Запалки

Запалки

Номадум

Фотограф Номадум

© Номадум, 2025

© Номадум, фотографии, 2025

ISBN 978-5-0068-0386-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЛИСТЬЯ

В чем вы видите красоту?

В отголосках хлеба и зрелищ?

После дворники их ведь сметут

С этой ярко-кровавой арены.

Но пока они – на весу,

Хоть и холод снаружи их жалит…

Сквозь стекло и сквозь пластик гляжу

На бессмертье осенних пожарищ.

2011, октябрь.

***

На минских крышах пьют вино

И нежатся на пледах.

На наших – колко под спиной

Шуршали камни с неба.

И бинтовались пальцы рук

Платком, смочённым в лимонаде.

Зашторивал троллейбус звук

Подошв наших пять раз за день.

То лето вспыхнет спичкой вдруг,

Взовьется росчерком крыл сизых,

Как будто на внеочередный круг

На лифте шатком едет Сизиф.

22/12/13

ХЕМИНГУЭЙ

Уже двести страниц я читаю о том лишь, как выпивают и жрут.

Солнце вскрывает мой черепной и дачный чердак.

За день уживаешь себе только пару вечерних холодных минут

И потом засыпаешь, не как пшеницу – как время зазря продав.

И видно, дано рифм на жизнь нам, как запаса мужского семени.

И рыбу поймать теперь можно, только смотавши удочки.

Продолжаю читать, понадеявшись на везение,

Что на двести первой проскочат слова о какой-нибудь бывшей дурочке.

30.07.14

САД

Семья жила в квартире с видом на первый этаж,

Что значило плесень по осени, звон стекла под скамейкой,

В сизых кастрюль бока набатом бивший крик мамаш,

Детенышей звавших к обеду, самцов, заливающих лейку.

Любовь росла на картошках, в трамваях, камазах

И вскоре стала записью в актах граждан в ячейках.

Большой, храбрясь, кричал, жег доллары над газом,

Пока маленькая без слов в чулок клала копейку.

Как от яблонь двух, первый плод худой,

Откатился старший нелюдимым зверенышем.

За ним грянул младший – то футбол, то дзюдо,

Сериалы по кругу, баловство со всем колющим.

Большой листал подшивки мечт, разболтанный с работы,

Маленькая все чаще с младшим брела к роднику.

А старший детство списал, прочитал напролет, и

Бардаком английских слов глушил ругань из кух-

Ни. И от школ, поликлиник, фабрик и праздников

Он обрастал молчаньем, за книгами запершись,

Пока Павлова лампочками щурилась, лязгала

Дверным замком, на всех срываясь от бессилья, Жизнь.

Синели пятницы, в кровь чадам проливаясь «Спадчынай»,

Идя с продлёнки, что в снегу чертили дружно «Ху…»

А за забором белым Сад шептал слова мне вкрадчиво,

С тобой ветвя нас и сплетая в детства верху.

ВИТЕБСК ФЕСТИВАЛЬНЫЙ

Я упал в траву, куда они плевали и праздно гадили,

Едва не коснувшись щекою осколка былого шампанского.

Лепестки лохматых окурков устлали ложе мое, шар падал на дно

В колодец между домами, плескаясь на неба пожарной глади.

А в эфире всамделишный будто случался пожар:

Обезьянами со светофорных лиан доносились писки, гудки и звяканье.

Из-под крышки амфитеатра в центре бубнили раскаты фанфар

На потеху детей исполкома и кряжистых дам, что, тряся подбородками, квакали.

Переодетые обувщики после смен приступом брали ларьки

И с печеным зверьем за щекой проводили осмотр прекрасного.

И спросилось: «Сердишься все еще ты?»

И ответилось: «Да, ведь любовь – восприятий двух маскарад».

Я лежал, а вокруг меня падали яблоки,

И я понял с подступающей к горлу горечью,

Что лето – как затянувшийся фестиваль,

И лежать в траве становится холодно, холодно, холодно…

13.08.14

МАЛЬЧИК

Я не знаю, что сказать тебе,

Мальчик с выбритыми висками

И какою-то полудамской

Сумкой кожаной на плече.

Спать ложусь, как и ты, затемно,

По утрам жму эспандер поручня

Трамвайного; и для братии

Нашей лайк есть мерило вещей.

Я бы мог, не моргнув, обещать тебе

Нечто вечное, доброе, верное

И за неких норм выполнение

Посулить жизнь сбывшихся грез.

Но делишки, сам знаешь, скверные:

Наша «чэснасць» без Т перед суффиксом,

Ибо честью любой считается

Отныне словесный чес.

