Нарисованная жизнь

Наталия Королева

Нарисованная жизнь

Дождь барабанил по стеклянной крыше художественной галереи "Арт-Элизиум", словно разъяренный дирижер, ведущий похоронный марш оркестра непогоды. Капли стекали по стеклу, искажая свет прожекторов и создавая призрачные отражения в толпе взволнованных посетителей. Детектив Изабелла "Иззи" Роси, кутаясь в свой видавший виды плащ из плотной шерсти, который, казалось, впитал в себя запах десятков мест преступлений, проталкивалась сквозь этот человеческий муравейник. Галерея, обычно сияющая огнями и лоском, сейчас напоминала потревоженный улей, гудящий от страха и любопытства.

В центре зала, словно зловещий алтарь, окруженный барьером из желтой полицейской ленты, возвышалось оно – последнее творение Виктора Морозова. Гениального и скандального художника, чье имя шептали с благоговением и ненавистью в равной степени. Морозова, чьи картины провоцировали споры, будоражили умы и, главное, продавались за баснословные деньги.

Картина называлась "Агония". На огромном холсте, размером с небольшую стену, в яростной, экспрессивной манере был запечатлен крик, воплощенный в красках. Распластанная фигура, корчащаяся от невыносимой боли, казалась вырванной из самого ада. Мрачные, закрученные мазки черного, багрового и пронзительного фиолетового цвета сливались в единый водоворот, создавая ощущение всепоглощающего отчаяния, которое невозможно было просто увидеть – его можно было почувствовать кожей. Словно холст излучал волны негативной энергии, давящие на плечи и заставляющие сердце биться чаще.

Но ужас заключался не только в этом чудовищном полотне. У подножия картины, на идеально гладком белоснежном паркете, отражающем свет софитов, лежал сам Виктор Морозов – мертвый. Его тело, как отвратительная насмешка над искусством, дополнило "Агонию" последним, самым реалистичным мазком. В груди зияла рваная дыра, словно ее проделал не нож, а лапа дикого зверя. Багровая кровь, густая и липкая на вид, казалось, стекала прямо с холста, сливаясь с красками картины, словно "Агония" ожила и поглотила своего создателя.

"Классика, – пробормотал техник по имени Марк, заканчивая скрупулезно фотографировать место преступления. Его лицо, обычно веселое и общительное, сейчас было серым и осунувшимся. – Богатый, знаменитый, и мертвый прямо на открытии собственной выставки. Клише, достойное бульварного романа." Он покачал головой, словно отгоняя дурные мысли.

Иззи окинула галерею долгим, оценивающим взглядом. Под сводчатыми потолками, словно в храме искусства, выстроились ряды картин Морозова. От ранних импрессионистских пейзажей, полных солнечного света и умиротворения, до поздних, абстрактных полотен, полных внутреннего смятения и темных подсознательных мотивов. Она заметила, как пара посетителей, стоявших возле раннего пейзажа, с видимым усилием отводят глаза от тела, словно боялись осквернить светлое воспоминание о прежнем Морозове.

"Первое впечатление?" – спросил сержант Петренко, ее напарник. Высокий и широкоплечий мужчина с усталым взглядом и рано проявившейся сединой в темных волосах. Петренко работал в убойном отделе уже двадцать лет и видел слишком много смертей, чтобы испытывать сильные эмоции, но даже в его глазах читалась легкая оторопь.

"Нарочито, – ответила Иззи, присаживаясь на корточки возле тела Морозова. Холодный мрамор пола пробился сквозь тонкую ткань ее брюк. – Слишком театрально. Слишком много крови. Кто-то явно хотел произвести впечатление. Или, возможно, отвлечь внимание от чего-то более важного." Она достала из кармана небольшой фонарик и внимательно осмотрела рану.

Виктор Морозов был противоречивой фигурой. Гений, по мнению одних. Шарлатан, по мнению других. Его работы продавались за миллионы на престижных аукционах, а его личная жизнь была бездонной пропастью скандалов и интриг. Женат трижды, бесчисленное количество любовниц, судебные иски, обвинения в плагиате, пьяные дебоши в дорогих ресторанах – его имя регулярно мелькало в светской хронике, напоминая о себе как о кометном хвосте, состоящем из блеска и грязи.

"У нас тут целый список подозреваемых, – сказал Петренко, протягивая Иззи толстую папку в картонной обложке. На обложке небрежным почерком было написано "Морозов. В. Убийство". – Бывшие жены, обиженные критики, оскорбленные коллеги… Недовольные инвесторы. Да практически вся богемная тусовка города. Каждый второй завидовал ему открыто, каждый третий – втайне мечтал о его смерти."