Красное болото

Екатерина Маруна

Красное болото

Глава 1.

– Диана, привет, это я, – он подумал и добавил, – Натан. Я знаю, что ты не слушаешь голосовые, а я их обычно не оставляю, но… Ты не отвечаешь на звонки, а в мессенджерах сообщения висят непрочитанными. Я не могу с тобой связаться и… не знаю, что делать. Позвони сразу, как сможешь, пожалуйста.

Он отключил телефон и устало потер переносицу.

На столе забурлил и отключился электрический чайник, но чаю не хотелось. Тревога росла внутри, еще не бурлила как крутой кипяток, но уже ощутимо давила на череп.

Диана знала его особенности, знала, как ему непросто в любых непонятных ситуациях, и старалась оберегать в меру своих возможностей – возможностей девятнадцатилетней девчонки.

Натан еще недолго буравил взглядом телефон, потом вздохнул.

– Я скажу: «Привет, Дмитрий…». Дмитрий? Ты реально скажешь ему: «Дмитрий»? Как будто вы в 19 веке. Кринж, сказала бы Диана и была бы права. Кринж. «Привет, Дима, это Натан». «Дима» как-то по-детски, черт, черт. «Это Натан». Номер телефона и имя абонента будет на экране, придурок. Тупишь сейчас сильнее, чем обычно.

Он двумя руками надавил на виски словно пытался уравнять давление изнутри и снаружи, стало легче, пространство словно наполнилось белыми облаками. Посидел так немного, но мысль о том, что надо звонить Дмитрию, планомерно точила мозг.

Отодвинув сомнения, выбрал в телефонной книге номер брата Дианы и, не давая себе передумать, нажал вызов. Трубку взяли быстро.

– Привет, Дима. Ты сегодня с Дианой созванивался?

– Алло, кто это?

Он чертыхнулся про себя и торопливо сказал:

– Натан. Это Натан. Мы учимся вместе с Дианой.

– А, чудик, привет. Нет, она ж уехала на фотосессию в какую-то глушь.

– Да, я в курсе, но там ловит – вызов идет, а она не отвечает.

Его собеседник помолчал. Он не отмахнулся сразу, и это немного ободрило Натана.

– Слушай, – после краткого размышления сказал невидимый Дмитрий, – я сейчас маму наберу, спрошу, что и как. Ты же знаешь, Диана ей десять раз в день звонит. Она ведь рано утром выехала?

– В 6 утра. А сейчас уже 16.03.

– Да знаю я время, – не выдержал Дмитрий и бросил трубку.

В коридоре раздался какой-то шум, и почему-то екнуло сердце.

Не сумев ничего разглядеть в глазок, пересилив себя, Натан открыл дверь и убедился лишь в том, что студенты начинают потихоньку съезжаться в общежитие. Он бы все отдал, чтоб это была Диана. Ее блок – ее и Валерии – был как раз напротив его. Они учились вместе в университете, осваивали одну специальность «Современное искусство», планировали после второго курса выбрать специализацию «Концепт-арт и цифровое искусство», только у Дианы все получалось, а у него – нет. В основном из-за его «особенностей». Она называла их – «трудности в общении», и, благодаря ей, казалось, что с этим можно жить.

Натан представил, как входит в аудиторию без нее, сидит на лекциях без нее, сдает зачеты без нее, и его пробрала дрожь.

Такое, конечно же, случалось. Когда Диана болела или когда ездила на свадьбу брата. Но тогда он знал, что скоро она появится, ну, и, если быть совсем честным, пропустил пару дней в универе. Что будет завтра, как он, пребывая в неизвестности о ее судьбе, пойдет на занятия – Натан не представлял.

Телефонное вибро прозвучало так мощно и неожиданно, что Натан вздрогнул всем телом.

– Слушай, такое дело, – голос Дмитрия звучал встревоженно, – мать говорит, что с полудня до нее не может дозвониться. Если б любая другая девчонка – я б сказал, что рано паниковать. Но это же Диана.

Натан рассеянно кивнул. Потом сообразил, что собеседник не видит, и сказал:

– Я… не знаю… надо обратиться в милицию. Наверно.

– Да, мы займемся этим. Скинь мне данные заказчицы сообщением, я хочу с ней поговорить. Может, какая глупость случилась.

«Господи, – вдруг подумал Натан, – пусть так и будет, пусть это какая-то глупость».

