем можно помочь России. Он спустился в каменное подземелье, куда не доносился ни один звук, и не было ничего, кроме иконы Божией Матери. Не вкушал пищу, не пил, не спал, а только, стоя на коленях, молился. Через трое суток бдения митрополиту Илии явилась в огненном столпе Сама Божия Матерь и объявила, чтобы он передал определение Божие для страны и народа Российского. Если все, что определено, не будет выполнено, Россия погибнет. "Должны быть открыты во всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии. Священники должны быть возвращены с фронтов и из тюрем, должны начать служить. Сейчас готовятся к сдаче Ленинграда, – сдавать нельзя. Пусть вынесут, – сказала Она, – чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнесут ее крестным ходом вокруг города, тогда ни один враг не ступит на святую его землю. Это избранный город. Перед Казанской иконой нужно совершить молебен в Москве, затем она должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу нельзя. Казанская икона должна идти с войсками до границ России.

Когда война окончится, митрополит Илия должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена".

Владыка немедленно связался с представителями Русской Церкви, с советским правительством и передал им все, что было определено. И сегодня в церковных архивах хранятся письма и телеграммы, переданные митрополитом.

Требования Царицы Небесной были, как это мы знаем из истории, неукоснительно выполнены. Подтверждение тому известны из источников, независимых от сказания протоиерея Василия Швеца «Чудеса от Казанской иконы Божией Матери» (Россия перед Вторым пришествием. Т. 2. С. 270-271, 274-275.)

Отец Василий получил сведения для последней части «Чудес…» во время личной встречи с митрополитом Илией в 1954 г. в Псково-Печерском монастыре, и в 1963 г. в Троицком соборе г. Пскова, а также в результате общения с духовным отцом преп. Серафимом Вырицким, бывшим в то же время духовником Патриарха Алексия (Симанского). Не исключены, разумеется, и другие источники информации.

Тогда, в 41-м году, Сталин вызвал к себе высших представителей православного духовенства и обещал исполнить все, что передал Илия, ибо не видел возможности спасти положение. Не было никаких сил, чтобы сдержать врага. Немцы находились уже под Москвой. Защитить столицу было, практически, некому. Голод и смерть гуляли по русской земле. Чудом держался Ленинград. Помощи ожидать не от кого. Боеприпасы и продовольствие, что удавалось подвозить в осажденный город, были далеко не достаточны.

Из Владимирского собора вынесли Казанскую икону Божией Матери и обошли с ней крестным ходом вокруг умирающего Ленинграда. И город выстоял! В который раз подтвердились слова, сказанные святителем Митрофаном (Воронежским) Петру I о том, что город святого апостола Петра избран Самой Божией Матерью, и, пока Казанская Ее икона в городе, и есть молящиеся, враг в него не войдет.

После Ленинграда Казанская икона начала свое победное шествие по России. Заступилась Божия Матерь и за столицу. Сразу после того, как с ней облетели вокруг города на самолете. Немцы бежали, гонимые каким-то паническим ужасом. Оставляя за собой трупы и разбитую технику. Никто из гитлеровских генералов так и не понял, что же случилось на самом деле.

А потом был Сталинград. Там перед Казанской иконой шла непрестанная служба – молебны и поминовения погибших воинов. Икона была среди наших войск на правом берегу Волги, и немцы не смогли перейти реку, сколько бы усилий ни прилагали. Был момент, когда защитники города остались на маленькой полоске у реки, но с ними была Казанская икона, и их не смогли столкнуть с прибрежной полосы.

А за несколько дней до этого гитлеровцам удалось рассечь на три части войска армии генерала Чуйкова. Оставалось малое – добить. И вот, в самый критический момент битвы, бойцы увидели в ночном осеннем сталинградском небе Знамение, Божий Знак, указывающий на спасение и победу.

Мало осталось в живых тех, кто еще помнит это. Но достаточно сказать, что среди руин Сталинграда единственным уцелевшим зданием была церковь в честь Казанской иконы Божией Матери с приделом преподобного Сергия Радонежского.

Важно, что Явление Богородицы видели и немецкие солдаты. Один из них – военный врач Курт Ройбер из 16 танковой дивизии 11 армейского корпуса 6-й армии вермахта, видевший всё своими глазами, был настолько потрясён, что изобразил образ Пречистой Девы с младенцем – куском угля на обороте старой советской географической карты.

