Сломанный меч привилегий. Книга вторая. Часть II

А он смотрел на цветы в волнах и слушал так зачарованно, что не заметил, куда и как исчезла рассказчица.

Зачем посланница богини Смерти ищет Эштаръёлу в опустевшем дворце, почему не видит её в своём мире мёртвых… Но всякий раз, когда неподкупная и беспощадная богиня-демон находит вместо управительницы жаждущего её богатств перепуганного мародёра – в дрожащих ластах, в хитрых взвесях и с огромным мешком! – то о дальнейшем догадаться несложно.

…Он дал почётный круг над дворцом Эштаръёлы: мудрая и великая управительница заслуживала и десятка кругов боевой машины, но кружить назло зенитчикам капитан не хотел. При отдании чести Эштаръёле нет смысла дразнить зло, которое вытрет пот и вылезет из-под лесных коряг, ловить в иностранный прицел «Даку».

Дворец исчез, капитан оторвал взгляд от пёстрых склонов: с авианосца взлетала пара «конокрадов». У этих самолётов жутко картавые названия – и половины не прожевать! – потому меж собою господа офицеры Северной тактической группы называют их просто «конокрадами», по давней профессии ваулинглов. Итак, ещё два «конокрада» пойдут за капитаном Къядром. Оба – с намалёванными на фюзеляжах голыми девками: на лошадях, с кнутами и в шляпах. Асы, не сбившие ни одного самолёта… Теперь будут ходить вчетвером.

Не таким уж и сонным оказался этот гигант. И не таким хладнокровным, каким хотел казаться миру, чтобы шумным блефом сбить цену на его остатки.

…Кто-то настроился на волну «Даки» капитана. Этих говорунов всегда очень много внизу, среди пёстрых деревьев и в пёстрой иностранной маскировке. Они норовят ущипнуть едким словцом, заготовленным где-то специалистами пропаганды, постоянно меняют место и шныряют ущельями. На сей раз болтливый мерзавец не прятался, он жалил из красивой усадьбы на холме, так показывал пеленгатор. Знает, тварь, что машина безоружна. И надеется на стены дворца Эштаръёлы, оскорбить которые пушечной пальбой не решится ни один ас князя.

Капитан ни разу не слышал в эфире партизан Южной группы, их пеленгуют сразу, и потому партизаны стараются помалкивать. Сюда, в Южные владения, везёт и тянет пеленгаторы вчерашний почитатель Эштаръёлы, ею освобождённый. Ныне орёл-гуманист и гуманист-буревестник.

Не тех освобождали.

Капитан за эти дни привык к похабной трескотне из горного леса, но сегодня принялся болтать главарь «буревестников». Этот плевался из усадьбы – видимо, знал, что капитан летит домой, и не смог удержать в себе зуд прощальной ненависти: