Тьма,что шепчет за спиной

– Здесь всё началось, – тихо сказала Лада, когда они подошли к воротам.

Массивная арка рухнула ещё в семидесятых, но стены всё ещё стояли, покрытые плесенью и лишайником. Монастырь выглядел мёртвым. Но внутри него – чувствовалась пульсация. Как сердце, бьющееся в земле.

– Варя была здесь, – подтвердил Елисей. – В её записях… рисунок этого окна.

Инга провела пальцами по каменной кладке, и тотчас вздрогнула – будто что-то лизнуло ей руку.

– Тьма жива. Она гнездится тут.

– Гнездо, – повторил Елисей. – Или… червоточина. Между мирами.

Внутри царила жуткая тишина. Слишком живая. Звуки не отражались, как будто стены поглощали их.

На стенах – иконы, но лица на них стерты, будто их выцарапывали. Одна фигура – безглазая – была выцарапана прямо на камне, в углу алтарной комнаты. Её вытянутые руки касались пола, и рот был раскрыт в немом крике.

– Что это? – прошептала Инга.

– Это Сестра Пустоты, – ответила Лада. – Её упоминали в дневниках Варьи. Она – не бог и не демон. Она – проводник.

На полу лежал круг из воска. Недавний. Кто-то приходил сюда недавно.

И тогда зазвучал голос.

– Вы поздно…

– Она уже слышит…

Голоса шли не снаружи – изнутри. Из стен. Из трещин. Из самих мыслей.

Елисей пошатнулся. Ему показалось, что он снова ребёнок. Стоит в снегу. Кричит Варе, но она не слышит. Уходит в темноту…

Инга зажгла свечу из ладанника. Пламя метнулось вверх, треснуло. На полу проступили следы – босые, маленькие, детские. Они вели вниз – к люку, скрытому под гнилым ковром.

– Варя… – прошептал Елисей. – Она была здесь. И она спустилась.

Лада кивнула. Достала нож. Прочертила на своей ладони символ защиты.

– Мы идём в гнездо. Но не как охотники. А как наживка.

Под монастырём

– древняя крипта. Застывший воздух. Ступени вглубь, где стены становятся сырыми. Где тени двигаются не от света, а по собственной воле.

Они спустились. Фонари дрожали. И вдруг – детский смех.

Он раздался из темноты. Сначала один. Потом другой. Множество голосов, многослойных. Как хор.

На стенах – надписи.

Кровью.

Пальцами.

Царапины, глубокие и свежие.

– «Мы родились снова. Мы видим. Мы слышим. Мы ждём»

– «Она шепчет нам. Она идёт. Она укажет путь»

На последней стене – чёрная метка. Точная копия той, что на руке у Евы. Только больше. Пульсирующая.

Инга коснулась её – и упала.

Её глаза закатились. Изо рта пошёл дым. Лада метнулась к ней, пыталась сбить заклятие, но Инга – заговорила чужим голосом:

– Вы не понимаете, кто она…

– Варя была первой. Но не последней.

– Теперь – она Трон.

И глаза Инги заплакали чёрным.

….

Елисей держал её, кричал, звал. Инга задыхалась, а из её груди проступал знак – пульсирующий, чёрный.

И в этот миг весь монастырь вздрогнул. Сверху, из колокольни, раздался удар. Один. Второй. Сам по себе.

И где-то рядом – в абсолютной тьме – кто-то спускался по лестнице…

…Шаги глухо отдавались по камню, будто кто-то босой, тяжёлый, неторопливо приближался.

Лада сжала пальцы Инги, та была горячей, как уголь. Елисей встал, заслоняя их собой, потянулся за топором – но древко расплавилось в его руке, как воск. Он выронил его, глядя, как дерево тает, обнажая шершавую, чёрную сердцевину.

Сквозь проём в стене, прямо из темноты, вышел силуэт.

Ростом с человека. Но вместо лица – нечто похожее на щель в воздухе. Сквозь неё сочился ветер, тянулся слабый шёпот, похожий на детский лепет, только искажённый эхом веков.

Шаг. Второй. Он остановился, взглянув на метку на стене. Положил на неё руку.

И метка ожила.

Стена дёрнулась. По ней побежали чёрные трещины, словно она дышит. А затем фигура повернулась к Ладе.

– Она готова, – сказал голос изнутри её головы. Он был… не один. Он был многоголосый.

