Машкины сказки. Приключения с ухмылкой

Ядвига Балина

Машкины сказки. Приключения с ухмылкой

Глава 1

Игры с колокольчиком

«Да когда уже кончатся эти ёлки?! И повороты?… Поворот за поворотом!.. Тошнит уже от них!» – Маша вела ауди сквозь сумрачную чащобу: деревья образовали над дорогой узкое ущелье, между склонами которого темнело небо. Время от времени среди ветвей вспыхивали глаза, словно вопрошающие своими огнями: «ты уверена? тебе точно туда?»

«– Совсем не уверена». – Мысленно отвечала им женщина. – «Но, если согласилась с «деткой», будь готова залезть в кроватку». На самом деле, если бы не торс Потапа с выразительными буграми мышц, стоящий перед глазами, и зовущие тёмно-карие глаза… она давно бы уже повернула назад, давя шинами лягушек. И не один «ква» её бы не остановил.

Тем временем окончательно стемнело, луна едва освещала капот, машина не ехала, а кралась, по неприметной колее. Еловые лапы обступали со всех сторон и скреблись в стекло, пытаясь остановить дурёху.

– Чёрт! – Маша ударила по тормозам перед выскочившим из темноты валуном с выбитой стрелкой «Туда». Дальше дороги не было, только малозаметная тропка вела вбок от громадины камня, и где-то впереди горел огонёк. Женщина вышла из машины и отправилась «туда».

«Ты сама хотела приключений… в мини-юбке по лесам… ногу расцарапала, блин!.. вот они – во всей красе». – Она неуверенно ковыляла по мокрой траве, пытаясь уворачиваться от низких веток, цеплявших за волосы и короткую курточку. – «Вдобавок к мужчине мечты в избушке… и… возможно жаркой ночи… фух… имеешь иголки за шиворотом, лицо в паутине… гадость!.. и слизней на шпильках…» – Тонкие шпильки её туфель шампурами протыкали жирные тела, прячущиеся в траве, и нанизывали их на себя как просроченный склизкий шашлык. В последнее время было дождливо, да и вообще, осень не радовала солнечной погодой.

«– И, насчёт жаркой ночи… я уже неплохо так согрелась, продираясь по темени… То ли ещё будет!.. не дай бог».

Наконец впереди показалась избушка добротно собранная из огромных брёвен. Часть брёвен живописно оканчивалось скрюченными корнями, которые, казалось, скребли черноту ночи. Из массивной двери торчали короткие сучья, на коньке крыши, как живой, чёрной тенью, притаился деревянный петух. «Клюнуть хочет? Гад!» – с восторгом вгляделась в него Маша. Окон не было видно. Единственный источник света – фонарь со свечой, моргал пламенем на шесте перед ступенями, отзываясь на редкие дуновения ветерка. Вокруг избушки почти не оставалось свободного места – лес обступал её со всех сторон.

«Живописно» – молодая женщина решительно поднялась по ступенькам, дёрнула ручку двери и, на ходу отряхивая одежду и короткие вьющиеся волосы от листьев и еловых иголок, шагнула внутрь.

– Я иду к тебе, мой медвежонок!

«Сожрал бы сейчас кого-нибудь!..

Народу-то в лесу нет почти, грибы-ягоды не собирают – на фастфудах живут и в лес носа не кажут. Я бы может и сам на фастфуд перешёл, да в горло не лезет гадость эта! А малиной с кореньями сыт не будешь. Во-о-от.

Вот я слухи об избушке-то и распускаю, в интернетах фото завлекательные выкладываю, туристок приключениями заманиваю. А иначе – никак, месяцами голодать-то придётся. Косточками прошлогодними хрустеть, по одной штучке за день и резями в животе маяться.

Ещё чары эти дурацкие, издавна наложенные: есть можно только после проверки кашей и игр с колокольчиком… Что в голове-то у той старухи растреклятой было, когда она заклятие накладывала?! Кутья похоронная с колокольным звоном?!

Ладно, посмотрим, что сегодня с ужином?

Так-так… сообщение!

«– Потап, прочитала про твою избушку и восхитилась. Очень колоритная! Ты серьёзно про приглашение погостить? Я бы приехала. Страсть как люблю загадочные локации, хорор-квесты и мускулистые руки, способные обнять и защитить».

