Шэвен. Мифы Аталии 3

Холодный ветер обдувал некроманта со всех сторон, но Сонах этого не чувствовал. Злость действительно клокотала в его груди – всё это время он её сдерживал. В голове эхом отзывались слова капитана: «Разозлись». А слова Мяуна про Дарку только подпитали это чувство.

Лич, к которому они приблизились, источал ужасающую энергию.

Аким вышел за развалины и увидел его. Лич стоял в круге, из которого поднималась нежить. Его руки сжимали рукоять меча, вонзённого в землю, и казалось, что клинок пустил корни, пророс в почву. От него, символами по кругу, прорисовывалась печать, открывающая проход в Нижний мир. Из груди лича доносился низкий гул.

Когда-то это был человек. Теперь – существо с пронизанным червями телом, язвами, клочьями плоти и обрывками одежды. Сонах, подкрадываясь, замахнулся, чтобы снести ему голову, лич резко развернулся и встретил Калабхити ответным ударом.

Его меч, покрывшийся мхом и гнилью, источал тошнотворный запах, но не рассыпался в прах под натиском Калабхити. Лич обернулся. В глазницах на миг вспыхнул свет – на Акима смотрели чёрные, пустые глаза. Лицо было искажено.

– Сонах… – гулко прорвался из его рта воздух, сложившийся в фамилию. – Смерть Акмату…

Он вышел из круга, поднимая свой меч и вступая в сражение. Лезвие спокойно принимало силу Калабхити.

Аким ожесточённо дрался. Голос меча глох в голове – ярость полностью заглушила его. Мяун оказался прав: разъярённым умом управлять нельзя. И теперь его собственная ярость взяла верх над всем, вытеснив даже голос Калабхити, звучавший теперь где-то гулко.

– Вниз! – донёсся голос Мяуна.

Акимир резко опустился.

Артефакт пролетел над головой Акима и врезался в лича, окутывая его пламенем.

Но неживой впитал огонь клинком. На его лице мелькнула ухмылка. Он развернулся, и его меч выпустил встречную, более мощную волну огня в сторону Сонаха. Аким едва успел откатиться в сторону, чтобы не попасть под удар.

Он поднялся на колено, вонзил Калабхити в землю, тяжело дыша. В голове постепенно прояснялось. Чтобы убить лича, нужно было ранить его самого. Клинок этого личи похоже, мог поглотить любую магию.

Изо рта лича вновь вырвался гул, и нежить хлынула на Мяуна со всех сторон, пытаясь отвлечь его и не дать вмешаться. Сам некромант направился к Акиму.

Рукоять дрожала. Аким смотрел на некроманта. Тот жаждал его смерти или смерти его отца, не до конца понимая, что перед ним был не Акмат. Возможно, в его голове лишь промелькнуло узнавание Калабхити. Акимир даже не знал, что личи способны помнить свою прежнюю жизнь.

Сонах позволил Калабхити звучать громче. Он вдруг осознал, что у меча было куда больше опыта. А он проигрывал этому неживому и по силе, и по технике.

Калабхити отозвалась сама. Ладонь, сжимавшая рукоять, ощутила тепло. Аким выдохнул. Впервые за долгое время он не пытался сдерживать меч. Напротив, позволил ему проснуться. Жар прошёл по запястью.

Сонах прикрыл глаза. Он двигался по наводке меча, поддаваясь, но не теряя контроля. Казалось, меч не только чувствовал, но и видел. В голове звучал голос. Этот голос пытался спасти Акима от убийственной мощи клинка лича.

Тот не давал молодому некроманту даже малейшей возможности передохнуть, осыпая его быстрыми ударами. Лич двигался быстрее человека. Акимир мог обороняться только благодаря подсказкам Калабхити.

Мяун наконец расправился со своими противниками и напал на лича со спины, стремясь отрубить ему руку, сжимающую опасный клинок. Лич среагировал быстро, развернулся и отразил удар Учура. Затем поднял ногу, но Мяун тоже успел среагировать. Он тут же достал из кармана шар, активировал его второй рукой и прижал к ноге противника. Того обдало жаром, обугливая плоть.

Выругавшись, Мяун активировал тату и попытался схватить лича, чтобы сжечь его, но тот не позволил артефактору до себя дотронуться.

У Акима появилась возможность перевести дыхание, и он вновь вступил в бой.

– Сейчас, – крикнул Мяун, бросив свой меч. Он метнулся вперёд, сбивая врага с ног. Клинок лича не успел коснуться плеча Учура. Акимир вонзил Калабхити по самую рукоять и с каким-то внутренним удовлетворением наблюдал, как лич покрывается трещинами, сереет, глазницы пустеют, а затем рассыпается в прах, осыпая Мяуна пеплом.

Учур весь передёрнулся, подскочил на ноги и начал отряхиваться. Настроение было отличным – они выполнили свою миссию всего за несколько часов.

– Ну, можешь, когда захочешь, – говорил Акиму Мяун.

Сонах стоял рядом с поверженным личем и удивлённо рассматривал меч, пока Мяун продолжал говорить ерунду. – Помню, твой отец бы тобой не гордился. А вот мой бы точно зауважал.

Он насмешливо посмотрел на Сонаха, но тот не отреагировал. Учур передёрнул плечами. Ногами он стирал следы печати, которой пользовался лич, чтобы открыть проход из Нижнего мира. При этом, продолжая рассуждать об отце, проговорил:

– Но если бы он заметил в твоих глазах хоть малейший проблеск страха, сразу бы отобрал оружие и бросил сражаться с неживыми. Чтобы ты встретился со своими страхами лицом к лицу.

Он говорил вполголоса, посмеиваясь. Закончил убирать печать и посмотрел на Сонаха, только тогда заметил, что тот внимательно слушал и, кажется, был в шоке.

– Что? – Мяун пожал плечами. – Он бы там был, стоял, следил. Или поставил своих людей рядом, чтобы, если что, перебили всех вокруг и вытащили тебя. Полуживого, но живого, – добавил он. – Он же не монстр.

Не видя ничего предосудительного в своих словах, Мяун отряхнул руки и вспомнил об остальных офицерах, жизни которых доверили ему. Вокруг почти не осталось нежити – весь поток был у стены. Потому было странно, что они до сих пор к нему не вышли.

Мяун начал обходить развалины, осматривая местность в поисках своих подчинённых.

– Как их хоть звали? – спросил он, оборачиваясь к Акиму.

Его внимание привлекло тёмно-красное пятно на снегу – следы густой крови. Мяун пошёл по следу и вскоре остановился. Один из офицеров лежал на земле. Он был мёртв. Тело почти полностью изъедено, глаза открыты и смотрели в пустоту.

Голову второго нашёл Акимир.

Мяун посмотрел на неё.

– Как ты думаешь, если мы…

– Не договаривай, – перебил Аким. – Я не готов к чёрному юмору.

Учур передёрнул плечами. Он трогать их не хотел потому пожертвовал последний артефакт, чтобы их сжечь.

– Если Кирия спросит, я защищал их до последнего, – сказал Мяун, потом подумал и добавил: – Это приказ.

Аким усмехнулся.

Они собирались направиться к воротам, но там чистильщики уже поливали нежить огнём, и потому остались на месте – ждать восхода. Свою миссию они выполнили.

Мяун притащил себе пень и сел.

– Разве тебе не должны были выдать эту… специальную сигнальную штуку? Как они там называются?

Мяун встрепенулся, поднимая возмущенный взгляд к Акиму.

– Они даже сигнальников мне не дали! – возмутился Мяун. – Ну, Кирия… Я ему устрою.

Глава 8. Решение Лив

Весь путь до дома Сонах молчала. Она сидела, раскинувшись в его санях, словно у себя дома. Морт смотрел на тёмный город. Дорога до Академии была не близкой.

Его мысли вновь и вновь возвращались к Рин. Она в который раз оказывалась не там, где должна быть. Он откинулся на спинку и повернул голову. Арина, укутавшись в шубку, спала. Сани ехали плавно, и убаюкивающие покачивания окончательно сморили её. Она действительно выглядела измождённой.

Он вздрогнул, когда девушка сдвинулась и опустила голову ему на плечо. Морт посмотрел на её лицо, с закрытыми глазами оно казалось особенно нежным. Его взгляд скользнул к губам. Она была очаровательна. Её портило только одно – ощущение превосходства. Каждый раз, когда она говорила с ним или с другими, в её голосе звучала снисходительность и насмешка.

Он снял с шеи мех и накинул его на девушку. Её присутствие и тихое, спокойное дыхание действовали на него умиротворяюще. В голове всплывало воспоминание об их безумной ночи в подземелье. Как держал в руках её горячее тело, как она смотрела на него затуманенным взглядом. Её дыхание, её шепот, когда она прижималась к нему. Каждый раз, вспоминая ту ночь, он терял разум. Ему хотелось повторения. Снова ощутить, что она вся – только его.

