Ослепленные. Второй путь

Олеся Шведко

Ослепленные. Второй путь

Глава 1.

Уна не могла заснуть. Она вышла на крышу дворца, на площадку, остановилась у края. Облокотившись о перила, Уна наблюдала за звездой-путешественницей, которая медленно двигалась по фиолетовому небу, оставляя за собой след огненной пыли. Звезда прорезала гладь неба, она плыла над миром, свободная, неукротимая и мертвая. Уна думала о силе, которая заставляла звезду совершать свой бессмысленный вечный путь.

Пришла кошка, потерлась о ногу Уны пушистым боком. Королева Тайи не любила кошек и боялась их, но сейчас ей было все равно.

Снизу послышались чистые, высокие голоса. Уна перевела взгляд с неба на землю, в сад. В свете фонарей двое молодых тайян, взявшись за руки, прогуливались по центральному саду. Девушка говорила что-то, а парень слушал. Иногда он отвечал ей. Девушка подняла голову и тоже заметила звезду – путешественницу. Она указала на нее парню. Они остановились.

–Смотри – я умею управлять ей. – сказала девушка, поднимая палец к небу. Она нарисовала рукой в воздухе какую-то фигуру.

В холодном, опустевшем сердце Уны проснулся слабый интерес. Она невольно подняла взгляд к небу. Звезда изменила траекторию, и огненный хвост-змея рисовал в воздухе быстро таящий образ цветка. Это было потрясающее зрелище, и оно отвлекло Уну от тяжелых мыслей, а на ее бледном, усталом лице появилась изумленная улыбка.

Чудесам Тайи не было числа. Можно было прожить десять жизней, и всякий раз встречать что-то более удивительное и интересное. Уна знала – если бы не это разнообразие, последние десять лет содержали бы одно страдание.

–Спусти ее сюда. Покатаемся на ней. – засмеялся парень. Девушка тоже рассмеялась от души.

–В следующий раз. Когда научу её не быть такой горячей.

Они вновь взялись за руки и пошли по аллее. Глядя на них, Уна только сейчас ощутила, как пряно и сладко пахнут цветы в саду.

Она почувствовала себя лишней в этом раю. Ей вдруг захотелось умереть и снова родиться на Тайе, прожить жизнь счастливую, безмятежную, как долгий, цветной сон.

Уна подняла взгляд к небу и также проводила взглядом исчезающую звезду. Увлеченная зрелищем, она не увидела, как из маленького голубого конического строения в центре сада вышел Ледо и подозвал влюбленных в тень дерева, скрыв их от глаз Уны.

Он выглядел бодрым и довольным. Когда тайяне подошли к нему, Ледо негромко выразил свое удовлетворение увиденным.

–Я надеюсь, королеве понравилось. – произнес он удовлетворенно. – и она хоть немного отвлеклась от своих забот. Можете продолжать прогулку.

Ледо спустился со ступеней и пошел по тропинке к дворцу. Его длинные белые волосы развевались по ветру, как легкие паутинки, пронзительно синие глаза весело щурились. Он сунул руки в карманы куртки и напевал себе под нос какую-то песенку, услышанную им на одной из многочисленных планет, которые он посещал.

Приблизившись к воротам, Ледо даже не приостановился – он прошел сквозь них. Так же оракул преодолел другие двери. Ледо взошел на изумрудную платформу, лежащую в углу маленького двора. Негромко произнес заклинание, которое приподняло платформу от земли и понесло ее наверх. Платформа устремилась ввысь и через секунду повисла перед Уной, мягко колыхаясь. Ледо продолжал стоять на ней, не меняя позы, так же держа руки в карманах куртки. Он почтительно склонил голову перед Уной.

–Солнца тебе, королева. – произнес он на манер триммлян, но чуть насмешливо. – Садись – полетаем по воздуху.

Уна устало улыбнулась.

–С удовольствием, но только тогда, когда ты сам научишься летать и не падать. – ответила она, не скрывая доброго ехидства.

