Исповедь на моей коже

Потом его губы и язык отправились в путь по моему телу. Как он и обещал. Он целовал каждый сантиметр. Внутреннюю сторону бедер, где кожа особенно нежная. Живот. Ребра. Шею. Мочки ушей. Он кусал меня, оставляя мелкие, кровоподтечные пометки, пометки, которые кричали: «Она моя!». Он лизал старый ожог на груди, и казалось, он выжигает им прошлое, заменяя его своим присутствием.

Я была вся в огне. Я стонала, плакала, умоляла, но он не останавливался. Он был безжалостен в своем обещании исследовать меня всю.

– Перевернись на живот, – скомандовал он наконец.

Я послушно перевернулась, уткнувшись лицом в подушку, пахнущую им. Он уселся верхом на мои бедра, его вес придавил меня, и это чувство подчинения было пьянящим. Его руки принялись за мою спину. Сильные, уверенные пальцы впивались в мышцы, разминая глубокие зажимы, о которых я и не подозревала. Он прошелся по позвоночнику, заставляя меня выгибаться, потом по лопаткам, по пояснице.

А потом его руки опустились на ягодицы. Он массировал их грубо, почти жестоко, сжимая и разминая упругую плоть. Потом раздвинул их и… его язык коснулся самого интимного, самого запретного места. Я вздрогнула и попыталась вырваться, но он крепко держал меня за бедра.

– Не двигайся, – прозвучал приказ.

И он продолжил. Его язык скользил между ягодиц, лаская анус. Это было так пошло, так унизительно и так невероятно возбуждающе. Я застонала в подушку, чувствуя, как краснею вся, с головы до ног. Он лизал, целовал, кусал эту нежную кожу, а я рыдала от стыда и нарастающего, неконтролируемого возбуждения.

– Ты вся дрожишь, – прошептал он, и его голос звучал довольным. – Тебе нравится, когда твою попку ласкают? Признайся.

Я могла только мычать в подушку, совершенно потеряв дар речи.

Он перевернул меня на спину. Его глаза были темными от желания. Он был голый. Его член, огромный и напряженный, стоял как памятник его власти надо мной.

– Сейчас я войду в тебя, – сказал он, становясь между моих ног. – И ты не закроешь глаза. Ты будешь смотреть на меня.

Он направил головку к моему входу. Я была настолько влажной, что слышался хлюпающий звук. Он уперся и начал входить. Медленно. Невыносимо медленно. Как и обещал.

Я смотрела ему в глаза, загипнотизированная. Я чувствовала, как он растягивает меня, как мои внутренние мышцы сопротивляются его толщине, а потом сдаются, пропуская его все глубже и глубже. Боль была острой, почти невыносимой, но за ней следовала такая волна наслаждения, что темнело в глазах.

– Вот так, – хрипел он, входя в меня все глубже. – Принимай меня. Вся.

Наконец он вошел полностью. Я чувствовала его в самом своем нутре. Мы оба замерли, тяжело дыша. Боль понемногу отступала, сменяясь чувством невероятной заполненности, единения.

– Теперь двигайся, – прошептала я. – Пожалуйста, Артем.

Он улыбнулся, и это была улыбка хищника, получившего то, что хотел.

– Как скажешь.

Он начал двигаться. Медленно, плавно, выходя почти полностью и снова погружаясь до самого конца. Каждое движение было направлено точно в ту точку, что сводила меня с ума. Он не торопился, растягивая удовольствие, заставляя меня сходить с ума от каждого толчка.

Я обхватила его ногами за спину, притягивая его еще глубже, и застонала, чувствуя, как нарастает оргазм. Он наклонился, его губы слились с моими в жгучем поцелуе. Его язык повторял ритмичные движения его бедер.

– Кончай, – приказал он мне в рот. – Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на моем члене.

Его слова, его властный тон стали последней каплей. Оргазм прокатился по мне волной, сжимая его так сильно, что он застонал. Мое тело затряслось в конвульсиях, я кричала в его рот, цепляясь за него ногтями.

Его ритм сбился. Он зарычал, глубоко и по-звериному, и вогнал в меня еще несколько раз, прежде чем я почувствовала, как его горячее семя заполняет меня, пульсирует внутри.

Он рухнул на меня, весь вес его тела придавил меня к матрасу. Мы лежали, тяжело дыша, облитые потом, наши сердца бились в унисон.

Он медленно вышел из меня, и я почувствовала, как его семя вытекает из меня. Это было пошло и невероятно интимно.

Он лег рядом, повернулся ко мне и положил руку мне на живот, как бы помечая меня.

– Никуда не уходи, – пробормотал он сонно. – Я ненадолго.

Через минуту его дыхание стало ровным и глубоким. Он заснул.

Я лежала и смотрела в потолок. Тело ныло и пело от удовольствия. От него пахло сексом, потом и мной. Я была совершенно опустошена и в то же время заполнена им до краев.

