Искушение величием

Глаза Джулии заблестели, а пухлые губы изогнулись в улыбке, слегка обнажив белые зубы. Она была готова прыгать от радости. Ведь назначение её брата кардиналом позволит ему в дальнейшем бороться за престол Святого Петра. Тогда влияние и богатства рода Фарнезе непременно упрочится.

– Ты слишком нетерпелива, Джулия, – добавил Александр VI. – Ты не умеешь ждать, желая заполучить всё и сразу.

– Верно, – кокетливо ответила Джулия, отойдя на несколько шагов назад. – И знаешь, чего я желаю прямо сейчас?

– Просвети меня.

Бросив призывающий взгляд на Александра VI, Джулия, не торопясь, спустила лиф платья, а затем сбросила всю одежду на пол, представ полностью нагой, выпятив изящную грудь. Хоть Александр VI не раз видел Джулию Фарнезе обнажённой, её прекрасное тело всегда приводило Его в неописуемый восторг. Изящно перешагнув, лежавшее под ногами платье, Джулия направилась к Александру VI, покачивая своими округлыми бёдрами. Проведя по его руке, плечу и лицу, Джулия страстно поцеловала Его, а затем взяла за руку, и повела к кровати. Через минуту они уже наслаждались друг другом, слившись воедино.

Интересно, чтобы сделал несчастный Орсо Орсини, узнай, чем занимается его прекрасная жена в Риме, пока он, вот уже месяц, коротает дни в Бассанелло, куда его отослал Александр VI?

***

Пока Александр VI наслаждался обществом Джулии Фарнезе, Чезаре прибыл во дворец Санта-Мария-ин-Портико, пройдя по потайному ходу. Он заметил, что в комнате Лукреции ещё горел свет, значит Чезаре не потревожит её сон. Он успел вовремя, Лукреция собиралась готовиться ко сну, и её камеристка Пентасилея подошла к ней, чтобы помочь снять платье, но в этот момент появился Чезаре. Он попросил служанку выйти, а сам приблизился к сестре.

– Полагаю, только веская причина могла заставить тебя прийти ко мне в столь поздний час, дорогой брат, – сказала Лукреция, смотря на Чезаре удивлённым взглядом. – Что-то случилось?

– Не беспокойся, я не отниму у тебя много времени, – с улыбкой ответил Чезаре. – Меня послал к тебе отец, чтобы сообщить о твоём предстоящем замужестве.

– Я знаю, ведь моя помолвка с Гаспаре де Просида остаётся в силе, – ответила Лукреция. – Отец ещё два года назад запланировал её.

– Тогда наш отец был кардиналом. Сейчас планы изменились, и де Просида не тот человек, который нам нужен.

Глаза Лукреции, казалось, стали одного размера с монетой, её тонкие брови одновременно приподнялись, а рот непроизвольно приоткрылся. Она не могла заставить себя вымолвить хотя бы одно слово. Наконец совладав с собой, она спросила:

– Но кто же тогда мой будущий муж, если не дон Гаспаре?

– Его зовут Джованни Сфорца, властитель Пезаро и граф Котиньолы.

– Расскажи мне о нём подробнее. Каков его возраст?

– Двадцать семь лет.

Подобно ледяной воде, слова Чезаре окатили Лукрецию с ног до головы. Ошеломлённо вздохнув, она сделала несколько шагов в сторону от брата.

– Он же старше меня на тринадцать лет! – воскликнула Лукреция, повернувшись к Чезаре.

На тот момент Лукреции Борджиа было тринадцать лет, что вполне соответствовало нормам для невест средневековой Европы.

– Лукреция, успокойся, – сказал Чезаре, подойдя к сестре и приобняв её.

Он чувствовал, как Лукрецию начинает бить дрожь, точно осуждённого на смерть перед казнью. Хотя в некоторой мере для неё это и была смерть – смерть её светлых грёз и детской мечты. Родриго допустил просчёт, не успев расторгнуть последнюю помолвку своей дочери. Столь близкая возможность занять папский престол и ожесточённая борьба за него выбили его из колеи, и он позабыл о том, что его дочь уже была помолвлена с испанцем Гаспаре де Просида. Но став Папой, Родриго понял, что муж Лукреции должен быть совершенно иной крови. Лукреция не особо горевала по Гаспаре де Просида, ведь она его ещё толком не видела и мало что о нём знала. Может он был не лучше Джованни Сфорца, но это уже не имело значения, ведь речь сейчас шла не о Гаспаре де Просида.