И фоточка приложена с прикушенной губой и блестящими глазами.

«Та-а-ак-так. Что мне твоя губа?.. Лучше бы свои формы целиком показала. Я бы пооблизывался заранее, попредвкушал». Он застучал по клавиатуре:

«– Детка, ты такая аппетитная. Приезжай за час до полуночи, жду с нетерпением, жаркие объятия и хорор-квест гарантирую.

Ты кашу умеешь варить?

Адрес: деревня Лосиный хвост, у крайнего дома – налево в ёлки, прямо с изгибами и петлями по лесу, за большим валуном снова налево, усадьба «Медвежья пасть»».

«Только бы не сорвалась… Они как узнают про кашу-то, так сразу в отказ. А что там готовить? Кипяток, крупа, соль. Во-о-от. Я бы, так и сырой её погрыз» – Потап замер над клавиатурой в ожидании ответа.

«– Кашу?

– Кашу. Любую.

– Может, пиццу привезти?

– Хочешь пиццу – бери, но без каши не выйдет. Не сомневайся, детка, тебе понравится. Будем играть, шаловливо.

– До встречи, мой мускулистый медвежонок J»».

Избу освещал только огонь в печи. Красные блики дрожали на высоком столе, на лавке у стены, пустых полках с парой мисок и единственным корчиком, покрытым нагаром. В правом углу избы темнело что-то, отдалённо напоминающее кровать. У входа подбоченилась бадья с водой.

«А не погорячилась ли ты, Маша?» – женщина смыла с лица паутину, подошла к столу, заметила записку и пробежалась глазами по тексту: «Буду в полночь, готовь кашу. Твой жаждущий встречи Потап».

Таких свиданий у неё точно ещё не было. Но… Потап. Мускулы. Жажда экстремальной близости. Куда только не заведёт эта жажда изголодавшуюся по страсти двадцатипятилетнюю женщину.

Маша осмотрелась в поисках плиты. Не нашла. Подсветила обстановку фонариком, взяла корчик, зачерпнула им воды и достала из сумочки коробку с кашей быстрого приготовления.

Каша, так каша.

Печь, так печь.

Первая загвоздка возникла с тем, чтобы поставить посудину на огонь. Как? Чем?

– Скачи, скачи, ретивый конь, с углей горячих на огонь! – изобразила Маша пассы руками в сторону корчика и задумалась: нет ни рукавицы, ни ухвата. Рукой лезть в огонь не хотелось – палёное мясо не входило в условия встречи – а двигать корчик телефоном было ещё жальче, чем рукой. Там фото её, красивой: зеленоглазой, с каштановыми кудрями и пухлыми губками.

В голове мелькнула мысль про лес и палки.

Маша вышла наружу и стала медленно обходить избушку, выискивая рогатую ветку. Луна как раз зашла за тучу. Лишний раз тратить заряд телефона не хотелось: сядет ещё в этой глухомани. Поэтому она шла с выпученными глазами, норовя заполучить глаз на палочке.

Заяц, увидевший, как она руками щупает воздух, присел, попытался умереть, а затем дал стрекача сквозь кусты. Маша от неожиданности дёрнулась к стене избушки и вжалась в неё спиной.

Переждав немного, и ритмично подрагивая в коленях, ощупью, Маша снова принялась обходить избушку. Теперь уже не хотелось зажигать фонарик по другим соображениям: мало ли кто водится там, в темноте. Руками нащупывался то воздух, то лапы елей, то… чья-то шерсть.

Мама! Шерсть!

Маша схватила руками первое, что показалось похожим на ветку, хрустнула им, торопливо рванула в избу, проскальзывая на слизнях и спотыкаясь о корни деревьев. Упала на ступеньках, больно ударив колено, быстро закрыла за собой дверь на засов.

Дыхание сбилось. Сердце колотилось, руки с отломанной палкой, подозрительно похожей на лучевую кость, дрожали.

Приключение становилось всё более стрёмным.

Но… Потап. Мускулы. Жажда экстремальной, чтоб её, близости… Что только не сделаешь, ради неё. Фууух.