Он пробыл со мной весь день. Мы не выходили из спальни. Он снова и снова доказывал мне, что мое тело принадлежит ему. Он трахал меня на кровати, на полу, прижимал к стене, заставляя держаться за нее, пока он входил сзади, глубоко и властно. Он заставлял меня садиться на него сверху и медленно двигаться, пока он играл с моим клитором, доводя до исступления. Он снова ласкал меня языком, заставляя кричать от непривычного, запретного удовольствия.

К вечеру я была абсолютно разбита, покрыта синяками, укусами и его семенем. И я никогда в жизни не чувствовала себя такой… живой.

Когда стемнело, он встал и начал одеваться.

– Ты уходишь? – спросила я, и в моем голосе прозвучала жалкая нотка надежды, что он останется.

– Дела, – коротко бросил он, натягивая свитер. – Завтра вернусь.

Он подошел к кровати, наклонился и поцеловал меня в лоб. Это было почти нежно.

– Спи.

И он ушел. Я лежала одна в тишине, прислушиваясь к эху его шагов. К эху его власти надо мной.

Я была его. Совершенно и полностью. И, к своему ужасу, я понимала, что мне это нравится.

Глава 3

Власть и отдача

Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут.

Именно столько прошло с тех пор, как Артем вышел за дверь моей квартиры, бросив короткое «вернусь завтра». Его «завтра» растянулось в мучительную, бесконечную вечность.

Первые сутки я провела в блаженной прострации. Мое тело, привыкшее к аскетичному одиночеству, все еще звенело от его прикосновений, ныло от приятной боли в мышцах, пахло им. Я не мылась, боясь смыть с кожи его запах – смесь пота, кожи и чего-то древесного, что теперь навсегда ассоциировалось у меня с животным, всепоглощающим сексом. Я ходила по квартире налегке, трогая те места, к которым он прикасался, и чувствуя, как между ног вспыхивает влажный, навязчивый жар. Я пыталась работать, но цифры на экране расплывались, превращаясь в образ его напряженного лица в момент кульминации.

На вторые сутки блаженство стало понемногу замещаться тревогой. А что, если он не вернется? Что, если я была для него просто легкой добычей? Очередной одинокой дурочкой на его пути? Эта мысль вызывала приступ острой, ревнивой боли где-то в районе солнечного сплетения. Я лихорадочно начала убираться в квартире, стирать постельное белье, пытаясь стереть следы его присутствия, но это не помогало. Они были не на простынях, а во мне.

К вечеру второго дня тревога переросла в панику. Я взяла телефон, чтобы написать ему, и с ужасом осознала, что у меня нет его номера. Я не знала о нем ничего. Ни где он работает, ни где жил раньше, ни есть ли у него другая женщина. Он ворвался в мою жизнь как ураган, опустошил и исчез, оставив после себя лишь хаос и навязчивые воспоминания.

Третьи сутки стали адом. Я не могла есть, не могла спать. Каждый скрип в подъезде, каждый шаг на лестнице заставлял мое сердце бешено колотиться, а потом замирать от разочарования. Я ненавидела себя за эту слабость, за эту унизительную зависимость от мужчины, которого я почти не знала. Но мое тело, избалованное им, предательски тосковало по нему. По его грубым рукам, по его властным приказам, по его огромному члену, заполнявшему меня до самых краев.

К вечеру третьего дня я сдалась. Слезы катились по моим щекам сами собой, пока я сидела на кухне и смотрела на пустую чашку, из которой он пил кофе. Я была пустой. Разбитой. Брошенной.

И тут в дверь постучали.

Не звонок. А именно стук. Твердый, уверенный, без тени сомнения.

Мое сердце провалилось куда-то в пятки, а потом выпрыгнуло в горло. Я метнулась к двери, не глядя в глазок, и резко ее распахнула.

На пороге стоял он.

Артем. Все в том же черном пальто, с темными кругами под глазами, но с тем же незыблемым, хищным спокойствием во взгляде. От него пахло морозом, ветром и дорогим виски.

Мы молча смотрели друг на друга. Я – заплаканная, в старом растянутом свитере и спортивных штанах, он – как воплощение ночи и опасности.

– Ты плачешь, – констатировал он, и его голос прозвучал грубовато.

– Ты говорил «завтра», – выдохнула я, и голос мой предательски задрожал. – Прошло три дня.

Он вошел внутрь, заставив меня отступить. Он снял пальто и бросил его на стул. Под ним был черный водолазный свитер и темные джинсы.

– Дела задержали, – отрезал он, подходя ко мне. Его глаза сузились. – Скучала?

Я хотела солгать. Хотела сказать «нет», выгнать его, отстоять хоть каплю своего достоинства. Но под его тяжелым взглядом вся моя ложь рассыпалась в прах.

– Да, – прошептала я, опуская голову. – Скучала.

Его пальцы подняли мое подбородок, заставив посмотреть на него.

– Голая правда. Мне это нравится, – он провел большим пальцем по моей мокрой щеке, стирая слезу. – А по чему именно скучала? По мне? Или по моему члену внутри тебя?

Его грубость заставила меня сглотнуть. Жаркая волна стыда и возбуждения прокатилась по телу.

– Я… не знаю, – соврала я.