–Я уже научился. – убеждающее отозвался Ледо. – Это не так тяжело – я уже не начинающий волшебник.

–И все – таки пока воздержусь.

–Ну, что же, тогда и я останусь здесь. – Ледо сошел с колыхающейся платформы, и она с жуткой скоростью полетела обратно. Откуда-то снизу раздался грохот. Ледо изобразил смущение.

–Надо же. – наигранно посетовал он. – Опять забыл прочитать заключительное заклинание.

Уна рассмеялась. Это было именно то, чего добивался Ледо.

Он взял на руки кошку своей дочери, произнес несколько отрывистых фраз и, превратив ее в птицу, выбросил за перила. Странная, полосатая птица с усами упорхнула в ночную мглу.

–Зен – Риот тебе не скажет за это спасибо. – ухмыльнулась Уна. Ледо махнул рукой.

–Зато До-До скажет. Не беспокойся, полетает кошечка и вернется.

Уна смолчала.

–Ну, так почему не спим? – Ледо тут же стал серьезным. Его глаза замерцали в темноте, обнажая мудрость старого оракула.

–Так… – расплывчато ответила Уна, отводя взгляд. – Не спится и все.

Ледо кивнул и повторил вслед за ней:

–Так…И просто думается о плохом.

Уна смолчала в ответ – не было смысла жаловаться на судьбу в стране, где все счастливы, кроме нее.

Но Ледо ждал ответа. Он понимал ее больше других, по крайней мере, так ей казалось, из – за того, что Ледо побывал когда-то в стране, где она родилась, Ледо знал ее отца лучше других и мог читать чужие мысли. Но Уна не доверяла ему – ведь Ледо, зная ее горе, так и не помог ей вернуться на Тримму. Все эти годы он лишь наблюдал за ней, словно ждал чего-то, но все же бездействовал. Он так же игнорировал мысли, в которых Уна умоляла оракула соединить Тайю с Триммой, хоть на несколько минут, чтоб она могла вернуться обратно.

Поэтому Уна не считала его близким себе. На Тайе чужим был даже её собственный сын – как бы она не любила его, но он был не триммлянином –он родился на Тайе. Кроме этого, Годаль унаследовал дар Адэ – он относился к высшим существам. Ледо обучал его: воспитывал достойного правителя Тайи, сильного мага и прорицателя. Уна же оставалась простой триммлянкой, и с каждым годом все меньше понимала, что она делает здесь, в этой чудесной стране, где даже простые жители умеют творить чудеса, где живут сотни видов всяких существ, и где можно бродить по ночам.

Уна почувствовала взгляд Ледо и догадалась, он считывает ее мысли. Она развернулась и пошла к дверям.

– Не люблю, когда лезут в душу. – сказала она мрачно, проходя мимо Ледо.

–Даже, если хотят помочь? – спросил Ледо тихо.

–А разве ты когда – либо хотел мне помочь? – спросила Уна со злым удивлением. Она остановилась и устремила на оракула гневный взгляд больших зеленых глаз, затуманенных тяжестью бессонных ночей. – Я не умею копаться в чужих головах, но могу делать кое-какие выводы. Оставайся здесь, не ходи за мной. Я не хочу с тобой разговаривать.

Ледо стоически выдержал ее грубость. Он склонил голову в знак согласия. Его худое красивое лицо выразило понимание и сожаление. Но когда он заговорил, слова его были неожиданно жестоки.

–Я давно мог сделать так, чтоб ты обо всем забыла и стала счастлива. – сказал он. – Мне не потребуется много труда, чтоб обучиться этому – ради тебя. Несколько заклинаний, и ты превратишься в женщину без прошлого, и будешь счастлива в забвении. Ты выполнила свою задачу, родив наследника, ты не нужна Тайе, а Тайя не нужна тебе. Ты не будешь помнить даже имени своего сына, но ты будешь счастлива – вот что я мог бы сделать для тебя. Не было бы бессонных ночей, ты бы не плакала по ночам, не скрывалась от всех в черной комнате, ты стала бы самой счастливой тайянкой из всех, кто живет здесь. Я бы выдал тебя замуж, ты любила бы своего мужа, и рожала ему детей. Подумай, почему я не лишаю тебя памяти, даже если она мучает тебя.