Он сглотнул, чувствуя, как учащается пульс, и вновь посмотрел на прикрытые глаза девушки.

Морт отдавал себе отчёт: всё, что он испытывал это страсть. А поддаваться страсти было глупо. Он никогда не считал себя романтиком и не верил в любовь.

Слишком много в его жизни было примеров того, что любовь это всего лишь удобная иллюзия. Выдумка, чтобы заставить одного из партнёров, того, кто больше нуждается, подчиняться.

Худший пример был у него перед глазами его собственная семья. Отец давно оставил их и жил где-то за северной чертой города с новой семьёй. Мать – меняла ухажёров чаще, чем вспоминала о сыне.

Они свернули на улицу Мира, и кучер затормозил у чайной. Морт протянул руку и позволил себе провести пальцами по щеке девушки. Та приоткрыла сонные глаза.

– Мы приехали, – прошептал он. – Просыпайся.

– Приехали? – Рин подняла голову, осмотрелась, казалось она не понимала где они. Выпрямилась и кивнула. Причмокнула губами и, положив руку на его колено, тихо сказала: – Помогите мне спуститься.

Он приподнялся, подхватил с пола её мешок, сунул ей в руки и сам спрыгнул с саней. После чего протянул руки.

Рин положила ладони ему на плечи и спрыгнула вниз. Мужчина обхватил её за талию, придержал и аккуратно опустил на землю.

– Ещё пожелания, госпожа Сонах? – спросил он.

Она взглянула на него, будто раздумывая, может ли он ещё чем-то ей помочь. Но, не придумав ничего, просто пожала плечами.

– Можете ехать. Спокойной ночи.

Морт, однако, продолжал смотреть на неё.

– Спасибо, что отпускаешь меня домой.

– Вы что-то хотите от меня? – спросила девушка, поскольку он продолжал стоять и смотреть ей в глаза с той же насмешкой.

– Слово "спасибо" бы не помешало, – хмыкнул он. – Иди, я подожду, пока ты войдёшь внутрь.

– Спасибо, господин Морт, – произнесла Рин. – А, кстати, как к вам обращаться? Морт кто?

– Не могу поверить, что ты сдала мой предмет, не зная даже фамилии преподавателя.

– Я не думаю, что кто-либо её знает…

– Иди, Арина. Спокойной ночи.

Рин кивнула и направилась к двери. Открыла её и, прежде чем войти, махнула рукой преподавателю на прощание.

Морт лишь после того, как она вошла в дом, взялся за ручку и поднялся обратно на сани, тихо посмеиваясь. Девушка была одновременно раздражающей и забавной. Он крикнул кучеру, чтобы тот вёз его домой.

***

– Я дома, – озвучил Морт, когда вошёл.

На удивление, лисёнок не прибежал его встречать. Тот каждый вечер подбегал к порогу, скулил и забирался к нему на руки или начинал ходить за ним по пятам.

Он опустился на лавку в прихожей, снял обувь и устало откинул голову на стену.

– Добрый вечер, – Лив вышла в коридор его встретить.

В голове Морта вдруг проскользнула мысль, насколько было бы приятно возвращаться домой, где бы Рин встречала его с улыбкой. Быстро отмахнулся от идеи, он скорее мог представить, что она встречала бы его с претензией.

Он молча сбросил тёплый плащ и повесил его на крючок.

– Ты сегодня поздно, – заметила Лив.

– Где малыш? – спросил он.

– На кухне, – ответила девушка. – Пойдём поговорим.

– Как серьёзно звучит, – с насмешкой произнёс он. – Должен ли я испугаться?

Лив опустила голову, не отвечая. Она знала, что её слова вряд ли смогут напугать Морта. В глубине души, возможно, лишь надеялась, что он хоть немного расстроится.

Морт вошёл на кухню. Лисёнок жадно грыз вяленое мясо. Кусок был крупным, он прижимал его лапками, отрывал по кусочку, при этом крутил мордочкой и рычал от удовольствия.

– Ты дала ему мясо? – удивлённо спросил он.

Следователь никогда не думал, что шэвены могут есть мясо. Он присел рядом и протянул руку. Лисёнок припал на передние лапы, будто готовясь защищать еду, но, увидев Морта, только потёрся головой о его ладонь и спокойно продолжил жевать.

Морт подхватил и его, и кусок мяса, поднял на руки и аккуратно поставил на кухонный стол. Лив никак не прокомментировала это, опустилась за стол напротив него.