– Замужество – это не самое страшное, с чем мы можем столкнуться в жизни, – успокаивал Чезаре сестру. – Уверен, ты полюбишь Джованни, к несчастью, успевшего побывать вдовцом. Его первая жена скончалась при родах, он скорбит день и ночь.

Лукреция взволнованно положила руки на медленно вздымавшуюся, грудь брата.

– Чезаре, молю тебя, поговори с отцом, или лучше я сама это сделаю.

– Не будь наивной, Лукреция, ни тебя, ни меня он и слушать не станет, тем более, когда на кону стоит судьба нашей семьи. Если бы мне было под силу влиять на решения отца, думаешь, я стоял бы перед тобой в сутане архиепископа?

– Но что же мне делать? – жалобно протянула Лукреция.

– Единственное, что ты можешь – попытаться принять это. Пойми, Лукреция, нам не изменить решений Папы, это всё равно, что ловить дым голыми руками. Я понимаю, ты хотела бы стать женой другого человека, но взгляни на меня. Думаешь мне был предоставлен выбор своей судьбы? Нет. Каждый день я упорно противился желанию отца обременить меня духовным саном, но каждый раз мои попытки рассыпались в прах. Отец делает всё для блага семьи, во имя которой я принёс в жертву свои устремления, навеки похоронив их глубоко под сутаной. Каждому из нас придётся чем-то пожертвовать ради семьи, настала твоя очередь принять участие в строительстве царства Борджиа.

Глаза Лукреции заблестели от наворачивавшихся слёз. Заметив это, Чезаре заключил сестру в объятия, Лукреция прильнула к его груди и тихонько заплакала. В объятиях брата она чувствовала себя как за стенами непреступной крепости, которую девушке очень не хотелось покидать. Лукреция неспроста называла Чезаре «самым любимым братом», она действительно любила его больше других. Самому Чезаре было больно видеть сестру в таком состоянии, но он ничего не мог изменить. Лукреция мысленно прощалась со своими беззаботными годами жизни, уткнувшись лицом в грудь брата. Не о таком счастье она мечтала. Подобно любой девочке, Лукреция грезила о безоблачной жизни с прекрасным принцем в роскошном замке. Мечтала под звонкое пение птиц прогуливаться с ним в зелёных садах, вдыхая чарующий аромат лета и цветов, часы напролёт говоря о любви. Но теперь все её мечты рухнули подобно театральным декорациям, явив истинную картину мира, за пределами которой, как оказалось, Лукреция жила до этого момента. Теперь она усвоила первый горький жизненный урок – далеко не всегда наши желания осуществляются, а если и осуществляются, то порой не так, как нам бы того хотелось.

Лукреция не покидала объятий Чезаре ещё минуту, пока не почувствовала, что мощные крепостные стены рук брата пали.

– Не переживай, сестрёнка, – ласково произнёс Чезаре, вытирая капельки слёз с влажных щёк Лукреции, – всё будет хорошо. Знай, что я всегда рядом. Ну всё, вытирай слёзы и успокаивайся, а мне пора идти.

Проводив Чезаре взглядом, Лукреция упала на кровать, издав сокрушённый вздох. Вернувшись, Пентасилея увидела заплаканное лицо своей госпожи и мигом подбежала к ней. Она пыталась узнать причину горя Лукреции, но та не желала говорить. Теперь Лукреции было не заснуть до самого утра. Покой сестры был священен для Чезаре, но всё же ему пришлось нарушить его.

ГЛАВА V

ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО

Рим, май 1493 года.

В мае Александр VI официально объявил о предстоящей свадьбе своей дочери и Джованни Сфорца к огромному неудовольствию короля Ферранте, обрушившего на Папу столько проклятий, сколько это было возможно. Ферранте начинал осознавать, что его шансы на победу тают, как снег на весеннем солнце. Но Папе было не до предсмертной агонии старика, который в действительности был не столь далеко от смерти. Сегодня в Рим вновь прибыли послы Испании и Португалии, дабы узнать решение Александра VI относительно передела Нового Света.