Все, что передал в 1941 году митрополит Илия, сбылось. После войны, в 1947 году, Патриарх Алексий I пригласил митрополита Гор Ливанских Илию Карама в Советский Союз.

Перед приездом гостя Сталин вызвал Патриарха Алексия I и спросил: «Чем может отблагодарить митрополита Илию Русская Церковь?» Святейший предложил подарить митрополиту Ливанскому икону Казанской Божией Матери, крест с драгоценностями и панагию, украшенную драгоценными каменьями из всех областей страны, чтобы вся Россия участвовала в этом подарке. По распоряжению Сталина самые искусные ювелиры изготовили панагию и крест.

Тогда же Правительство наградило его Сталинской премией за помощь нашей стране во время Великой Отечественной войны. От премии владыка отказался, сказав, что монаху деньги не нужны: «Пусть они пойдут на нужды вашей страны. Мы сами решили передать вашей стране 200 000 долларов для помощи детям-сиротам, у которых родители погибли на войне», – сказал митрополит Илия.

В Ленинград митрополита Илию от правительства официально сопровождал А. Н. Косыгин, в то время заместитель председателя Совета министров СССР, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б).

Официальное сообщение ТАСС приводило слова Владыки: «Когда возлагал венец на чудотворную икону Казанской Божией Матери, во всех церквах зазвонили колокола… В кафедральном соборе меня особенно умилило общенародное пение акафиста Казанской Божией Матери…»

Митрополит Гор Ливанских Илия Карам приезжал в Советский Союз еще несколько раз в 1948, 1954, 1960 и 1963 годах. Посещая Псково-Печерский монастырь в 1963 году, он сказал: «Как же у вас любят Бога! Нигде так не любят Бога и Божию Матерь, как у вас! Какое счастье быть в России! Это невозможно говорить!

Я был в Иерусалиме на празднике Пасхи Христовой, я был во многих странах, я был в Португалии, когда праздновали день памяти явления Божией Матери, где собралось 70 000 человек, но такого я не видел никогда! Такой любви и веры я не видел нигде! Я очень люблю вашу страну и ваш народ!»

В июле 2001 года чудотворная икона Казанской Божией Матери, с венчиком митрополита Гор Ливанских Илии в благодарность о спасении России в войне 1941-1945 годах, из Владимирского собора была перенесена в Казанский собор Санкт-Петербурга.

 Божия Матерь охраняет Свой город.

ПРОЗА

Александр Циберкин

 НА ТОЙ ВОЙНЕ НЕЗНАМЕНИТОЙ

(главы из романа)

Глава 1 «Ночная папироса»

В круговерти воздушного боя Виктор Матюнин растерял ведомых и оказался один среди японских самолётов. Он энергично маневрировал, перекладывая «ястребок» из одного виража в другой и прозевал атаку сверху. Справа под углом в сорок пять на него свалился И-97. Его неубирающиеся шасси с обтекателями колёс казались когтями коршуна, готовыми впиться в добычу. Еще мгновение и он откроет огонь! Виктор понял, что это всё, от пулемётных очередей японца уже не увернуться. Он непроизвольно сжался, пытаясь укрыться за бронеспинкой.

Внезапно откуда-то снизу выскочил И-16 с бортовым номером «семнадцать». Прикрывая Матюнина, он энергичным боевым разворотом устремился на японца. Это был истребитель Ивана Полунина. Иван не успел развернуться навстречу врагу, как тот открыл огонь. Самолет Полунина сразу вспыхнул и огненной кометой помчался к земле.

–Прыгай Ваня! Прыгай!.. – зашёлся в отчаянном крике Виктор, понимаю всю тщетность своего крика.

–Ваааня!!!…аня! – с трудом разжимая губы, выдавил он из себя. Сердце его бешено колотилось. Ещё некоторое время Виктор не осознавал того, где находится, его охватил ужас от случившегося. Он лихорадочно соображал был ли шанс у Ивана покинуть горящий истребитель.

Постепенно до Матюнина начало доходить, что он лежит в своей постели, а рядом, уткнувшись ему в плечо, безмятежно спит любимая Анита.

–Слава Богу! Это лишь только сон! – вот только приснился ему реальный воздушный бой, который случился над Халхин-Голом 22 июня 1939 года.

Тогда в бескомпромиссной схватке сошлись по сотне истребителей с каждой стороны. В том бою Иван Полунин реально спас Виктора Матюнина, отразив атаку японца, а огненной кометой упал, сбитый Иваном, японский И-97.

Виктор осторожно вылез из-под одеяла, заботливо подоткнув его под Аниту. Стараясь не наступить на завязки кальсон, он на цыпочках прокрался к кроватке дочки, чтобы взглянуть на неё. Их годовалая Настенька спала и чему-то улыбалась во сне.

Шторы на окне были плотно задёрнуты и сквозь них размытым пятном проступал уличный фонарь. Виктор тихо, боясь нарушить ночной покой, вышел на кухню, прикрыв за собой дверь. Пол на кухне был холодный, так что ему пришлось сунуть ноги в лётные унты, стоявшие под вешалкой у входной двери.

Ситцевые занавески на кухонном окне позволили тусклому уличному освещению неясно очертить предметы на кухне. Виктор взял с подоконника початую пачку «Беломорканала» и приоткрыл форточку. Спичечный коробок лежал там же. Чиркнув спичкой, он закурил. Струйки табачного дыма Матюнин аккуратно выпускал прямо на улицу. Через открытую форточку в кухню начал заползать сырой промозглый воздух. Конец ноября выдался пасмурным и дождливым, температура воздуха была чуть выше нуля.

–Надо же такому присниться, – затянулся крепкой папиросой Виктор, – это, наверное, потому, что вчера за ужином Анита прочитала ему письмо от Беатрикс.

Анита с Беатрикс переписывались на испанском, так было проще для обеих. За те два с половиной года, что они вместе, Анита худо-бедно научилась разговаривать по-русски, но читать и писать ей было ещё тяжело.

Полунины обосновались в Подмосковье – Иван после Халхин-Гола стал командиром истребительного авиаполка в Кубинке, а Виктор Матюнин монгольскую степь поменял на дворцы и парки Царского Села. В Пушкине базировался истребительный авиаполк, где он занял должность помощника командира по лётной подготовке.

Иван Полунин не только в должности, но и в воинском звании обогнал своего друга, он был уже подполковником. В сентябре в Кремле им вместе с другими участниками боёв на Халхин-Голе вручили награды. В красной коробочке у Виктора лежал третий орден Красного Знамени, а Иван пополнил свою «коллекцию наград» орденом Ленина.

Матюнин был искренне рад успехам друга и доволен своей судьбой. Особенно тем, что они с Анитой оказались в таком замечательном месте, как Царское Село. Виктору не нравилось новое название пригорода Ленинграда, и он всегда с усилием заставлял себя его выговорить – «Пушкин». Не в обиду Александру Сергеевичу будет сказано!

Матюниным выделили однокомнатную квартиру в Доме комсостава у Орловских ворот. Анита (у Виктора не прижился её любимый вариант с Анильей) все эти два месяца, что они жили на новом месте, находилась в состоянии эйфории. Она восхищалась красотой дворцов и парков и не могла поверить в то, что жила рядом с этим великолепием. Анита даже сама прочитала надпись на Орловских воротах: «Орловым от беды избавлена Москва» – а потом ещё долго добивалась от Виктора, чтобы он рассказал ей – кто такой Орлов и от какой беды он избавил Москву. Матюнин тогда пожалел, что рядом нет его друга, Ивана Полунина. Уж он то во всех в красках рассказал бы и об Орлове, и о Екатерине II, и про чуму в Москве. А так, Виктору пришлось самому, путём опроса местного населения, всё выяснить и рассказать Аните.

Матюнин докурил папиросу и затушил её в консервной банке, которая замещала пепельницу. Закрыв форточку, он вылез из унтов и тихо пробрался в комнату. Его «женщины» спали. Он осторожно забрался под одеяло. Нежно обнял жену и, глубоко вздохнув, с наслаждением закрыл глаза – можно спать ещё целых два часа!

Вот только занозой в сердце была тревога по поводу раскручивания напряжённости в отношениях с соседней Финляндией. С этими беспокойными мыслями Виктор заснул.