«Зверь ведь сюда не попадёт, если что?.. Да может это и не зверь вовсе, а так… клок шерсти к веткам прицепился» – успокаивала Маша тремор по телу. Затем шумно выдохнула, подошла к печи и пододвинула «палкой» корчик на огонь.

Спустя время женщина решила закинуть кашу в кипящую воду. Вытащила пакетик с зерном из коробки и попыталась разорвать его длинными накрашенными ногтями. Пакетик тянулся, скрипел, но не поддавался. Тогда женщина схватила его зубами: «Ты не встанешь на пути к моей мечте!.. Раз уж волосы дыбом – не встали». Дёрнула, поднажала, перекосилась в лице – чисто адский пёсель с куском мяса грешника – и, наконец, разорвала. Зерно брызнуло в разные стороны, часть рассыпалось по полу, часть попала в огонь. На ощупь, Маша проверила остатки в разорванном пакетике, махнула рукой – хватит, пожалуй – и сыпанула зёрна в кипящую воду. Присела на лавку. Загрустила. Часы в телефоне показывали полдвенадцатого.

Подозрения, что что-то с кашей не так возникли, когда послышался треск, а потом хлопки. Раз, другой, третий. Из печи полетели белые шарики.

– Ой! – Маша наклонилась к огню, проверить как там еда, и больно получила в лицо таким шариком. В корчике, под слоем булькающей воды, преспокойно лежали круглые крепкие зёрна, зато из огня снарядами вылетал попкорн.

– Ошибочка вышла. Не рис, кукуруза, – пробормотала женщина. «Как я умудрилась не ту кашу прихватить? Ладненько… будет не варёная каша, жаренная. Эксклюзив». Чужой избы хозяюшка принялась ловить попкорн в куртку, скача игривым козлёнком и разбрасывая слизней со шпилек по избе, вспотела, но набрала зёрен изрядно. Когда печь закончила отстреливаться залпами, Маша решила пересыпать попкорн в миску. Встала ногами на лавку, потянулась к полке и увидела коричневую мышь с черной полоской по спинке, внимательно смотрящую на неё:

– Девица, а девица, угости кашей, я тебе службу сослужу, – тоненьким голоском проговорила мышь. – Тем более, что такааая каша тебя от Него не спасёт.

– А-а-а! – заорала Маша и отступила назад. Нога не нашла опоры, провалилась к полу, подвернулась и женщина рухнула головой об доски.

«Темнота… Жар объятий… Потап, ты пришёл?! Я заждалась… мой страстный медведь… М-м-м… Как сладки твои поцелуи… Не щекоти меня, проказник…» – Мария счастливо засмеялась и – очнулась, на её груди сидела мышь, она мяла грудь лапками и щекотала подбородок хвостом. Сама Маша валялась рядом с печкой, красная и распаренная как печёная морковь.

– А-а-а! – Снова заорала женщина, скинула мышь и резко села. Поползла спиной вперёд, к двери, протирая юбкой пол.

– Не «а-а-а», а без десяти полночь. Он эти жареные зёрна за кашу не сочтёт, плакали твои дела, – принялась рассуждать мышь. – Зато если меня своей «кашей» накормить успеешь, я тебе помогу… А вот, если я тебе не помогу, вот тогда… тогда и будет «А-а-а!» – мышь встала на задние лапы и затрясла передними, изображая ужас. – Он придёт и задерёт тебя!

В это время кто-то аккуратно поскрёбся в дверь. Женщина вздрогнула, спросила шёпотом:

– Кто, Он?!

Заскребли сильнее.

– Знамо дело, хозяин избы.

– П-п-п-потап?

– Потапыч!

За дверью глухо зарычало «Ээээ-ээ-ррр» и стукнуло в доски.

«Так вот, что за шерсть вокруг избы!»

Маша побледнела, подскочила, собрала из куртки остатки попкорна и стала быстро запихивать зёрна в рот мыши:

– Кушай мышка, кушай. Кушай быстрее! Пожалуйста, мышечка!

Стуки в дверь стали сильнее, ритмичнее, хрустнул засов.

– Ешь! Ешь!

– Фу-фу-фу… фу-фу

– Что? – Маша схватила мышь в руку, затрясла. Та пыталась быстро сгрызть попкорн, но набитый рот мешал.