– О да. – произнесла Уна горько, и в глазах ее засверкали слезы бессилия. – Мне следует подумать, почему ты не заколдовываешь меня, как эту кошку, или вообще не сотрешь меня из истории мира, как будто меня и не было никогда. А может, мне нужно просить тебя об этом? Ну, преврати меня в полоумную. Или боишься, что тебе станет скучно?

Ледо смотрел на Уну тяжелым, потемневшим взглядом. Он сдерживал гнев и тратил много сил, потому он не мог ей ответить – оракул сконцентрировался на себе. Он мысленно считал до десяти – сильнейший прием защиты мага, Ледо обучился ему на одной из планет, где побывал несколько лет назад.

Досчитав, Ледо почувствовал себя успокоившимся, но усталым. Уна с презрением смотрела на оракула.

– Где твоя прежняя безмятежность, Ледо? – спросила она с презрительной фальшивой заботой в голосе, желая до конца разрушить спокойствие оракула: – Это очень вредно для тебя, ты же знаешь. Боюсь, тебе все – таки придется применить свои заклинания, и сделать из меня сумасшедшую, чтобы я не продолжала тратить твои волшебные силы.

–Боюсь, мне придется сделать это. – произнес Ледо сурово.

Уна посмотрела на него так, что Ледо понял – последующие дни она снова проведет в черной комнате.

***

В черной комнате не было мебели, не было света, не было окон, туда не проникали звуки. Уна вошла в нее и заперлась изнутри. Она погасила свечу и опустилась на пол.

Уна приказала обустроить эту комнату именно так семь лет назад, во время первой ссоры с Ледо.

Периодически Ледо все эти годы продолжал убеждать Уну в том, что ей нет пути на Тримму, а Стражу нет пути в Тайю. Обычно дело заканчивалось тем, что Ледо серьезно заболевал, теряя силы, а Уна на несколько дней запиралась в комнате, никого туда не впуская, и проводила без пищи и воды несколько дней, из гордости и обиды не выходя на свет. Она делала это несколько раз в год. В этом она находила временное успокоение, словно, погружаясь во тьму, в ничто, принимала свое настоящее положение.

Ссоры всегда начинала Уна. Она обвиняла Ледо в жестокости, и всякий раз словно специально провоцировала конфликт. После этого она запиралась в черной комнате и переосмысливала там все, изливала слезы, которых не дано было никому видеть, и набиралась сил жить дальше со своей бедой. Душой она понимала, что Ледо не может преступить законы Высших, и ей было стыдно за свои оскорбления.

Но ее съедали тоска по Зику и чувство вины перед ним. От этого не спасало даже время, и Уна продолжала страдать. Память была жива, так, словно все случилось вчера. Тень ее тоски падала и на Ледо, который с годами тоже стал чувствовать себя виноватым, видя мучения Уны.

Уна забилась в угол, охватила руками колени, и смотрела в темноту широко раскрытыми глазами.

Несколько часов она провела в тишине и одиночестве, пока темноту не рассеял мягкий свет карманного фонарика Ледо. Он недавно освоил умение проходить сквозь стены, и теперь это впервые помогло ему нарушить затворничество Уны.

Он стоял перед ней, и его худое лицо казалось постаревшим. Он был очень расстроен.

–Уна. – сказал Ледо, протягивая руку к ней. –Давай не будем ругаться. Я пришел с миром.

Уна кивнула в ответ, поднялась с холодного пола. Она отошла подальше и замерла, не зная, что отвечать.