Для такого знакового и исторического момента Александр VI пригласил послов и их сопровождающих в самое большое помещение апартаментов Борджиа – в зал Понтификов. Учитывая площадь зала, Александр VI принял решение использовать его как аудиенц-зал, зал для собрания консистории, а также для проведения всевозможных торжественных мероприятий. Во всех залах пол папских покоев был выложен майоликой, но оформление стен и потолков отличалось, отражая название зала. Стены зала Понтификов, два больших окна которого выходили во внутренний Бельведерский двор, украшали портреты пяти выдающихся понтификов: Этьена II, Льва III, Урбана II, Григория XI и Николая III. Каждый из них внёс свой бесценный вклад в развитие и укрепление церкви и самого Ватикана. Так, например, усилиями Григория XI Священный престол был возвращён в Рим, а Урбан II стал первым, кто провозгласил крестовый поход.

Поднявшись с трона, Папа подозвал послов к небольшому столу, на котором лежала карта, открытых Колумбом, земель.

– Ввиду общего желания Испании и Португалии владеть Новым Светом, – начал Александр VI, – Мы сумели найти компромиссное решение данного вопроса.

Сделав пол-оборота, Папа протянул руку Франческо Гасету, который стоял в двух шагах с большим циркулем в руках. Тот молча передал инструмент Александру VI. Уперев один конец циркуля в карту, плавным движением Папа провёл линию по нарисованным территориям Нового Света. Озадаченные послы внимательно следили за действиями Александра VI.

– Наше решение таково: земли, которые Испания открыла или откроет в дальнейшем западнее меридиана, проходящего в ста лигах от островов Зелёного Мыса, принадлежат Их Католическим Величествам, – объявил Папа, ведя пальцем вдоль начерченной линии. – Землями, которые будут открыты восточнее этой линии, владеет Португалия, но лишь в том случае, если они ещё не находятся под покровительством других христианских держав. Таково Наше решение, закреплённое соответствующей буллой.

– Ваше Святейшество, – заговорил испанский посол, – Их Католические Величества будут очень довольны Вашим решением. Я заранее передаю Вам их искреннюю благодарность.

– Лучшей благодарностью станет удовлетворение Нашей просьбы об утверждении Хуана Борджиа в правах на герцогство Гандийское, а также на брак с Марией Энрикес де Луна.

– Будьте покойны, Ваше Святейшество. Король и королева непременно исполнят её.

Простившись с послами, Александр VI не успел выйти из зала, как вошёл Чезаре.

– Отец, некий Гаспаре де Просида требует аудиенции, – сказал он.

Папа задумался, потупив взор.

– Де Просида? – переспросил он. – Ах да, теперь вспомнил. Что же, веди его сюда.

Через несколько минут вошёл молодой человек среднего роста с рыжеватыми, довольно густыми, волосами.

– Приветствуем вас в Ватикане, дон Гаспаре. – торжественно произнёс Александр VI, протягивая руку с папским перстнем.

Приблизившись к Папе, Гаспаре поцеловал перстень.

– Так что же вас привело к Нам?

– Ваше Святейшество, – начал Гаспаре, – я прибыл в Рим, дабы напомнить Вам о моей свадьбе с Лукрецией Борджиа, которую Вы обещали организовать ещё год назад, незадолго до вашего избрания. Моя помолвка с Лукрецией не была расторгнута, но Вы уже пообещали её дому Сфорца. Я требую уважения своих прав.

– Не забывайтесь, дон Гаспаре, – вмешался Чезаре. – В разговоре с Папой я прошу вас сбавить тон.

– Архиепископ, умерьте ваш гнев, – гневно остановил сына Александр VI. – Мы не ищем ссор, ведь любой конфликт можно уладить мирным путём. Дон Гаспаре, никому из нас не нужен скандал, поэтому Мы предлагаем вам компромисс: вы отказываетесь от намерений жениться на Лукреции, за что вам будет выплачено, скажем, три тысячи золотых дукатов.

– Ваше Святейшество, желает откупиться от меня?

– Зачем же так, дон Гаспаре? Это вовсе не откуп, но выражение вам, простому дворянину, нашей благосклонности, в золоте. Однако её можно лишиться столь быстро, как и приобрести.

Гаспаре де Просида молчал, обдумывая слова Александра VI. А может быть оно и к лучшему? Он отыщет себе невесту более отвечающую его требованиям. О семейке Борджиа и без того ходят тошнотворные слухи, к чему погружаться в эту грязь? Быть может, сам Бог отводит Гаспаре от беды, которую может принести брак с дочерью Папы. В свою очередь Александр VI готов был пойти на любые уловки, лишь бы не допустить огласке того, что происходит на его глазах. Скандал, связанный с помолвкой Лукреции годичной давности мог ударить по союзу Рима и Милана.

– Хорошо, я согласен, – выдал Гаспаре де Просида.