День прожить нам с тобой – это подвиг:

Между светом и ночью пропасть

Такая, что мы превращаем

Поход в магазин – в побег из дому,

Обед или ужин – в чекпойнты,

И в остатке имеем только лишь

Подоткнуть одеяло девайсами

Под конец дня и слечь в постель.

Заблеваем свое мы детство

Аккурат годков под пятнадцать,

Ибо толку нам с ним тягаться

В «Contex»тах тестов на жизнь?

Что ж ты, мальчик, поник головою?

Хотя б ты не кручинься, мой милый,

Ведь пожить нам с тобой еще стоит:

Завтра выйдет новый айфон.

23.08.14

В ТРАМВАЕ

В трамвае этом никого нет старше тридцати,

А это значит взгляды, усмешки, повороты, шептанье.

Кто-то мускулы морщит, поручень оранжевый шатая,

Кто-то точит каблук ко двери, дребезжанию в такт начиная трясти

Чем-то скрытым за куцыми шторками юбок.

Перегарным мычанием их привечают в борцовках агнцы,

А за окнами, переплетаясь заводскими трубами,

В толчее пешеходных деревьев свершается мир, труд, май, и отцы

Наши мажут мазутом утробу двадцатилетней гаражной копейки,

Наши матери вяло снимают с варения оловом пенки,

Пока нас меняют, как слайды, три обязательных площади-стадии:

Пролетарская, затем Победы, после Свободы; а за день

Налакавшись от встречных косых, все силы в охапку вбирающих глаз

Возвращаем под храп фонарей свои организмы в хрущевые норы

И пускаемся в сны, кто во что был на деле горазд,

Если б жизнь в двадцать лет называлась не «юность», а «порно».

03.08.14

ОБУВНАЯ ФАБРИКА

Письмена в блокноте от обувной фабрики,

Чьи сандалии я относил все детство,

Где переработала вся семья моя, будто бы вопреки

Утверждению, что диплом дает какие-то средства,

Залоги, гарантии, статусы и перспективы,

Вклады, квартиры.

Но все, что нам перепало с юбилейной фабричной щедрости, —

Были четыре подростковых «Аиста», что угнездились на даче и в гаражах.

Здесь беременная мной мама за швейной машинкой читала стихи

Мне вполголоса, кашляя от клея, лака и ацетона,

А отец год тягал короба, чтобы двадцать последующих развозить сапожников

И на двадцать первый одним из них быть посланным во-

Свояси; здесь от потузаборных яслей несло пеленками, щами и качельной осклизлостью,

Когда мимо всклокоченных теплотрасс я всходил на обед

В старый цех, где паучьих гирлянд войско висло со стен,

А потом низвергался в подвал, где бумаге оберток давал карандашный обет.

И мы все очередно, тихо и страшно ушли с нее.

Отец ушел весной, я летом, мама ушла осенью.

Гори теперь, старая обувная фабрика!

Гори черным огнем, фабрика!

Гори желтым огнем, гори красным огнем,

Старая фабрика!

Ведь они все равно теперь строят новый Мак Дональдс.

06.07.14

ДАЧА

Искусство жить – искусство

Забывания детства,

Забиранья наследств,

Хитрости броня,

Но пока есть зеленое кресло

И наивное рвенье ремеслен-

Ника,

Все же не гниет этот бруствер

Чернильных побед

Над собой,

Предсказаний – не бед! —

Что словесной тропой

Мой к даче

Устлали след.

Мой дед построил дом,

Где я строю по клеткам слова,

И когда захлестнет обновления вал,

Непогоду мы в нем переждем.

Но я знаю, что скоро оставлю дом,

И как переселенец, что в ночь пред отъездом пакует пожитки,

Я дописываю слова,

С жизни их снимая

С миру по нитке.

17.06.14

ОБЩАГА

Пред уходом – выключайте свет,

Подметите за собою крошки.

Ты не больно, что, мол, сиднем прожив, сед:

Дверь – освобожденная жилплощадь.

Есть спокойство в сборе рюкзака.

Не струхнув, в труху свой скарб размозжа,

Сдай «Пока» тому, чей лоб покат,

Ведь в общаге этой нас все больше…

27.11.14

ГЛАВПОЧТАМТ

В тенистом зеве главпочтамта

Мы слышимся – сквозь сон – друг другу,

Полусчастливые, с испугу

Всего и можем слов два: «Как там…?»

«На почту спящие не ходят» —

Знать бы, в каком году будильник!..

Разъединяют – но из оде-

Яла вырастут руки две сильных.