Вероятностная опера

Эдуард Сероусов

Вероятностная опера

Часть 1: Открытие и Наблюдение

Глава 1: Квантовые состояния

Михаил Сергеевич Волков сидел в полутемной лаборатории, освещенной лишь голубоватым светом монитора. За окном простиралась ночная Москва 2034 года – город, в котором футуристические небоскребы соседствовали с обветшалыми хрущевками, словно квантовая суперпозиция прошлого и будущего, застывшая в неопределенном настоящем.

– Сукин сын, – прошептал Михаил, глядя на экран, где очередное уведомление сообщало об отказе в финансировании. – «Нецелесообразно», «недостаточно практического применения»… Идиоты.

Он откинулся на скрипучем стуле и потер глаза. В тридцать девять лет Михаил выглядел старше своего возраста: худощавое лицо, вечно растрепанные темные волосы с проседью на висках, и глубокие морщины вокруг серых глаз – следствие бессонных ночей над формулами и недостатка солнечного света.

Институт квантовых исследований имени Ландау, где Михаил работал последние пятнадцать лет, был типичным наследием советской науки – внушительное снаружи здание с колоннами, внутри которого скрывались обшарпанные коридоры, устаревшее оборудование и блестящие умы, существующие на гранты размером с подачку.

– Может, Сережа прав, и мне действительно стоило уехать в Цюрих, когда предлагали, – пробормотал Михаил, обращаясь к портрету Шрёдингера на стене. – Там бы я уже давно доказал, что сознание наблюдателя – это…

Монитор моргнул, прерывая его монолог. Странно. Михаил нахмурился и перезагрузил систему. Когда экран снова ожил, он продолжил работать над уравнениями, описывающими взаимодействие наблюдателя и квантовой системы – темой, которой он был одержим с тех пор, как защитил диссертацию по «Наблюдателю как фактору квантовой вероятности».

В физике был известен парадокс: квантовая частица существует в суперпозиции состояний, пока ее не измерят, и только в момент наблюдения «выбирает» одно конкретное состояние. Но что если, рассуждал Михаил, сознание наблюдателя может не только фиксировать результат измерения, но и каким-то образом влиять на вероятность того или иного исхода?

Что если реальность – это не то, что происходит объективно, а то, что наблюдатель согласен видеть?

Вдруг за спиной раздался звук – кто-то напевал себе под нос. Михаил вздрогнул и обернулся. В дверях стоял Дмитрий, сутулый институтский уборщик неопределенного возраста, с шваброй и ведром.

– Извиняюсь, Михаил Сергеевич. Думал, никого уже нет.

– Ничего, Дмитрий. Работайте, я вам не помешаю.

Уборщик кивнул и начал медленно, методично мыть пол, продолжая что-то бормотать. Михаил попытался сосредоточиться на экране, но слова Дмитрия отвлекали его.

– …пока кот не наблюдаем, и жив он и мертв, но смотрит ли кот на наблюдателя, пока наблюдатель не смотрит на кота?

Михаил медленно повернулся.

– Что вы сейчас сказали?

Дмитрий, не прекращая мыть пол, пожал плечами:

– Шрёдингера вспоминал, Михаил Сергеевич. Люблю, знаете ли, почитать на досуге. Особенно про котов и квантовую механику.

– Уборщик, интересующийся квантовой механикой? – недоверчиво спросил Михаил.

– А что такого? – Дмитрий выпрямился и посмотрел Михаилу прямо в глаза. – В нашей стране даже дворники читают Пушкина. Почему бы им не читать и Шрёдингера? А вообще, Михаил Сергеевич, зря вы себя так загоняете. Что бы сказал сам Шрёдингер? «Сознание – это нечто, что находится на границе между известным и неизвестным». Поэтому иногда нужно просто отпустить контроль и позволить неизвестному проявить себя.

Михаил смотрел на уборщика, не в силах скрыть удивление. Тот тем временем закончил мыть пол и, насвистывая, двинулся к выходу.

– Спокойной ночи, Михаил Сергеевич. И помните, что иногда ответ приходит, когда перестаешь на него смотреть.

Когда за Дмитрием закрылась дверь, Михаил еще несколько минут сидел неподвижно. Что-то в словах уборщика зацепило его. Квантовые системы изменяют свое поведение под наблюдением… но что, если и наблюдатель меняется в процессе наблюдения? Что, если существует взаимное влияние?