– Знаешь, – он наклонился так близко, что его губы почти коснулись моих. – Твое тело знает. Оно все мне расскажет. Само.

Он отпустил меня и прошел вглубь квартиры, в спальню, как хозяин. Я, как завороженная, поплелась за ним.

Он сел на край кровати и снял ботинки. Потом посмотрел на меня.

– Разденься.

На этот раз во мне вспыхнул огонек неповиновения. Три дня тоски и страха вылились в крошечный бунт.

– Нет.

Его брови поползли вверх. В его глазах вспыхнул опасный огонек, но не гнева, а скорее интереса.

– Что ты сказала?

– Я сказала «нет», – повторила я, сжимая кулаки. – Ты исчез на три дня без единого слова. Ты не можешь просто прийти и приказать мне, как будто ничего не произошло.

Он медленно поднялся с кровати и сделал шаг ко мне. Его движения были плавными, как у большого хищника.

– Я могу все, что захочу, Алиса, – произнес он тихо. – И ты это прекрасно знаешь. Ты просто проверяешь границы. Ищешь, где я поставлю тебя на место.

Он был так близко, что я снова почувствовала его жар.

– А теперь последний раз. Разденься. Или я сделаю это за тебя. И тебе не понравится, как я это сделаю.

Угроза в его голосе была обжигающей и сладкой. Мое неповиновение испарилось, растворившись в море ожидания. Дрожащими пальцами я стянула с себя свитер, затем спортивные штаны и белье. Я стояла перед ним совершенно голая, пытаясь прикрыть руками грудь и лобок.

Он смотрел на меня, изучая, и его взгляд был тяжелым, как свинец.

– Руки за голову, – скомандовал он. – Я хочу видеть тебя всю.

Я повиновалась, скрестив пальцы на затылке. Стоять так перед ним, полностью обнаженной, под его пристальным, оценивающим взглядом, было невероятно унизительно и возбуждающе.

Он медленно обошел меня кругом. Его глаза ползали по моей спине, ягодицам, ногам. Он смотрел на меня как на вещь. Свою вещь.

– Видишь? – он прошептал мне на ухо, остановившись сзади. Его руки легли на мои бедра, и я вздрогнула. – Твое тело уже все мне рассказало. Ты вся горишь. Ты мокрая. Ты скучала именно по этому. По тому, чтобы кто-то напоминал тебе, кто ты есть. Чья ты есть.

Его руки скользнули с бедер на живот, а затем вверх, к груди. Он сжал ее, больно ущипнул сосок.

– Ты моя, Алиса. Запомни это раз и навсегда. Я не спрашиваю. Я беру. И исчезать, и возвращаться – мое право. Твое право – ждать. И быть готовой.

Его слова должны были возмутить меня. Но они лишь заставили влагу хлынуть из меня еще сильнее. Да. Это была правда. Ужасная, унизительная, порочная правда.

Он развернул меня к себе и грубо притянул за волосы, заставляя выгнуться. Его поцелуй был не поцелуем, а наказанием. Он кусал мои губы, его язык властно проникал в рот, заявляя права на каждую его частичку. Я стонала, цепляясь за него, чувствуя, как тает любая воля, любое сопротивление.

Он оторвался от моих губ, его дыхание было тяжелым.

– На колени.

Я опустилась перед ним на колени, точно зная, что он хочет. Его руки освободили ремень, расстегнули ширинку. Он достал свой член. Он был уже возбужден, огромен и грозен.

– Лижи, – приказал он, проводя головкой по моим губам.

Я открыла рот и высунула язык, стараясь облизать его, как он того хотел. Солоноватый вкус его кожи, знакомый и желанный, взорвал мне мозг. Я взяла его в рот, стараясь охватить губами, но он был таким большим, что я едва могла принять и половину.

– Глубже, – скомандовал он, положив руку мне на затылок. – Прими всю.

Он начал двигать бедрами, входя все глубже в мое горло. Я давилась, слезы текли из глаз, но он не останавливался. Он использовал мой рот, как хочет, диктуя ритм, глубину. Это было унизительно и невероятно эротично. Я чувствовала его полную власть надо мной. Я была его вещью, его игрушкой.

– Да, вот так, – хрипел он, глядя на меня сверху вниз. – Глотай меня. Вся.

Наконец он вынул член из моего рта, блестящий от слюны. Он был готов.

– Встань. Повернись. Обопрись о кровать. И подставь мне свою попку.

Сердце у меня заколотилось. Мы еще не делали этого. Это была последняя граница, последний рубеж.

– Артем, я… – попыталась я запротестовать.

– Я сказал, повернись и подставь попку, – его голос не терпел возражений. Он шлепнул меня по ягодице, и по коже разлилось жгучее удовольствие. – Ты моя. И я возьму тебя там, где захочу. И когда захочу.

Дрожа, я повернулась и наклонилась, опершись руками о матрас. Я чувствовала себя абсолютно раскрытой, беззащитной перед ним. Он подошел сзади, провел рукой между ягодиц, нащупал анус.

– Такой узкий, – прошептал он с одобрением. – Но я подготовлю тебя.