– Он больше ничего не ел. Я дала ему маленький кусочек мяса с рисом, – произнесла она. – Он съел и… вот…

Морт слабо улыбнулся, продолжая поглаживать лисёнка по голове. Тот довольно урчал, радуясь ласке, но от еды не отрывался.

– Спасибо, Лив, – тихо сказал он, поднимая на неё взгляд.

Она спокойно кивнула.

– Я сегодня вновь ходила на рынок ясных и разговорилась с одним мужчиной.

Морт кивнул, показывая, что слушает её, не отрывая взгляда от лисёнка. В голове всплывали слова Рин: «Помогите мне спуститься». Она всегда говорила тоном приказа. Это даже забавляло.

Лив молчала, и Морт поднял на неё глаза.

– Я рассказала там о шэвене, что пришёл к тебе, – проговорила она. Девушка вздрогнула, когда лисёнок, будто почувствовав что-то, коротко зарычал. Она торопливо продолжила: – Я просто хотела узнать, что он может есть. Я просила совета.

– И?.. – спросил Морт, внимательно глядя на неё.

– Ты знаешь, что шэвены приходят к членам семьи, когда зарождается ясный? Чем длиннее линия семьи, тем важнее ребёнок. Ребёнок появляется у матери, но шэвен может прийти и к отцу. Или к самому сильному из семьи, – тихо проговорила Лив.

Морт откинулся на спинку стула. Он уже понял, к чему она ведёт, но не перебивал. Лив посмотрела на лисёнка, сглотнула и продолжила:

– Но я не ясная. И я не жду ребёнка от тебя.

– Я никогда не спал с ясными.

Пауза. Лив нахмурилась. Формулировка удивила её.

– А не с ясными? – уточнила она.

Морт продолжал молчать.

Лив опустила голову.

Лисёнок доел кусок мяса, икнул. Его живот надулся, и, сделав несколько шагов, он лёг на столе, причмокивая. Пододвинулся ближе, чтобы спиной оказаться вплотную к руке Морта, лежащей на столе.

– Морт, зачем я тебе?

– Я голоден. Что на ужин? – спросил мужчина, переводя взгляд на лиса.

На душе стало чуть легче: мелкий выглядел сытым и довольным.

Лив молча поднялась, подошла к плите, положила на тарелку горячий рис с мясом и поставила её перед Мортом. Себе нарезала фрукты и вновь опустилась за стол. Морт начал есть. Девушка смотрела на фрукты – есть совсем не хотелось.

– С ясными ты не спал. А с неясными? – вновь спросила она, не поднимая голову.

Морт замер. Положил вилку, опёрся рукой на стол и посмотрел на неё.

– Лив, – нахмурился он. – Посмотри на меня.

Девушка покачала головой.

– Я сказал, посмотри на меня.

Лив подняла глаза.

– Ты под неверным впечатлением, – сказал Морт. – Сплю я с кем-то или нет, не твоё дело. У нас перед друг другом нет обязательств, если ты помнишь. Я дал тебе крышу над головой, ты в благодарность держишь мой дом в чистоте. У тебя есть место получше уходи.

Лив спокойно выдержала его слова, слабо улыбнулась и кивнула. Да она знала об этом. Эти слова были озвучены в самом начале их отношений. Точнее то нельзя было назвать отношениями. Ей было некуда идти, она оказалась на улице. Морт помог ей. Дал дом. Уговор был, что она у него работает. Их отношения к близости привела она сама, он никогда не делал и намеков, что она ему интересна, только отказываться не стал.

Она знала это. Всегда знала. И всё же… спустя несколько лет. Неужели он ничего не чувствовал?

Морт спокойно продолжал есть. Жизнь изменилась, и теперь у Лив было куда идти.

– Моя сестра поселилась во втором круге Исы. У них с мужем трое детей, она беременна четвертым и ей нужна помощь… Я съеду завтра.

Она украдкой взглянула на Морта, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию. Хоть слово. Но он смотрел на лисёнка, глубоко задумавшись.

– Придётся мне тебя завтра с собой взять, – пробормотал он, поглаживая зверька. – Там ещё осталось то мясо? Где ты его купила?

– Я приготовлю тебе еды на неделю. А твоему шэвену хватит на несколько недель. Я всё купила на рынке ясных… оставлю адрес.

– Спасибо.

– Тебя…

Лив запнулась. Неожиданно ей стало страшно произнести вопрос, который вертелся в голове.