–Ты мне как дочь, ты же знаешь это. – объяснялся Ледо, размахивая от волнения руками. – все, что я делаю все эти годы – я делаю ради тебя и Годаля. Я обещал твоему отцу, что сделаю все для твоего блага. Я не могу больше спорить с тобой. Давай найдем общее решение. Давай придумаем что нибудь.

–Хватит. – Уна смутилась. – Я все знаю.

Если бы Ледо доказывал свою правоту, ей было бы легче. Но оракул был огорчен не меньше нее. Это говорило о том, что Ледо действительно не виноват в ее бедах. Никто, кроме нее, не виноват.

Уна отвернулась. Она не плакала, но боль ее сгустилась облаком вокруг нее и Ледо увидел это. Он подошел к ней и, опустив ладонь ей на плечо, направил ей луч исцеляющей силы. Но силы было мало, так как Ледо истратил остатки ее на то, чтоб проникнуть в черную комнату. Он произнес:

–Существует закон. Страж не может проникнуть на Тайю. Все разрушится, если он попадет сюда сейчас, а если ты попадешь на Тримму, ты разрушишь закон ее равновесия.

–Ты уже говорил об этом.

–И еще раз скажу.

Ледо почувствовал, что назревает очередной спор. Он ни к чему не приведет. Но Ледо все же говорил то, что было сказано уже неоднократно:

– На вашей судьбе лежит тень ненависти. Она не даст вам быть вместе, и уничтожит все, что вы попытаетесь создать. Даже если вы сейчас встретитесь, это ничего не решит. Преступившие законы любви из за гордыни и злобы не исправят сделанного встречами или разговорами. Нужно пройти весь путь с самого начала, чтобы изменить хоть что-то. Или отпустить этот путь и искать другого.

–Это несправедливо. Я не могу платить за свои ошибки всю жизнь! –воскликнула Уна. – Я не обязана платить за них всю жизнь, и Зик не обязан. Мы не бессмертны и не Высшие, наше время тоже имеет предел.

Она была права. Но таковы были законы. Ледо почувствовал, как сердце его, обычно такое крепкое, такое смелое, вдруг дрогнуло и словно заплакало от бессилия.

Он не выдержал этого чувства. Он избегал этого чувства долгие годы, но оно достало его сердце.

–Я что – нибудь придумаю. – сказал он наконец, обнимая Уну в знак примирения. Уна чуть не расплакалась – его жалость и понимание причиняли больше страданий, чем его гнев.

Они еще долго разговаривали, прежде, чем покинуть черную комнату.

Глава 2.

Зэд появился очень неожиданно.

– К тебе гости. – сказал он, не здороваясь.

В голосе Зэда звучала удивленная, насмешливая нота.

Рон выпрямился, утер пот со лба, отложив в сторону лопату.

–Мать?

Но Рон знал, что мать не посылала бы кого-либо. Она свободно приходила сама. Рон смотрел в лицо друга, пытаясь прочесть ответ. Но тот лишь махнул головой в сторону скалы.

–Иди, глянь.

–Пусть подойдет сюда. – бросил Рон хмуро, снова берясь за лопату. – Мне нужно окончить работу к вечеру.

– И все-таки тебе нужно пойти. Боюсь, ты оскорбишь слишком важную персону, если вынудишь ее идти на твой грязный огород. – Зэд усмехнулся.

–Не нужно. – произнес за спиной Рона другой голос, более тихий и более сильный.

Рон уронил лопату.

Его серое от усталости, покрытое капельками пота лицо исказила гримаса ненависти.

–Да, Зэд, ты прав. – произнес он, вытирая руки о рубаху. – Эта персона действительно очень важная.

Они смотрели друг другу в глаза. За десять лет оба очень изменились, но то, что когда – то скрестило их судьбы, продолжало сверкать во взглядах.

–Не могу прогнать тебя. – сказал Рон наконец. – И не могу понять, что ты тут потерял.

–Я пришел поговорить с тобой. – сказал Зик спокойно. – Я… прошу тебя, удели мне несколько минут.

