Труп и тру́ппа

Наталия Королева

Труп и тру́ппа

В театре "Колизей" витал густой, приторный воздух. Запах пудры, смешанный с резким ароматом пролитого дорогого вина и едким запахом грима, не мог перебить тяжелый, металлический смрад смерти. Комиссар Жюльен Легран, видевший достаточно смертей на своем веку, даже к самым отвратительным зрелищам выработавший профессиональный цинизм, невольно поморщился. Атмосфера в этой гримерке была особенно гнетущей, пропитанной тщеславием и фальшью, которые теперь приносили привкус гнили.

Тело лежало небрежно откинутое на спинку кресла из красного бархата – Изабель Дюпон, примадонна "Колизея", звезда, чье имя было синонимом блеска и таланта. Теперь ее лицо застыло в гримасе немого ужаса, рот приоткрыт, словно она пыталась прокричать последний, немой вопль. Ее шея была сломана под неестественным углом, как сломанная кукла. На шее просматривались тонкие, багровые полосы.

Легран окинул острым, профессиональным взглядом гримерку, стараясь впитать каждую деталь. Роскошное, но безвкусное помещение, отражающее, вероятно, саму Изабель. Огромное зеркало в тяжелой золоченой раме, усеянное калейдоскопом фотографий с автографами поклонников, превращавших гримерку в подобие алтаря. На туалетном столике царил живописный хаос: банки с кремами, флаконы духов, рассыпанная пудра, сломанные кисточки для макияжа и полупустая бутылка дорогого коньяка "Реми Мартен Луи XIII". Рядом валялся небольшой, но острый осколок стекла.

Внешне – никаких следов борьбы, никаких явных улик, свидетельствующих о присутствии постороннего. Лишь мертвая звезда и зловещая тишина, разрываемая лишь приглушенным гулом голосов за стенами.

– Время смерти? – спросил Легран у доктора Моро, судебно-медицинского эксперта, склонившегося над телом. Моро был невысок, с круглым лицом и вечными очками на переносице, казавшимися непроницаемыми щитами.

– Около часа назад, комиссар, возможно, чуть больше. Удушение. Ручное удушение, судя по всему. Сила была применена… значительная. И, осмелюсь предположить, весьма профессионально.

Легран почувствовал, как ледяная рука сжала его позвоночник. "Профессионально"? Что это значило? В этом театре, где каждый второй актер – мастер перевоплощения, умеющий убедительно играть любую роль, в том числе и роль убийцы?

– Следы борьбы отсутствуют, как и признаки сопротивления, – продолжил Моро, поправляя очки, – Либо жертва знала убийцу, либо была застигнута врасплох. В любом случае, злоумышленник действовал быстро и решительно.

Легран нахмурился. "Знакомый" или "застигнута врасплох" – слишком общие категории. Ему нужны конкретные факты, вещественные доказательства.

– Опросите всех, Моро. Абсолютно всех, кто находился в театре в последние два часа. Мне нужны алиби и мотивы. Никаких исключений. Даже мсье Бертран не должен избежать вашего внимания. И, Моро, будьте внимательны к деталям. В этом театре все – игра.

Не теряя времени, Легран начал свой собственный, более пристальный осмотр гримерки. Выдвинул ящики стола, заглянул за массивный шкаф, проверил мусорную корзину. Он знал, что убийца мог допустить ошибку, оставить незамеченную мелочь, которая приведет его к раскрытию преступления.

Театр "Колизей", обычно сияющий огнями и наполненный музыкой и смехом, бурлил, как растревоженный улей. Труппа, только что пережившая триумфальное представление трагической оперы "Тоска", теперь находилась в состоянии шока, паники и лицемерного горя. Актёры, балерины, музыканты, костюмеры и техники были выведены из привычного ритма, в их напуганных глазах читалось одно: "Я не виноват!".