– Что? – Морт поднял глаза. Он как раз отодвинул пустую тарелку и теперь смотрел на неё.

– Ты, наверное, устал, – проговорила она и встала из-за стола. – Я приберусь. Иди, отдыхай.

Морт кивнул, подхватил своего шэвена и поднялся на ноги. Посмотрел на Лив, та так и сидела, опустив голову. Девушка почти никогда не смотрела ему в глаза, едва отвечала и делала только то, что он говорил.

– Я оставлю тебе деньги на тумбочке. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, можешь обратиться ко мне.

Она кивнула.

Морт направился в зал, ощущая странное облегчение от её решения уехать. Лив никогда ему не мешала. Но быть с ней когда мысли крутились вокруг другого человека было нечестно.

Он рухнул на диван. На столе валялись бумаги с зарисовками Мавета. Лисёнок урчал у него на руках. Он устало прикрыл глаза. Нужно было идти умыться, но сил не было.

Глава 9. Подготовка ко дню Синама

Лив незаметно появилась в его доме и так же незаметно ушла. Морту казалось, что он к ней привык, но он совсем не переживал. Он раньше жил один и давно привык к этому. Только одна мысль не давал ему покоя: что делать с шэвеном. Он не мог оставить лисёнка дома одного на такой долгий срок.

Морт медленно надевал свою форму, заправляя рубашку, застёгивая тёмный жилет с эмблемой городской стражи. Машинально надел прочные штаны с усилением в местах сгиба, привычным движением заправил рубашку и затянул пояс.

Скоро ему предстояло получить новую эмблему королевской стражи. Эта мысль на мгновение отвлекла его от привычных сборов и вернула к недавнему разговору с королём.

По просьбе монарха Морт должен был взять на себя дополнительные обязанности: возглавить охрану и обеспечить защиту юного принца. Литиан постоянно подвергался опасности, а кто стоял за преступлениями, личная стража так и не выяснила. Король надеялся, что именно Морт сможет справиться с этой задачей.

Следователь уже запросил списки всех, кто контактировал с принцем или угрожал ему, и планировал лично встретиться с Литианом позже днём.

Закончив одеваться, Морт опустил взгляд на лисёнка. Тот всё это время сидел рядом и смотрел на него преданным взглядом ярких голубых глаз. Когда Морт подошёл, лисёнок опустил лапки на его ногу и приподнялся на задние, словно прося взять его с собой.

– Хочешь со мной? У меня не будет времени тебя развлекать, – произнёс следователь, всё ещё сомневаясь.

Шэвен издал громкий писк, его уши и хвост были приподняты.

– Ладно, – Морт наклонился и подхватил его на руки.

Морт подхватил с собой маленькую подушечку, на которой обычно спал шэвен, одну из пелёнок с коробком, что приготовила для него Лив, и несколько кусочков вяленого мяса. Всё это он закинул в сумку, а самого малыша осторожно усадил во внутренний карман зимнего плаща.

Тот тут же заворочался, устраиваясь поудобнее.

У него скопилось много бумажной работы, и он направился в офис, что находился всего в квартале от дома. На улице стоял мороз, под ногами хрустел снег, а мыслями он уже погрузился в работу. С новыми обязанностями у него будет ещё меньше времени заниматься поиском Мавета.

Он вошёл в департамент и, автоматически здороваясь со служащими, направился в кабинет, почти одновременно с Бо. Его помощница, сняв с себя тяжёлую шерстяную накидку, дрожала от холода. Она грела руки, а, заметив капитана, оживилась.

– Я буду у себя, – бросил Морт.

– Думала уж не найду вас. Через час будет собрание капитанов. Город подготавливают ко Дню Синамы. Будут обсуждать список допущенных на улицы. Также решают оставить часть стражи для сдерживания нежити до прибытия некромантов Ордена. Те смогут покинуть Орден только после захода солнца.

Морт чуть сморщился, оборачиваясь к ней. Он совсем забыл, что приближался День Синамы – день, когда людям строго запрещалось выходить из домов. Городская стража сокращалась до минимума, и только допущенным выдавали защитные амулеты, чтобы духи Синамы не могли завладеть их телами.

С защитой города в прошлом году поступили так же: закрыли ворота на весь день и после заката следили за наплывом нежити. Пускали зажжённые стрелы, когда те подходили слишком близко. Среди стражей не было некромантов, и потому такая расстановка сил казалась абсурдной. К счастью, в прошлом году первыми прибыли чистильщики.

В этом году им придётся обеспечить защиту и для всех беженцев. А для Вестников Теней это будет настоящий рай, самое подходящее время для проведения своих обрядов. Сокращать стражу в этот день было недопустимо.

Он расстегнул плащ, внутри здания было жарко. Лисёнок тут же оживился и громко пискнул.

Бо чуть вытянула голову, пару раз моргнула, приглядываясь:

– Это ещё кто?

– Это мой лис, – спокойно ответил мужчина. – Напомни о собрании за пятнадцать минут до.

Он направился в кабинет. Уже открывая дверь, услышал, как Бо буркнула себе под нос:

– Теперь он себе ещё и лиса завёл. Совсем одичал…

Морт насмешливо хмыкнул, проигнорировал её слова и зашёл внутрь. Пододвинул стул и водрузил на него подушечку, после чего уложил лисёнка. Затем сел за стол, подтягивая к себе самые важные отчёты.

Лисёнок, заметив, что на него не обращают внимания, а сам он сидит слишком далеко от любимого человека, начал громко пищать, требуя, чтобы его гладили, а не занимались всякими глупостями.

– Тссс, – прошептал Морт, перескакивая взглядом с одного доклада на другой.

Лис продолжил требовательно пищать, звук оказался настолько пронзительным и писклявым, что через минуту в кабинет вбежала Бо.

– Что случилось?

– Мой малыш хочет внимания, – спокойно ответил Морт, машинально протягивая руку к лисёнку. Тот сразу замолчал и начал играться с его пальцами.

Бо снова забормотала что-то о неадекватности своего начальника. Больше всего её потрясло, конечно, не сам лис, а то, что Морт назвал его «малышом».

– Там, кстати, письмо от храма Исиды пришло, – проговорила Бо.

Морт поднял на неё взгляд.

– Я его положила к остальным.

Когда он начал убирать руку от шэвена, тот оттолкнулся короткими лапками и прыгнул следом. Удержаться не смог и стал сползать. Морт его подхватил и наконец посмотрел на него.

– Мне нельзя мешать, – прошептал он, погладив его по голове, посадил себе на колени.

Подхватил нужное письмо. Ему дали разрешение переступить границу Зерна и войти в храм Исиды, где сам Ясарий согласился с ним встретиться. Морт слабо улыбнулся и перевёл взгляд к дате. Сразу после дня Синамы.

– Тебе со мной ещё недельку нужно потерпеть, – произнёс следователь, протягивая руку к лису. – И мы найдём твоего ясного.

Лисёнок прижался к его животу и громко пискнул – то ли в знак согласия, то ли в протест, а может, просто от радости, что рядом с Мортом.

***

Аким и Рин решили воспользоваться редким свободным днём: он – отдохнуть от дежурства, она – сбежать от навязанного волонтёрства. Вместе они договорились съездить на рынок и выбрать подарки для младшей сестры. День падения Синамы был уже совсем близко.

У большинства жителей страны этот день был днём семьи, когда все запирались по домам и проводили его вместе. В семье Сонах его подняли на новый уровень, превратив в настоящий праздник. Утро всегда начиналось одинаково: пекли пирог с одним спрятанным фиником. Тот, кому доставался кусочек с фиником, становился королём мероприятия, его поздравляли, и он выбирал, чем займутся все остальные. И как ни странно, удача каждый раз улыбалась Дарке.

– В этом году кусок будет моим, – с серьёзным видом заявила Рин, обращаясь к брату.

Аким лишь усмехнулся и покачал головой:

– Он всегда попадался Дарке, потому что это её день рождения.

– Это не важно.

– Да и потом, кто его печь-то будет? Ты? – с усмешкой спросил Аким. Он был абсолютно уверен, что Рин не смогла бы даже огонь зажечь.

– Закажем в пекарне заранее, – легко парировала девушка.

– Думаешь, она захочет сидеть под одеялом с нами? – спросил Аким, покосившись на сестру. – Я мог бы придумать историю.

К вечеру праздника они всегда собирались под большим одеялом. Отец, подсвечивая себе лицо артефактом снизу, чтобы выглядеть особенно устрашающим и рассказывал им страшные истории. А мама издавала звуки или напевала мелодии, время от времени вскрикивая на поворотах истории, словно ей и правда было страшно.

Традицию придумали ещё для них маленьких, но она прижилась, и с тех пор её повторяли каждый год.

Отец всегда готовился заранее, чтобы придумать самую интересную историю для своей любимицы. Дарка обожала эти рассказы и неизменно хохотала в голос, даже на самых "страшных" моментах.