Тонкие брови Рона поползли на лоб. Ненависть и злоба ушли обратно в душу, но на их место пришла ехидная усмешка.

–Просишь меня… – повторил он слова правителя Триммы протяжно и с угрюмым весельем. – Ну что же. Если просишь, как я могу отказать?

Зик смотрел угрюмо и тяжело. Он покосился на Зэда, который не уходил. Рон понял, что Зик хочет разговора наедине, но не торопился просить друга удалиться. На лице Зэда появилась понимающая ироничная ухмылка и он тоже словно врос в место, наблюдая за сценой.

– Почему же ты молчишь? – спросил Рон с вызовом. – Говори, Правитель. Только, боюсь – не умею вести светских бесед. Я же простой отшельник.

Его насмешки отскакивали от Зика, не задев его. Он начал говорить, поняв, что Зэд не уйдет. Он решил быть кратким.

– Это касается Уны. – сказал он.

Глаза Рона угасли. Ресницы его дрогнули и опустились, прикрывая завесой мысли отшельника. Затем Рон двинулся в сторону правителя Триммы.

–Пройдемся немного. – бросил он мимолетом, проходя мимо Зика. Тот последовал за ним. Они пошли по узкой тропинке, ведущей высоко в горы. Зэд вздохнул и сел в траву, ожидая, пока закончится эта личная беседа.

–Сегодня искатели принесли мне полный отчет. – говорил Зик.– Они дошли до красных скал. За ними только вода. Её так много, что не видно краев. Словно дождь шел веками, так говорят они мне. Вода соленая, как слезы и ее нельзя пить. А возле воды творятся чудеса. Там цветы перелетают с места на место, ползают камни, и в воде живут странные разноцветные существа.

Рон остановился, пораженный.

– И еще есть покрытые волосами, что передвигаются на четырех ногах? – спросил Рон медленно.

–Да. – сказал Зик. – Но Уны там нет. Её нигде нет. И никто не знает, где она.

–Нет, что ты…Я знаю, где она. – ответил Рон, улыбаясь внезапно грустно и светло.

–Я догадывался об этом. – сказал Зик. – Подскажи, где она и я…

–Это ты подсказал мне, где она, а не я тебе. – перебил Рон. – Я думал, ты знаешь все.

Он рассмеялся.

–Ведь ты был последний, кто видел ее. – добавил он.

–Да. Но это ничего не меняет. Ты говоришь, тебе известно, где Уна? –спросил Зик.

–О, она там, где ты ее уже не достанешь. Она за океаном.

Рон был доволен. Он видел, что его слова причиняют боль правителю Триммы. Ну что же, решил он. Пускай это будет маленький поощрительный приз проигравшему в войне.

–Ты можешь спокойно сказать мне, где она. Я не причиню ей боли. Я никогда не хотел ей зла. –сказал Зик.

–Не говори мне об этом. – Рон пришел в ярость. – Да, ты добился своего, ты сберег Законы Книги. Мы потерпели поражение и ты ничего нам не сделал за это. Показал великодушие? Но перед этим, я помню еще, как ты был готов убить ее за эти законы. Если бы не я – Рон поднял рубашку показывая Зику давний кривой шрам, напоминая про день битвы, – Ты бы убил ее. А она никогда не была воином Зла…

–Я знаю. Вы не были воинами Зла, мы все были ими.

–Зачем ты ищешь ее?– гневно спросил Рон.

–Это мое дело.

Рон промолчал в ответ.

– Ты все никак не успокоишься. – сказал он дрогнувшим голосом. – Оставь ее в покое. Она сейчас далеко и счастлива там.

Рон покосился на Зика и вдруг с мальчишеской злобой добавил:

–А я любил ее!

В свои слова Рон вложил всю обиду и ревность своей жизни. Это был единственный момент в его жизни, когда когда он упрекал Зика в том, в чем тот не был виновен.

–А я ее и сейчас люблю. – отозвался Зик.

Они смотрели друг другу в глаза. Рон сжал руки в кулаки.

