То, о чем мы молчим

–Навряд ли…– Мария пожала плечами. – Но все может быть. Возьмите еду. У меня дома дети, я не хочу оставлять их надолго. И если понадобится еще что-нибудь, приходите. Вы знаете, где я живу.

Анна взяла из рук Марии полиэтиленовый пакет и рассеянно попрощалась. Она даже не заметила, как Мария ушла.

"Мерзкое место. – думала она раздраженно, всматриваясь в линию горизонта .– Мне больше нравится город. Я бы ни за что не осталась здесь жить. Что тебя сюда приволокло, скажи мне, ну?»

Словно в ответ на ее мысли впереди, на синей глади воды показалась маленькая черная точка. Мечта плыла к ней сама, неторопливо и необратимо.

Девушке показалось, что море покачнулось.

«Ну, вот и ты… Ты! Как…страшно» – мысли ее мысли. Прожитые годы улетели куда-то под откос.

Анна соскочила с камня, стала ходить вдоль по берегу. Она помнила о том, что еще раньше приказала себе все чувства держать под контролем. Но это оказалось невозможным.

Наконец она заставила себя успокоиться, отошла от воды. Прижав руки к груди, стояла, как вкопанная, до тех пор, пока судно не подошло к берегу, и не осталось лишь несколько десятков метров. Затем повернулась и, не оборачиваясь, направилась к домику.

Оттуда, из маленького окна, вцепившись побелевшими ногтями в подоконник, она наблюдала, как швартуется судно, как сходят на берег один за другим мужчины, слушала их крики, смех, и они были так похожи один на другого, и казались нарисованными на бирюзовом фоне моря и неба человечками. Анна не различала их лиц и ей хотелось рыдать от досады. Но снова выйти и приблизиться она не осмеливалась.

Рыбаки собрались в одну группу, что-то горячо обсуждали. Анна больше не смотрела туда. Она смотрела на судно – по палубе ходил высокий, очень худой мужчина в синем дождевике. Его движения были по кошачьи плавными, хоть и была у него нескладная, словно собранная в детский конструктор фигура. Походив некоторое время, он остановился и замер на месте, спиной ко всем, глядя туда, откуда только что прибыл. Затем снял шапку и взъерошил темные вьющиеся волосы, спадающие на лоб и уши. Сунув шапку в карман, стал спускаться на берег, ни с кем не разговаривая и глядя себе под ноги.

Девушка прислонилась щекой к грязному торцу окна и протерла пальцем стекло в том месте, где стоял этот человек. Долго смотрела на него. Она все еще сомневалась. Она не была уверена, что этот человек именно тот, ради которого она здесь. И все же отчего-то продолжала смотреть именно на него.

Анна больше не чувствовала себя охотницей. Сейчас она стала просто человеком, идущим навстречу своему выбору, и это никак не походило на то, что представлялось ранее. Неизвестность поглощала ее, и будущее больше не было расписано по пунктам – оно стало непредсказуемым. Но отступать было не в ее духе. Она уже знала цену своим отступлениям-они стоили не больше, чем пустые обещания рекламщиков. Даже если отступит сейчас, вернется позже – так зачем тратить время?

Надо было самой встать идти, найти его, действовать, приводить свой приговор к счастью в исполнение. А она не могла подняться с места.

«Ну подойди поближе…подойди поближе!»  – умоляла она выбранного ею мужчину.

И вдруг он, словно услышав ее просьбу, направился к домику. Через минуту Анна увидела его лицо и приглушенно вскрикнула – это был Он.

Он прошел мимо домика и скрылся. Анна отошла от окна, села на край кровати.

Она улыбалась.

***

Анна дала себе несколько часов, чтоб обуздать свое счастье. Затем нанесла на лицо легкий макияж, переоделась в длинное синее платье с восточным орнаментом, набросила сверху короткую джинсовую куртку и одела нитку бус. На улице было холодно и следовало больше заботиться о здоровье, чем о внешнем виде, но именно этот наряд Анна припасла для первой встречи, а менять планы было не в ее стиле. Она достала из чемодана туфли на маленьких каблучках, распустила волосы и снова превратилась в саму себя – спокойная, уравновешенная, даже слегка суховатая красавица, глядя на которую и подумать нельзя, что в ее душе ютятся какие-нибудь страсти или слабости…и ничто не сведет ее с ума и не затуманит разум, разве что дорогой парфюм или красивые автомобили.

Анна поднялась, вышла за порог домика, и имидж прагматичной горожанки тут же слетел с нее – его сорвал порыв пронзительно холодного ветра. Поборов искушение вернуться назад и влезть в теплые ботинки и куртку, Анна скрестила руки на груди и побрела к своей цели.

Когда Анна дошла до дома Марии, ей показалось, у нее сейчас отвалится нос. Та открыла калитку, розовая, распаренная от кухонного пылу и Анне захотелось уткнуться лицом в ее пышную грудь, чтоб согреться в этом великолепии.

–Анна! Проходи!  – весело сказала Мария. – Пришла воспользоваться душем?