– Превосходно, архиепископ Валенсийский проводит вас к казначею, и вы получите свои деньги.

Гаспаре де Просида покинул зал, следуя за Чезаре. На мгновение комната наполнилась тишиной, пока Александр VI не вздохнул с нескрываемой усталостью. Теперь он точно знал, отголоски прошлого всегда могут настигнуть нас в настоящем, особенно, когда об этом не вспоминаешь.

***

После полудня над Римом сгустился серый купол туч, вскоре заплакавших дождём. Капли барабанили по крышам домов и стучали в окна. Тибр, отражая небо, приобрёл оттенок свинца, в одних районах Рима по каменным дорогам текли лужи, а в других размыло песок, отчего бедняга, решивший пройти по такому пути в поисках укрытия непременно вяз, собирая на подошвы своих ботинок комки грязи, грузом тянувших к земле. Кто-то успел добраться до дома, а кто-то пережидал непогоду в шумной таверне. Лукреция не выходила из своей комнаты. Она не могла думать ни о чём другом кроме скорого замужества, и это её очень волновало, как любую девушку перед столь знаменательным событием. Однако если одни невесты испытывают радостное предсвадебное волнение, то Лукреция совсем наоборот. Она глядела в окно, наблюдая за каплями дождя, скатывавшимися по стеклу, словно слёзы по щеке. В этот день небо плакало вместе с душой Лукреции, словно жалея её. То, что она чувствовала, идеально подходило под описание сегодняшней погоды.

– Лукреция! – раздался женский голос.

От неожиданности Лукреция вздрогнула, а обернувшись, увидела Джулию Фарнезе с каким-то причудливым ларцом в руках.

– Джулия, ты меня напугала, – нервно глотая воздух, произнесла Лукреция.

– Разве я настолько страшна? – шутливо спросила Джулия.

– Конечно, нет, я просто не ожидала, чьего-либо визита. Кроме того, ты вырвала меня из тёплого и уютного царства моих мыслей.

– И о чём же ты размышляла, если не секрет? – полюбопытствовала Джулия, входя в комнату. – Хотя постой, я сама догадаюсь. О предстоящей свадьбе?

– К сожалению, да.

Поставив ларец на туалетный столик Лукреции, Джулия мигом подошла к ней, шелестя подолом своего платья, и приобняла подругу.

– Милая, я понимаю, природу твоей тревоги, но такая уж наша женская доля. Думаешь, я имела возможность выбирать себе мужа? Я тоже волновалась, как и ты, как и любая девушка. К слову, я слышала, что Джованни Сфорца весьма привлекателен, а увидев тебя, он потеряет дар речи, потому что ты будешь неотразима. Не грусти, я уверена, ты полюбишь Джованни. Твой муж не сможет не боготворить такую красавицу как ты.

– Может ты и права, но его возраст… Для меня он старик, в отличие от дона Гаспаре.

Тем не менее, слова Джулии в какой-то мере успокоили Лукрецию. Возможно, всё и впрямь будет не так уж плохо, как она успела нафантазировать. В конце концов, далеко не всегда жён не устраивает муж, которого им выбрали, и Лукреции ещё предстоит в этом убедиться на собственном опыте.

– Так, Лукреция, – энергично заговорила Джулия, – полно сокрушаться. Скоро прибудет твой жених, ты же не собираешься встречать его с лицом мрачнее туч за окном?

Она взяла Лукрецию за руку и подвела её к туалетному столику.

– Я тебе кое-что принесла, – интригующе сказала Джулия.

Изящным движением рук Джулия открыла принесённый ею, инкрустированный золотом, ларец с великолепной резьбой. В свете свечей слегка поблёскивали драгоценные украшения: браслеты, кольца, подвески с крупным жемчугом, фероньеры и прочие изделия, созданные искусными ювелирами.

– Это тебе передал твой отец, – пояснила Джулия. – Он хочет, чтобы его любимая дочь затмила всех дам своей красотой в такой знаменательный день. Тебе нравится?

– Великолепные изделия, спасибо, – произнесла Лукреция, перебирая украшения пальцами.

– А теперь, я хочу показать тебе ещё кое-что – твоё платье, в котором ты будешь на церемонии бракосочетания. Твой отец не поскупился ради своей дочери и потратил на него пятнадцать тысяч дукатов. Идём скорее.

Действительно, Александр VI не скупился на украшения, угощения, и подарки для своей любимой дочери. Он собирался устроить свадьбу, которая будет отвечать положению дочери понтифика.