–Неправда.

–Откуда ты знаешь, что есть правда? – спросил Зик, и его хриплый голос срывался от волнения. – Я пришел сюда не для того, чтоб открывать тебе душу. Я пришел к тебе потому, что ты остался единственным верным ей воином. Все остальные уже давно забыли о ней. А ты ушел из Триммы ради памяти об Уне. Лишь уважая твою преданность ей, я пришел сюда, чтоб сообщить тебе, чем закончились поиски. Я думал, ты предан ей, и желаешь, чтоб она была счастлива.

Рон выслушал его гневную речь. Лицо его потемнело. Он отозвался столь же страстно.

– Хорошо, Страж. – сказал он. – Скажу я тебе одну вещь. Когда-то давно отец Уны рассказывал ей про мир, который находится по ту сторону, там, куда Солнце уходит на ночь. Там много чудес, и он рассказал ей про них, и сказал, что однажды она попадет туда, и станет королевой этой страны. Я уверен, что так и произошло. Хотя тогда я воспринимал все с насмешкой и считал, что ее отец был чудаком. Уна оставила Тайю ради этой прекрасной страны. Сейчас она там.

На лице Зика отразилась внутренняя борьба. Он не верил в сказанное, и пытался скрыть боль, так как был слишком гордым для того, чтоб показывать свои чувства кому-то.

Но Рон уловил это выражение и спросил едко:

–Что, тебе тоже в это трудно поверить? Я сказал все, что знаю. А теперь уходи. Не все избраны Книгами Законов, некоторые должны работать, если хотят потом получить еду.

Рон резко развернулся и направился к своему огороду, который он разбил на равнине между гор.

После разговора с Роном Зик чувствовал себя одураченным. Он медленно спускался в город, думая над словами отшельника. Зик понял, что он просто не хочет верить в то, что Уна живет в каких-то сказочных странах. Было легче предполагать, что она скрывается в красных скалах, хоть и не находилось той причины, по которой она могла делать это.

Он не хотел думать, что она могла бросить его, пусть даже ради прекрасной страны, полной чудес.

Зик думал также о том, что Уна иногда снится ему, и тогда они до утра находятся вместе, разговаривают так, словно никогда не расставались и не воевали друг с другом. Но потом, с первыми лучами Солнца она исчезает и не снится еще долго. И как только боль его в сердце начинает затихать под действием времени, она снится ему опять, напоминая о себе, как будто не хочет, чтобы он забыл ее.

Она в какой-то неведомой стране…

Но лучше так, чем считать ее погибшей.

–Солнца тебе, Правитель. – приветствовал его высокий, пожилой мужчина. Зик рассеянно покосился на него, кивнул в ответ и прошел мимо. Старик остался стоять у стены, ограждающей Тримму от гор. Он пристально смотрел в спину Зику.

Через некоторое время тот замер на месте и медленно повернул голосу. На его хмуром и властном лице появился немой вопрос. Он посмотрел в глаза старику. Тот широко улыбался. У него были длинные белые волосы и яркие, молодые глаза цвета вечернего неба. Он продолжал в упор смотреть на Зика и улыбаться.

Правитель Триммы отвернулся и пошел своей дорой. Спиной он ощущал странное тепло.

Глупая мысль, что старик проник взглядом в его душу, не оставляла правителя. Когда он отошел на сотню шагов, он услышал его тихий голос – и это было невероятно, потому, что старик остался на том конце улицы:

– Необычные мысли не всегда бывают глупыми, Зик.

Зик вздрогнул и остановился.

Повернувшись, он вернулся обратно. Тот уже не улыбался, но лицо его хранило дружелюбное выражение.

Глядя на странного мужчину, Зик спросил:

–Кто ты?

–Считай, что я твой гость. – ответил тот с достоинством. – Поэтому лучше пойти в какое-нибудь прохладное место. Отвык от солнцепека.