Подумал и удивился, с чего это набожность в нем проснулась. Дернул головой вправо – как будто почувствовал на плече руку бабушки. Это она так говорила, она взывала к Господу в темные времена. Ее уже давно не было с ним, но ощущение прикосновения, заботы все еще хранилось в его сердце.

– И, если что прояснится, сразу же звони.

– Хорошо, – это обещание он уже дал коротким гудкам.

Вскочив, Натан заметался по комнате. Позвонить Дмитрию было правильным решением, но просто сидеть и ждать каких-то результатов было невыносимо.

Он же мог что-то предпринять?

Все его естество воспротивилось этому вопросу. Предпринять? Что это значит? Звонить незнакомым людям? Задавать отрепетированные вопросы? Каждый раз – чувство как будто ныряешь с головой в омут. И тонешь.

Но ведь это была Диана. Диана.

Он остановился напротив длиннющей «гирлянды» из синих канцелярских скрепок, изредка перемежавшимися красными. Цепочка тянулась по оконному карнизу, обвивала шторы, которые никогда не задвигались – Натана пугали занавешенные окна, лежала в несколько витков на шкафу, спускалась по стене к зеркалу. Каждая из синих скрепок обозначала день, начавшийся с улыбки Дианы, каждая красная – день без нее.

Натан вспомнил ее лицо – кукольное личико ангелочка с рождественских открыток, ее огромные глаза, кроткую улыбку. То, что она была рядом всегда, когда ему требовалась ее помощь. Сейчас, возможно, он может ей чем-то помочь.

Думай, Натан, думай, что можно сделать.

Внезапно, словно портал в потустороннее, открылось очередное воспоминание о ней, и ее голос прозвучал словно наяву, тихий, мягкий.

«– Не переживай из-за учебы, Натан, ты приспособишься. В конце концов, дай себе немного времени, всего год прошел. И ничего особого творческого мы еще не творили. А когда начнем, у тебя все получится. Знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что ты смотришь по-другому, не так, как мы все. Вот посмотри под ноги, что ты видишь?

– Что наша историк придет сегодня в коричневом костюме.

– А я – всего лишь оторванную пуговицу.».

Ну, это было легко. Пуговица была ярко розовая, с золотым ободком. Такие ядовитые в их университет он видел только на костюме преподавательницы истории. На прошлой лекции он угрожающе трещал на ее массивной груди. А поскольку такие еще поискать, чтоб пришить, или весь ряд перешивать, а костюмов у нее пока замечено только два, то и вывод напрашивался сам собой.

«– У тебя особый взгляд – ты смотришь не на вещь, а на происходящее. Не знаю, как еще объяснить.

– Как жертва.

– Что?

– В животном мире есть два вида зрачков, ну, больше, конечно, но сейчас остановимся на двух, – ворчливо сказал он. – У травоядных он горизонтальный, потому что это зрачок жертвы, этому животному надо контролировать все вокруг, чтобы выжить, он смотрит, ну, как бы на горизонт. А у хищника зрачок, как правило, вертикальный – он сосредоточен на своей жертве.

– Ты прикалываешься сейчас.

Он ухмыльнулся:

– Конечно, это ж абсолютно антинаучно.».

Она смеялась, как будто колокольчик звенел.

Она фотографировала, как будто всем сердцем любила то, что видит ее глаз через объектив фотоаппарата – вот, в чем был ее секрет, секрет ее таланта и того, сколько желающих было заказать фотосет именно у нее.

Дурное предчувствие подобно сгусткам тьмы окутало счастливое, казалось бы, воспоминание, стерло улыбку с ее лица, оставило только смотрящие прямо ему в душу синие глаза, которые, казалось, молят о спасении.

Нервно подергиваясь, расчесывая до крови шею, Натан решительно взял ноутбук и вошел в электронную почту Дианы.

– Один спам, – бормотал он, – здесь черт ногу сломит. «Бесплатная лекция: Нейросети в фотографии». «Фильмы и музыка по подписке». «Роман и еще много новых парней хотят с вами познакомиться». Кхм. «Топ книг августа» и иже с ними. О. А вот и ты.

Итак, некто Франтишек Малиновский подтверждал, что Диана может организовать фотосессию на принадлежащем ему участке земли, озвучивал сумму, которая, по его мнению, компенсирует причиненные ему этим событием неудобства, и даже предлагал забрать ее с железнодорожной станции.