–Нет.   – Анна все физические силы потратила на то, чтоб не трястись от холода и оттого разговаривала, как робот.  – Ты можешь показать мне, где живет хозяин судна? Я хочу навестить его. Проводи меня, пожалуйста.

Ей казалось, земля слегка покачивается под ее ногами…но достаточно, чтоб устоять.

–Прости. Муж приехал. Я не смогу проводить тебя Но Марк живет недалеко от нас, я объясню.

Мария посмотрела на Анну, про себя удивилась тому, что девушка как-то странно раскачивается во все стороны, и спросила чисто из любопытства;

– Вы знакомы?

Анна странно усмехнулась.

– Пока нет. – ответила она.

Мария улыбнулась подозрительно или понимающе и очень доходчиво объяснила дорогу во всех мелочах. Анна даже в наступивших сумерках легко отыскала ее. Во время этого пути, ноги, окоченевшие в тонких чулках, сами вели ее. В закоулках ветер гулял не так сильно, но его хватило на то, чтобы Анна поняла, что ищет уже не мужчину-судьбу, а дом, где можно согреться.

И все же, достигнув цели, она еще недолго постояла, разглядывая небольшой коттедж, серого цвета маленький дворик, усаженный стратулами и алоэ. Хозяин дома видимо, пощадил естественный ландшафт местности и не стал вырубать старые деревья и он росли по всему двору, делая его походим на маленький общественный парк. Кусты японской метоны склоняли ветви к окнам, целуя желтые стекла. Калитка была приоткрыта.

Анна поняла, что уже выучила узор перил на крыльце и если простоит еще чуть-чуть, заработает себе менингит. Она сделала глубокий вдох и пробормотала:

-Черт, если бы я могла,я бы сейчас пнула саму себя. Ну давай же, давай, иди! Или я тебя за волосы потащу!

Угрозы подействовали. Она сдвинулась с места! Прошла тропинке к дому. В одном из окон горел свет, и можно было видеть нескладный силуэт, вернее, его тень, которая двигалась за стеклом.

Анна, не задерживаясь, направилась к крыльцу.

Как только она поднялась по ступенькам и протянула руку к двери, чтоб постучать, маленький фонарь, висящий над дверью, вдруг загорелся, и облил девушку розоватым светом. За дверью послышались шаги.

***

3.05. ночь.

Я проплакала полночи, прежде, чем смогла взяться за записи. Наверное, жалкое зрелище, плачущая женщина в маленьком темном домике на берегу бездушного моря. Если бы Бог не был занят своими делами и увидел это, он бы тоже заплакал от жалости.

Когда ты открыл дверь, я от неожиданности отступила на шаг и чуть не упала, почувствовав под ногой пустоту. Интересно, было ли это слишком заметно – а мое смятение? К тому времени я была настолько жалкой –  волосы обвисли сосульками, а губы еле шевелились от холода.

Но когда ты открыл дверь, время остановилось.

Издали доносился шум моря, и даже можно было слышать голоса людей, сидящих в своих домах – настолько обострился мой слух.

Твое лицо, твое милое лицо, заросшее щетиной, было уже не твоим. Ты был таким красивым! Но душа словно ушла глубоко внутрь, в глазах отражалась лишь стена, которой ты отгородился от всего мира. У губ легла морщинка – а ведь тебе всего двадцать восемь лет! В этом возрасте мужчина еще вправе совершать глупости из-за неопытности, еще вправе считаться юношей – но это не относилось к тебе.

Мне не видно строк. Сколько может быть слез? Это тают ледяные глыбы, за которыми я все эти годы пряталась от тебя. Буду плакать всю ночь и весь следующий день.

А наш дрянной, дурной разговор! Ты плел такую ересь! Вот уж не ожидала, что ты такой милый глупенький дурачок! Ты потерял себя окончательно. Могу ли я помочь тебе? Я буду думать всю ночь и весь следующий день, и всю жизнь, но найду выход.

Я знаю – ты никогда не станешь тем, кого я полюбила. Я полюбила яркого мальчишку из старшей группы. Здесь от него и тени не осталось. Там, в городе, твое отчуждение придавало тебе очарования. Но здесь…Здесь от тебя исходит не независимость, не свобода! А отвергнутое всеми, горькое, как желчь, одиночество!

Боже, как мне больно и стыдно за это одиночество. Но мы справимся, слышишь, мы справимся!

***

Некоторое время Марк молча смотрел на девушку, стоящую перед ним. Казалось, он плохо понимает, что за видение перед ним. Анна, пытаясь расправить окоченевшие плечи,  жадно разглядывала его лицо.

–Здравствуйте. – произнесла она чуть слышно. – Мне нужно поговорить с Вами.

–Добрый вечер. – наконец глухо произнес Марк. В голосе его даже не было вопросительных нот. Словно Анна была почтальоном и приходила каждый день к нему, принося неинтересные газеты.

Он тряхнул головой, закашлялся.

– Поговорить? – переспросил он отрешенно, продолжая хлопать ресницами и тут все лицо его как-то странно перкосилось, будто он вот-вот заплачет или ему очень больно.