ГЛАВА VI

ДЖОВАННИ СФОРЦА

Рим, июнь 1493 года.

Наконец в Рим пришло лето, а это означало окончательное пробуждение природы от зимнего сна. Солнце поднималось из-за холмов намного раньше под щебетание птиц. К полудню воздух уже становится тёплым, но к несчастью и душным. В садах благоухал пёстрый ковёр разносортных цветов, деревья одевались в зелёную листву, а воды Тибра золотились в лучах солнца. Люди охотно избавлялись от тёплых одежд, меняя их на лёгкие костюмы. Город заиграл совершенно иными красками, наполняя каждый день буйством красок. Июнь подобно художнику разукрасил некогда серую картину под названием Рим.

Лукреция по-прежнему не покидала своих покоев дворца Санта-Мария-ин-Портико. Она не замечала этого природного великолепия и суматохи, царившей в её дворце. Все готовились к празднованию свадьбы дочери Папы. Однако Лукреции не давала покоя душевная боль при мысли, что она не может сама вершить свою судьбу. Успокаивающие слова Джулии подействовали, но совсем не на долго. В её голове постоянно крутились слова Чезаре: «…нам не изменить решений Папы…». Лукреция не понимала, что же ей делать. Сердцем она жаждала борьбы, желая перестроить свою судьбу по собственному усмотрению, но разум твердил ей о бессмысленности и самое главное – опасности этой затеи, которая может навредить семье. С грустью Лукреция понимала это как никто другой, она не осмелится пойти против родного отца.

В комнату вбежала Джулия, прогнав мысли Лукреции, разлетевшихся за секунду, как стая голубей.

– Лукреция, Джованни в Риме, скоро он достигнет Ватикана. Идём же скорее.

***

У городских ворот, верхом на конях, Чезаре и Хуан встретили Джованни Сфорца, сопровождаемого своей многочисленной свитой. Эта пышная кавалькада, приковывавшая к себе взгляды не менее крупной толпы зевак, которую сдерживала стража живой изгородью вдоль дороги. Братья Борджиа, приветствуя своего будущего шурина, и все тронулись к дворцу Санта-Мария-ин-Портико. Пересекая мост Святого Ангела, который соединял район Понте на левом берегу Тибра с двумя, примыкающими друг к другу, районами Борго и Прати на правом берегу, всадники приближались к огромному замку круглой формы, окружённого крепостными стенами с четырьмя круглыми широкими башнями, расположенными по углам. На многометровой высоте виднелись не очень частые окна. В эпоху Древнего Рима это строение было гробницей императора Адриана, но теперь – это цитадель Рима, служащая убежищем понтификов. Присмотревшись, можно было заметить, что гладкие стены, идущие сверху вниз, внезапно прерывались, переходя в обшарпанные и неровные, местами обнажая большие блоки. По центру, на уровне окон, опоясавших замок, находилась центральная лоджия, смотревшая нам мост Святого Ангела, а выше, на самой крыше, стояла статуя ангела. Свернув налево, процессия продолжила свой путь прямо, приближаясь к Ватикану. Все, как по команде, обратили внимание, на дорожные работы между домами справа. Это и была та самая улица, которую приказал проложить Александр VI. Через пару минут колонна свернула к дворцу Санта-Мария-ин-Портико, где в лоджии с мраморным открытым балконом сидела Лукреция. Позади неё стояла Джулия Фарнезе, сложив руки на животе. Подъехав ко дворцу, колонна остановилась. Джованни Сфорца поднял голову и увидел Лукрецию, выразив ей знак почтения. Лукреция оценивающе разглядывала своего жениха, после чего она, как и учила её Адриана де Мила, поклонилась ему.

– Ну и как тебе твой будущий муж? – наклонившись к Лукреции, тихонько спросила Джулия.

Джованни Сфорца был, среднего роста, тёмные волнистые волосы, доходившие до широких плеч, а на лице была заметна ухоженная бородка.

– Думаю, ты была права, он вполне хорош собой, – ответила Лукреция, не отводя взгляда от Джованни Сфорца.

Джулия решила, что подруга осталась довольна своим будущим мужем, но на самом деле Лукреция немного лукавила. Может Джованни и обладал привлекательной внешностью, но он не сумел найти отклик в сердце дочери понтифика. Но Лукреция надеялась, что сможет побороть себя и ради своей семьи привыкнуть к Джованни Сфорца.