Естественно, Диане такие услуги не понадобились, ведь заказчица, Наталья Давыдова, планировала везти ее на своем автомобиле.

А вот Натану они были бы весьма полезны: именно в этот момент он понял, что должен ехать на эту водяную мельницу, в деревню Корабели Мозырского района, чтобы попытаться выяснить, где Диана и что с ней стало.

Собрался он довольно быстро, здраво предположив, что все, что ему потребуется, это бритвенные принадлежности, зубная паста и щетка. Ну, ладно, белье на смену, деньги, зарядное устройство для телефона и паспорт. И фото Дианы. Все прекрасно поместилось в рюкзак.

Он заказал билет на прибывающий среди ночи в Мозырь поезд, получил подтверждение от господина Малиновского, что тот заберет его с железнодорожной станции. Еще пару раз безрезультатно набрал номер Дианы и, всунув в уши наушники, но не включив музыку, выехал на вокзал.

Это простой прием немного примирял его с реальностью, приглушая людские разговоры и звуки до терпимого уровня. В какой-то момент он даже подумал, что все получится. Приедет на эту дурацкую мельницу и увидит расстроенную Диану, которая потеряла телефон и опоздала на последний поезд в Минск. Правда, в разговоре Франтишек сказал, что девочки, вроде, уехали, но и этому найдется какое-то объяснение.

Натан не верил в Бога, но сейчас он готов был принести любые обеты лишь бы быть Им услышанным. Странно, он второй раз за день обратился мыслями к какому-то выдуманному созданию, которое якобы могло повлиять на реальную жизнь.

На вокзале в Мозыре он вышел вымотанный внутренними терзаниями и тревогами, уставший, засыпающий на ходу.

Может, поэтому бодрый и жизнерадостный Франтишек вызвал некоторое раздражение. А еще у него была бородка под стать его каштановым кудрям, это вообще не укладывалось ни в какие рамки.

Он еще раз расспросил своего гостеприимного хозяина о Диане. Но Франтишек лишь повторил то, что уже говорил по телефону: две девушки приехали около 10-11 часов утра, сразу расплатились наличными, он отвел их к мельнице, это довольно далеко от усадьбы, в глубине парка. Одна из девушек поинтересовалась, как ходят поезда.

– Диана? – Натан вытащил фотографию.

– Да, она. После этого я поехал в город, а когда вернулся, их уже не было.

Натан умудрился задремать по дороге, поэтому ему показалось, что добрались довольно быстро.

– Осторожно…, – предупредил хозяин, открывая дверь и проходя внутрь жилища.

Он не успел договорить, почему его гостю стоит быть осмотрительным, как Натан больно ударился лодыжкой о какой-то деревянный предмет.

– …здесь ящик с инструментами.

Щелкнул выключатель, залив гостиную мягким теплым светом.

Поджав губы, Франтишек посмотрел, как его постоялец растирает ушибленную ногу, и предложил приложить лед.

– Не надо, пройдет, – сказал Натан.

В доме пахло теплом и травами. Бережно собранные и засушенные пучки растений были развешаны у лестницы, над островком открытой кухни.

Проследив за его взглядом, хозяин улыбнулся:

– Это сельский колорит. Пойдем, перекусим, потом покажу тебе комнату. Или, если хочешь, проведу экскурсию по дому.

Никаких ужинов и экскурсий на ночь глядя. Натан уверенно ступил на довольно хлипкую дощатую лестницу, ведущую на второй этаж.

– Это временная лестница, – тут же предупредил Франтишек, – жду пока кованую доставят. Как только установлю металлоконструкцию, положу ступени из состаренного дуба – будет просто бомбически нереально!

Натан, слушая о его планах, споткнулся: одна ступенька была явно выше остальных, и, стараясь удержать равновесие, схватился за перила. Те тут же треснули под его рукой, оставив на память о себе немалое количество заноз в ладони. Проявив отличную реакцию, Франтишек схватил гостя за плечо, не давая ему сломать себе шею на временной лестнице и тем самым испортить репутацию будущего центра агроэкотуризма.

– Не сомневаюсь, – ответил Натан.

Если бы кто-то использовал выражение «бомбически нереально» в переписке, Натану пришлось бы искать блюющий смайлик. В жизни люди были куда как ранимее, требовалось проявлять определенную выдержку и помалкивать.

– Ступени готовы, кстати, это за ними я ездил в город днем, – зачем-то добавил Франтишек.

Натан промычал что-то вроде как восхищенное.

В комнате, где он расположился, царила довольно уютная атмосфера, несмотря на явную одержимость хозяина вышивкой. Вышитые гобелены украшали стены, открыв сундук в ширину кровати, Натан обнаружил там вышитые подушки разных размеров. А потом словно всего остального было недостаточно в смежной комнатке, где располагался санузел, – вышитые полотенца.

Впрочем, кровать была добротной и умеренно жесткой, и это немного примирило требовательного гостя с действительностью. Его немного развлекли некоторые вещицы в интерьере: на крюке у двери висел потертый арапник, на прикроватной тумбе стояла довольно ржавая керосиновая лампа с треснувшим стеклом, на полке – старые часы, которые напрочь отказались реагировать на любые попытки их завести. К счастью – он бы с ума сошел, если бы они затикали.

Натан понимал, что в любом случае ночлег в непривычных условиях станет для него проблемой, но и предположить не мог, что настолько. Повытаскивав занозы, он обработал ладонь антисептиком, принял душ и почистил зубы. Бросил быстрый взгляд в зеркало, стараясь увидеть отражение только мельком, уловив лишь общие очертания. Смотреть на себя он не любил, на других людей – тем более.

Педантично сложив свои вещи, он приготовился спать.

Глава 2.

На крыльце горел свет, теплый, неверный: подвешенный фонарь раскачивался от неутихающего ветра, цепи с едва слышным металлическим стоном терлись о крепления, вбитые в потолок террасы.

Натан подошел к окну – из темноты выглядывал автомобиль Франтишка и притулившийся рядом пикап, которого, вроде, по приезду не было. Наверное, приехал кто-то, пока он был в душе.

Ночь вокруг была полна звуков. Он не ожидал, что город с его вечным движением может показаться островком тишины по сравнению с этим местом. Скрипел уличный фонарь, ветки высоких деревьев задевали крышу с глухим шорохом, а порой и треском. Оглушительно стрекотали сверчки. Когда стало казаться, что хуже уже не будет, где-то в деревне залаяла собака. Ее тут же поддержали другая, третья. Собачья симфония не утихала довольно долго. Потом на дереве, что ближе к окну, стала кричать птица, визгливая, неуемная.

Некоторое время он лежал, широко открытыми глазами глядя во тьму, потом накрылся с головой, надеясь, что так сможет отрешится от навязчивых звуков.

Лишившись скудных для ночной поры преимуществ зрения, мозг стал подсказывать мистические объяснения каждому шороху, и, когда показалось, что раздавшийся звук издал кто-то огромный, кто навис над кроватью, задев по пути стул или тумбу, Натан сбросил одеяло.

Естественно, никого. Только чуть прохладный ветерок из приоткрытого окна, а не чье-то ледяное дыхание.

Внезапно все звуки смолкли. Натан приподнял голову, прислушиваясь – неожиданная тишина была зловещей, словно все живое из ночного мрака уставилось на него, ожидая какой-то развязки.

Ему показалось, что здесь и сейчас его зачастившее сердце – единственный источник жизни, что от его гулких ударов расходятся почти осязаемые звуковые волны, выдавая его местоположение и приманивая нечто хищное, что ворочалось во тьме.

– Так, – сказал он и решительно поднялся.

Ступни коснулись холодного мокрого пола, и он едва не заорал от неожиданности.

В коридоре нечетко, дробно простучало – словно ноготки по дереву.

Он подошел к двери, прислушался – шуршание и перестук прекратились.

Внутренне напряженный, он повернул ключ и резко открыл дверь.

Никого.

Тишина.

Тонкий аромат коснулся его обоняния и почти сразу растворился в пустоте.

Запах ледяной воды и диких ягод.

Натан закрыл дверь, включил свет. Подошел к кровати – напольная ваза со стрелициями лежала на боку. Вот какой стук он слышал и вот откуда вода, а не то, что ему почудилось. Сквозняк распахнул створку окна, она ударилась о вазу, та упала. Все, Натан, вот и все, что произошло.

Он опять улегся.

С улицы донесся мелодичный свист, громкий, но краткий.

– Свиристель, – сказал он вслух. И кто бы ни наблюдал за ним из темноты, кажется, он с этим согласился.

Еще через пару мгновений затарахтел двигатель, по стене напротив мазнули огни фар, а потом красные сполохи габаритных, и все стихло.

Жилец, чей пикап ночевал под агроусадьбой, уехал.

Натан взглянул в окно на предрассветную дымку над лесом, поворочался под одеялом и, в конце концов, смирившись с зудящей где-то на краю сознания мыслью о том, что не мог порыв ветра так стукнуть створкой по тяжелой керамической напольной вазе, что та упала, провалился в беспокойный сон.

Утро его не порадовало. Голова была тяжелой, думы о предстоящих занятиях – еще тяжелее. Натан спустился в гостиную.

Там Франтишек уже томно потягивал кофе и жестом пригласил Натана присоединится. Его взгляд поверх чашки показался Натану каким-то неоднозначным, что ли. Впрочем, ни расшифровывать такие взгляды, ни выносить их он не мог. Как и смотреть в глаза.

Ощущая некоторую неловкость, Натан налил себе настоятельно рекомендованного хозяином травяного чая и сел с другой стороны стола.

– Мед хорошо переносишь? Аллергии нет?

Натан мотнул головой.

Франтишек подал небольшой поднос с глиняной розеткой, наполненной темным медом, и специальной деревянной ложкой и теперь наблюдал, как Натан орудует приборами, пытаясь добавить мед в чай.

– У одного местного покупаю. Прямо уникальный продукт. Он улья в лесу ставит. Подальше от пашни и сельхозугодий – наш фермер чем только их не обрабатывает. А так, – Малиновский махнул рукой на поднос, – чистейший мед с исключительными свойствами получается.

Не хотелось выяснять, что он имеет ввиду под исключительными свойствами, поэтому Натан молча пил свой чай. Вкус был приятный, немного горьковатый.

Между ними на столе стоял огромный букет полевых сентябрьских растений в простой стеклянной вазе. Вереск, полынь, золотарник, поздние уже мелковатые ромашки, метелки какого-то растения, похожего на мятлик, пахучие травы, вообще не собиравшиеся цвести, соседствовали в этой странной композиции. Из открытых окон к ним устремлялись всевозможные насекомые, кружили, словно изумляясь чему-то, и улетали. Цветы же время от времени роняли на скатерть лепестки и мелкие листочки.

Малиновский не походил на того, кто будет собирать букеты. Натан хотел поинтересоваться, кто же тогда поставил этот, но почему-то не стал.

– Что ты будешь делать? – спросил Франтишек, с интересом рассматривая его. – Ну, в смысле, со всей этой ситуацией? С чего начнешь?

Натан пожал плечами:

– Пойду по деревне и буду всех встреченных людей расспрашивать.

Как бы жалко это ни звучало, другого плана у него не было.

– Тебе обязательно надо поговорить с Ковалями, – оживился Франтишек. – У них так дочка в начале лета пропала.

– Ничего себе, – выдавил из себя Натан.

– Ага, школьница, седьмой класс закончила. Милая девочка, такая тихая, застенчивая. Это у них я мед покупаю, так она приносила иногда. Слова лишнего из нее не вытянешь. Не представляю, чтоб она ослушалась и полезла, куда не следует.

Его тревога за Диану усилилась. Дело явно принимало дурной оборот.

– И … часто это? Часто здесь люди пропадают?

– Ну говорят, что да. А еще говорят, что в самом большом болоте – Красном – живет болотник. Я не верил в это, пока своими глазами не увидел болотные огни, красные как кровь. И звуки – такие живое существо издавать не может. Потому все деревенские и говорят, что заходить в чащу «смерти подобно». Это я цитирую, как меня наставлял местный лесник, когда я здесь обосновался. Но детей же не удержишь, им все интересно, страх им неведом. Где-то месяц назад малая потерялась, ехали семьей в город, остановились воды из живоносного источника набрать. Мать смотрит: малая на опушке ягоды собирает и ест, через мгновение – нет ее. Они искать, звать, она как в воду канула.

Они помолчали и Франтишек добавил:

– Судя по всему, и канула. В болото. Искали, конечно, и поисковики с собаками, и милиция. Все без толку. И Ладу Коваль тоже искали. Табличек понаставили с предупреждениями об опасности. А тут вот – Диана.

Натан резко встал. Слышать от Франтишка разглагольствования про Диану было выше его сил.