Он быстро открыл новый файл и начал записывать формулы, описывающие обратную связь между наблюдателем и наблюдаемой системой. Пальцы летали по клавиатуре, выводя на экран все более сложные уравнения. Михаил не заметил, как пролетела ночь, и только когда первые лучи солнца проникли в окно лаборатории, он оторвался от работы.

На экране светилось уравнение, которое теоретически описывало возможность сознания наблюдать не только фактическое состояние квантовой системы, но и те состояния, которые не реализовались в данной конкретной реальности.

Другими словами, наблюдать альтернативные реальности, где квантовая система выбрала другой путь.

Михаил смотрел на формулу, и его бросало то в жар, то в холод. Если это правда, если сознание действительно может каким-то образом заглянуть за грань нереализованных вероятностей… Но это невозможно. Это противоречит всем принципам…

Но в квантовой физике «невозможное» – понятие относительное.

– Доброе утро, Михаил Сергеевич! Как всегда, раньше всех? – Ирина Николаевна, молодая исследовательница с факультета теоретической физики, улыбнулась, входя в лабораторию.

Михаил, не отрывая взгляда от монитора, кивнул. Он был знаком с Ириной уже три года – она пришла в институт сразу после аспирантуры, и ее острый ум и интуитивное понимание квантовой механики сразу привлекли его внимание. У них было несколько совместных работ, и пару раз они выпивали после конференций. Иногда Михаил ловил на себе ее заинтересованные взгляды, но тут же отгонял эти мысли. Романтические отношения на работе – последнее, чего ему хотелось.

– Не раньше всех, – рассеянно ответил он. – Просто не уходил.

Ирина нахмурилась:

– Опять работали всю ночь? Это нездорово, Михаил Сергеевич.

– Ирина Николаевна, у меня, кажется, прорыв, – тихо сказал Михаил, игнорируя ее беспокойство.

– В чем именно? – она подошла ближе, заглядывая через его плечо на экран.

Михаил инстинктивно закрыл файл. Что-то внутри говорило ему, что пока не стоит делиться своими выводами – даже с Ириной.

– Извините, еще сырые мысли. Когда сформулирую четче, обязательно покажу вам.

Ирина чуть заметно нахмурилась, но кивнула:

– Как скажете. Кстати, Аркадий Львович вернулся из Токио и просил всех зайти к нему. Видимо, будет распределять гранты.

– Вот радость-то, – пробормотал Михаил, вспоминая вчерашнее уведомление об отказе. – Наверняка опять все основное финансирование уйдет в прикладные разработки.

Доктор Аркадий Львович Кроненберг, директор института и бывший научный руководитель Михаила, был человеком противоречивым. С одной стороны, блестящий ученый, с другой – прагматик до мозга костей, который все больше ориентировал институт на практические результаты, способные привлечь как государственное, так и частное финансирование.

– Не будьте так пессимистичны, – улыбнулась Ирина. – Может, в этот раз и вашим исследованиям повезет.

Михаил хмыкнул и потянулся к термосу с давно остывшим кофе.

– Если бы ученых финансировали по уровню их пессимизма, я бы купался в деньгах.

Ирина рассмеялась и пошла к своему рабочему месту, а Михаил, воспользовавшись моментом, быстро скопировал файлы с расчетами на флешку и удалил их с рабочего компьютера. Что-то подсказывало ему, что это исследование лучше продолжить дома.

Кабинет Кроненберга располагался на верхнем этаже института. В отличие от обшарпанных лабораторий, здесь все дышало солидностью и достатком: массивная мебель из темного дерева, картины в тяжелых рамах, коллекция антикварных физических приборов. За огромным столом сидел сам Аркадий Львович – представительный мужчина за шестьдесят, с безупречно уложенными седыми волосами и цепким взглядом, которым он сейчас сверлил Михаила.

– Садитесь, Михаил Сергеевич, – он указал на кресло напротив. – Давно не обсуждали ваши исследования. Чем занимаетесь сейчас?

Михаил осторожно опустился в кресло, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом бывшего наставника.

– Продолжаю работу над ролью сознания наблюдателя в квантовых измерениях, Аркадий Львович.