– Фу-фу фу… Огонь гаси! Заслонку закрывай! За печь прячься! – дожевала последние зёрна мышь, – …и сиди тихо.

Засов как-то особенно сочно хрустнул и в избу ввалился бурый медведь, луна подсветила его со спины, и стало видно, насколько он огромен – зверь закрывал весь проём своей тушей. Протиснувшись внутрь, медведь зарычал низким голосом:

– Где же ты, детка? Я тебя заждался!…

– Где же ты, детка? Я тебя заждался!…И кашу тоже! Сварила кашу-то? Эээрр! – Медведь радостно повёл носом. – Вооот. Вооот. Не пахнет кашей-то!

Тогда я тебя съем! Ээ-э-рррр!

Икота застучала в грудь Маши. Она зажала руками рот и скукожилась в уголке за печкой.

Медведь принюхался: запах горелого попкорна, дым, тянущийся из печи, темнота – всё вместе мешало ему определить, где же спряталась женщина.

– Ох, и шалун ты, мой медвежонок. – Отозвалась медведю мышь, голосом молодой женщины. – Я тебя не таким представляла.

– Смелая?! – проревел медведь, и расставил лапы с длинными когтями чуть ли на всю ширину избы. – Тогда сыграем с тобой в игру. Я поставлю на лавку колокольчик, ты его возьми и бегай от меня. Сможешь от лап уклониться – отпущу тебя, нет – съем! и косточки вместо сухариков погрызу!

– А, давай, – отвечает мышка и быстро-быстро на лавку забирается. – Хвать, колокольчик – и в сторону поскакала. Скачет из угла в угол по избе, а медведь – за ней. Только тесно ему гоняться, неудобно. Лапой за лапу зацепился, на полу развалился и ревёт!

Мышка дальше бежит: под стол, под лавку. Медведь вслед за ней. Башкой лохматой в дерево с разгону врезался – опять ревёт!

К бадье мышка подбегает, рядом звенит. Медведь повернулся следом, лапами машет – всё мимо. А колокольчик залива-а-а-ется – дра-а-азнит!

Рванул медведь вперёд, наткнулся на бадью, опрокинулся в неё с разгону по пояс! Вылез мокрый, запыхавшийся, голодный больше прежнего. Ещё злее рычит:

– Эээр-р-р, р-р. Шустра ты больно, детка-то. Никак не поймать. Погоди, дух переведу, сграбастаю тебя и задеру непременно! Эр-р-р. Наемся-я-яр-р-р!

Тут мышка колокольчик на пол поставила и к Маше подбежала, пищит ей на ушко тихонько:

– Я ещё медведя отвлеку, побегаю с колокольчиком, а ты шустренько к двери пробирайся и из лесу – шасть! Он заморится, быстро тебя догнать не сможет…

– Ну, держись! – тем временем зарычал медведь и поднялся на задние лапы.

Мышка кинулась к колокольчику, а Маша – к двери. Скрюченной тонконогой тенью проскочила женщина в проём и на дрожащих ногах побежала к машине.

За её спиной звенел колокольчик и разъярённо ревело:

– Не уйдёшь! Эээр-ээррр!

Машины у камня не оказалось. Целой машины. Зато была груда мятого железа и битое стекло. «Вот тебе… и Потап… Вот тебе… и мускулы. Да ну её, эту жажду близости!.. экстремальной, блин! Чтобы я ещё раз в такие приключения… ввязалась…» – Маша посмотрела на изуродованные туфли и со вздохом отбила каблуки об валун, всё равно испорчены. Примерила, покрутила на ноге и побежала по дороге из леса – …пригодились, таки, тренировки к марафону.

«Скачи, скачи, ретивый конь, одной ногой, другой ногой… Вот это я адреналина хватанула! Покруче, чем секс!.. Но больше, что-то не хочется… Прощай, Потап души моей!»

Где-то далеко, у избушки, разочаровано заревел медведь-оборотень:

– Убежала!.. Опять по клавишам когтями стучаааать! Зазывааать..! Эээр-ээр-ээээррр!

…И ещё не однократно Маша в сказку попадёт.