***

В день церемонии бракосочетания в Соборе Святого Петра было не протолкнуться: римские бароны, родственники Борджиа, в том числе Хуан с Джоффре, стоявшие в первых рядах, особо приближённые к Джованни Сфорца и много кто ещё. Ничуть не меньше людей было на площади Святого Петра. Ещё бы, не каждый день дочь Папы выходит замуж.

Через дверь, слева от алтаря, вошёл Александр VI в сопровождении свиты епископов, среди которых находился и Чезаре. Толпа разом умолкла. Джованни Сфорца, разодетый в парадный камзол с золотым шитьём, уже стоял перед Папой. Мгновением позже, двери базилики отворились, и в зал, грациозной походкой вошла Лукреция Борджиа, облачённая в платье золотистого оттенка с кремовыми рукавами и лифом, расшитым жемчугом. Пучок белокурых волос был зафиксирован сеткой с драгоценными камнями, а вдоль щёк свисали несколько прядок волос. На изящной шее красовалось жемчужное ожерелье. Следом за невестой шли Джулия Фарнезе, Адриана де Мила и Ванноцца деи Каттанеи. Сердце Лукреции бешено колотилось от волнения. Ей казалось, что оно вот-вот вырвется из груди. Александр VI мягко улыбнулся дочери, та ответила тем же. Хоть для Джованни это не первая женитьба, но он тоже чувствовал лёгкое волнение, в первую очередь из-за красоты Лукреции, сразившей его. Лукреция и Джованни Сфорца медленно опустились на колени на, вышитые золотом, маленькие подушечки у ног Александра VI. Благословив молодожёнов, вперёд выступил епископ Конкордии. Пока он совершал таинство бракосочетания, а молодожёны приносили клятвы верности, обмениваясь кольцами, граф Питильяно, Никколо Орсини, как того требовали традиции, держал над женихом и невестой обнажённый меч, символизирующий соблюдение верности или смерть. Церемония бракосочетания была окончена, отныне Лукреция Борджиа являлась правительницей Пезаро и графиней Катиньолы.

Продолжение торжества перенеслось во дворец Санта-Мария-ин-Портико, в зал, где гостям была представлена комедия Плавта «Менехмы». По окончании представления новоиспечённым супругам начали преподносить подарки: дорогие ткани, ювелирные украшения, столовый сервиз из серебра и прочее. Подарков было столько, что гости уже сбились со счёта. В завершение празднества гостям было предложено лёгкое угощение. А вечером, когда основная масса гостей разошлась, в зале Понтификов Александр VI устроил пир для более узкого круга лиц, среди которых были, разумеется, молодожёны, братья Лукреции, Адриана де Мила, Джулия Фарнезе, Ванноцца деи Каттанеи и кардинал Асканио Сфорца. Зал освещали пляшущие огоньки свечей, большой, дубовый стол, на котором стояли канделябры со свечами, ломился от закусок на любой вкус от мяса до десертов и фруктов. Лукреция и Джованни вновь принимали поздравления. Сначала были танцы, потом ещё одна небольшая комедия, в которой участвовали высокородные дамы. Когда представление было окончено, дамы отвесили гостям поклон, поблагодарив за внимание. В этот момент к каждой из девушек подбежали слуги с серебряными блюдами в руках, на котором лежало воздушное печенье.

– Этот дар Его Святейшество преподносит вам в знак благодарности, – поясняли слуги дамам.

Тем пришлось подставить подолы своих платьев, куда слуги и высыпали угощение. Эта шутка, может и не совсем удачная, вызвала смех и перешёптывания гостей. Однако на подобных празднествах не было из ряда вон выходящих вещей, кроме того, гости не увидели ничего столь уж непристойного, учитывая одежду знатных дам. Но и этого хватило, чтобы враги Борджиа попытались описать свадьбу Лукреции Борджиа как нечто развратное и омерзительное, граничащее с настоящей оргией.

В столь динамичной обстановке никто не замечал течения времени, однако час был уже поздний. Александр VI подошёл к Лукреции, веля Хуану сопроводить её в свои покои.

– Но разве я не должна покинуть празднество со своим мужем? – удивилась Лукреция. – Как же наша первая брачная ночь?

– Дитя моё, тебе ещё рано становиться женщиной, – ответил Александр VI.

Джованни Сфорца, застыл на месте, не сумев сказать ни одного слова. Он молча смотрел на Лукрецию, а та на него, потом на отца. Заметив это, Асканио Сфорца поспешил на помощь своему племяннику.