– Все та же теория? – Кроненберг слегка поморщился. – Михаил Сергеевич, вы блестящий физик. Но ваша одержимость нематериальными аспектами квантовой механики… не слишком продуктивна, скажем так.

– Эйнштейн тоже считался непродуктивным, когда работал клерком в патентном бюро, – парировал Михаил.

– Не сравнивайте себя с Эйнштейном, – холодно улыбнулся Кроненберг. – К тому же, сейчас другие времена. Наука требует результатов. Измеримых, применимых результатов.

– А расширение фундаментального понимания реальности – это не результат?

– Для налогоплательщиков и инвесторов – нет. – Кроненберг перебрал какие-то бумаги на столе. – Я видел ваш запрос на финансирование. К сожалению, в этот раз институт не сможет его удовлетворить.

Михаил стиснул подлокотники кресла, но сохранил внешнее спокойствие.

– Могу я узнать, почему?

– Средства ограничены. Мы должны поддерживать проекты с наибольшим потенциалом практического применения. – Кроненберг слегка подался вперед. – Знаете, Михаил Сергеевич, ваш брат звонил мне на днях.

Это было неожиданно. Михаил и его брат Сергей не общались уже несколько лет, с тех пор как тот ушел из науки в бизнес и основал технологическую компанию, которая теперь входила в число крупнейших в России.

– Сережа? Вам? Зачем?

– Он ищет специалистов по квантовой физике для своего нового проекта. Что-то связанное с квантовыми вычислениями. Очень перспективное направление, между прочим. Я сказал, что у нас есть отличный специалист, который, возможно, захочет сменить сферу деятельности.

– Вы предложили меня брату? – Михаил почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения. – Без моего ведома?

– Я предложил возможность, – невозмутимо ответил Кроненберг. – Сергей Сергеевич просил передать, что будет рад встретиться с вами. Обсудить перспективы сотрудничества.

– Аркадий Львович, я не собираюсь уходить в корпоративную науку, – резко сказал Михаил. – Тем более к брату.

– Никто не заставляет вас уходить. Но, может быть, стоит хотя бы выслушать предложение? – Кроненберг пожал плечами. – В конце концов, наука и бизнес сегодня неразделимы. Возможно, ваши… теоретические изыскания найдут практическое применение в коммерческом секторе.

Михаил поднялся.

– Спасибо за совет, Аркадий Львович. Я подумаю.

– Думайте, Михаил Сергеевич, – кивнул Кроненберг. – Только не слишком долго. Такие предложения не ждут вечно.

Вечером, вернувшись в свою небольшую квартиру на окраине Москвы, Михаил достал флешку с расчетами и погрузился в работу. Теперь, когда первоначальное возбуждение прошло, он мог более критично взглянуть на свои ночные озарения.

Основная идея была безумной, но математически обоснованной: если квантовая система существует во всех возможных состояниях одновременно до момента измерения, то теоретически должен существовать способ для сознания наблюдателя «настроиться» на любое из этих состояний, даже на те, которые не реализовались в его версии реальности.

Это означало бы возможность наблюдать параллельные реальности, где квантовая система выбрала другой путь. Не просто представлять или моделировать их, а действительно видеть их. Квантовое видение.

Михаил потер виски. Идея звучала как научная фантастика. Но ведь когда-то и лазеры, и квантовые компьютеры казались фантастикой.

Он открыл новый документ и начал описывать теоретическую модель устройства, которое могло бы усилить способность сознания к такому «квантовому видению». Михаил назвал его КУН – Квантовое Устройство Наблюдения.

Согласно его расчетам, КУН должен был создавать особое электромагнитное поле, которое синхронизировалось бы с мозговыми волнами наблюдателя и позволяло бы его сознанию «резонировать» с квантовыми состояниями, не реализованными в его версии реальности.

Безумие? Возможно. Но что, если это работает?

Телефон зазвонил, прерывая его размышления. Михаил взглянул на экран и нахмурился: номер брата. Очевидно, Кроненберг не шутил.

– Слушаю.

– Мишка? Это Сережа. – Голос брата звучал неожиданно тепло, словно не было всех этих лет отчуждения. – Как ты?

– Нормально, – сухо ответил Михаил. – Кроненберг сказал, что ты хочешь встретиться.