Лада почувствовала, как под кожей всё сжимается. Её метка – та, что появилась недавно на ключице, – вспыхнула.

Инга поднялась. Без усилия. Будто её кто-то подтянул за ниточку. Она стояла, голова склонена, глаза всё ещё чёрные. Говорила теперь она, но голос всё ещё был чужим:

– Ты проснулась, дитя.

– Слишком рано… или слишком поздно.

Лада смотрела то на неё, то на Существо. Оно дышало не воздухом, а тишиной – мёртвой, вязкой, как болото.

И с каждым вдохом тьма в комнате густела.

– Кто ты? – прошептала она.

– Мы были первыми, кто услышал его шёпот, – ответила Инга.

– Варя открыла дверь. Лана пыталась закрыть её.

– А ты… ты – петля, что затянет всё.

Елисей потянул Ладу за плечо:

– Уходим. Сейчас же.

Но было поздно. Пол под ногами расступился. Монастырь завыл. Метка на стене вспыхнула багровым.

Тьма начала литься из трещин, как вода. Шепчущий вошёл.

Лада не чувствовала тела. Только голос:

– Ты не поняла. Это не ты – внутри дома.

– Это дом – внутри тебя.

И тогда всё погасло.

Глава 7. Обратная сторона

Лада открыла глаза.

Она стояла посреди зала, который вроде бы был тем самым монастырским склепом, но… всё было не так.

Стены были целыми, чистыми, но словно покрыты инеем изнутри. Свет шёл откуда-то снизу – лунный, болезненный, как у мёртвого фонаря. И воздух… он не пах, он шептал. Постоянно. Низкий гул заполнял череп, и слова не складывались – они ползали под кожей.

– Инга? Елисей?

Пусто. Ни тел, ни следов. Только одинокий колокол, висящий под потолком. Он качался сам по себе, в обратную сторону – не вперёд, а назад.

Лада шагнула – и пол под ногами зазвенел, как стекло. След, что она оставила, не был тенью, он был трещиной. С каждым шагом за ней расползалась сеть тьмы.

На стене – зеркало.

И в нём отражалась не она.

– …Ты медлишь, – сказала её копия.

Та же одежда. Те же глаза. Но в них не было света. Зрачки – чёрные отверстия в реальность.

– Где Инга? Где Елисей?

– Спроси у дома. Он всё помнит.

Отражение протянуло руку – и сквозь стекло вышел ключ. Ржавый. Искажённый. Зубцы у него были как когти. Он упал на пол, звякнул.

– Дверь ждёт тебя, – прошептало зеркало. – Но помни: откроешь её – и назад не вернёшься.

Лада подняла ключ. Он обжёг ладонь, но она не отпустила.

За спиной – тихий шелест шагов. Но обернулась она – и никого.

И всё же кто-то прошептал ей в самое ухо:

– Ты ведь знаешь, кто была Варя.

– А теперь – посмотри, кем станешь ты.

Лада шагнула к старой, обугленной двери в глубине зала.

Она была заперта не замком – а плотью. Из дерева тянулись жилы, пальцы, замершие в крике. Метка на ключе вспыхнула, совпала с узором на древесине.

Щелчок.

Дверь открылась.

А за ней – воспоминание.

Маленькая девочка стояла посреди комнаты. Она держала куклу и плакала. За окном – гроза. Молнии.

А в зеркале за спиной девочки – стояла Тень. Без лица. С глазами цвета засохшей крови.

Лада узнала себя.

Это было её детство.

И с этого момента всё стало рушиться: реальность – вниз, голос – вверх.

– Шепчущий знал тебя ещё до того, как ты родилась.

– Он не выбирает. Он пробуждает.

И Лада поняла: всё это не началось в монастыре.Это началось тогда…

Когда она впервые услышала голос за спиной. В той комнате. В

детстве.

Глава 8. Имя на костях

Лестница вела вниз.

Ступени – мокрые, скользкие, покрытые мхом. Лада шла медленно, сжимая в кулаке кулон, что когда-то принадлежал Варе. Он пульсировал, как сердце – не её, чужое. Каждое биение отзывалось болью в висках.

Подземелье встретило её глухим звоном. Каменные своды, цепи на стенах, остатки свечей. Всё давно брошено… но кто-то только что проходил здесь.

На стене – рисунки углём. Женская фигура с распахнутыми руками. Вокруг неё – глаза, рты, силуэты в капюшонах. И слова: