Как (не) влюбиться в бабника

Екатерина Серебрякова

Как (не) влюбиться в бабника

Пролог

– Так, все собрались? Оль, кого нет?

Я осмотрела зал беглым взглядом, хотя и без того знала, кто отсутствует. Тут к бабке не ходи – смело называй фамилию.

– Покровского нет, остальные здесь.

Директор тяжело вздохнул и что-то пробормотал сквозь стиснутые зубы, но самообладание сохранил.

– Ладно, начнём. Коллеги, буду краток. Для нас с вами наступают непростые времена: финансирование театра урезано.

По залу тут же пошли перешептывания и эмоциональные вздохи. Света покосилась на меня, ожидая реакции, а я старательно делала вид, что не замечаю её удивления.

Я из-за этой новости уже неделю успокоительные пачками глотаю.

– Но не всё так плохо, друзья, не нужно паники, – мужчина поднял руки вверх в попытке успокоить толпу. – Деньги есть, бюджет на сезон утверждён. Просто от чего-то придётся отказаться. На следующий год мы обязательно найдём спонсора. Есть и радостные новости.

С недоверием, но коллектив смотрел на директора в ожидании солнечного лучика, который осветит сегодняшний тёмный день.

– Художественный руководитель театра наконец найден! Ура, товарищи! За штурвалом нашего корабля снова опытный капитан, который доставит нас до острова славы и успеха! Лауреат премий и победитель фестивалей, вы наверняка ни раз слышали его имя! Игорь Карлович, прошу!

Директор взметнул руку в воздух в театральном жесте и устремил взгляд на двери, но они не распахнулись.

Пауза затянулась, и даже после демонстративных покашливаний никто не появился.

– Да что ж такое, – бурча под нос, мужчина спустился с подмостков и прошёл между рядами театральных стульев.

Судьба сегодня была к нему благосклонна, и массивная деревянная дверь распахнулась за секунду до того, как мужчина к ней приблизился.

– Да пошёл ты! – акустика зала эхом разнесла злобное ругательство и заставила всех обернуться.

Почти бегом в зал ворвался мужчина лет тридцати с разбросанными по плечам кудрявыми волосами, а следом за ним вальяжно ввалился Покровский, ухмыляясь своей кривой улыбкой.

– А… что здесь происходит? – директор растерянно хлопал глазами и смотрел то на одного, то на другого.

– Это ваш сотрудник? – вопил кучерявый, становясь похожим на спелый помидор. – Уволить его к чертовой матери!

– На каком основании? – хмыкнул Покровский и вальяжно развалился на одном из стульев в центре зала, забросив ноги на ряд впереди. – За то, что паркуюсь быстрее некоторых черепах?

– Да ты!

– Игорь Карлович, – вмешался директор, размахивая руками на все лады. – Простите, пожалуйста. Это Покровский, звезда нашего театра, лучший артист. И он очень сожалеет о случившемся. Просто он сегодня не в духе.

Я обернулась на парня, от которого раскаянием и не пахло. Расстегнутая на груди рубашка, небрежно расчесанные волосы – да от него за версту веяло пофигизмом и самомнением, сшибающим самолёты.

– Коллеги, прошу любить и жаловать, Игорь Карлович, новый художественный руководитель театра.

По залу прокатились недружные аплодисменты, прерываемые косыми взглядами в сторону главной звезды.

Я тоже покосилась на Покровского, но после того, как он гаденько подмигнул мне, закатила глаза и отвернулась.

Собрание сегодня навело много шума. Причём и в прямом, и в переносном смысле.

Из зала все расходились, сбившись в кучки и перешептываясь.

– Ты знала?! – на лестнице, ведущей на второй этаж, Света как клешнями ухватилась за мою руку и повисла на плече.

– Что знала? Что Покровский опять устроит сцену? Да если бы я каждый раз на это ставила рубль, была бы уже миллиардершей.

– Да я про кризис в театре! И про худрука.

– Знала, конечно, – я не стала кривить душой и открыла дверь своего маленького кабинета, пропуская подругу первой. – Худрука я помогала подбирать. А кризис…

Тут у меня хватило сил только развести руками и плюхнуться на свой жутко неудобный стул советских времён.

В это же мгновение в кабинет, не стучась, вальяжной походкой вошёл Покровский. Он сюда захаживал уже чаще, чем в буфет. Я была для него короткой сводкой новостей, которую можно получить, если опоздал на собрание. То бишь, каждый день.

– Светка-конфетка, привет, – бросил он моей подруге. – Хохлова, чë недовольная?

– И тебе не хворать, – буркнула я. – Покровский, чë надо? Я тебе скоро начну сообщением делать рассылку о важных событиях за день.

– Давно пора. А-то че я туда-сюда по этажам бегаю? Так чë, расскажешь, что главный вещал?

Я тяжело вздохнула, но в очередной раз открыла свои заметки, которые вела уже, кажется, не для себя, а для коллег.

– Кризис у театра, мы потеряли спонсора. На этот сезон придётся подужаться и найти дурака, который в нас инвестирует.

– А мы разве не государственный театр? – удивился парень.

– Государственный. Только если бы жили на государственные гранты, у нас бы давно у Белоснежки и Бабы-Яги был один костюм на двоих.

– Ммм, – без энтузиазма протянул парень.

Он, наверное, слово «Экономия» первый раз в университете услышал. У него же золотая ложка не только во рту, но и в заднице.

– А чë за кучеряш? Худрук новый?

– Угу. Так что будь с ним повежливее. А-то и из театра выпереть могут, – парень откровенно посмеялся надо мной и, махнув на прощание, вышел из кабинета.

– У нас правда проблемы? – проблеяла Света, которая всё это время сидела в углу на табуретке как наказанный ребёнок.

– Типо того… Никаких премий, корпоративов, гастроли в плацкарте и двухзвездочной гостинице. Хорошо, если зарплаты не урежут…

– Вот дела, – протянула Светка. – У нас и так с деньгами негусто было… Придётся соглашаться на подработку в кабаре. А ты что делать думаешь?

– Не знаю, – я упала на сложенные на столе руки, стараясь не представлять, как буду выживать в ближайший год.

Глава 1

О, ну да, это я. И как я докатилась до жизни такой? Что ж…

Отучившись на рекламщика. .. Хотя нет.

Двадцать шесть лет назад в малюсенькой деревеньке на Урале родилась маленькая девочка, которая сейчас стоит в кухне своей съемной квартиры и думает, как будет тянуть её без премий и надбавок к зарплате.

Почему так дорого жить, когда твои родители не миллионеры, а в столице нет богатой тëтушки, которая жаждет отбросить коньки и оставить тебе жилплощадь?

Никогда не думала, что буду выживать на сто тысяч рублей в месяц. Да в моём родном посёлке семья на такую сумму год жить может! И ещё на лето в Сочи съездить.

А я едва свожу концы с концами под гнётом урезки зарплат и возможных сокращений.

Только жизнь начала налаживаться: я взобралась по карьерной лестнице до директора. Да, пусть я была директором по персоналу в театре, но была же. Купила себе машину. Старую, подержанную, но машину! Хотела на отпуск откладывать. А тут…

А тут раздался звонок телефона, и я отложила овсяные хлопья на заставленную столешницу.

– Да, ало? – принимать входящие с незнакомых номеров уже вошло в привычку по долгу службы.

– Добрый день. Это Хохлова Ольга?

– Да, это я. С кем я разговариваю? – на автомате я присела за стол и открыла почерканный ежедневник.

– Меня зовут Инна Викторовна Покровская.

При упоминании знакомой фамилии кровь в венах застыла. Ни о каком завтраке уже думать не хотелось.

– З..здравствуйте, – пробормотала я, мысленно представляя, что мог натворить Покровский, если его мать звонит мне. – Чем обязана?

– Оленька, у меня к Вам деловое предложение. Касательно моего сына. Мы можем обсудить и оставить этот разговор между нами?

Да даже если бы женщина сама попросила что-то передать своему сыну, я бы неохотно согласилась. Поэтому пообещать сохранить тайну – как раз плюнуть.

– Я Вас слушаю.

– Это не телефонный разговор, – после мхатовской паузы добавила дама. – Мы можем поговорить лично?

– Ну… – формулировка «деловое предложение» от женщины, чье состояние стоит больше моей родной деревни, звучала довольно заманчиво. – Хорошо, давайте.

– Может быть, прислать за Вами машину? Водитель может приехать через час куда скажете.

– Будет комфортнее, если я доберусь сама. Диктуйте адрес.

После звонка ещё минуты две я смотрела на открытые на компьютере карты, которые показывали, что до элитного посёлка ехать мне больше часа.

– Лучше бы на водителя согласилась.

На своей машине, конечно, было как-то спокойнее. Кто знает, что в головах у этих богачей? Я не соглашусь на что-нибудь, а меня по пакетам и в лес. Хотя как мне в таком случае поможет машина – непонятно.

Из гардероба я достала своё самое красивое платье, на которое перед премьерой сезона копила целых полгода.

В нём я чувствовала себя просто королевой. Но дома у Покровских такими, наверное, горничные полы моют.

Осмотрев в зеркало свою точную фигуру под плотной синей тканью, я сунула ноги в туфли и поспешила во двор к своему красненькому Матизу.

– Ну что, малыш, сегодня ты увидишь своих старших братьев. Мерседесы, лексусы, БМВ… Эх…

Я гордилась своей самостоятельностью и независимостью. Без гроша за душой смогла переехать в Москву, построить здесь карьеру, обосноваться.

Я точно знала, что чего-то стою в этой жизни и не пропаду, если вдруг потеряю работу.

Но как же эта самостоятельность порой стояла поперёк горла, когда подруги рассказывали, что квартиры им подарили родители, а машины – парни. Их главной проблемой была обшивка не в том цвете. А у меня бампер был не того цвета, какого вся машина!

– Добрый день, – я остановилась у высоких кованых ворот, за которыми виднелся настоящий замок. – Меня Инна Викторовна ожидает. Я Ольга Хохлова.

– Да, проезжайте, – мужчина во всём чёрном подозрительно оглядел мою машину и открыл ворота.

Даже осматривать не стал на наличие взрывчатых веществ. Хотя эта малышка сама в любой момент может бабахнуть…

Было непривычно видеть участки, где от ворот до дома нужно ехать ещё пять минут. Да тут по пути можно разбить два футбольных поля и огород.

Хотя у таких людей наверняка по два футбольных клуба в собственности и фермерское хозяйство с оборотом пару миллионов долларов.

Я вылезла из машины, надела солнцезащитные очки, потому что позолота колонн буквально ослепляла.

Было ощущение, что я попала по меньшей мере в Царскую Россию.

Дом уходил вверх на три этажа, а право и влево, по ощущениям, на километр.

Повсюду благоухала зелень, цвели цветы, откуда-то доносились звуки льющейся воды, будто кто-то соорудил здесь настоящий водопад.

Чуть не свернув себе шею от обилия роскоши вокруг, я осторожно ступила на ступеньку из настоящего мрамора. Хоть бы ничего тут не сломать…

– Оля, здравствуйте, – швейцар распахнул двери, и мне навстречу вышла роскошная женщина лет пятидесяти в шёлковом халате в пол. – Простите, не успела встретить, была в своей комнате.

Верю. Тут, наверное, от одного конца до другого полумарафонская дистанция.

– Добрый день, ничего страшного. Приятно познакомиться. У Вас… Потрясающий дом.

– Да брось, это старьё мне уже все глаза намозолило, хочу менять.

Я понимающе кивнула. Мне мои тридцать квадратов тоже уже поперёк горла. Вот подкоплю, и как сниму себе тридцать один…

Женщина завела меня внутрь дома, а если быть точнее, в галерею Эрмитажа.

На стенах и потолке была лепнина, в позолоченных багетах известные полотна, даже статуя какая-то стояла. Не удивлюсь, если это подлинник Венеры Милосской, а в Лувре хранится копия.

– Проходи, присаживайся. Сейчас принесут чай. Или, может быть, пообедаем?

– Нет, нет, спасибо, я сыта. Давайте, может быть, сразу к делу?

А-то мне ещё обратно часа два ехать, давясь слезами зависти…

Женщина махнула кому-то из прислуги, и на столе как по мановению волшебной палочки материализовались чай и сладости.

Я благодарно кивнула в ответ на предложенную мне кружку, но пить не решилась.

– Оль, я могу быть прямолинейной?

– Это было бы славно, – улыбнулась я. – Давайте сразу по существу.

– Мы с Давидом хотим женить Сашеньку.

Хорошо, что я отказалась от чая, иначе он бы у меня сейчас носом пошёл от эмоционального шока.

– Простите, а я чем могу помочь?

– Думаю, ты как никто другой знаешь, какой раздолбай наш сын. Нет, Саша очень добрый и разносторонний мальчик, но я же не только мать, я ещё и адекватный человек. Он раздолбай и прожигатель жизни! Я с ума сойду раньше, чем он за голову возьмётся.

– Допустим, – я осторожно подтвердила слова женщины. – Но его исправит только полная амнезия или трансплантация мозга. Я не хирург и не костолом.

– Давай не будем такими критичными. Я верю, что заложила в этого человека хоть что-то светлое и хорошее. Ему нужно просто напомнить об этом, подтолкнуть, понимаешь?

– Допустим, – я снова кивала как безвольная марионетка.

– Мы хотим, чтобы кто-то настроил с ним контакт, подружился, вкладывал в его голову светлые мысли. Может быть, как бы случайно знакомил с хорошими девушками.

– Вам нужны Роза Сябитова и Лариса Гузеева в одном лице?

– Как хорошо, что мы друг друга понимаем, – женщина мягко улыбнулась и коснулась рукой моего плеча.

– Хорошо, но почему Вы решили, что это могу быть я? Может быть, Вы не в курсе, но Ваш сын меня на дух не переносит, – как и я его…

– Ты ошибаешься, Оль. Он рассказывает нам о тебе. Со спесью, конечно, но я же понимаю, что ты вызываешь у него уважение. Он никогда этого не признает. Упёртый, весь в отца. Но ты для него авторитет.

Я растерянно хлопала глазами, не зная, что и сказать. Я авторитет для Покровского? Да я скорее поверю, что меня на Оскар номинировали!

– Даже если так, мы почти не общаемся. Будет странно, если я вдруг подсяду к нему в буфете и начну рассказывать, что семья это хорошо и нужно жениться.

– Конечно, нет, на то мы с тобой и женщины, – Инна Викторовна мягко улыбнулась, но в её глазах я увидела ясно читаемую хитрость. – Начнёте понемногу общаться с ним, найдете общие точки соприкосновения. Я не прошу женить моего сына завтра же. Возможно, потребуются месяцы и годы. Но любые ваши старания будут вознаграждены.

Женщина как бы невзначай протянула мне свернутую пополам бумажку, на которой была записана сумма.

Я, мягко говоря, удивилась. Почувствовала, как сердце бьётся быстрее. Интересно, это в рублях или в евро? За месяц или вообще? Да какая разница, тут всё равно много!

– Это за то, что вы согласитесь попробовать. Даже если не получится, сумма останется у вас. Ну а дальше, за каждую потенциальную невесту, будем доплачивать сверху.

– Щедро, – только и смогла я сказать не своим голосом. – Я… Должна признать, это очень приятное предложение. Но, чтобы согласиться, нужно чуть больше вводных. Какие именно ценности я должна заложить в его голову? По каким критериям подбирать невест?

– Я сразу увидела в тебе делового человека, – губы женщины сложились в довольной улыбке, а через минуту в моих руках уже была увесистая папка с информацией. – Здесь все, что может понадобиться. Его увлечения, пристрастия, страхи, слабые и сильные стороны, любимые места, расписание, друзья. Кстати, с последними осторожнее. Такие же гуляки.

Сердце неприятно ëкнуло, когда среди прочих в этом списке я увидела нашего финансового директора. Но не об этом.

– Да тут целое досье. Вы следите за ним?

– Только в разумных пределах. Нужно как-то быть в курсе, чем живёт твой сын. Сам он не очень спешит делиться информацией. В конце я оставила небольшие пожелания для нашего с вами плана. Ознакомьтесь, как будет время.

– Обязательно, – кивнула я.

– Значит, мы договорились. Сумма поступит на счёт сегодня. Если есть какие-то вопросы, можете задавать.

– А отец Саши не против всего этого?

– Он только за, – рассмеялась женщина. – Просто ещё не догадывается об этом…

Забрав документы, я села в машину и уже собиралась ехать.

Но на телефон пришло сообщение о поступлении средств. А потом ещё одно с пометкой «За молчание».

Через боковое стекло я посмотрела на хозяйку дома, которая дружелюбно улыбнулась мне и помахала рукой.

– Боже мой, куда я ввязалась…

Глава 2

Остаток выходных я была занята тем, что изучала досье на Покровского. Получить всю подноготную своей главной занозы в заднице да ещё и за неплохое вознаграждение. Сегодня, что, праздник?

Время от времени я смеялась в голос, когда читала предпочтения парня в быту. Он требовал, чтобы на тарелке всегда было чётное количество чего-либо. Две куриные ножки, шесть штук горошин. Интересно, пюре нужно в граммах считать или в ложках?

Носил он исключительно натуральные ткани, просыпался не позже семи утра и не ездил на одной машине дольше полугода.

Впрочем, зная Покровского хоть немного, можно было и самостоятельно дойти до половины из этих вещей.

Я не встречала ещё столь же придирчивого и избалованного человека.

Загадкой оставалось лишь то, почему сынок таких родителей вместо путешествий по миру выбрал работу в нашем театре.

Он исправно ходил на репетиции, пусть и опаздывал, учил роли, из кожи вон лез, чтобы отточить мастерство. И публика его обожала!

Если бы мы вместо сувениров с изображением нашего театра продавали продукцию с лицом Покровского, его фанатки сделали бы нам кассу.

Но, нужно признать, капля достоинства у этого человека всë-таки была. Он не спал ни с кем из своих фанаток и коллег. Правда говорил, что это лишь потому, что от них потом сложно избавиться.

– Не человек, а ходячий феномен, – пробурчала я, переходя к предпочтениям его матери.

Хоть она и показалась мне вполне милой и доброжелательной дамой, я была уверена, что в этом тихом омуте водятся черти.

Когда ты по одному взмаху руки можешь потребовать на ужин стейк из любого из Красной книги, автоматически начинаешь чувствовать какую-то власть.

Я была уверена, что в списке требований в потенциальной невесте будет регламентироваться количество волос на черепе, оттенок кожи и длина пальцев с точностью до миллиметра.

– Хозяйственная, добрая, вежливая, без вредных привычек, – бегло читала я. – И всë? Ей нужно быть просто адекватной? Да тут даже я подойду… Может, где-то затерялся второй том этого списка?

Я ещё раз прошерстила каждый из листов папки, но только убедилась в том, что невесту ищут самую обычную. Не был указан ни рост, ни вес, ни размер ноги – только общие черты характера, которые казались вполне адекватными.

– Казалось бы, в чем сложность? – спросила я у самой себя. – Только как эту обычную невесту подложить под Покровского, который давно мог собрать своё модельное агентство?

К понедельнику я основательно подготовилась и была заряжена добиваться расположения парня.

Прочитала, что он любит футбол и болеет за одну команду с детства. А они вчера как раз проиграли. Вот и повод для поддержки и общего разговора!

– А как выглядит расстроенный фанат любимого клуба? – спросила я у своего отражения в маленьком заляпанном зеркале. – Надо прямо плакать? Или просто грустить? Ладно, сориентируюсь.

Собрав волю в кулак, а жидкие светлые волосы в хвостик, я поспешила на главную сцену, где сейчас к концу должна была подходить репетиция.

– Игорь Карлович, здравствуйте. Как вы здесь, осваиваетесь? – шепнула я худруку, присаживаясь рядом.

Мужчина с недовольным видом смотрел на сцену и качал головой, будто ему сценку из школьного театра показывали.

– Осваиваемся. Работы непочатый край.

– Уверена, что Вы справитесь.

– Ну кто так играет?! – вскрикнул мужчина, негодуя. – Станиславский в гробу перевернулся! Завтра все приходят со сценариями, будем расписывать построчно!

Мне пришлось открыть рот и сглотнуть, чтобы разложить уши. Что ж орать-то так…

Артисты недовольно разбредались по своим коморкам, и я как бы невзначай шмыгнула за ними.

– Светик, привет. Есть часок после репетиции? Поболтать надо.

– Слушай, я уже жутко опаздываю в кабаре. Сегодня пробы, – подруга состроила извиняющееся лицо, пожала плечами и быстрее всех влетела в гримёрку артистов второго плана.

Ну что, сама виновата. Я хотела ей рассказать свежую сплетню из первых уст.

Дойдя до конца коридора, я остановилась у двери с табличкой «Покровский А. Д.».

Постучать оказалось сложнее, чем я себе представляла.

Несколько секунд я раскачивалась на пятках туфель, решаясь нарушить тишину.

В конце концов, набрав полные лёгкие воздуха, постучала костяшками правой руки по облупившейся крашенной поверхности.

– Кто там? – раздалось раздражённо.

– Это я. Есть пять минут? Поговорить надо.

– Я как раз собирался зайти. Переоденусь и буду. Или заходи, если хочешь помочь.