– Да, есть разговор. Можем поужинать завтра? Я забронировал столик в «Квантовом сдвиге» на восемь.

Михаил усмехнулся. «Квантовый сдвиг» – модный ресторан молекулярной кухни в центре Москвы, куда на его зарплату можно было сходить разве что по большим праздникам.

– Ты всегда знал, как произвести впечатление, Сережа.

– Брось, просто хочу поговорить в приятной обстановке. Я очень давно тебя не видел.

Михаил помедлил. Часть его хотела отказаться, но другая часть была любопытна. Что же такого важного придумал его брат?

– Хорошо, буду.

– Отлично! До завтра тогда.

Повесив трубку, Михаил вернулся к своим расчетам, но мысли о предстоящей встрече с братом не давали сосредоточиться. Вместо этого он обнаружил, что размышляет о странных совпадениях последних дней.

Философствующий уборщик, цитирующий Шрёдингера. Неожиданное озарение о квантовом наблюдении. Звонок от брата после многих лет молчания.

Случайности? Или, как любил говорить Эйнштейн, «Бог не играет в кости»?

Михаил усмехнулся собственным мыслям. Слишком много работы и слишком мало сна делали его параноиком. Он закрыл ноутбук и направился в ванную. Завтра предстоял важный день, и ему нужно было выспаться.

Следующее утро принесло еще одно странное совпадение.

Когда Михаил вошел в институт, первым человеком, которого он увидел, был Дмитрий, протиравший стеклянные двери вестибюля. Уборщик поднял взгляд и улыбнулся:

– Доброе утро, Михаил Сергеевич! Как спалось?

– Нормально, – осторожно ответил Михаил, вспоминая их ночной разговор. – Дмитрий, вы давно работаете в институте?

– Достаточно давно, чтобы помнить, когда ваш кабинет еще был кладовкой, – усмехнулся тот. – А что?

– И где вы учились? Я имею в виду, квантовая физика – это не то, о чем обычно разговаривают уборщики.

Дмитрий рассмеялся:

– Ох, Михаил Сергеевич, вы как все ученые – делите людей на категории. Уборщик не может интересоваться физикой? А может, я просто люблю узнавать новое. Слушаю ваши разговоры в коридорах, читаю статьи, которые вы оставляете на столах. Знаете, иногда со стороны виднее.

– Что виднее?

– Связи, – просто ответил Дмитрий. – Когда вы слишком близко к проблеме, вы видите только детали. А со стороны видно целое. Как в квантовой запутанности – частицы связаны, даже когда находятся далеко друг от друга. Так и решения связаны с вопросами, даже когда кажется, что они далеки.

Михаил смотрел на уборщика с растущим удивлением. Этот человек либо гений, скрывающийся под маской простого работника, либо просто умело жонглирует терминами, которых нахватался в коридорах института.

– Что ж, философски вы настроены с самого утра, – сказал Михаил.

– Просто хороший день, – пожал плечами Дмитрий. – Хорошие дни располагают к философии. Кстати, сегодня у вас важная встреча, да?

Михаил нахмурился:

– С чего вы взяли?

– Просто предположил, – Дмитрий вернулся к протиранию стекла. – У вас сегодня лицо человека, который собирается на важную встречу. Удачи, Михаил Сергеевич!

Михаил кивнул и направился к лифту, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Откуда уборщик мог знать о его встрече с братом? Вероятно, просто совпадение или интуиция. Но странных совпадений становилось слишком много.

В лаборатории Михаил обнаружил Ирину, склонившуюся над микроскопом. Она подняла голову, когда он вошел:

– Доброе утро! Как ваше настроение после вчерашней встречи с Кроненбергом?

– Не лучше, чем у кота Шрёдингера, – усмехнулся Михаил. – Аркадий Львович решил меня сосватать моему собственному брату. Очевидно, считает, что я больше пользы принесу в коммерческом секторе.

– Ваш брат… это тот самый Сергей Волков? Основатель NeoCortex Technologies?

– Он самый, – кивнул Михаил. – Хочет переманить меня к себе. Ужинаем сегодня.

– И вы согласитесь? – в голосе Ирины промелькнуло что-то похожее на беспокойство.