Глава 3 «Половинки широких ворот»

С неясным ощущением тревоги Виктор проснулся без будильника ровно в шесть часов утра. За окном была ещё ночь и ветер стучал в окно щедрыми пригоршнями дождя. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к тишине – ночь прошла спокойно, дочка дала выспаться родителям. Но скоро она проснётся и надо будет менять пелёнки и кормить.

Вроде бы всё нормально и на службе и дома, но отчего же тогда эта «заноза в сердце»? Ах, да – Финляндия! Вчера в части только и разговоров было, что об обстреле финнами наших пограничников у села Майнила. Двадцать седьмого ноября об этом инциденте страна узнала из свежего номера «Правды», в котором была напечатана Нота Советского Правительства.

В этой Ноте сообщалось, что 26 ноября в 15 часов 15 минут советские войска у села Майнила были неожиданно обстреляны с финской стороны. В результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семеро рядовых и двое из командного состава. Советское Правительство заявило решительный протест и предложило финляндскому правительству незамедлительно отвести свои войска от границы на двадцать-двадцать пять километров.

***

В кроватке завозилась Настенька и жалобно запищала. Анита тотчас вскинулась. В длинной до пола ночной рубашке она подошла к кроватке и взяла дочку на руки. Виктор включил ночник на тумбочке.

–Буэн дия, ми амор!

–Ты просыпайся? – Анита, как могла, ответила по-русски.

–Да, моя хорошая, мне пора вставать и собираться на службу.

Пока Виктор умывался и брился, Анита переодела дочку, замочила ночные пелёнки и села кормить. Его любимая всегда смущалась, когда он смотрел, как она кормит Настеньку. Её кремовые щёчки становились пунцовыми.

–Не смотри меня, – начала она по-русски, а потом перешла на испанский.

–Эсто ми энсьенде! (Это меня возбуждает!) Молоко будет нет, – вернулась на русский Анита.

Виктор улыбнулся, подошёл к жене и поцеловал её в лоб. Дочка уже поела и теперь что-то лопотала, хлопая ладошкой по маминой груди.

–Доброе утро, говорушка! – улыбнулся он Настеньке и вышел на кухню.

–Эспера (подожди), буду тебе завтрак! – Анита посадила дочку в кроватку, дала ей погремушку и последовала за Виктором.

На газовую конфорку она поставила кофейник. Дом, в котором жили Матюнины был газифицирован – большая редкость для того времени. Анита по утрам признавала только кофе и всеми правдами, и неправдами добывала кофейные зерна. В ручной кофемолке она перемолола порцию зёрен для утреннего кофе.

Под кухонным окном были две маленькие дверцы, за которыми скрывалась ниша в стене с вентилирующим отверстием наружу. Отверстие затыкалось деревянной заглушкой с ручкой. Такой вот незатейливый «холодильник» того времени.

Из «холодильника» Анита достала сыр, докторскую колбасу и всё это нарезала ломтиками на тарелку. Хлеб, сыр, колбаса и ароматный кофе – любимый завтрак Виктора. Пока он ел Анита сидела напротив и, подперев рукой подбородок, молча смотрела на мужа. Смотрела теми же самыми влюбленными глазами, как когда-то три года назад в ресторане отеля «Флорида», когда впервые увидела его.

–Грацияс каридо! – Виктор встал и начал собираться на службу.

В углу кухни на деревянной тумбочке крытой тёмным лаком стояло «чудо» советской радиопромышленности – радиоприёмник СВД-9, изготовленный в Ленинграде на заводе имени Козицкого. Это был, вытянутый вверх, деревянный ящик, поверх которого располагался круглый динамик.

Анита поворотом ручки включила радиоприёмник. После щелчка подсветилась круглая шкала настройки. Другой ручкой она подстроила «волну» и из динамика зазвучала энергичная военная песня:

Сосняком по откосам кудрявится

Пограничный скупой кругозор.

Принимай нас, Суоми – красавица,

В ожерелье прозрачных озёр!

Ломят танки широкие просеки,

Самолёты кружат в облаках,

Невысокое солнышко осени

Зажигает огни на штыках

-Сделай потише, дочку напугаешь, – рассердился Виктор. Он уже застегивал шинель. Ох, и до чего же не нравилась ему эта песня! Зафиксировав понадёжнее фуражку на голове, Матюнин обнял жену.