Зик оглядел старика и понял, что тот не из Триммы. На старике были синего цвета штаны из грубой ткани, которую не изготовляли на Тримме, белая куртка, обшитая синей тесьмой. На шее висело странное украшение круглой формы, с изображением солнца на полупрозрачном камне. Старик был явно образованным, но Зик никогда не видел его в кругу ученых мужей Триммы.

Они шли к дворцу. Ледо поглядывал по сторонам.

–Знаешь, Правитель? – заметил он вскользь. – Воду лучше не брать с реки, это слишком трудоемко, а доставать из-под земли.

–А она там есть?– недоверчиво осведомился Зик.

–Больше, чем ты можешь представить. Просто нужно уметь искать.

Зик задумался.

–Тримма станет цветущим садом, если можно будет добыть воду отовсюду. – продолжал развивать тему Ледо. – Каждое дерево, каждый цветок нуждаются в воде. Достаточно прокопать землю- и вода сама выйдет на волю. А вы роете канавы. Такая хорошая почва на Тримме. И так мало растительности.

–Где же ты был раньше, старик. Твоя идея, если она верна, все бы тут изменила.– вздохнул Зик. – Столько лет на Тримме засуха…

–Всему свое время. – ухмыльнулся Ледо.

***

–Ну, и все таки. – сказал Зик, когда они оказались во дворце. Теперь бывший Страж занимал покои Игоса, где царила тишина и прохлада. Он сел в большое кресло, жестом пригласив старика устраиваться напротив напротив. – Ты не из Триммы. Я вижу это. Откуда ты? Как звать тебя?

–Мое имя Ледо. – ответил старик. Помолчал и решил не тянуть. – Я явился оттуда, откуда на Тримму пришла Книга.

Зик смолчал. Он поверил Ледо. Теперь ему осталось только переварить эту новость. Глубокая морщина залегла на лбу Зика. Он помолчал некоторое время.

–И зачем ты здесь? – спросил он, устремляя на Ледо пристальный взгляд. – Книги больше нет. На Тримме больше не подчиняются ее законам. Все было исполнено, и я сделал то, что было указано сделать. Теперь мой народ живет иной жизнью.

–Я заметил это. – сказал Ледо. – Видно, что Тримма совершила шаг вперед в своей истории. Я слышал громкий смех на улице. Это отличный знак. Но это дела страны. Ты исполнил свой долг, можно сказать, перевыполнил его, отказавшись от личных интересов ради ее Законов. Но остались кое-какие детали, которые были скрыты от тебя. Тайное становится явным – всегда, вот пришло и твое время увидеть кое-что тайное.

Зик остановил речь оракула легким движением ладони. Подозвав слугу, правитель Триммы приказал накрывать на стол и предложил Ледо пообедать. Зик словно не торопился заглянуть за завесу тайны – казалось, ему безразлично то, что говорит Ледо.

Бесшумные и расторопные служанки суетились в трапезной комнате. Большая, неподвижная фигура правителя Триммы казалась неживой. Невозможно было понять, что он чувствует.

–Прежде, чем ты назовешь мне эти детали. – Зик сделал ударение на последнем слове. – Я хочу сказать тебе, Ледо. Все, что касается Книги, не интересует меня больше. Я не могу терзать народ нелепыми догмами, изливая на него свое тщеславие. Если ты предложишь мне сейчас повторить этот процесс истязания, я прогоню тебя, старик, как бы мне не было неприятно это делать. Эта книга писалась для меня, когда я был молод и стремился к власти. Мое самолюбие слишком потешило то, что мое имя было обозначено на страницах пророческой книги. Это затмило мой разум настолько, что я даже не задумался, в каком качестве выступаю в этой истории. Но поверь мне, теперь я получил достойный урок. Если ты сейчас скажешь мне, что мне следует снова связать волю моего народа, потому, что того хочет Солнце либо что-то еще – клянусь тебе, я буду сражаться с самим Солнцем за свободу Триммы, но мой народ больше никогда не будет жить в страхе.