"Простыл?.." – тревожно подумала Анна. Марк осмотрел ее с ног до головы и большие, карие глаза новорожденного теленка, за которые она в него и влюбилась,  загорелись немым вопросом.

– Поговорить.  – повторила Анна, сжимая кулаки. – Мне нужно с Вами поговорить.

Он все порывался что-то сказать, но наталкивался на ее пристальный взгляд и молчал.

Наконец, тряхнув головой, словно отбрасывая наваждение, отступил от порога.

–Проходи…те.

Он впустил ее в маленькую прихожую, помог снять куртку. Все делалось так, словно он был швейцаром в собственном доме – движения совершались автоматически. Пропустив Анну в небольшую комнату, отделанную красным деревом и кожей, Марк вошел следом за ней и остановился за ее спиной.

– Хоти…те выпить? – предложил он, когда Анна устроилась в большом кресле, укрытым красным бархатным пледом. Анна покачала головой, но Марк тоже ответил отрицательно:

– Чай. Сам пью кофе с коньяком. Или, может, за компанию?

Он говорил нескладно, как разговаривают люди, не привыкшие к долгим беседам. Анна покачала головой.

– Нет. – ответила она чуть слышно.

На лице Марка промелькнула странная ухмылка.

– Ага. – сказал он.

Анна поняла, что он ее не слушает. Он либо растерян, либо сильно нервничает. Она не могла понять, почему. Слова Марии о том, что он «странный», казались оправданными.

Марк постоял у стола, потрогал какие-то папки на нем, затем искоса посмотрел на Анну и удалился из комнаты так поспешно, что, если бы были на то причины, Анна была бы уверена, что он сбежал.

Когда Марк снова появился в дверях, с подносом в руках, она уже согрелась,  и заставилась себя вообразить, что у нее все под контролем. Она спрятала в складках пледа ладошки и старалась вежливо и бесстрастно улыбаться. Но глаза ее, помимо воли, откровенно и взволнованно изучали лицо любимого мужчины. Глаза его бегали по углам и изредка притягивались ее взглядом, и тогда в глубине их вспыхивало нечто, что заставляло Анну вздрагивать, будто ей все еще было холодно.

Марк сел напротив нее и стал наливать чай в большую чашку. Подвинул поближе тарелку с печеньем.

– Чай. – сказал он, указывая пальцем на чашку.

– Спасибо.

Анна схватила чашку и стала пить чай. Он был горячим и она тут же обожгла язык, но зато теперь она была полностью согрета.

– Почему так легко одета?  – спросил Марк, с ног до головы разглядывая девушку.

– Так вышло. – сказала Анна, пряча лицо за большой чашкой, оставив только глаза.

Марк тряхнул головой, снова чему-то усмехнулся, затем налил себе коньяк, выпил его, забыв добавить туда кофе.

– А зачем ты…Вы здесь? – спросил он, видимо, не зная еще, переходить ли ему на ты или держаться на дистанции культурных людей.

-Я журналистка. Работаю в литературном журнале «Восход» – слышали о таком, или может, читали?  – заверещала воодушевленная Анна. На лице Марка отобразилось полнейшее непонимание.

– Журналистка… И что?

Анне послышалась издевка в его голосе. Она смутилась.

– Вы увлекаетесь литературой?  – спросила она. Марк смотрел на нее странным, безумным взглядом.

-Нет, не увлекаюсь уже давно.

– Зря, зря. Книги читать надо…  -Анна поняла, что разговор совершенно не клеится и замолчала. Зато, прогретый коньяком, разговорился вдруг Марк:

– И все же? Может Вы пришли ко мне из моей прошлой жизни. Принесли какие-нибудь новости о том, что происходит в жизни… Может, мы даже были знакомы, но это выпало из моей памяти, и Вы приехали навестить меня…  – спрашивал он, таинственно мерцая глазами.

–Все проще! – перебила Анна торопясь, как завравшаяся школьница. Теперь она старалась смотреть по сторонам, чтоб не ловить его взгляд. – Я пишу повесть о жизни рыбаков, но я никогда не видела и не знала их жизни. Я урбанизированна. А писать о том, чего не видела и не знаю, я не хочу. И вот, я здесь. Мне нужны детали, мне нужна основа под мое произведение.

Вот как ловко! Основа под произведение! Как она врет и не запнется! Анна восхитилась самой себе.

– Я ищу образ для персонажа. – добавила она, вдохновляясь собственной талантливостью.

В глазах Марка появилось самое искреннее изумление. Наверное, он так же смотрел бы на нее, если бы она призналась во всем. И что его так удивило?

-Ищете… что?

– Образ. – она вложила как можно более обаяния в идиотскую улыбку и поняла, что превратилась в плохого клоуна. – Да, образ. Ну, писать образ… с человека…как портрет с натуры. понимаете?....

Марк смотрел на нее, явно ожидая чего-то еще.

"Неужели он все знает?…" – подумала она. И попыталась в его лице разглядеть это. Знает? Узнал ее?