Даже через дверь я ощутила, как по мне мазнули сальным взглядом с пошловатой хитринкой.

Захотелось в душ.

Тело пробило крупной дрожью, я отогнала навязчивые мысли и быстро ретировалась на второй этаж в направлении своего кабинета.

Миновав лестницу, я замерла на секунду и почувствовала, как к щекам подступает румянец, а губы раскрываются под натиском участившегося дыхания.

Поправив непослушные волосы, я пошла по коридору как можно непринуждённее, но всем нутром ощущала, что походка по щелчку пальцев стала неестественной и натужной.

Павел общался с кем-то по телефону, не обращая внимания на меня. Я видела только его спину, обтянутую тонкой чёрной водолазкой, и затылок, прикрытый редкими волосами.

– Привет, – я поздоровалась и приветливо улыбнулась.

– Привет, привет. Слушай, у тебя копий прошлогодних отчётов нет? По продажам билетов всё куда-то делось.

– Я… Я поищу. Или из архива можно поднять.

– Да лень этим заниматься, – махнул мужчина. – Ты поищи, ладно? Давай, я пошёл, дел по горло.

Махнув на прощание, я стыдливо прижала пальцы к губам и поспешила скрыться в своём кабинете.

Через минуту в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, Покровский вошёл в помещение и забросил спортивную сумку на хлипкий стул.

В нос тут же ударил запах его дезодоранта, который был сродни едким духам, которые пропитывают тебя изнутри.

Одернув желание скорчить недовольную гримасу, я опустилась за свой стол и постаралась отыграть печаль максимально естественно.

– Чë хотела, Хохлова?

– А ты зачем хотел зайти? – перебросила я инициативу.

– Оля, отвечать вопросом на вопрос невежливо, – парень опëр кулаки о едва дышащий стол и впечатал в меня свой внимательный взгляд карих глаз. – Если хотела поиграться со мной, могла бы и в гримёрку заглянуть. Мы бы поиграли.

– Не заговаривай мне зубы, – отмахнулась я. – И вообще, у меня плохое настроение. Я расстроена.

Вот теперь Станиславский точно в гробу пируэт сделал.

Я надула губы, скрестила руки на груди и театрально отвернулась. Не хватало только выжидающие взгляды бросать исподлобья.

– Хохлова, у тебя чë, пмс? – усмехнулся парень. – Так я не по этой части.

– Никакой у меня ни пмс. Просто команда вчера любимая проиграла.

– Ааа… Это кто? Крылья Советов или наш местный ФК Буревестник?

– Барселона вообще-то, – буркнула я обиженно.

– Даже так? – на секунду мне показалось, что Покровский заинтересовался и проникся.

По крайней мере, он подмял под себя табуретку и с широко раздвинутыми ногами опустился напротив меня.

– Не знал, что ты фанатка. А чë, матч смотрела?

– Конечно, – кивнула я.

– Ну как Сантос красиво забил, скажи?

– Ага, ага. А ты тоже смотрел? – в душе появился маленький лучик надежды на успех.

– Конечно, смотрел. Только я смотрел Барселона – ПСЖ, а ты, видимо, Зенит – Спартак. Хохлова, ты кому лапшу на уши весишь? Матчасть бы хоть подтянула прежде, чем врать.

Покровский смотрел на меня с нескрываемой насмешкой, скрестив руки на груди.

Я уже чувствовала как багровеют щеки, но решила идти до последнего. Как говорила моя бабушка: «Ври, пока хватает воздуха».

– Да я просто фамилии перепутала. Эти европейцы все одинаковые…

– Сантос бразилец, – вот же, блин. Понаедут… – Я бы, конечно, с удовольствием ещё посмотрел на этот спектакль одного актёра, но играешь ты хреновенько. Хоть у своей подружки пару уроков возьми. Хотя она не лучше.

От такого нелестного комплимента в адрес Светки я даже насупилась. Она пока, конечно, в главных ролях не блистала, но у неё всё впереди.

– Сворачивай свою постановку, я всë знаю.

– Ты о чем? – я скосила под дурочку и непонимающе мотнула головой. – Я просто… Хотела с тобой наладить контакт. Неудачно.

– Наладить контакт, а потом подложить под меня кого-нибудь из своих подруг, – припечатал Покровский, не глядя на меня.

Тут я вся напряглась и сжалась.