– Не думаю. – Михаил сел за свой компьютер. – Мы с Сережей давно разошлись во взглядах на науку. Он считает, что исследования должны приносить прибыль. Я считаю, что они должны приносить знания.

– Золотые слова, – улыбнулась Ирина. – Хотя, знаете, иногда эти вещи не противоречат друг другу. Кстати, вы слышали про конференцию в следующем месяце? По квантовому сознанию.

– В Институте мозга? – Михаил оживился. – Да, собирался пойти. А вы?

– Обязательно. Там будет доктор Елизавета Ким с докладом о квантовых эффектах в нейронных сетях. Говорят, она доказала экспериментально, что мозг может обрабатывать квантовую информацию.

Михаил почувствовал, как учащается пульс. Это было именно то, что могло быть связано с его теорией.

– Вы знакомы с ее работами?

– Немного, – кивнула Ирина. – У меня есть пара ее статей. Могу скинуть, если интересно.

– Буду очень признателен.

Когда Ирина отошла к своему компьютеру, Михаил открыл почту и обнаружил там странное письмо без отправителя. В теме стояло: «Наблюдатель наблюдает наблюдателя».

Содержание письма было еще более странным:

«Уважаемый доктор Волков,

Если вы получили это сообщение, значит, ваша теория о квантовом наблюдении верна. Вы находитесь на пороге открытия, которое изменит не только наше понимание реальности, но и саму реальность.

Будьте осторожны. Не все хотят, чтобы эта дверь была открыта.

Наблюдатель».

Михаил перечитал письмо несколько раз. Это могло быть чьей-то глупой шуткой. Но кто знал о его последних исследованиях? Он никому не рассказывал о своей теории.

Он проверил заголовки письма, пытаясь отследить отправителя, но ничего не нашел – словно сообщение пришло из ниоткуда.

Еще одно совпадение?

Михаил закрыл письмо и вернулся к работе, но странное сообщение не выходило из головы. К концу дня он решил, что единственный способ развеять все эти странные мысли – это проверить свою теорию на практике. Построить прототип КУН и посмотреть, работает ли он.

Если нет – значит, все эти совпадения действительно просто совпадения.

А если да…

«Квантовый сдвиг» полностью соответствовал своему названию: футуристический интерьер, официанты в костюмах, напоминающих скафандры, и блюда, которые, казалось, нарушали законы не только кулинарии, но и физики – молекулярные сферы, левитирующие десерты, коктейли, меняющие цвет и вкус.

Сергей уже ждал за столиком, когда пришел Михаил. Старший брат выглядел именно так, как и положено успешному бизнесмену: безупречный костюм, уверенная осанка, легкий загар – очевидно, недавно вернулся из отпуска где-нибудь на Мальдивах.

– Мишка! – Сергей поднялся и крепко обнял брата. – Черт, ты похудел. И эти круги под глазами… Ты вообще спишь?

– Иногда, – усмехнулся Михаил, неловко высвобождаясь из объятий. – Ты, напротив, выглядишь отлично.

– Бизнес идет хорошо, – Сергей жестом пригласил его сесть. – Заказал нам белое вино. Не возражаешь?

– Нет, конечно, – Михаил опустился на стул. – Давай сразу к делу, Сережа. Зачем ты хотел меня видеть?

– Неужели нельзя просто поужинать с братом, которого не видел несколько лет? – Сергей картинно вздохнул. – Ты всегда был таким. Сразу к сути, никаких преамбул.

– Мы оба знаем, что это не просто семейный ужин, – Михаил отпил вина. – Кроненберг сказал, что ты ищешь специалистов по квантовой физике.

– Верно, – кивнул Сергей. – NeoCortex запускает новое направление – квантовые вычисления. Мы собираем лучшую команду в стране. И я хочу, чтобы ты ее возглавил.

Михаил не смог скрыть удивление:

– Я? Возглавил команду в твоей компании? Сережа, ты же знаешь, что я не прикладник. Моя специализация – теоретическая физика, квантовая механика и…

– И сознание наблюдателя, я знаю, – перебил его Сергей. – Именно поэтому ты нам и нужен. Мы разрабатываем не просто квантовые компьютеры, Миша. Мы работаем над квантовым интерфейсом между человеческим мозгом и машиной.

Михаил замер:

– Что ты имеешь в виду?

– Представь компьютер, который не просто обрабатывает информацию, а воспринимает намерения оператора. Компьютер, который реагирует не на команды, а на мысли. – Глаза Сергея блестели. – Это будущее, Миша. И твои исследования взаимодействия сознания и квантовых систем могут стать ключом к этому будущему.

Михаил откинулся на спинку стула, ошеломленный. То, что описывал брат, было пугающе близко к его собственным идеям о КУН. Слишком близко, чтобы быть совпадением.

– Откуда ты знаешь о моих последних исследованиях?

– Кроненберг упомянул, что ты одержим темой квантового наблюдения, – пожал плечами Сергей. – А я следил за твоими публикациями все эти годы, хоть ты и думал, что меня не интересует твоя работа.

– И что ты предлагаешь конкретно?

– Возглавить исследовательское подразделение с бюджетом в десять раз больше, чем весь годовой бюджет твоего института. Полная свобода действий в исследованиях, лучшее оборудование, команда талантливых специалистов. И, конечно, зарплата, которая позволит тебе не думать о деньгах.

Предложение было заманчивым, слишком заманчивым. Михаил мог бы построить не просто прототип КУН, а полноценную рабочую версию. Проверить все свои теории. Но…

– А что взамен? Какой результат ты ожидаешь?

Сергей улыбнулся:

– Прототип квантового интерфейса «мозг-компьютер» в течение трех лет.

– Три года? – Михаил покачал головой. – Сережа, это невозможно. Такие исследования занимают десятилетия.

– Не с нашими ресурсами, – уверенно сказал Сергей. – У нас уже есть базовые наработки. Нам нужен кто-то с твоим пониманием теории, чтобы сделать решающий шаг.

Михаил молчал, обдумывая предложение. С одной стороны, ресурсы, о которых он мог только мечтать в институте. С другой – работа на брата, от которого он так старался дистанцироваться все эти годы. И еще вопрос контроля над исследованиями…

– Кто будет владеть результатами? – спросил он наконец.

– Компания, разумеется, – Сергей сделал глоток вина. – Но ты будешь указан как главный изобретатель, получишь долю от патентов и, конечно, сможешь публиковать научные статьи.

– После одобрения корпоративной службы безопасности, я полагаю?

– Это стандартная процедура, Миша. Но я гарантирую, что никто не будет чрезмерно ограничивать твою академическую свободу.

Михаил вздохнул. Он знал, что за этими обтекаемыми формулировками скрывается жесткий контроль над информацией, которая может иметь коммерческую ценность. А если его теория окажется верной, если КУН действительно позволит наблюдать альтернативные реальности… Это будет иметь не просто коммерческую, а стратегическую ценность.

– Мне нужно подумать, Сережа.

– Конечно, – кивнул Сергей. – У тебя есть неделя. После этого я буду вынужден искать других кандидатов.

Остаток ужина прошел в более непринужденной беседе о семье, общих знакомых и последних новостях. Но Михаил не мог отделаться от ощущения, что все это – часть какой-то большой игры, правила которой ему неизвестны.

Вернувшись домой, Михаил не мог уснуть. Он вертелся в постели, думая о предложении брата, о странных совпадениях последних дней, о своей теории квантового наблюдения.

Все эти события, казалось, толкали его к какой-то неизбежной точке, словно частицы, двигающиеся по предопределенным траекториям.

Или это была просто паранойя усталого ума?

В три часа ночи, поняв, что заснуть не удастся, Михаил встал и открыл ноутбук. Он начал составлять список компонентов, необходимых для создания прототипа КУН.

Большая часть требуемого оборудования была доступна в институте – электроэнцефалографы для регистрации мозговой активности, генераторы электромагнитных полей определенных частот, квантовые датчики. Не хватало лишь нескольких специфических компонентов, которые, возможно, удастся «позаимствовать» из других лабораторий.

Если теория верна, то устройство должно создавать особое электромагнитное поле, которое синхронизируется с мозговыми волнами наблюдателя и позволяет его сознанию воспринимать квантовые состояния, не реализованные в его версии реальности.

Проще говоря, видеть альтернативные линии вероятности. Миры, которые могли бы существовать, если бы квантовые частицы сделали другой «выбор».

На рассвете Михаил наконец заснул, сидя за компьютером. И ему приснился сон.