–Не скучай! – и решительно открыл входную дверь. А вслед ему неслось из динамика:

Много лжи в эти годы наверчено,

Чтоб запутать финляндский народ,

Раскрывайте ж теперь нам доверчиво

Половинки широких ворот!

Окончание песни Виктор уже не слышал, он оказался на улице. Дождь прекратился и дул неприятный порывистый ветер. Матюнин распустил ремешок на околышке фуражки и закрепил его под подбородком. Теперь фуражку ветром не сдует.

Дом Матюниных находился в глубине двора, за большим двухэтажным зданием, вытянувшимся вдоль Красносельского шоссе. В этом здании находилось общежитие командного состава и гарнизонная гостиница.

Выйдя со двора на улицу, Виктор нагнул голову навстречу ветру и быстро зашагал по тротуару. Пока он шёл, из головы не выходили слова только что услышанной песни:

Раскрывайте ж теперь нам доверчиво

Половинки широких ворот!

-Так они и раскроют нам свои ворота – держи карман шире, не нужны мы им там!» – эта песня окончательно испортила настроение Виктору и «заноза в сердце» засела ещё глубже.

Прямое, как стрела, Красносельское шоссе через километр привело его к военному городку, где находился штаб истребительного авиационного полка и казармы срочной службы.

Глава 4 «И всё таки – война! »

Штаб полка со служебными помещениями размещался в бывших казармах царских драгун, построенных в конце XIX века. Здание из красивого красного кирпича выделялось своей затейливой архитектурой с башенками.

Дежурный по полку, техник-интендант второго ранга, выскочил навстречу Матюнину и громко скомандовал:

–Полк, смирно! – а потом лихо отрапортовал.

–Товарищ майор во время моего дежурства в полку происшествий не случилось. Срочная служба находится на завтраке в соответствии с распорядком дня.

–Вольно! – опустил руку от козырька фуражки Виктор.

–Чего это ты мне докладываешь? Командира ещё не было?

–Никак нет, товарищ майор. Подполковника Петрова срочно увезли в Красногвардейск, в госпиталь с высокой температурой и подозрением на воспаление лёгких, – внёс ясность дежурный.

–Понятно, – протянул Виктор Матюнин, – Кто в штабе?

–Военком, начальник штаба и командиры эскадрилий, – доложил дежурный по полку.

–Свободен, – махнул рукой в его сторону Матюнин и дежурный скрылся за стеклянной перегородкой. Виктор поднялся на второй этаж и направился в комнату планирования, которая была ещё и его кабинетом. За длинным столом посреди комнаты уже сидели комэски.

–Сидите, сидите! – решительным жестом руки он пресёк их попытку встать.

–Привет парни! – с командирами эскадрилий Матюнин успел наладить дружеские и доверительные отношения.

Когда Виктор был с ними один на один, без посторонних, то общение всегда было неформальным. Про себя он называл их «три мушкетера». Все трое, старшие лейтенанты и фамилии у них были самые что ни на есть ходовые – Иванов, Петров и Сидоров, строго в соответствии с нумерацией эскадрилий.

Комэски были не намного моложе его, но несмотря на это обращались к Матюнину по имени и отчеству. Его три ордена Красного Знамени были для них весомым аргументом. Пока Виктор отсутствовал никто из них и не пытался закурить.

–Покурим, – Матюнин достал из кармана шинели пачку «Беломора», а шинель повесил на здоровый гвоздь, вбитый в дверной косяк. Он сел во главе стола и закурил, остальные последовали его примеру.

–Сдаётся мне, что сегодня по боевой тревоге мы все перейдём на казарменное положение. Видимо войны с финнами не избежать!

Виктор затянулся и вместе со словами, выпуская клубы дыма, продолжил:

–Ставлю задачу!

–Первое – возвращайтесь в эскадрильи, и чтобы все самолёты были готовы к немедленному вылету. Боекомплектом их пока не снаряжать.

–Второе – техсоставу готовить наземную команду к перебазированию на новый аэродром.

–И третье – без моего разрешения никому части не покидать.

–Всё, – хлопнул он ладонью по столу, – по местам!

Только командиры эскадрилий разошлись, как в комнату планирования заглянул начальник штаба полка капитан Земцов.

Виктор, ты за командира? Тогда срочно к телефону, оперативный из штаба авиации звонит!